- Со всем, - ответил Каббин. - Меня никто не называет либералом, во всяком случае, с пятьдесят второго года, когда я поддержал Эйзенхауэра, а не Стивенсона. Сомневаюсь, чтобы сегодня я поступил бы так же, но тогда я думал, что Айк лучше справится с обязанностями президента. И не моя вина, что эта работа оказалась ему не по плечу. Мне это не прибавило популярности. И я уже не получал приглашений из Белого дома, когда в шестьдесят четвертом начал протестовать против войны во Вьетнаме. А теперь позвольте сказать, что побудило меня пойти на это. Я не разбираюсь в военных или иностранных делах, но вот считать я умею неплохо. А потому заглянул в бухгалтерские книги. Философия у меня простая, возможно, кто-то в наши дни сочтет ее устаревшей. Я верю в то, что в нашей стране каждый должен иметь достаточно еды и одежды, крышу над головой, возможность получить образование и врача, к которому можно обратиться в случае болезни. Это должно быть у всех, наравне с воздухом, которым мы дышим. Понять это не трудно?
- Ты очень ясно все излагаешь, чиф, - улыбнулся Келли.
- Так вот, я заглянул в бухгалтерские книги, сравнил дебет с кредитом и понял, что нам надо выбирать: или страна с высоким уровнем жизни для всех, или война в Юго-Восточной Азии. А вместе не получалось. Не хватало денег. Я решил, что лучше уж нам всем жить богато, о чем прямо и сказал. И потом постоянно твердил об этом. Джордж Мини так разозлился, что шесть месяцев не разговаривал со мной. И заговорил вновь лишь потому, что ему потребовалась какая-то услуга. Два года я один выступал против войны, не считая чокнутых и наркоманов, пока наконец общество не сочло борьбу против вьетнамской войны респектабельным занятием. И поверь мне, Уолтер, пятидесятипятилетнему мужчине далеко не в радость внезапно стать любимчиком этих леваков и длинноволосых хиппи, но, видит Бог, я им стал. Я даже получил письмо от Нормана Мейлера.
- Тогда я не соглашался с тобой, Дон, - подал голос Пенри, - но, как ты помнишь, отмечал твое мужество.
Каббин усмехнулся.
- Ты говорил, что я совершаю глупейшую ошибку.
- Теперь-то мы все в одной команде. По крайней мере, в вопросе о вьетнамской войне.
- Может, нам лучше поговорить о другой войне, в которой нам только предстоит поучаствовать? - предложил Мэджари.
Но Каббин еще не закончил.
- Знаете, что говорит сейчас Сэмми? Утверждает, что именно он убедил меня выступить против вьетнамской войны. Да в шестьдесят пятом году этот безмозглый кретин понятия не имел, где находится Вьетнам. Знаете, что я сделал, когда умер Старик Фелпс? Я покопался в его сундучке и назначил секретарем-казначеем самого заштатного, никогда не высовывающегося регионального директора, поверив в его болтовню о личной преданности. Черт, именно я вытащил Сэмми с завода в Шенектади и назначил инструктором. Двенадцать лет тому назад Сэмми работал на гидравлическом прессе и получал два доллара семьдесят шесть центов в час. И был счастлив, потому что раньше ему платили еще меньше. Он с трудом закончил школу и какой-то вечерний колледж и, если бы не я, по-прежнему вкалывал бы на своем заводе. Я научил этого урода всему, что он знает, а теперь он хочет сесть на мое место и говорит всем, что я потерял связь с рядовыми членами профсоюза.
Келли решил вмешаться до того, как виски и злость утянут отца в пучину жалости к самому себе.
- Ты забыл научить Сэмми только одному.
- Чему же?
- Благодарности.
"Ты слишком много болтаешь, - сказал себе Каббин. - Пусть поговорят и они".
- Да, ты прав. Он не знает, что такое благодарность.
- Тогда, Дон, ему стоит преподать еще один важный урок, - вставил Мэджари.
- Какой?
- Научить его сохранять достоинство при поражении.
Каббин улыбнулся.
- Я бы хотел преподать ему этот урок. Очень хотел.
