5
Мы катались по полу, и я все не мог от него отцепиться. Он держал меня мертвой хваткой.
- Стоять, мать твою! - надрывался он. - Руки вверх!
- Да не дави ты на шею, болван пахучий! - хрипел я. - Мне же дышать нечем!
Стоять я, кстати, все равно не мог. Равно как и поднять руки. Поскольку барахтался и отбивался. Положение было на редкость глупым.
- Протоколируйте! - вырываясь из его объятий, орал я, ничего не видя, кроме грубой шерстяной черной маски и бешено вращающихся в прорезях глаз. - Покушение на убийство! Физическая расправа! Сексуальное домогательство! Вова, он ко мне целоваться лезет! Спрячь язык, сволочь!
Видимо, последнего обвинения автоматчик никак не ожидал. Возмущенно хрюкнув, он на секунду ослабил захват. Я тут же откатился в сторону, схватился за горло и закашлялся.
- Это что такое? - услышал я сверху незнакомый голос. - Откуда он взялся? Это кто такой?
Я поднялся и с достоинством отряхнулся. Широкоскулый щербатый парень в кожаной куртке сидел за столом и злобно смотрел на меня раскосыми глазами.
- Я кого спрашиваю! - с угрозой повысил он голос. - Оглох, что ли?
- Юрист холдинга, - поправляя галстук, повторил я уже проверенную выдумку.
На сей раз это не прошло.
- Здесь и так полно юристов! - отрезал он и ткнул пальцем вглубь кабинета. - Можно подумать, тут все юристы!
Я быстро огляделся, лихорадочно пытаясь что-то сообразить. В кабинете на самом деле уже было двое наших ребят из юридического отдела. Кроме них, здесь клубилось еще человек пять. Эти, по крайней мере, были без масок. Кто из них являлся сотрудником налоговой полиции, а кто понятыми, я не успел разобрать. Они уже надвигались на меня с явным намерением выдворить отсюда.
Скуластый, как я догадался, являлся их начальником. Во всяком случае, именно он сидел за столом Храповицкого, в его кресле.
Сам шеф, бледный от унижения и бешенства, низко опустив голову и стиснув пальцы, горбился за столом для совещаний, поодаль. Вся столешница перед ним была завалена бумагами, громоздившимися бесформенными кучами. Видимо, их высыпали сюда из ящиков. Шкафы были распахнуты, виднелись пустые полки.
Я не знаю, что поразило меня больше: картина произведенного разорения или вид Храповицкого, от которого у меня сжалось сердце
- Моя фамилия Лисецкий! - выпалил я неожиданно для самого себя.
Как назло ничего умнее мне в голову в эту секунду не пришло. И поскольку терять мне после такого заявления было уже нечего, я дерзко перешел в наступление.
- Я здесь при исполнении служебных обязанностей! Предъявите ваше удостоверение!
Скуластый поколебался, но все-таки полез в куртку и достал удостоверение.
- Вот, смотрите, - хмыкнув, произнес он. - Жалко, что ли? Майор Тухватулин. Произвожу следственные действия. Согласно полученному приказу. Постановление об обыске вон те юристы читали. А вы, значит, какой Лисецкий?
В его узких глазах блеснуло недоверие.
- Тот самый! - парировал я.
- Сын, что ли? - возразил он. - Что-то непохож! Я понимал, что если срочно что-то не изобрету, меня вышибут вон без всяких церемоний. Храповицкий незаметно для остальных покрутил пальцем у виска. Это меня раззадорило.
- А вот мы сейчас проверим! - объявил я, выхватывая мобильный телефон. - Надеюсь, отец на месте!
И прежде чем кто-то успел что-нибудь сказать или предпринять, я набрал первый пришедший мне на память номер.
- Слушаю, - с ужасом услышал я голос своего собственного родителя.
Я не знаю, как это вышло. То ли я, ушибленный автоматчиком, окончательно утратил остатки соображения, то ли во мне машинально сработал какой-то инстинкт. Но это был домашний телефон моих родителей. Причем трубку взял мой папа, который почему-то торчал дома. Вместо того чтобы читать в университете свои никому не нужные лекции. Отступать было уже некуда. Тухватулин не сводил с меня подозрительных глаз, готовый отдать приказ о моей депортации.
