Как Циписек перехитрил лису
Румцайс сидел на развилине большого бука и следил, чтоб ястреб не поймал лесную горлинку.
Тут прибежала Маня, остановилась под деревом и стала звать его:
- Румцайс, иди скорей домой! Циписек выламывает себе палку в орешнике.
Румцайс поднялся на сук повыше и увидел оттуда орешник.
- Зачем тебе палка? - крикнул он.
А Циписек ему:
- Опираться на неё, странствуя по свету.
- Ты уже трижды ходил в люди, а толку от этого не получилось. Оставь лещину, пускай растёт.
Циписек стал упрашивать Румцайса, чтоб он разрешил ему выломать палку.
- Ладно, - согласился наконец Румцайс. - Но прежде чем отправиться в путь, ты должен будешь выполнить три задачи: обогнать оленя, повалить медведя и перехитрить лису. Выполнишь - отпущу тебя.
Как повалить медведя или обогнать оленя, Циписек понятия не имел. Поэтому он решил начать с лисы.
Жила в Ржаголецком лесу одна на удивление рыжая лиса. Она очень гордилась собой, целыми днями прогуливалась по чащобам, спесиво задирала нос и, кого бы ни встретила, приговаривала:
- Я хитрей ичинского адвоката. Меня ещё никто не перехитрил.
Циписек велел передать ей, что они сойдутся на порубке и там будут состязаться в хитрости.
Румцайс, прознав про это, лишь головой покачал:
- Уж и не знаю, Циписек, умное ли дело ты задумал. Эта лиса однажды так задурила голову княжескому лесничему, что он заблудился в трёх соснах.
Циписек ещё раз всё хорошенько обдумал и пошёл на порубку. Лиса уже ждала его там. Она лежала, растянувшись под малиновым кустом, и отдыхала. Завидев Циписека, она стала кидать в него спелыми ягодами.
- Ты что?! - удивился Циписек.
- А ты тоже попробуй, - ответила она.
Циписек сорвал малинку и только хотел бросить в лису, как она его толкнула. Он упал в колючий малинник и весь искололся.
- Ещё хочешь? - спрашивает она.
- Давай, - отвечает Циписек.
- Теперь мы будем бросаться черникой.
Нарвала лиса горсть черники и обсыпала ею Циписека как охотничьей дробью. Хотел Циписек дать лисе сдачи, а она его толкнула в муравейник.
Когда Циписек обобрал Муравьёв со своей рубашечки, лиса стала его поддразнивать:
- Теперь расскажи, зачем ты пришёл.
- Я пришёл тебя перехитрить.
Лиса до того смеялась, что за дерево ухватилась, чтоб не покатиться со смеху.
- Как же ты собирался это сделать?
Циписек уже всё придумал. Взял он два прутика и положил их крест-накрест на земле.
- Завтра сойдёмся на этом же месте, и каждый из нас принесёт по куропатке.
- Согласна, - кивнула лиса.
- Мы обменяемся куропатками и съедим их.
- Я люблю куропаток, - облизнулась лиса.
- Кто куропатку не съест, тот и проиграл.
- Только не я, - захихикала лиса и ещё раз облизнулась.
На другой день они снова сошлись на порубке. Лиса принесла в зубах куропатку, положила на траву и говорит:
- Вот куропатка для тебя, а ты давай мне мою.
Циписек вынул из кармана картошину и протянул лисе.
Лиса понюхала её и возмутилась:
- Что ты мне даёшь? Я сказала тебе - давай куропатку!
- Вот она, - показывает Циписек на картошку.
Лиса рассердилась, а Циписек ей:
- Ты чего кричишь?
Лиса ударила картошкой оземь:
- Ты должен был принести куропатку, а принёс вон что!
- Я принёс куропатку, которую на лету поймал, когда Маня огород копала да в корзинку их складывала.
Взяла лиса картошку в рот, помусолила её, но тут же выплюнула и убежала с порубки.
А Циписек поднял куропатку, что лиса принесла, отдал её дома Мане и сказал:
- Пока куропатка жарится, я придумаю, как обогнать оленя.
Как Циписек обогнал оленя
Маня ощипала куропатку. Румцайс ударил ногтем о ноготь и высек искру на хворост, чтобы зажарить её.
