"Ничего загадочного в действиях нашей сотрудницы для меня не было. Проблема здесь не в способности видеть, совсем нет. Проблема в том, чтобы не видеть, вернее, запретить себе видеть. Вернувшись домой, вы должны отключить образы, копошащиеся в вашем сознании, прекратить малейшие поползновения их пронырливых лапок, заглушить их коварный шепот. Наша сотрудница не справилась с этим. Ей проще было пустить себе пулю в лоб, что она и сделала. И мне ее жаль".
Я пыталась донести до сознания этой зеленой молодежи, что ощущения от нашей работы ничего общего не имеют с приятно возбуждающим, щекочущим нервы испугом, который испытываешь, катаясь на аттракционах. Но работа есть, и она должна быть сделана.
Это мой дар и мое проклятие - понимать желания серийных убийц, знать, почему они чувствуют именно так, и ощущать это самой, иногда слегка, а временами даже слишком остро.
Нечто происходящее во мне основано отчасти на тренировке и наблюдениях, однако по большому счету - на готовности стать ближе к преступникам. Оно похоже на мелодию, услышать которую можно, лишь настроившись на одну волну с убийцами. Именно мелодия определяет их танец. Поэтому самое главное - не отворачиваться. Это жестоко, противоестественно, но очень важно.
И я наклоняюсь как можно ближе и тщательно все рассматриваю, вынюхиваю, чтобы уловить запах, и даже пробую на вкус. Это помогло мне в поисках многих серийных убийц, но принесло и кошмары, и мысли о собственных желаниях: "Неужели я такая же, как они, или просто слишком много знаю?"
- Барри скоро приедет, - сказала я Алану. - Это его дело. Может, нам оно и не достанется, но давайте действовать так, как будто оно уже наше. Келли, я хочу, чтобы ты пошла со мной. Мне нужен твой взгляд криминалиста. А ты, Алан, опроси всех соседей. Думаю, Барри не будет возражать. Выясни все, что они знают.
- Есть, шеф, - ответил Алан и достал блокнот из внутреннего кармана пиджака. - Мы с Недом все сделаем в лучшем виде.
Алан всегда называл свой блокнот Недом. Его первый учитель говорил, что блокнот - лучший друг следователя, а у друга непременно должно быть имя, и потребовал, чтобы Алан обязательно как-нибудь его назвал. Так и родился Нед. Учителя давно уже нет, а имя осталось навсегда. По-моему, это своего рода суеверие, как счастливые носки для бейсболиста.
Келли покосилась на черный "бьюик", который охрана только что пропустила через кордон.
- Это Барри? - спросила она.
Я встала и сквозь ветровое стекло автомобиля увидела крупные черты лица и очки Барри. У меня вырвался вздох облегчения. Теперь я была готова свернуть горы.
- Устроить бы вам веселую жизнь за то, что вытащили меня в такой час, - сказал Барри, когда мы подошли. - Но похоже, вы и так уже изрядно повеселились.
Барри за сорок. Он крупный, лысый и носит очки. А его лицо настолько некрасиво, что иногда кажется пикантным и даже привлекательным. Но несмотря на такую внешность, он всегда встречается с прелестными молоденькими женщинами. Алан назвал это "феномен Барри" - много самоуверенности и ни йоты высокомерия. Он забавный, умный и невероятно большой. Алан считает, что подобные качества в сочетании с великодушием делают его неотразимым в глазах многих женщин.
Лично мне соображения Алана кажутся лишь верхушкой айсберга. В великодушии Барри есть ощущение несгибаемой силы, которая эхом отдается в каждом его движении. Он многое видел и знает зло не понаслышке. Барри - охотник, охотник на людей; может, я и не права, но подсознательно, на каком-то чувственном уровне, это сексуально привлекательно.
"Я знаю, - ворчит Барри просто так, для видимости, - мы давно уже потеряли всякое представление о том, кто из нас кому больше обязан, и, честно говоря, нам на это наплевать".
- Ну, - сказал Барри, вытаскивая свой блокнот и принимаясь за дело, - что у вас тут?
