А началось-то с пустяка вроде - замаялись жеребята болями в животе. Но это вовсе не безобидная болезнь. Чаще всего и телята, и жеребята, и поросята страдают от болезней живота. У дяди Мити на этот случай есть в запасе верное народное средство. Средство это - разнообразные настои лекарственных, или, как говорят в народе, целебных трав. Доктор самолично готовил такой настой для жеребят, сам поил их, добавляя в молоко матери. У тех животных, кому давали напиток из трав, боли проходили дня за три.
Для выздоравливающих, но еще слабых жеребят доктор прихватил бутылку "живой воды". Наверное, это была та самая живая вода, о которой упоминается в старых русских сказках. Несколько глотков "живой воды" - и возвращаются к больным силы, бодрость и здоровье, и кажется, что солнце начинает светить много ярче и теплей.
Доктор шагал и, время от времени поглядывая на небо, чему-то усмехался. Это было тем более удивительно, что серьезному, занятому человеку просто некогда бывает глядеть в пустое небо. Да и что такого особого можно увидеть днем? Но, верно, колхозный лекарь и исцелитель дядя Митя видел то, чего не замечали обычные люди.
Дмитрий Сергеевич Донников действительно думал о том, что происходит сейчас там, за тысячи в тысячи километров, в молчаливом непроницаемом космосе. Думал о предстоящей встрече во дворе ветеринарной амбулатории нынешней или завтрашней ночью. И то, о чем он замечтался, было ни на что не похоже, не встречалось еще в обычной жизни.
Интересно, что же или кто навещал ветеринарного доктора глубокими, сонными ночами? Привидение или инопланетяне?
Начкон Жуков поджидал дядю Митю у ворот конной фермы. Главный специалист по выращиванию, разведению и обучению лошадей - от крестьянской работы до бегов на отечественных и западных ипподромах - в обычной жизни именовался начконом - начальником конной части. В этом названии слышались отзвуки прошлых времен, когда конница решала все и на поле боя, и в мирной жизни, пусть в мирной жизни она и называлась просто - тягловая сила. Тогда начкон был значительной фигурой на конных заводах и фермах страны.
- Ну, как там малыши? - еще издали поинтересовался дядя Митя, потому что ему было всегда приятно поговорить с начконом о лошадях.
Начкон Жуков, загнав на время улыбку под пушистые, с сильной проседью усы, отвечал вежливым густым басом:
- Заботами вашими, Дмитрий Сергеевич, - прекрасно. Да вы сами посмотрите. Жеребятки - огонь и молния! Сейчас резвятся в леваде, вихреногие, застоялись в болезни-то!
Дядя Митя с начконом прошли в конюшню. По обеим сторонам прохода тянулись денники, а в простенках висели тяжелые кожаные уздечки, недоуздки, вожжи, потники и седла.
Денник - это дощатая или кирпичная комната для лошади, с крепким деревянным полом, с кормовым стойлом и поилкой. Кони обычно живут в денниках зимами. Летом конский косяк перегоняют на дальние пастбища, а в конюшне остаются рабочие лошади, малыши да рысаки, которых наездники готовят к спортивным состязаниям. На кормовых столах желтели горки овса и краснела крупная морковь. Конюхи разносили охапки душистого сена. Но носить было не трудно, потому что в конюшне сейчас стояло всего два десятка лошадей. Остальные кони гуляли на вольных выпасах далеко от Кордона.
Поговаривали, что иногда ночами в конюшне слышалось многоголосое мелодичное ржание стоящих взаперти коней. Оно проникало сквозь дверные и оконные щели и заполняло окрестности. И в ответ неслось ржание с дальних травяных холмов: вольные кони успокаивали товарищей, и в гривах их сверкали под мягким сиянием луны капли росы, на копытах плавилась от бешеного дробного бега желтая глина.
Дядя Митя и начкон скоро очутились у левады - большого ровного луга, огражденного березовыми жердями.
Два жеребенка, завидя знакомых людей, тотчас заскакали по большому кругу левады. Порой они тормозили на полном ходу, кидались вбок и назад и смешно трясли головами с нежной гривой. Но в них все яснее видели специалисты будущих рысаков.