Тут, откуда ни возьмись, примчался олень Побегунчик, из всех ржаголецких оленей самый быстрый. Рожки у него небольшие, чтоб за ветки не цеплялись, а копытца звенят, будто окованные. Напустился он с ходу на Циписека.
- Ты, что ли, собираешься обогнать оленя? Так вот он я, и зовут меня Побегунчик.
- Ох, сынок, - покачал головой Румцайс, - крепкий ты себе выбрал орешек.
Маня стряхнула с подола куропаточьи пёрышки и, вздохнув, сказала, что тоже хотела бы поглядеть, как Циписек с этим справится.
Отошли они от пещеры. Побегунчик свысока оглядел Циписека и важно сказал:
Я пропускаю тебя вперёд, всё равно я тебя догоню.
Циписек гордо отказался от уступки, но предупредил, что дорогу, по которой они побегут, он сначала как следует осмотрит, чтобы потом не споткнуться.
Он сел на пенёк на опушке леса и посмотрел через поля на Ичин.
- Выбирай, выбирай, всё равно я выиграю, - снисходительно заметил Побегунчик.
- Побежим прямо через поля и огороды до базарной площади в Ичине, - предложил Циписек. - Кто первый напьётся воды из фонтана, тот и выиграл.
Побегунчик кивнул и подтолкнул Циписека носом:
- Я ещё успею, а ты беги.
Циписек и побежал. Перепрыгивает через межи, бежит рожью, пшеницей, только колосок то тут, то там шевельнётся.
А олень Побегунчик пасётся, травку пощипывает и гордо приговаривает:
- Я ещё успею.
И только когда Циписек достиг капустного поля, побежал за ним и олень; один его скачок - это тридцать шагов Циписека. Побегунчик догнал Циписека у поля. Крепкие капустные кочаны так вкусно пахнут, и Побегунчик говорит Циписеку:
- Я ещё успею, у меня есть время.
Циписек знай дальше бежит, домчался он до огородов под городскими стенами, и Побегунчик - тут как тут:
- Видишь, я догнал тебя.
А рядом - грядки с морковкой, сладкой да вкусной.
- Ты беги, до площади путь неблизкий, а я успею, от меня не уйдёшь.
Свернул Побегунчик на грядки и лакомится морковкой.
Циписек же дальше побежал, вот его уж и не видно.
Бросил Побегунчик морковку - и за Циписеком, а тот - в городские ворота и уже на площади. Здесь бабы продают капусту, морковку, торговля в самом разгаре.
Вдруг раздаётся топот, от ворот несётся олень и кричит:
- Ага, Циписек, вот и я! Ещё скакну разок и напьюсь воды из фонтана!
Только выскочил он на площадь, торговки, что сидели с корзинами и узлами, как увидели оленя, зашумели, закричали, замахали на него:
- Олень! А ну, пошёл отсюда! Он нам всю морковку и капусту поест!
И все скопом стали прогонять его. Четыре человека схватили его за рога, а восемь самых сильных торговок держали за копыта.
А Циписек стоит у фонтана, зачерпывает воду ладошкой и пьёт.
- Вот, Побегунчик, ты и проиграл.
- Проиграл, - сознался олень. - Скажи бабам, чтоб отпустили меня.
Когда Циписек вернулся домой в пещеру, куропатка как раз изжарилась, и они её съели. Циписек обглодал косточку и говорит:
- А теперь попробуем повалить медведя.
Как Циписек повалил медведя
Прежде чем отправиться на поединок с медведем, Циписек весь день думал, как лучше поступить.
Румцайс на всякий случай зарядил свой пистолет самым крепким прошлогодним жёлудем. Маня тоже очень беспокоилась.
- Ага, придумал, как я справлюсь с медведем! - воскликнул Циписек и ушёл.
В то время медведи в Ржаголецком лесу не водились, и Циписек долго искал, выискивал медведя по чащобам, по порубкам, да напрасно.
Повстречалась ему лесная почтарка - сойка, что носила новости в Ржаголец. Она сидела на нижней ветке дерева и грустно разглядывала мох.
- Что случилось? - спрашивает Циписек.
- Потеряла я почтарский рожок, в который всегда трубила, - ответила опечаленная сойка.