- Ритуальное массовое убийство. Выпотрошенные трупы. Море крови. Как обычно, - отчиталась я и рассказала все, что знала. Знала-то я немного, однако между нами сразу возникло взаимопонимание, которое очень помогает в совместной работе. Мы пошли к дому, по дороге обмениваясь наблюдениями и облекая выводы в слова. Хотя со стороны это может показаться бессмысленным, таков уж наш метод.
- Сколько, говоришь, трупов?
- Я видела три и совершенно уверена, что это пока всё. Патрульные проверили дом, но о других трупах не упоминали.
Он кивнул и, постукивая ручкой по блокноту, спросил:
- Ты уверена, что это не девчонка?
- Абсолютно. На ней не слишком много крови. Ты поймешь, что я имею в виду, когда войдешь в дом. Там… сплошное месиво. Вдобавок я поручиться могу, что одного из троих убили внизу, а потом уже перенесли в спальню. Именно перенесли, а не перетащили. Девочка бы с этим не справилась.
Размышляя, Барри взглянул на дом и пожал плечами:
- Для выводов рановато, однако с твоих слов похоже на дело рук опытного убийцы. Не скажу, что шестнадцатилетние девчонки в наше время не способны на преступления… - Он снова пожал плечами.
- Я отправила Алана опрашивать соседей. Думала, ты не будешь возражать.
- Нет, конечно. Алан просто незаменим, когда дело касается болтовни.
- Значит, мы можем войти? - спросила я с нетерпением. У меня словно открылось второе дыхание, захотелось как можно скорее броситься на поиски убийцы.
- С минуты на минуту подъедут криминалисты, - сказал Барри, взглянув на часы. - Кстати, еще одна любезность с моей стороны. Так что напяливай бахилы - и вперед!
Я начала осмотр снаружи (Барри и Келли терпеливо, настороженно ждали), исследовала фасад, оглядела улицу и соседние дома, пытаясь представить, как они выглядели днем.
"Это густонаселенный район, - подумала я. - Преступление совершено в субботу, значит, все были дома. Явиться сюда в такой день - слишком смелый шаг. Убийца либо слишком самоуверен, либо хорошо осведомлен. И далеко не новичок. Наверняка он убивал и раньше".
Я прошла вперед по дорожке к входной двери и представила на своем месте убийцу. "Он мог это сделать, когда мы с Бонни гуляли по магазинам или, скажем, когда я разбиралась в шкафу Мэта. Жизнь и смерть всегда рядом, просто они не ведают друг о друге".
Перед дверью я остановилась и попыталась представить себе убийцу. Был ли он возбужден, когда переступал порог, или спокоен? Может, он душевнобольной?.. Но в голову ничего не приходило.
Я вошла в дом, Барри и Келли последовали за мной. Здесь все так же пахло убийством. Даже еще хуже, поскольку со временем запах только усилился. Мы двинулись в гостиную. Я внимательно осмотрела пропитанный кровью ковер. Рядом суетился фотограф криминального отдела.
- Чертова прорва крови, - произнес Барри.
- Он перерезал каждому горло.
- Так и есть. - Барри огляделся. - Ни единого кровавого следа.
- Это тоже о чем-то говорит.
- И о чем же? - спросил Барри.
- О том, что он убивал с удовольствием. Использовал нож - где нож, там всегда личное. Разумеется, убийца был в гневе; с другой стороны, процесс приводил его в восторг. Так убивают любовников. А самое сокровенное - в убийстве, совершенном голыми руками. Так могут убить приглянувшегося незнакомца. Это знак уважения, своего рода благодарность за смерть, которую он подарил.
Я жестом обвела окровавленную комнату.
- Кровь человеку пускают по личным причинам - или просто так. Кровь - это жизнь. Если ты зарезал человека, значит, сможешь находиться рядом, когда кровь хлынет. Кровь - это и тропинка, ведущая к смерти. Точно так же ее пускают свиньям. Так кем же были для него эти люди - свиньями или любовниками? Что-нибудь они для него значили? Или нет?