- Думаю, мы можем тебе в этом помочь, - заметил Пенри.
- Я же говорил тебе, Уолтер, у нас нет денег.
- Заботу о деньгах предоставь нам. Я уверен, что мы их добудем.
- Откуда?
- У тебя много друзей, Дон, которые не хотят, чтобы ты уходил, а еще больше тех, кто готов тебе помочь, если их попросят об этом. Этим мы и займемся - попросим их.
- Кого? - уж Каббин-то знал, что никаких друзей у него нет.
- Скажем так, это твои друзья, которые хотят остаться друзьями. И они полагают, тебе нет нужды знать, что ты у них в долгу.
- И сколько же я им задолжаю?
- Триста, может, четыреста тысяч, - ответил Пенри. "Эти деньги, - подумал он, - ты получишь на руки. Остальные я потрачу, как сочту нужным".
- Господи! - выдохнул Каббин. - Так много?
- Да.
- Это чистые деньги?
- Да, разумеется. Но от анонимных дарителей.
- Что же мне делать? Уолтер, я не верю ни в каких друзей.
- Мне неприятно это слышать, потому что они действительно твои друзья. И от тебя им ничего не нужно. Лишь бы ты остался на своем месте.
- Никаких обещаний?
- Абсолютно никаких.
- А в чем твоя заинтересованность, Уолтер? Ты же за просто так и пальцем не шевельнешь.
- Твои друзья оплатили мои услуги, так что теперь я в полном твоем распоряжении. Мы готовы тебе помочь, Дон, если ты этого захочешь.
- У меня уже есть руководитель предвыборной кампании и специалист по ее организации, то есть по контактам с общественностью.
- Мы это знаем, - кивнул Мэджари. - И не хотим участвовать в вашей кампании на этом уровне.
- Какой же уровень вас интересует, господа? - полюбопытствовал Келли.
- Прокрути нам пленку, Тед, - Мэджари повернулся к Лоусону.
Тот кивнул, поднялся, подошел к магнитофону.
- Включать?
- Одну минуту, - остановил его Пенри. - Келли, вы вот спросили, какой уровень нас интересует, и, должен признать, это очень важный вопрос. Мы не будем вмешиваться в реализацию намеченной стратегической линии кампании. Для этого у Дона есть компетентные исполнители. Свою задачу мы видим в подборе материала, который можно использовать по ходу кампании. Мы также возьмем под плотную опеку наших противников, чтобы предугадать их последующие ходы и заставить ошибаться. Кампания будет короткой, но грязной. И наша задача состоит в том, чтобы не вылить на них больше грязи, чем они выльют на нас. А теперь включай магнитофон, Тед.
Тед Лоусон нажал на кнопку, но какое-то время из динамиков доносились непонятные звуки.
- Не узнаешь? - спросил Пенри.
Каббин покачал головой.
- Ты часто их слышал. Работает ксерокс. Когда несколько дней тому назад встал вопрос о нашем участии в этой кампании, я предложил парням разобраться, что к чему. Они меня не подвели. Питер выяснил, что в паре номеров мотеля неподалеку от Вашингтона творится кое-что интересное. А Тед позаботился о том, чтобы зафиксировать происходящее на магнитофонную пленку. В порядке накопления информации.
Ксерокс остановился.
- Тысяча, - мужской голос.
- Сколько мы уже сделали? - другой голос.
- В этой кипе пятьдесят тысяч.
- Да, хотел бы увидеть лицо Дона, когда он будет это читать.
- Написано круто. Кофе еще есть?
- Да, по-моему, что-то осталось.
- Тогда выпью чашечку, прежде чем продолжить.
- Выпей, конечно, кофе еще горячий.
- Знаешь, чего я не могу понять?
- Чего?
- Почему Барнетт так ополчился на Каббина?
- Я слышал, ноги растут из далекого прошлого. Вроде бы он уже пытался скинуть Каббина, в пятьдесят пятом или пятьдесят шестом.
- Барнетт?
- Да.
- И чем это закончилось?
- Не знаю. Тогда меня в профсоюзе не было. Но, наверное, ничего у Барнетта не вышло, раз Каббин по-прежнему президент.
