Я знал, как легко раздражаются судьи, пока они не взяли денег, и уже понял, что дружба Немтышкина с Безверховой отнюдь не была столь нежной, как Немтышкин пытался мне это представить. Его присутствие не способствовало взаимопониманию. Скорее, даже мешало. Я многозначительно кашлянул.
- Евгения Ивановна, - заговорил я, перехватывая инициативу, - мне бы хотелось с вами посоветоваться...
Я выразительно посмотрел на Немтышкина.
- По личному вопросу, - добавил я, понижая голос.
Немтышкин догадался, обиделся, с достоинством одернул пиджак и вышел из кабинета, захватив свой портфель.
- В чем проблема? - ласково спросил я, глядя на нее со всей отпущенной мне природой нежностью.
Она придвинулась ко мне поближе.
- Были уже у меня по этому делу, - призналась она, понижая голос. - Просили. Только наоборот.
- Налоговая? - поразился я.
Обычно судьи не вступали в предварительные переговоры с обвиняющей стороной, поскольку та, довольствуясь государственным бюджетом, не могла принести ничего существенного на алтарь Фемиды.
- Зачем налоговая? - поджала она губы. - Другие люди. Серьезные.
Она взяла бумажку, быстро обернулась на дверь, написала "5", мельком показала мне и тут же жирно зачеркнула.
- Это было их предложение? - уточнил я шепотом.
Она цыкнула на меня и прижала палец к губам, призывая не произносить вслух столь неосторожных фраз в ее кабинете.
- То есть... вы... связаны обязательствами? - Я старался подбирать слова как можно тщательнее.
Она энергично закивала. Это означало, что она уже взяла пять тысяч долларов от кого-то из людей Гозданкера и пообещала тянуть с освобождением Пахом Пахомыча до последнего. Я присвистнул, выругал про себя Гозданкера, алчность судьи и нерасторопность Немтышкина, который мог бы подсуетиться и раньше, в выходные.
- Ну, это несерьезно, - небрежно сказал я вслух.
Притворно зевнув, пододвинул к себе бумажку и написал: "10". Она взяла листок, нацепила очки, покрутила его с разных сторон и порвала в мелкие клочья.
- Ясно, - коротко ответила она. - Это меняет дело. Я облегченно перевел дыхание.
- Но тянуть не надо, - предостерегла она.
- Немедленно! - ответил я и полез в портфель за деньгами.
- Да вы что! - замахала она на меня. - Вы что творите! Не в моем же кабинете! А вдруг за нами наблюдают?! С какой-нибудь скрытой камеры?
Я отдернул руку и замер с пачкой в руках. С неожиданной для ее грузного тела быстротой она просеменила к двери и заперла ее на ключ.
- Ну, ладно, - вдруг решила она. - Раз уж у вас с собой. А то мало ли что потом может случиться!
Взяв у меня пачку, она пересчитала купюры, достала из ящика стола мятый пластиковый пакет, аккуратно завернула в него деньги и засунула на дно своей объемной обтрепанной сумки, полной каких-то папок.
- Хорошо, что вы ко мне пришли, Андрей Дмитриевич, - размягченно промурлыкала она, опускаясь в кресло и складывая пухлые руки на животе. - А то председатель нашего суда с вас, знаете, сколько бы запросил? Ого-го! Фирма-то у вас богатая. Просто нравитесь вы мне. Есть у вас такой подход к порядочной женщине. Уважительный. Сразу видно настоящего мужчину.
Последнюю фразу она произнесла с каким-то даже кокетством.
2
В тот же понедельник, около часу дня, Лисецкий вызвал к себе Храповицкого. С утра у губернатора уже побывал Лихачев, и теперь Лисецкий собирался поведать Храповицкому о результатах их встречи.
Губернатор был расстроен и не скрывал этого. Склонившись над столом и уперев в него локти, он водил подбородком по переплетенным пальцам и хмурился.
Обычно приспущенный узел его галстука на сей раз болтался где-то на груди, что свидетельствовало о том, что губернатору в его нынешнем состоянии безразлично, как он выглядит.
Храповицкий сидел напротив него, прямой как палка. По лицу Лисецкого он уже догадался, что хороших вестей не будет, и готовился к тяжелому объяснению.
- Взяли они твоего директора, - объявил Лисецкий. - Несмеянова, что ли. Так, кажется, его фамилия. Я тут где-то записал. Прячут его от тебя. Показания выколачивают.
- А что он может показать? - несколько нервно возразил Храповицкий. - Насколько я понимаю, к делам он никакого отношения не имел. Неприятно, конечно. Но особой опасности я тут не вижу.
Однако губернатор не разделял его мнения.
- Ну, как же так, Володя! - упрекнул он. - Как ты это допустил? Надо же было что-то предпринять! Такой важный вопрос - и на тебе! На самотек отпустить! У тебя под носом загребли твоего человека. Отправил бы его куда-нибудь подальше на время! Ведь ты же не новичок в этих делах! Меры безопасности заранее надо было принимать.
Храповицкий виновато понурил голову. Он тоже считал это своим промахом, или, вернее, промахом своих подчиненных.
- Вот Лихачев теперь прыгает до потолка от счастья! - продолжал сыпать соль на его раны Лисецкий. - Говорит, на этого Несмеянова только посмотреть - сразу все ясно становится. Старый алкоголик, чуть ли не бомж. Полуграмотный какой-то. Конечно, все на тебя валит. Дескать, выполнял твои приказы.
- Да я этого Несмеянова в глаза не видел! - задохнулся от возмущения Храповицкий. - Я его имя только на днях первый раз услышал! Он же меня встретит - не узнает!