- Радуются, малые, как вас заметили, - пояснил, отмахиваясь от слепней, начкон.
- Давно жеребята на прогулке? - спросил доктор, любуясь молодыми рысаками.
- Да с утра самого, - ответил пышноусый начкон Жуков. - Сводил их, как приказали, уже и в "солнечную баню". До чего полюбились лошадкам эти самые бани - ну, век не додумался бы!
"Бани" - это выкрашенные черной краской бочки с водой, поднятые высоко вверх. Черный цвет быстро вбирает солнечные лучи, и резервуары с водой постепенно нагреваются. В жаркую погоду коней обливают теплой водой. Такой душ, массирующий кожу, укрепляет здоровье и нервы лошадей. Кони - животные нервные, чуткие. Работать с ними могут только сильные и ласковые люди, притом гораздые на выдумку.
Начкон Жуков приблизился к ограде и, смешно надувая толстые щеки, засвистел. Таким тихим сигналом наездники обычно подманивают к себе лошадь.
- Те-ткле, те-ткле, - и дядя Митя подзывал жеребят каким-то птичьим заговором. - Не бойтесь, серенькие, подходите. Имеется для вас сладкое на десерт!
Правда, серенькие и не думали пугаться. Им, видно, надоело бегать по кругу, и они внезапно очутились перед людьми. В зеркальных черных глазах маленьких лошадок четко и выпукло отразились крошечные фигуры людей, крошечные конюшни и постройки, крошечный лес на горизонте с крошечными круглыми облаками над ним.
- Вот, получите, братья-кролики! - доктор Донников вынул из необъятной своей сумки заветную бутыль, свинтил с нее пробку и налил золотисто-коричневую жидкость в широкое ведерко, которое предусмотрительно подставил начкон товарищ Жуков.
Долго уговаривать жеребят выпить волшебного снадобья не пришлось. Их мягкие губы распробовали содержимое, и малыши по очереди с огромным наслаждением вмиг высосали эту настойку - только свист стоял. Когда кони пьют воду, слышится резкий струящийся звук.
- Мои бы внуки так лекарства хлестали с присвистом! - пожелал начкон Жуков, в профиль, кстати сказать, очень похожий на легендарного маршала Буденного. - Научи, Дмитрий Сергеевич, старика, как это делается.
- Тут, товарищ Жуков Василий Макарович, никакого такого особого секрета нет, - отказался от личной славы ветеринарный доктор. - Не пугай ребятишек слишком часто лекарствами - вот и все волшебство. Сам, поди, снадобья нынешние не пользуешь, только древние, что бабки твои готовили. И вообще, самое полезное лекарство - воздух, солнце, и вода, и солдатская еда!
Жеребята, покончив с настойкой, просили еще, чмокая губами. Но Дядя Митя предупредил животных сразу:
- Хорошего, ребятки, помаленьку! Ну, теперь бегайте и скачите!
- Через несколько денечков Жеребят можно в косяк отогнать, - залюбовался легким широким бегом начкон Жуков с толстыми усами и серыми, в масть рысаков, добрыми глазами.
Недобрым людям не просто работать и ладить с лошадьми. И трусливым тоже. Не выдержат они чистоты и благородства, исходящих от коней.
Начкон товарищ Жуков, верно, не задумывался над тем, добрый он или не очень. Он всегда желал быть просто человеком и всю жизнь старался честно работать.
- Вот какой случай был на моей памяти, - вспоминал Василий Макарович, когда возвращались с фермы. - Числился на ферме конюхом один человек. Фамилия у него, кажись, была Пуприков - не лошадиная фамилия. Как напьется этот самый хитрован Пуприков, так лошадей поколачивает, конечно, незаметно от людей. Трезвый заявится на конюшню - только ругается грубыми словами, как нынешний некультурный футбольный болельщик. Значит, забрел этот человек к чистокровному жеребцу Кивачу и стал подобным манером над животным изгаляться. Кивач, не будь ослом, ухватил конюха за воротник куртки, выскочил из конюшни с добычей и прижал башкой к стене. Мужик, глядим, захрипел - горло ему передавило. С трудом, доложу, его оторвали от коня и, можно сказать, спасли ему скверную его жизнь.