- Этот Каббин забавный тип. Ты с ним встречался?
- Да, доводилось. Всегда под балдой.
- А смотрится неплохо. Я хочу сказать, по телевизору.
- Он носит парик.
- Не врешь?
- Носит. Я слышал, он купил его за тысячу баксов в Голливуде. В том же месте, где их делают голливудским звездам.
- Но Барнетту он крепко насолил. Он же тратит много денег. Нам с тобой платит здесь, Хепплу и Карпински в Лос-Анджелесе, Джо Джеймсу и Мюррею Флетчеру в Чикаго. А еще этому парню в Кливленде…
- Филдсу. Стэну Филдсу.
- Да, Филдсу. Он что, еврей?
- Откуда мне знать?
- Представляешь, платить семерым. Должно быть, это влетает ему в тысячу баксов в день.
- Больше.
- Да, больше. А когда мы начнем развозить эти бумажки, расходы вырастут вдвое.
- Слушай, я думаю, нет такого закона.
- Какого?
- Запрещающего президенту одного профсоюза скинуть президента другого.
- По-моему, нет.
- Вот и слава богу. Кофе еще есть?
- Чуть-чуть.
- Спасибо. Очень все это похоже на войну. А что ты думаешь о Хэнксе?
- А чего мне о нем думать?
- Он лучше Каббина?
- Барнетт так думает, но вот что я тебе скажу. Когда поднимаешься достаточно высоко и начинаешь получать сорок или пятьдесят тысяч в год, плевать тебе на рядовых членов профсоюза. Хотя все стараются показать, что это не так. Я ничего не знаю об этом Хэнксе, за исключением того, что он и Барнетт о чем-то договорились, иначе мы не работали бы на Хэнкса.
- Да, поднявшись высоко, никто из них о нас и не вспоминает.
- Это уж точно.
- Наверное, пора браться за новую партию. Будешь работать на ксероксе или укладывать листы в коробки?
- Поработаю на ксероксе.
- Как скажешь.
Послышались шаги, заработал ксерокс, на том запись и закончилась. Лоусон включил перемотку пленки, в то время как взгляды остальных скрестились на Каббине. Лицо его побледнело, губы плотно сжались.
- Этот сукин сын, - процедил он.
- Барнетт уже пытался тебя скинуть, не так ли, Дон? - спросил Пенри.
- В пятьдесят пятом.
- Запись мы отредактировали, Дон, - пояснил Лоусон. - В основном они говорили о женщинах.
- Вы выяснили, кто они?
Лоусон кивнул.
- У меня есть их фамилии и образец той продукции, что выпускает их ксерокс. Я также сфотографировал обе комнаты мотеля и их, входящих и выходящих из номера. Так что у нас необходимые улики имеются.
Каббин повернулся к сыну.
- Келли, позвони Одри и скажи, чтобы она нашла в Вашингтоне Барнетта. Пусть передаст, что я хочу встретиться с ним во вторник в одиннадцать утра. Скажи ей, что я не потерплю никаких разговоров о переносе встречи. Она знает, как надавить на секретаря Барнетта или на его помощников.
- А если Барнетт во вторник будет в отъезде? - спросил Келли.
- Лучше бы ему в этот день не отрывать задницу от кресла. Передай Одри мои слова. Не волнуйся, она знает, как все устроить.
Когда Келли пошел к телефону, Каббин посмотрел на Пенри.
- У вас есть портативная машинка, которую можно носить в "дипломате"? Которую можно включить нажатием одной кнопки? Во вторник я собираюсь порадовать Барнетта короткой речью. И не хочу портить произведенный ею эффект лишней суетой с пленкой.
"Артист всегда артист", - подумал Пенри.
- Ближе к вечеру мы пришлем в твой отель портативный магнитофон с пленкой, так что во вторник тебе останется лишь нажать на кнопку.
- А что вы собираетесь сказать Барнетту? - спросил Мэджари, никогда не упускавший случая разжиться дополнительной информацией.
- Сказать ему?
- Да.
Каббин встал.
- Сначала я скажу ему, кто он такой, а потом разобъясню, что вколочу ему голову в плечи и он будет смотреть на меня сквозь грудную клетку.