- Привет, пап! - косясь на майора, скороговоркой начал я. - Ты в курсе, что у тебя под носом творится?
- Что у меня творится? - недовольно поинтересовался папа. - Ты вообще откуда звонишь?
Своим вопросом он ненавязчиво ставил меня на место. Папа считал, что мобильные телефоны существуют только для невоспитанных людей вроде меня. А воспитанные вроде него, папы, разговаривают только из квартиры или кабинета и при этом не повышают голоса.
- Меня тут арестовывать собрались! - продолжал я, раздражаясь.
- Ничего подобного! - запротестовал майор Тухватулин. - Я просто сказал...
- Он говорит, что вообще тебя не знает. И твоя фамилия ему не указ.
- Зачем же передергивать? - выкрикнул майор, переходя в оборону.
- Ты знаешь, Андрей, я всегда ожидал чего-то подобного, - завел свою нудную шарманку папа. - И при чем тут моя фамилия? Мне, кстати, нечего стыдиться. А ты с детства был склонен к агрессии и насилию. Мы с твоей матерью пытались что-то изменить. Но ведь ты никогда нас не слушал. Взять хотя бы твой бокс. Я до сих пор не понимаю...
- Ну, ты уж не горячись, - остудил я папин профессорский пыл. - Зачем же сразу увольнять? Это крайности. В конце концов, закон существует для всех...
- Вот именно, - поддакнул майор. - Мы же не совершаем ничего недозволенного.
- Какой закон? - оторопело спросил папа.
- Я понимаю твои отцовские чувства, - продолжал уговаривать я. - Но, может быть, сначала следует разобраться?
- Скажите, что я здесь не по своей воле, - шепотом подсказал мне майор, приободренный моим заступничеством.
- Он здесь не по своей воле, - передал я папе.
- Мне надоели твои неуместные розыгрыши! - с досадой воскликнул папа и положил трубку.
Я знал, что на него можно рассчитывать в трудную минуту. Хорошо еще, что я не нарвался на маму. Она, наверное, потребовала бы моей немедленной изоляции от общества.
- Бросил трубку, - сообщил я майору. - Наверное, разозлился. Может, еще раз перезвоним?
- Не надо! Не надо! - замахал он руками. - Зачем губернатора беспокоить. Да мы скоро закончим.
- Свободен, - скомандовал он автоматчику в маске, который все еще не отступал от меня ни на шаг.
Тот исчез за дверью.
Но до финала было еще далеко. Завершив обыск в кабинете, налоговые полицейские, возглавляемые майором, перебрались в огромную комнату отдыха, где Храповицкий принимал особо важных персон. За ней был еще небольшой гардероб, душ и туалет. Юристы последовали за полицейскими наблюдать, чтобы они чего-нибудь не подсунули. Тухватулин встал на пороге, переводя взгляд с Храповицкого на своих подчиненных. Время от времени он давал им отрывистые указания. Еще один сотрудник топтался возле стола совещаний, напротив шефа.
Я сел за стол рядом с Храповицким и легонько толкнул его в бок локтем, выражая дружелюбие и поддержку.
- Ты зачем приперся? - шепотом накинулся он на меня. - Совсем сдурел? Только злишь их лишний раз!
Возразить мне было нечего. Я и впрямь чувствовал себя по-дурацки.
- Я переживал, что ты будешь оказывать сопротивление властям, - понес я околесицу. - Тебя могли бы избить. Уронить на пол. Пострадал бы твой авторитет.
- Да заткнись ты! - оборвал меня Храповицкий. - Тоже мне избавитель! Наврал какую-то чушь! Ты что, думаешь, они не докопаются, кто ты на самом деле? Кому ты хоть звонил? Да какая вообще-то разница! Ты собираешься умнеть или всю оставшуюся жизнь резвиться будешь?
Я виновато ерзал под градом его упреков, хотя они вовсе не казались мне справедливыми. Я полагал, что он мог бы выразить мне если не одобрение, то, во всяком случае, признательность. Но он, похоже, не собирался.
- Дождешься! - пообещал он сквозь зубы. - Когда-нибудь я тебе все-таки врежу!