- Лошадь за себя постоит, товарищ Жуков Василий Макарович! - задумчиво отвечал ветеринарный доктор. - А многим людям еще не хватает отцовской выдержки и материнской любви при общении с ними, хотя в стране ведется большая разъяснительная кампания по этому поводу.
- Тебе, брат, больше всех уважения-то в колхозе! - с пониманием уточнил начкон Жуков. - Как здоровые животные либо птицы - мы их обряжаем, водимся. Ну а худо стало и болезнь одолевает - быстрее их к тебе, ветеринару. И что любопытно: очень доверяют тебе лошадки, и я бы сказал, что любят.
СЕАНС ЛЕЧЕНИЯ
- Дорогой Милорд! - протрубила, влетев в дом, гостеприимная камышовая муха. - Входи, как в собственную конуру, располагайся без смущения, ты в жилище друзей.
- Лапы у меня грязные, - замялся пес у порога. - На коврах могут следы остаться.
- Высохнут следы, - успокоила муха. - А потом, у дяди Мити ковров сроду не водилось.
Милорд долго и тщательно очищал лапы о жесткий коврик на крыльце и только после этого осторожно вошел в помещение ветеринарной амбулатории.
Колхозная ветамбулатория состояла из четырех комнат. В них располагались темные старинные шкафы со стеклянными полками. На полках длинными рядами были выставлены загадочные склянки, хитроумной формы баночки, змеевидные трубки, ланцеты, пинцеты и множество других серебристых инструментов, которые применяются при лечении животных Все это местный доктор Айболит - дядя Митя - хранил за закрытыми дверцами. Однако больше всего в шкафах, отметил Милорд, хранилось коробок и пакетов с волшебными и обычными мазями, исцеляющими от многих рал и болезней, с разноцветными порошками, пахучими настойками.
Камышовая муха покрутилась на кухне, напевая под острый нос любимую песню про Муху-цокотуху, потом крикнула:
- Милордик! Суточные щи будешь?
- Не отказался бы, - признался гончак. - Я, Фаина, со вчерашней недели голодный!
- Вот и прибегай через сутки! - пошутила муха.
- На тебя, Фая, грех обижаться, - сдержал гнев гончак. - Это у тебя головокружение от успеха. Бывает, что это проходит, но у иных тянется всю жизнь.
- Ой, какие мы обидчивые! - протянула камышовая муха, однако ей стало стыдно за глупую и бестактную шутку. - Это у меня автоматически выскочило. Я ведь люблю шутки и розыгрыши. Я ведь остроумная особа. Я ведь…
- Здесь кто-то мясные щи обещал, - перебил ее пес. - С того времени как раз сутки проскочили.
- Кушай, Милорд, поживее, - пригласила Фаина, наливая похлебку с мозговой костью в тарелку. - Ты не откажешься сбегать со мной в лес? Предстоит работа по поиску трав.
Милорд с удовольствием похлебал варева, попросил добавки и в два силовых приема размолол сахарную кость.
- Молодец, Милорд, сразу видно хорошего работника! - похвалила летающая кухарка.
- А как ты догадалась об этом? - потупился польщенный словами хозяйки гончак.
- Кто за столом силен, тот в лесу и в поле сдюжит! - подсказала муха. - Так дядя Митя говорит.
- И слова умные, и щи добрые! - поблагодарил гончий пес. - Таких вкусных щей, признаться, я у прежнего хозяина не едал. Там все больше сервелат и другие твердые колбасы давали. Я их, по правде сказать, не любил, а отказаться не смел.
- Ну-с, за дело! - сказала камышовая муха. - Но прежде ты должен обнюхать и осмотреть лекарственные травы, которые нужны ветеринарному доктору.
Она торжественно повела Милорда в особую кладовую с большой дубовой дверью. В полутемном помещении стоял сильный аромат хорошо просушенного сена.
С крючьев и гвоздей, вбитых в стены, свисали длинные жгуты и пучки трав, кореньев, гроздья цветов и соцветий.