Вернулся Келли.
- Одри уже звонит в Вашингтон.
Каббин кивнул, оглядел Пенри и его помощников.
- Полагаю, парни, что вы в деле. Благодарю.
- Мы с радостью поможем тебе, Дон, - улыбнулся Пенри.
Каббин вновь кивнул.
- Спасибо вам. А раз вы будете разбираться, что к чему, я попрошу вас еще об одном одолжении.
- Каком?
- У меня есть предчувствие, что мне хотят подложить свинью.
- Где?
- Здесь, в Чикаго. Мне кажется, они попытаются подтасовать результаты выборов. Ты бы попытался, оказавшись на месте Сэмми?
Уолтер Пенри медленно кивнул.
- Да, попытался бы наверняка.
Глава 18
Сэйди Каббин лежала на боку в номере девятьсот восемнадцать отеля "Шератон-Блэкстоун" и смотрела на похрапывающего во сне Мура. "Он это заработал, - думала она. - Последние четыре месяца он удовлетворял меня раз, два, а то и три в день, так что теперь может и похрапеть".
Она потянулась к пачке сигарет, достала одну, закурила, вновь посмотрела на Мура. "Наверное, поначалу он это делал, чтобы ублажить Дона, а не меня, - думала она. - Он трахал меня, потому что Дон не мог этого делать, полагал, что это входит в его обязанности, так же как вызов лифта или укладывание Дона в постель. Вы слишком пьяны, чтобы оттрахать жену, босс? Еще одна маленькая проблема, решение которой сущий пустяк". Поначалу Фред просто обслуживал ее, но со временем ситуация изменилась, так что после выборов все может вырваться из-под контроля. Бедный, невежественный, красивый, хитрый, сексуальный Фред Мур влюбился в жену босса, а она позволяет ему любить себя, потому что сейчас ей это нужно. Он думает, что так будет продолжаться и после выборов, когда схлынет напряжение избирательной кампании. Дон наверняка знает. Не обманывай себя, Сэйди, разумеется, он знает, должен знать. Потому и не позволил отослать Мура. Он знает, что жене нужна мужская ласка, а раз он не может дать ее сам, пусть она получает то, что ей нужно, от человека, не представляющего для него никакой угрозы. "Господи, ну и ситуация. Все было хорошо, пока он крепко не налег на спиртное. Нет, не так уж и хорошо, но терпимо. Тебя трахали дважды в неделю, иной раз и трижды. А теперь дважды, а то и трижды в день. Пока что волноваться не о чем. Волноваться будем потом, после выборов. Господи, как я хочу, чтобы Дон проиграл. Пожалуйста, Боже, сделай так, чтобы он проиграл".
Фред Мур открыл глаза и посмотрел на Сэйди.
- Я заснул.
- Я знаю. Я наблюдала за тобой.
- Который час?
- Три с небольшим.
- Надо вставать. Он обещал вернуться к половине четвертого.
- Какие у него планы на этот вечер?
- У него две встречи. В Калумет и Гэри.
- Значит, пора одеваться.
Фред Мур улыбнулся Сэйди, провел рукой по ее телу.
- Несколько минут у нас есть.
Она задрожала.
- Боюсь, что нет, дорогой, - прошептала она, придвигаясь к нему.
В четыре часа Дональд Каббин закончил чтение служебной записки Чарлза Гуэйна. Посмотрел на Оскара Имбера.
- Ты это читал?
- Да.
- И что ты можешь сказать?
- Я думаю, что отлично. Развернутая программа действий, которую можно реализовать, имея миллион долларов.
Каббин повернулся к Чарлзу Гуэйну, развалившемуся на диване.
- А теперь скажите, сколько здесь лишнего?
- Немного.
- Перестаньте, уж наверняка где-то что-то можно урезать.
- Возможно, удастся снизить расходы до восьмисот тысяч.
- У нас все равно нет восьмисот тысяч, - вставил Имбер. - Если и наберем, то половину.
- Есть, - возразил Каббин.
Имбер вытаращился на него.
- Что значит есть?
Каббин улыбнулся.