- И как ты думаешь?
- Еще не знаю. Впрочем, независимо от отношения убийцы к жертвам ясно одно. У него не было сомнений, он действовал уверенно - ведь если вас раздирают противоречия, вы не станете убивать ножом. Пистолет предполагает расстояние, нож - нет. Им можно воспользоваться, лишь находясь рядом с жертвой. Вдобавок нож указывает и на то, что способ убийства для преступника не менее важен, чем сама смерть.
- С чего ты взяла?
Я пожала плечами:
- Пистолет действует быстрее.
Келли бродила по комнате и, глядя на кровь, недоуменно качала головой.
- Что-то не так?
Она показала на темную лужу у ног:
- Вот это, например.
- А в чем дело? - спросил Барри.
- Анализ крови - это сочетание физических, биологических, химических и математических методов исследования. Не буду вдаваться в подробности, скажу только, что законы физики, вязкость крови и материал самого ковра говорят о том, что эти две лужи скорее всего налиты здесь умышленно. - Келли подошла к нам поближе и показала на пятно возле входа в гостиную. - Обратите внимание на его контуры. - Наклонившись, она указала на линию крови, которая расширялась в сторону двери и образовывала нечто вроде окружности с зубчатыми краями. - Похоже на гигантского головастика.
- Похоже, - кивнула я.
- Так всегда и происходит. Разбрызганные капли обычно образуют длинные узкие следы с явно различимыми головками, а их более острые концы, похожие на хвосты головастика, всегда обращены к источнику своего происхождения. Это большое пятно как раз и указывает на то место, где находился убийца. Посмотрите вот здесь и здесь. И обратите внимание на брызги крови на стене.
Я проследила жест Келли и среди капелек разного размера обнаружила множество таких же головастиков, только поменьше.
- Да, теперь вижу.
- Кровь в теле находится под давлением. Проткните тело - и она выльется. Разбрызгивание крови вызвано силой потока, устремленного наружу. И эта сила определяет скорость и расстояние. Когда рассекают артерию или пробивают молотком голову, сила потока высока. Но если делают надрез, кровь стремится наружу с меньшей силой и, выбрызгиваясь на поверхность, оставляет подобные пятна. Отсюда и ваши головастики, ваши капельки с зубчатыми контурами. - Келли снова показала на ковер и ближайшую стену. - Разбрызганную артериальную кровь вы можете увидеть у плинтуса и кровавых луж на ковре. Она вырвалась самопроизвольно в направлении, созданном силой потока. Это и есть следы убийства. А те две лужи - нет. Поэтому логично предположить, что кровь вылили из какой-нибудь емкости. Ведь это не капли и не брызги, а самые настоящие лужи. Ее лили сверху, и размер луж, так же как и отсутствие брызг по краям, указывает на то, что делали это не спеша, без особых усилий.
Теперь, когда Келли объяснила, я и сама все увидела. Лужи крови, о которых идет речь, были слишком аккуратные, слишком правильные и слишком круглые. Словно капли сиропа на блинчике.
- Итак, одного несчастного маньяк убил внизу, а потом? Решил, что крови недостаточно? - спросил Барри.
Келли пожала плечами:
- Не знаю, зачем он это сделал. Могу сказать одно: эти две лужи появились позже. Они более свежие, чем пятна, оставленные после убийства, и кровь в них гуще.
- Как ты думаешь, - спросил Барри, - тот, кого убили здесь, был первой жертвой или последней?
- Полагаю, последней, - сказала я. - Когда я вошла сюда первый раз, кровь была еще свежей, в то время как наверху, на стенах, она уже подсохла. - Вдруг я обратила внимание на стеклянную раздвижную дверь и приблизилась к ней. - Барри, взгляни-ка, - указала я на замок.
Замок был не заперт, а стекло двери оказалось треснуто. Так сразу и не заметишь.
- Может, убийца проник в дом отсюда? - задумчиво произнесла Келли.
- Сними-ка это, прежде чем мы войдем, - сказал Барри фотографу.