- Полагаю, что ты, как животное, немного разбираешься в нашей флоре и фауне, в живой природе то есть, - скучно начала лекцию камышовая муха, - Бывал в лесу на экскурсиях?
- На каких еще экскурсиях? - завопил гончак, - Я в лесу вырос! Все избегал вдоль и поперек!
- Хорошо! - терпеливо прогудела камышовая муха, - Но ты знаешь, что почти все травы - лекарственные? К примеру, крапива. Она ведь растет не только для того, чтобы ожечь кого-нибудь или засорять деревенские и городские сады и огороды.
- Про крапиву не нуди, Фая! - взмолился пегий пес. - Я ее столько выкушал! Если подсчитать - так целое поле, честное песье слово!
- В каком виде? - муха так и скакала вокруг, так и завьюживала.
- В разнообразном, - отчитался Милорд. - В сыром, толченом и вареном. Прокрученную через мясорубку вместе с мясом…
- Отсохни правое крыло, тебе еще не все известно про удивительные свойства этого растения! - уверяла камышовая наставница и сверлила собаку каждым из ста глаз.
- Всего никто не знает! - красиво защитился гончак. - Ну, чего я не слышал о крапиве?
Милордова голова шла кругом от возбуждающих крепких травяных запахов. Гончаку казалось, что они с собеседницей стали заговариваться.
А камышовая Фаина, шустро бегая по сухим стеблям, говорила, и говорила что-то аптечное.
- Ты бы, Фая, не частила! - помотал ушастой головой пес. - Не успеваю слова, переваривать. И откуда ты про всякие там витамины и целебные свойства нахваталась? От дяди Мити?
- Люблю послушать, но особенно - поговорить, - с наслаждением призналась камышовая муха. - Я очень эрудированная муха. Я ведь могу на равных общаться даже с умным человеком.
- А что такое "эрудированный" - смышленый, что ли? - застеснялся своего невежества Милорд.
- Даже не верится, что ты жил у культурного хозяина, - с преувеличенной досадой укорила муха. - Эрудированный - значит знающий все на свете!
- Завидую, - уныло протянул Милорд и уныло развесил уши чуть ли не до пола. - Везде-то ты летала, все-то ты видела своими ста глазами. Мой хозяин со мной говорил только об охоте и учил брать добычу, а сам, скажу по секрету, не читал ничего, кроме кулинарной газеты.
- О бывшем хозяине - больше ни полслова, - остановила гончего пса Фаина. - Ты служил ему лишь орудием наживы.
- Мне сразу показалось, что дядя Митя совсем другой человек, - вздохнул Милорд. - Он не оставит собаку в лесу. Тапочки домашние, верно, сам себе принесет и за обыкновенной палкой не заставит десятки раз в час бросаться в ледяную воду.
- Разумеется, не заставит и все по дому сам делает! - согласилась довольная муха. - Дядя Митя мне книжки с картинками вслух читает и про целебные растения подробно рассказывает. Однажды мы даже в город ездили - в зоопарк. Директор зоопарка попросил дядю Митю слону помочь - у того железка в хоботе застряла. И дядя Митя вытаскивал гвоздь, а я летала рядом, готовая в любую секунду броситься на помощь доктору - слон-то был в ярости от боли…
Вдруг камышовая муха запнулась на полуслове и заботливо спросила:
- А что это у тебя с лапой? Почему хромаешь?
- Пустяки, - не сознался, мотая головой, Милорд. - Это барсук хватанул, когда я его в лесной норе застал и хотел проветрить на улице.
- Для кого, может, и пустяки, - профессионально засуетилась камышовая муха, - а для меня - занятие. Лапу твою сейчас мигом излечим… Это мы умеючи… Это мы в два неболевых приема… Не зря ведь в ветеринарных кругах меня называют добронавязывающей мухой!
Обхватив шестью ножками кряжистую бутыль с латинской этикеткой, муха, выпучив сто глаз от натуги, налила в фарфоровую чашу жидкость и скомандовала:
- Немедленно опускай лапу в этот раствор - боль как рукой снимет!