- Да вот же он лежит. - И Циписек подал ей рожок. - У меня заботы поважней твоих. Я медведя не могу найти.
- Я приведу тебе какого-никакого, - сказала сойка, затрубила в рожок и улетела.
Когда Циписек пришёл домой и рассказал об этом Мане, она так всплеснула руками, что лесные голуби в испуге разлетелись кто куда.
Сойка совсем потеряла голову. Какого ещё медведя приведёт она сюда?
Встревожился и Румцайс. Он то и дело прикладывал ухо к земле и прислушивался. В полдень донеслось до него, как в Ржаголецком лесу топают четыре огромные лапы. Потом дунул ветер, и зашевелились листочки на дубе.
- Это медведь дышит, - понял Румцайс.
Потом задрожали дубы, и на землю посыпались жёлуди.
Низко над землёй пролетела сойка и закричала:
- Сейчас сюда прибудет медведь. Я веду его из тридесятого леса.
- У тебя ума - как у твоей трубы, - рассердился Румцайс. - В тридесятом лесу живут медведи-космачи да ломаки. Что теперь делать?
Сойка так и села на ветку, а что делать - не знала.
Циписек прохаживался между деревьев и откидывал в сторонку опавшие жёлуди, чтоб не споткнуться, когда увидит медведя.
Дубы зашатались, с них посыпался зелёный лист.
Медведь - всё ближе, слышно, как он отдувается. У Циписека этим ветром чуть шляпу не сдуло.
Сойка воскликнула:
- Ой, что я, глупая, натворила!
И улетела.
- Не знаю, не знаю, Циписек, не по себе ты выбрал ношу, - покачал Румцайс головой.
А Циписек залез в кусты и притаился.
На порубку вывалился медведь. Насупленный и сердитый, куда ни ступит - корешки жалобно похрустывают, всё он топчет.
Циписек молчит, ещё глубже в кусты забился. Медведь идёт, раскачивается, озирается по порубке и, не видя никого, начинает реветь:
- Где ты там? Вот я стою, вали меня!
А Циписек из кустов тоненьким голоском:
- Вот как выбегу, задам тебе!
Медведь потёр лапой ухо.
- Что-то я плохо слышу, кто там? - ревёт он так, что на небе облачка разбегаются. - Ну, покажись, схватимся!
Обнял дуб и выдернул из земли, будто морковку.
- Ты нам тут не сори, чего щепки раскидываешь! - кричит ему из кустов Циписек. - Как выскочу, кости переломаю!
Медведь расправил плечи.
- Выходи!
Циписек выбежал из кустов. Увидел медведь, какой он маленький, и захохотал. Смеётся-заливается - лес дрожит. Хохочет, а из глаз у него от смеха слёзы в два ручья текут. А он всё смеётся и смеётся, и до того от смеха обессилел, что стал слабее белки.
Циписек подступил к нему поближе, ткнул в него пальцем и опрокинул медведя на траву.
Три дня он там пролежал, на четвёртый встал и говорит:
- Твоя взяла.
И ушёл к себе назад в тридесятый лес.
Так вот Циписек и перехитрил лису, обогнал оленя и повалил медведя. Румцайс сам отодвинул буковую щеколду, на которую запирался выход из пещеры, и сказал:
- Да, сынок, в тебе довольно уже разбойничьей хитрости и смётки. Можешь один идти в Ичин и дальше по белу свету. Но что бы ты ни делал - пусть плохим людям это будет на зло, а добрым на радость.
Как Румцайс подбил зимородка
Собрался Румцайс зарядить свой пистолет и увидел: у него в рожке пороха всего щепотка осталась. Вытряхнул он последние крошки на заряд, а Циписеку наказал:
- Сходи в Ичин к оружейнику Геллеру за порохом. Пускай насыплет тебе самого лучшего, трижды просеянного.
Маня дала Циписеку кожаный мешочек, и он отправился в город. Идёт Циписек лесом, рвёт малину в шляпу. В лавке Геллер насыпал ему в мешочек пороху, а Циписек его жене - в миску ягод, так они и рассчитались.