Тут уж я не выдержал.
- Я, конечно, понимаю, что ты расстроен, - пробормотал я. - Но, судя по тому, как тебя метелили в ОМОНе, у тебя есть только один шанс попасть. Если меня предварительно привяжут к дереву.
Конечно, мне следовало промолчать. Его нервы были на пределе, и он взорвался.
- Слушай, ты! - сердито прикрикнул он, приподнимаясь. - Если ты не прекратишь это дебильное хвастовство, получишь в лоб прямо сейчас!
- Владимир Леонидович! - раздался над нами голос Тухватулина.
Увлеченные перепалкой, мы не заметили, как он приблизился. Храповицкий покраснел и поспешно уселся на место. Я тоже смутился.
- Владимир Леонидович, - повторил майор. - Там у вас сейф.
- Какой сейф? - спросили мы хором, преодолевая неловкость.
- Ну, сейф. Железный такой. Отдайте нам, пожалуйста, ключи от него...
- Не отдам, - отрезал Храповицкий. Теперь он, судя по всему, решил задираться.
- Но мы же не можем его вскрыть! - уговаривал майор. - Он огромный. Его взрывать придется.
- У меня нет ключей, - отчеканил Храповицкий.
- А где же они?
- Дома. А может быть, в машине. Я не помню.
По скулам майора прокатились желваки. Он сощурил свои узкие глаза.
- Тогда мы заберем его с собой, - непререкаемо объявил он. - И вскрывать будем у себя. Вам же хуже.
- Ну да! - вмешался один из наших юристов. - И что же вы намерены туда подложить? Чистосердечное признание в убийстве, что ли?
- Вскрывать мы будем в вашем присутствии, - высокомерно ответил Тухватулин. - А до этого времени опечатаем. При понятых. Можете даже свою печать поставить.
Храповицкий не ответил и отвернулся, демонстрируя свое презрение к дальнейшим действиям полицейских. Он все еще не отошел от нанесенной мною обиды.
- Пусть они только выйдут, я тебя на месте уделаю! - прошипел он мне.
- Только заранее скажи, где деньги прячешь, - посоветовал я. - А то вдруг я отвечу. Месяц потом разговаривать не сможешь.
Он под столом лягнул меня ногой. Довольно болезненно. Я дернулся, но под пристальным взглядом Тухва-тулина быстро выпрямился.
Обыск в кабинете продолжался еще с час. После чего полицейские долго составляли протокол, который наши юристы категорически отказывались подписывать, споря по каждому слову. У Храповицкого изъяли груду документов, компьютерные дискеты и зачем-то личные фотографии, найденные в одном из шкафов.
Наибольшие трудности возникли при выносе огромного сейфа, который весил, должно быть, не меньше полутонны. На помощь были призваны автоматчики, и, сгибаясь под тяжестью ноши, полицейские выволокли его из кабинета.
Наконец мы остались вдвоем среди распотрошенных вещей и валявшихся в беспорядке бумаг. Было тихо, неуютно и почему-то ужасно стыдно. Некоторое время мы сидели молча, привыкая к этой странной новизне. Напряжение никак не отпускало. Было такое чувство, словно меня на улице с ног до головы обдала грязью проносившаяся мимо машина. Я сознавал, что Храповицкому еще хуже, чем мне.
- Теперь я понимаю, что испытывают женщины, когда их насилуют, - негромко процедил он. - Ладно. Сочтемся.
Он встряхнул головой, отгоняя бесполезные сейчас мысли о мести.
- Кофе, что ли, выпить? - проговорил он, растирая виски. - Хотелось бы, конечно, водки, но нельзя сегодня. Слушай, - хлопнул он меня по плечу, - пойдем к тебе, а? Пусть Ленка здесь уберется.
Я молча кивнул. Похоже, драка на сегодня отменялась.
6
В кабинет Храповицкого мы вернулись минут через сорок. Здесь нас и нашел Виктор.
- Ты губернатору звонил? - с порога спросил он.
В отличие от всех остальных, он не выглядел ни обескураженным, ни испуганным. Скорее, по-деловому сосредоточенным. Долгий опыт работы в торговле приучил его относиться к подобным событиям как к неизбежному злу.