Фотограф-криминалист, усердный парнишка по имени Дэн, несколько раз сфотографировал и замок, и саму дверь.
- Готово!
- Спасибо, - улыбнулась Келли.
Дэн покраснел и потупил глаза, совершенно онемев. Врожденная застенчивость и вызывающая красота Келли лишили его дара речи.
- Рад помочь, - наконец выдавил он и ретировался.
- Прелестно, - обратилась Келли к Барри, занятому изучением замка.
- Угу, - промычал тот и произнес задумчиво: - Похоже, он сломан, определенно сломан. Я вижу следы какого-то инструмента.
Затем Барри выпрямился и руками в перчатках открыл дверь. Она открывалась справа налево, если смотреть с нашей стороны, но если войти с другой, соответственно слева направо. "Если убийца - правша, возможно, он открывал дверь левой рукой, потому что в правой у него было… что? Нож? Рюкзак?"
Мы переступили порог и вышли во двор, который показался мне большим. Хотя было темно, я разглядела неясные очертания квадратного плавательного бассейна. В дальнем левом углу двора тянулась к небу одинокая пальма.
- Как тут насчет света? - поинтересовался Барри.
Келли в поисках выключателя пошарила по стене рядом с дверью. Едва раздался щелчок, добродушное подшучивание, с которым мы пытались абстрагироваться от этого жуткого преступления, рассеялось как дым. Ведь зажглись не только фонари во дворе, но и подсветка бассейна.
- Боже праведный! - пробормотал Барри.
Ярко-голубое дно бассейна в сочетании с подводным освещением создавало в окружающей темноте островок мерцающего блеска. И на фоне этого великолепия темно-красным пятном выделялось огромное кровавое облако. Оно плавало на поверхности подобно разлитой нефти, кое-где собиралось в сгустки и сбивалось в розовую пену.
Я подошла к краю бассейна и внимательно посмотрела на воду.
- Ни оружия, ни одежды здесь нет, - сказала я.
- Только кровища, - заметил Барри, - местами даже дна за ней не видно.
Я осмотрела сад. Со всех сторон его окружала кирпичная стена высотой в шесть футов, какую редко встретишь в пригороде Лос-Анджелеса. По обе стороны стены, увитой плющом, рос высокий кустарник, создававший атмосферу необычайной уединенности. Может, сам дом и спланировали так, чтобы в комнаты проникало достаточно света, но двор был тщательно скрыт от любопытных глаз.
Я вспомнила о залитой кровью спальне на втором этаже, в которой убийца, глумясь, рисовал на стенах и веселился в свое удовольствие. "Конечно, он весь перемазался".
- Убийца искупался в бассейне, - выпалила я.
Келли и Барри удивленно посмотрели на меня, и я поняла, что забегаю вперед, ведь они еще не видели спальню.
- Слушайте-ка, ведь он все это сделал в воскресенье, средь бела дня. Причем в прекрасное солнечное воскресенье, когда все соседи были дома или на своих лужайках, катались на велосипедах и наслаждались погодой. А он орудовал наверху. - Я показала на окно хозяйской спальни. - Там везде кровь, на стенах, на потолке, но это не следы убийства. Это узоры, которые он рисовал прямо пальцами. Конечно, он весь вымазался, ему необходимо было помыться, вот он и воспользовался бассейном, причем с большим удовольствием.
- А почему же он не помылся в ванной? - спросила Келли. - Не слишком ли рискованно выходить во двор? Уединенный он или нет, не важно - убийце нужно было покинуть место преступления в надлежащем виде. А если бы кто-нибудь постучался или вошел, а он тут плещется?
- Начнем с того, что так было разумнее, - ответил за меня Барри. - Наверняка мерзавец знал, что мы проверим дренажный сифон в ванной. А в фильтрационной системе бассейна гораздо сложнее найти улику. И хлорка не слишком хороший помощник для следствия.
Я тщательно осмотрела бассейн. Он оказался футов двадцать длиной и везде одинаковой глубины. С бортика, выложенного блестящим кафелем, спускалась в воду одна-единственная лестница.