Циписек торопился домой, потому что в тот день Маня готовила на обед разбойничью похлёбку, которую он очень любил. Вдруг смотрит: сидит птица, какой он ещё не видел, синие перья переливаются на ной, словно ледяные.
Окликнул он птицу:
- Ты кто?
А птица с ветки на ветку, всё дальше от Циписека, всё ближе к Праховским скалам. Циписек бежит следом и сразу не заметил даже, как подуло ветром и в скалах засвистело.
Смотрит он: стоит перед ним странная женщина. Не молодая, не старая, голова покрыта холщовым платком, сама в мучной куль одета. Держит она птицу на ладони и резким голосом, словно ветер в осоке свищет, говорит:
- Я Мелюзина, а это моя птичка, зимородок. Она показывает мне, откуда надо задувать то ли справа, то ли слева.
- А откуда вы здесь взялись?
- Где живу - не скажу, - просвистела Мелюзина. - Но тебя туда отведу.
- А я не пойду, - отказался Циписек и замахал мешочком с порохом.
Мелюзина дунула, словно в спину толкнула сильной рукой, и погнало Циписека ветром меж скал, где на камнях ни ямки, ни выступа. Пробовал он удержаться за ветки, да Мелюзина обламывала их у него под руками. Хотел он дорогу примечать, да Мелюзина подула, и глаза у него заслезились. Он кричал, звал, да Мелюзина крик ого в сторону относила. Наконец он сказал:
- Ладно, я пойду, куда ты хочешь.
Мелюзина спрятала зимородка в кошель и пошла впереди Циписека. А Циписек распорол потихонечку шов на кожаном мешочке с порохом, и через дырку порох стал сыпаться на тропку. Пороху хватило до самых скал. Когда упала последняя крупинка, Мелюзина и говорит:
- Сядешь и будешь сидеть тут в моей пещере. Я буду тебя сторожить, а там поглядим.
Циписек подстелил мешочек от пороха и сел на него. Мелюзина уселась рядом с пещерой. Да и то сказать - не столько она сидит, сколько вертится, как на флюгере, а зимородка держит на ладони, чтоб он предупредил, когда ей дуть на Циписека.
А дома Маня с Румцайсом ждали Циписека к обеду. Наконец Маня говорит:
- Неспроста Циписека нет по сю пору из Ичина.
- Пойду погляжу, где он, - сказал Румцайс и проверил, хорошо ли заряжен его пистолет крепким жёлудем.
Прошёл Румцайс по всем ржаголецким тропкам, поглядел на Ичинском тракте - нигде Циписека не видно.
Вдруг что-то хрустнуло у него под каблуком. Наклонился он видит: что-то насыпано. Понюхал и говорит:
- Да это же трижды просеянный порох от Геллера!
Ударил он ногтем о ноготь, высек искру на пороховую дорожку, порох вспыхнул. Огонек побежал по ней сперва проезжей дорогой, потом узкой тропкой через соснячок, и Румцайс поспешил следом за ним.
Огненная дорожка привела его в скалы, где в маленькой пещере на кожаном мешочке сидел Циписек. Перед пещерой восседала Мелюзина.
- Нехорошо ты поступила, увела моего сыночка Циписека, - упрекнул её Румцайс.
- Если одно я сделала нехорошо, другое сделаю лучше, - сказала Мелюзина резким голосом и, не спеша поднявшись, дунула под крылья зимородку.
Птица вспорхнула с ладони и стала носиться между скалами. Мелюзина хотела отвести глаза Румцайсу от Циписека. Глядит Румцайс на зимородка, тот мелькает, из тени в тень перелетает.
Тут Циписек крикнул:
- Берегись, Румцайс!
А Мелюзина платком машет, и у Румцайса в ушах только ветер свистит. Надвинул он сосновую шляпу пониже на глаза и крикнул Мелюзине:
- Зови свою птицу назад, не то я в неё пальну.
- Не пальнёшь! - Мелюзина надула щёки и замахала подолом.
Румцайсу расчесало ветром бороду, будто острой гребёнкой. Направил он пистолет на зимородка, но прицелиться не смог - пистолет у пего в руке ходуном ходил.
- А сейчас я ещё лучше сделаю, - свистнула Мелюзина.
Зимородок подсказывал ей, с какой стороны дуть на Румцайса, а она знай пробирает его студёным ветром до костей. Он уж и рук не чует, еле пистолет держит.