- Звонил, - сумрачно ответил Храповицкий. - Он тоже в ярости.
- Да уж! - протянул Виктор, качая головой. - Устроили они дебош! Вот это, я понимаю, спектакль. Порезвились ребята. Одни маски-шоу чего только стоят! Без них же никак нельзя. А нагнали-то их сколько! Как будто у нас здесь вооруженная банда окопалась и отстреливаться собралась. Бегают, орут! Весь народ нам переполошили. Сейчас, поди, уже вся область на ушах стоит.
- Губернатор сам в полной прострации. Кричал, что сотрет Лихачева в порошок. Говорит, что тот сошел с ума...
- Не сошел с ума, а денег получил от Гозданкера, - хмыкнул Виктор. - А то губернатор не знает, как это делается. За бесплатно Лихачев и пальцем не шелохнет, не то что такое представление организовывать. У меня аж кассету изъяли, где я Анжелику голой снимал. Вещественное доказательство! Уроды недоделанные! Ну ладно, пусть развлекаются на досуге. Слюни пускают. Поднимают, как говорится, уровень своей сексуальной культуры.
Он сел за стол, подвинул к себе пепельницу и закурил.
- И главное, момент, гады, какой выбрали! Это же все сделано, чтобы твоему назначению помешать!
- А вот хрен они угадали! - враждебно отозвался Храповицкий.
Дверь открылась, и вошел наш главный юрист. Это был полный, уверенный в себе седой мужчина, бывший заместитель прокурора области.
- Ну что, Владимир Леонидович! - снисходительно начал он. - Спешу вас утешить. Нарушений много. Закона они не знают. Тут нам, можно сказать, повезло. Молодые еще, горячие. Ни ума ни опыта. Ох, и щучил же я таких дураков в свое время! Ох, и щучил! Навытяжку у меня стояли. Завтра повезем жалобы в прокуратуру и в суд. Думаю, отобьемся. Я почти везде присутствовал. Протоколы мы составили. Так что особенно не переживайте.
Опротестуем. Дураки, честное слово. На что надеются? Там во время обыска двум женщинам с сердцем плохо стало. Так эти щенки их даже из кабинета не выпустили. Мы "скорую" вызвали, а они врачам двери не открывают. Фамилии врачей мы записали. Пригодится для свидетельских показаний. Мы, конечно, и так выиграем, но уж для полноты картины. В аналитическом отделе, кстати, они все еще роются. Похоже, ночевать тут собрались. Остолопы!
Он неодобрительно покачал крупной седой головой.
- А по какому праву они вообще сюда вперлись? - перебил его Виктор. - Против нас-то они что имеют?
- Ну, видите как, - вздохнул юрист. - Они возбудили дело против одного из наших подразделений. Поскольку мы являемся учредителями, то формальный повод у них был. Все это, конечно, притянуто за уши...
- Завтра прокурор области ждет меня с утра, - вставил Храповицкий. - Губернатор уже ему звонил. Вы к утру со своими жалобами управитесь?
- Постараемся, - заверил юрист. - Хотя они тут столько наворотили! Замучаешься описывать. Я такого непрофессионального подхода даже и не припомню за всю свою практику. Понятых своих привезли, каких-то стажеров. Дилетанты, что с них взять? В некоторые помещения входили вообще без свидетелей. Что они там творили, никому не известно. Беззаконие, одно слово!
- Это не беззаконие! - меланхолически заметил Виктор, следя за кольцами дыма. - Это заказ.
- Заказ-то тоже можно по-умному выполнить, - возразил бывший прокурор. - Уж вы мне поверьте! А тут-дурь одна.
С моей точки зрения, он был настроен слишком оптимистично.
- Мне кажется, что всю возню с Пахом Пахомычем они затеяли лишь для того, чтобы получить доступ к нашим документам, - заговорил я. - Им нужен был предлог. А теперь по материалам обыска они начнут трясти нас. Если мы, конечно, их не остановим, - прибавил я, видя, как изменился в лице Храповицкий.
- Занимайтесь жалобой, - отдал юристу распоряжение Храповицкий. - И пока не закончите, всем оставаться на рабочих местах. И вызовите ко мне главного бухгалтера, если она уже освободилась. Да, и зайдите к Савицкому, скажите, чтобы после их ухода сразу начали проверку помещения. Если найдете жучки, обязательно упомяните об этом в жалобе.