- Здесь кое-где еще сыро, - заметила я.
- Надо немедленно выйти отсюда, - резко сказала Келли. - Прямо сейчас.
Мы с Барри удивленно переглянулись.
- Как вы думаете, почему здесь сыро? - спросила она.
И я поняла.
- Потому что он тут ходил, наверняка обнаженный и босиком, и скорее всего оставил отпечатки, которые непременно сотрутся, если мы продолжим топтаться около бассейна.
- Ты права, - сказал Барри.
- Здесь нужно тщательно пройтись ультрафиолетом, - сказала Келли. - Дюйм за дюймом. Слава тебе, Господи, у нас есть кому этим заняться.
Следы убийцы, включая скрытые отпечатки, и кровь, и сперма могут флуоресцировать, то есть испускать лучи, если на них воздействовать ультрафиолетовой лампой. Келли права. Если подонок действительно спокойно здесь расхаживал в голом виде, по всей вероятности, это будет отправной точкой для следствия и самой главной уликой.
Мы прошли через раздвижную стеклянную дверь, продолжая оглядываться на двор.
- Ты все-таки считаешь, что в бассейне больше крови, чем было на убийце? - спросил Барри.
- Думаю… - сказала я и замолчала.
И тут на меня вновь снизошло понимание, так происходит всегда: оно словно выплыло из мрака подкорки.
"Мерзавец наслаждался тем, что мог сделать что-нибудь гадкое и на улице. Он убил целую семью средь бела дня, чуть не искупался в их крови, а затем разделся и долго и с удовольствием плавал, в то время как их тела варились в доме с выключенной вентиляцией. А между тем соседи отмечали дни рождения детей, подрезали кусты, жарили барбекю - и не догадывались, что преступник здесь, совсем рядом, и по-своему наслаждается этим замечательным днем".
- Его ликованию не было предела, - сказала я, взглянув на Барри. - Он подобен вурдалаку, попавшему на дневной свет. Почувствовал себя могущественным, настоящим хозяином положения. Он был абсолютно уверен в себе, когда входил сюда средь бела дня, и ни секунды не сомневался в выборе орудия убийства.
- Вот черт! - Барри со вздохом покачал головой. - Итак, он проплыл несколько кругов в бассейне, может, даже повалялся на травке, подслушивая разговоры соседей и радуясь своему триумфу. Вопрос только в последовательности его действий. Ты сказала, что кровь здесь, внизу, была свежей. Допустим. Но как ему удалось? Двоих убил наверху, расписал кровью стены, затем пришел, выкупался и убил третьего? А что в это время делала Сара?
- Еще не знаю. - Я пожала плечами.
- Ненавижу, когда меня заставляют с этим работать! - вздохнул Барри и вдруг взревел так, что я вздрогнула: - Эй, Томпсон!
Как по волшебству, появился молоденький полицейский, который не пускал нас за ограждение.
- Слушаю, сэр, - произнес он.
- Во двор никого не пускать до распоряжения начальника криминального отдела.
- Есть, сэр, - ответил он и встал около стеклянной двери. Он был слишком молод и по-прежнему необычайно взволнован своей причастностью к происходящему.
- Ну что, готовы подняться в спальню? - спросил нас Барри.
Вопрос был риторический. Ведь мы вели расследование, пытались шаг за шагом воссоздать картину преступления, а действовать необходимо по горячим следам. Мы вышли из гостиной и стали подниматься по лестнице, Барри впереди, за ним я и Келли. Наверху Барри заглянул в комнату.
- И какая необходимость тащиться сюда вдвоем? - раздался недовольный голос. - Чтобы натоптать побольше?
Этим недовольным оказался Джон Симмонс, начальник выездной криминальной группы полицейского управления Лос-Анджелеса. Сварливый и раздражительный, Симмонс не доверял никому, кроме себя самого, когда дело доходило до поиска и обработки улик. Но подобное поведение простительно, ведь он считался одним из лучших.