- А что я теперь сделаю! - злобно просвистела Мелюзина и, схватив Циписека, поднялась с ним в воздух. И понесла. Зимородок указывал ей дорогу.
- Ах, чёрт побори! - выругался Румцайс, чтоб хоть немного согреться.
Мелюзина с Циписеком поднялись вслед за зимородком уже чуть ли не под самые облака.
Тут появилась Маня с горшком разбойничьей похлебки. Она протянула Румцайсу горилок со словами:
- Я знала, что тебе всего нужнее сейчас.
Румцайс отхлебнул разбойничьей похлёбки и сразу согрелся, весь холод из него вышел. Он прицелился. Грохнул выстрел, и в скалах прокатилось эхо. Жёлудь пронёсся под самым зимородком.
Зимородок подпрыгнул, перевернулся и показал Мелюзине неверный путь. Она ударилась со всего размаха о скалу и выронила Циписека, а Маня внизу подхватила его в фартук.
Румцайс продул пистолет от дыма, чтобы в нём было чисто, и говорит:
- Дай, Маня, Циписеку похлёбки, он небось тоже сильно озяб.
Как Румцайс с Циписеком без пистолета изрешетили дракона
Когда в окрестностях Ичина стали поспевать каштаны, Румцайс сказал Мане:
- Приберись в погребе, я пойду натрясу каштанов, чтобы было чем подкармливать зимой лесное зверьё.
Румцайс подсаживал на дерево Циписека, тот проверял, достаточно ли каштаны спелые, затем Румцайс тряс дерево. Вместе с Циписеком они собирали каштаны и относили в пещеру, где каштаны раскатывались во все стороны, и Маня, спотыкаясь, сердилась:
- Кабы это не для голодных зверей, повымела бы я все их метлой.
В эту пору возвращался домой возчик Шейтрочек из Либерца. Он отвозил туда плуги да косы и назад ехал порожняком. Добрый конь его Булочка бежал рысцой, и Шейтрочек мыслями был уже дома, и думалось ему о всяких домашних делах:
"Канаву для стока воды во дворе надо бы бревном заложить, а то мелковата она, после дождей весь двор заливает".
Телега ею как раз катила в направлении села Бондарева, и вдруг Шейтрочек прямо ахнул:
- Ах ты, господи, я как накликал - вон бревно валяется!
И в самом деле на обочине в канаве лежало бревно. Толстое и просмолённое, словно обгоревшее стропило.
- Лучшего бревна мне и не надо, - залюбовался им Шейтрочек. Прокопчённое дерево не отсыреет от воды.
Взвалил он бревно на телегу и поехал дальше. Удивительно только ему было - чего это его мерин Булочка, всегда такой смирный, словно перцу нюхнул: фыркает, головой трясёт и еле тянет.
"Видать, из-за мух или пить хочет", - сказал про себя Шейтрочек, а поскольку ему самому тоже пить захотелось, он остановился перед трактиром, который назывался "Под Гамбургом".
Воткнул он кнут за сиденье, под колесо подложил поленце и крикнул трактирщику:
- Налей-ка мне, хозяин, кружку пивка, да полную!
Телега с бревном остались на дороге, а сам он вошёл в трактир.
Пыл полдень, жара. На ичинской площади и на улицах - ни души. Шейтрочек выпил за одно колесо, за второе, за третье, а там и за четвёртое - "чтоб не скрипели", расплатился и вышел.
Вышел он на порог и остановился будто вкопанный: лошадь на месте, телега тоже, а бревна как не бывало. Ни на телеге, ни под телегой ни поблизости не видать.
"С каких пор стали в Ичине красть горелые брёвна?" - подумал Шейтрочек и решил поискать его. Прошёл он под башенными воротами на базарную площадь. Видит: на площади бургомистр Гумпал злится, криком исходит. На крик из ратуши повыскакивали заседатели управы.
- Кто бросил бревно на площади? Чтоб его сейчас, же убрали! - надрывается бургомистр. - Базарная площадь - моя гордость, и я не позволю заваливать её грязными дровами!
Заседатели головой качают и перешёптываются.
- Кто же бросил тут этакое бревнище?