Через некоторое время у нас в кабинете появилась дородная строптивая дама средних лет с медными крашеными волосами, возглавлявшая нашу бухгалтерию. В светлом бежевом костюме и таких же сапогах, нарядная и ухоженная, она сейчас дрожала, как студень, всем своим пышным телом. Главная бухгалтерша неудобно уселась на кончике кресла, сложила руки на толстых коленях, выглядывавших из-под слишком короткой для ее возраста и форм юбки, и по-собачьи выжидательно вытянула вперед голову.
- Закончили у вас? - мягко спросил Храповицкий.
- Роются еще, - ответила она, стараясь совладать с предательски дрожавшим голосом. - Хватают все подряд, бумаги изымают. Не представляю даже, как мы с завтрашнего дня работать будем. Половину нужных нам документов забрали. Балансы взяли, квартальные. Девчонки там с ними разбираются, а я, значит, к вам. Да что же это такое, Владимир Леонидович! - вдруг сорвалась она на крик.
На этот риторический вопрос Храповицкий не ответил.
- Я надеюсь, в тех документах, которые они забирают, не содержится ничего, что могло бы нам навредить? - произнес он с нажимом.
- Да мы уж всегда такие осторожные, Владимир Леонидович! - всплеснула она пухлыми руками в кольцах. - Но прицепиться-то можно к чему угодно. Было бы желание.
Что-то неуверенное в ее интонации не понравилось Храповицкому.
- Я же еще летом приказал вычистить всю бухгалтерию! - рявкнул он. - Я же лично предупреждал вас! Финансовый директор должен был проследить!
- Так ведь мы все исполнили, как вы велели, - запричитала она. - Весь август без отпусков сидели. Я сама контролировала. Но все же не уберешь! Все-таки документы. Да и вроде улеглось. Потом-то. Затихло как-то. А тут еще баланс квартальный подоспел. Сдавать же было надо... Ну, может, девчонки и расслабились немного. Да ведь не угадаешь же, Владимир Леонидович! Кто же знает, чего они ищут!
И не в силах больше сдерживаться, она расплакалась. Видя, что давить на нее сейчас бесполезно, Храповицкий поспешил от нее отделаться и потребовал к себе начальника аналитического отдела.
Гриша вошел, весело потирая руки. Это был жизнерадостный парень лет двадцати восьми, симпатичный, нескладный и несколько рассеянный. По знанию компьютеров и анекдотов ему не было равных.
- Три часа с нашими железяками возятся! - радостно объявил он. - Коды взломать не могут. Сказали, все процессоры к себе увезут. Ну, пускай их специалисты попыхтят. А мы посмеемся.
- У тебя как будто праздник! - проворчал Виктор.
- Да они их сроду не откроют! - ликовал Гриша. - Я лично защиту ставил. Пусть ковыряются. Специалисты! Ей-богу, Владимир Леонидович, мышь от коврика не отличают!
Гриша прыснул.
- Вы только представьте, подходит ко мне их начальник и спрашивает: "А сервер ваш где?" А я ему на холодильник показываю...
- Там есть что-нибудь для нас неприятное? - перебил его Храповицкий.
Гриша смущенно пригладил непокорную копну волос.
- Порнуха, конечно, есть, - признал он. - За ребятами же не уследишь. Фильмы скачивают, ну и прочую ерунду. Я уж воюю как могу. Сами знаете...
- Я про документы спрашиваю! - снова перебил Храповицкий.
- А, вы насчет этого! - сразу успокоился Гриша. - Тут бесполезно! Нечего ловить. Откуда документам-то взяться! Сами рассудите. Зачем же нам документы?
Он хитро подмигнул.
- А чем же вы на работе занимаетесь? - не утерпел Виктор. - Порнуху, что ли, смотрите?
- Порнуху - только после работы, - поспешно возразил Гриша. - Тут я никаких послаблений не допускаю. Хочешь на голых телок глазеть - пожалуйста, оставайся в офисе на ночь. Без этого ведь тоже нельзя. Служба у ребят такая...