- Сегодня днем я раздобыл четыреста тысяч. И, возможно, смогу выжать из них еще двести. Этого хватит, считая деньги, которые уже были у нас.
Имбер поднялся с кресла.
- И где же вы их раздобыли?
- Мне их дали друзья.
- Кто именно?
- Уолтер Пенри.
- Господи, - Имбер рухнул обратно в кресло.
- Это чистые деньги.
- Ерунда, - отмахнулся Имбер.
- Так Пенри участвует в вашей кампании? - спросил Гуэйн.
- Он будет нам помогать.
- Тогда я подаю вам заявление об уходе.
- Это еще почему?
- Я не буду работать с Пенри.
- Почему? Чем вам не угодил Уолтер Пенри?
- Скользкий он тип, вот чем. Я не желаю выслушивать его поучения и не хочу видеть этого иисусика, что работает на него.
Имбер искоса глянул на Гуэйна.
- Ты про Питера Мэджари?
- Jawohl! - Гуэйн выбросил руку в нацистском приветствии. - Ты его знаешь?
Имбер кивнул.
- И Мэджари, и Пенри.
Гуэйн встал.
- А так хорошо все начиналось.
- Сядь, Чарли, - остановил его Имбер. - Давай сначала все выслушаем. Если все окажется, как ты и предполагаешь, я уйду вместе с тобой, - Имбер посмотрел на Каббина. - Расскажи, как обстоят дела.
- Не должен я тебе ничего рассказывать! - взревел Каббин. - Хотите уходить - скатертью дорога. Все остальные уже сбежали. Мне шестьдесят два года, но я смогу провести избирательную кампанию, если захочу, и мне нет нужды опираться на людей, которые грозят уволиться только потому, что мне будет помогать кто-то еще. Вы мне не нужны! Никто мне не нужен!
- Успокойся, чиф, - подал голос Келли, сидящий в углу. - Лучше поделись с ними тем, что сказал тебе Пенри.
- Ты был с ним, Келли? - спросил Имбер.
- Да.
- И что ты об этом думаешь?
- О чем?
- О предмете нашего разговора, черт побери.
- У меня такое ощущение, что вы все впали в детство. Честное слово. Пенри предлагает вам деньги. Клянется, что деньги чистые, и он за них ничего от вас не требует. Заявляет, что не будет вмешиваться в предвыборную кампанию. Ставит перед собой одну задачу: противодействие нашему сопернику. Предлагает вылить на него больше грязи, чем его помощники смогут вылить на нас. Хотя я встретился с ним впервые, у меня сложилось впечатление, что ему это вполне по силам. Так что с детскими обидами надо бы повременить.
- Хорошо, Дон, - Имбер повернулся к старшему Каббину. - Давайте начнем сначала.
- Если вы решили увольняться, дверь перед вами.
- Из-за этой кампании нервы у всех на пределе, Дон. Лучше расскажите нам о деньгах.
- Келли уже все сказал. На нас не накладывают никаких обязательств.
- А потом?
Каббин покачал головой.
- Никаких. Ни теперь, ни потом.
- Кто их дает?
- Деньги?
- Да, деньги.
- Не знаю. По словам Пенри, какие-то мои друзья.
Имбер покачал головой.
- А вы что думаете? Кто действительно их дает?
Каббин вздохнул.
- Я хотел бы выпить.
Имбер взглянул на Келли, тот коротко кивнул.
- Я принесу.
Келли поднялся, прошел в примыкающую к гостиной спальню. Сэйди сидела в кресле с журналом в руках.
- Как дела? - спросила она.
- Нормально, - Келли налил в стакан бербон, добавил воды.
- Твой отец в порядке?
- До вечера продержится.
Келли вернулся в гостиную, протянул отцу полный стакан.
Каббин жадно выпил.
- Ты хочешь знать, что я думаю?
- Совершенно верно, - подтвердил Имбер.
- Так вот, нет у меня друзей, готовых выложить четыреста, пятьсот или шестьсот тысяч за мое переизбрание. Я полагаю, таких друзей нет ни у кого. Поэтому остается лишь один источник.
Имбер кивнул.