- Не болит у меня ничего! - пес сильно сомневался в том, что муха поможет избавиться от страданий.
- Не упрямься, пегий! Клади лапу в чашку! Для профилактики заражения! - кричала, испытывая врачевательный азарт, камышовая исцелительница. - Живее, больной!
Милорд невольно подчинился и с отвращением опустил лапу в едкую жидкость.
СЕЛЬСКИЙ ПРИВЕТ ПЛЕМЯННИКУ
Все, что ни делал в своей долгой жизни Саша Донников, происходило в первый раз.
В прошлом году он впервые пошел в первый класс. Нынешней весной впервые закончил его. Осенью должен был в первый раз пойти во второй класс. И так далее.
Нынешним летом он самостоятельно склеил бумажного змея и запустил его под самые облака, Тогда же впервые сильно огорчился - змееныш сорвался с привязи и усвистал за горизонт, махнув, правда, на прощанье хвостом.
Летом он впервые отправился с отцом на рыбалку, ел уху, приготовленную на костре с дымком.
Первый раз он сунул любознательный восьмилетний палец в непонятный серый кокон - он напоминал миниатюрный снаряд - под крышей сарая в коллективном саду, и его впервые в жизни ужалила оса. Палец сам раздулся до размеров кокона и болел так, будто его пронзила насквозь ужасная стрела.
Но Саша Донников рос смышленым мальчишкой и не расстраивался всерьез, если на пути познания мира возникало препятствие. Ну, например, такое, как больное ужаливание хитрого насекомого.
Мальчик догадывался, что познание мира и природы проходит не только через радость и наслаждение.
В общем, Саша слыл человеком неплохим. Только родители знали, что был он непробужденным.
Непробужденным к окружающему живому миру.
Городские голуби и вороны не могли дать ему ясного представления о красоте высокого и низкого птичьего полета. Они только подпрыгивали и изредка перелетали за угощением.
Толстые и ленивые собаки всех пород, которых водили по аллеям и тротуарам хмурые настороженные женщины, могли догнать разве что черепаху. Жирная собачья рысь даже отдаленно не напоминала стремительный псовый гонный бег по опушкам леса, мерзлому кочковатому лугу, пушистому, ослепительно голубому снегу.
Родители серьезно беспокоились за Сашу. Вот почему решено было отправить мальчика в деревню, к дяде Мите, потому что доктор мог развеять эту непробужденность и холодность к природе, к животным - ко всему прекрасному, без любви к которому человек глуп и нем.
Так получилось - и дядю Митю Саша должен был увидеть первый раз в жизни.
Родители собрали Саше чемодан с одеждой и обувью. Они дали телеграмму в Кордон. Потом посадили Сашу в самолет, поцеловав на прощанье сто пятьдесят три раза.
Самолет назывался АН-2. Впереди у него ввинчивался в синеву неба пропеллер, смешивая воздух для праздничных радуг. В кабине сидели два совсем молодых пилота, держась за один рычаг. Только левый летчик делал это правой рукой, а правый летчик - левой.
В гудящем тесном салоне лежали в углу бумажные почтовые мешки и пачки свежих газет. На железных скамейках, пристегнувшись широкими брезентовыми ремнями, примостились человек двенадцать. И все они глядела вниз, на покинутую планету.
Саша тоже стал глядеть вниз. С высоты в несколько сот метров отчетливо различалась черно-зеленая тайга, белые пятна озер, болотные провалы. Так одинаково промелькнули все триста километров.
Потом самолет пошел на снижение и посадку. И, проткнув клювом кудрявое облако, приземлился на сельском аэродроме - ровном заброшенном выгоне.
Саша сошел на землю по железной стремянке после всех пассажиров. В толпе встречающих он тотчас заметил дядю Митю. Доктор очень походил на брата. А может быть, наоборот. Дядя Митя стоял с большой сумкой на боку, в резиновых сапогах и махал рукой.
Около него пристроилась крупная спортивная коза со скрученной в сердцах бородой и тоже внимательно прощупывала глазами пассажиров, точно таможенник на посту.