- Да что ты мне-то доказываешь! - отмахнулся губернатор. - Мне и так все ясно. Это Лихачев тут пыжится, генеральскую грудь колесом выкатывает. А у самого сынок бизнесом занимается. Можно подумать, он налоги платит! Дело же не в этом...
Он отвернулся от Храповицкого и со злостью нажал кнопку селектора.
- Чай! - крикнул он. - Я чай велел принести! Сколько еще ждать можно!
И отключился, не слушая испуганных оправданий секретарши.
- Полтора часа мы с ним разговаривали, - продолжил он в той же раздраженной интонации. - И знаешь что, Володя? Не понравился мне наш разговор. Совсем не понравился. Нехороший он получился. Представляешь, что он мне в конце сказал? Если, говорит, станете на меня давить, я всю область в компромате утоплю! Я, говорит, все знаю. Про всех. И с этим ушел. Ты вообрази! Да мне за всю мою жизнь таких слов никто не говорил. Губернатору угрожать - ты только подумай!
Лисецкий был так рассержен, что выражался прямо, оставив привычку томить собеседника недомолвками.
- Да это пустые угрозы, - презрительно поморщился Храповицкий. - Мыльные пузыри. Он все еще не понимает, что не в КГБ служит. Что значит, он утопит? В Москву, что ли, очередной донос на нас отправит? А то он их и так не отправляет! Ну, прочтут там и выбросят. Все это они и без него знают. А то у них самих что-то по-другому делается! По всей стране одно и то же. Или Лихачев надеется прессу на свою сторону перетянуть? Информационную войну затеять? Значит, он совсем кретин! Ну, допустим, заплатит Гозданкер какой-нибудь московской газетке. Ну, появится там гадкая заметка. И что? Не на Западе живем. Это у них разоблачений в прессе боятся. А у нас про самого президента такое пишут, что читать не хочется. И про его семью, и про заграничные счета. А толку-то? Сидел он и сидит. Меня, признаюсь, больше интересует, что он про Пахом Пахомыча рассказывал. Как там дела у парня?
- Насчет Пахомыча он особенно не распространялся, - отозвался Лисецкий, отнюдь не убежденный доводами своего собеседника. - Он все больше относительно этого Несмеянова плел. Еще какие-то имена называл. Твердил, что у вас не счесть подставных фирм с фиктивными директорами. И здесь, и на Кипре. Ну и всякую чепуху нес. Занижение налогооблагаемой базы. Продажа нефти через посредников. Валютные махинации. Повторять даже не хочу. Его послушать, так тебя немедленно расстреливать надо.
- Посмотрим еще, кто кого расстреляет, - пробормотал Храповицкий с ожесточением.
- А, да! Вспомнил! - спохватился Лисецкий. - Еще он на Сырцова тоже наезжал. Сказал, что Сырцов увяз по уши. Думаю, он его следующим номером собрался арестовывать.
Храповицкий сквозь зубы выругался. Губернатор дернул узел галстука еще ниже и вновь завелся.
- Мне даже не понравилось не то, что он говорил, - зашипел Лисецкий, возвращаясь к своим впечатлениям от встречи. - А как он говорил. Понимаешь, о чем я? Как он вел себя со мной.
- Уверенно?
- Очень. Я бы сказал, вызывающе. С таким, знаешь, апломбом! Я его таким еще не видел. Какие-то подковырки, намеки в мой адрес. Как будто я... - он задумался, подыскивая слово, - сообщник, что ли...
- Значит, он в Москве получил отмашку, - заключил Храповицкий.
- Тут не отмашка, Володя, - невесело усмехнулся губернатор. - Тут команда. "Фас!" И гарантии они ему дали. Что не бросят. Поверь моему чутью. Он тебя в покое не оставит. Будет рвать до последнего.
Храповицкий невольно поежился. Губернатор помолчал.
- Это "Русская нефть", - сказал наконец Храповицкий. - Без них Лихачев ничего у своего начальства не добился бы.
- "Русская нефть"... - повторил губернатор, не то соглашаясь, не то раздумывая. - Но почему? Зачем им? Не пойму, честное слово. Мы же с ними партнерствуем. Входим в их интересы. Помогаем друг другу. И вдруг - на тебе! Вторгаются в мою епархию. Исподтишка. - Лисецкий снова начал раздражаться и даже покраснел. - Без всяких причин!
- Думаю, причины у них есть. Просто мы их пока не знаем.
- Какие причины? - вскинулся Лисецкий. - Бизнес? Не верю! Либерман понимает, что мы с тобой заодно. Ведь нельзя же взять и тебя замочить, а меня в стороне оставить! Вот и получается, что это не на тебя наезд. Это на меня наезд! К тому же подло как все состряпано! После вашей встречи Либерман мне позвонил. Соловьем заливался. И ты ему понравился. И предложение ты ему очень интересное сделал. Я уши развесил. Размяк. А он, выходит, вот что готовил!
Храповицкий удержался от соблазна поддакнуть. Такой поворот мыслей губернатора был ему гораздо больше по душе. Лисецкий поднялся и подошел к перекидному календарю на письменном столе.
- Надо ехать в Москву! - решительно заявил он. - Я полечу в "Русскую нефть" сам. Объяснюсь с Либерманом напрямую. Потребую, чтобы он немедленно это прекратил. Иначе я их из области вышибу. Интриган нашелся! А ты попробуй пробиться в Генеральную прокуратуру. Они с налоговой полицией, как я слышал, не в очень хороших отношениях. Пусть скажут свое веское слово. За здешних не беспокойся. Эти под моим контролем. Мы с тобой должны добиться, чтобы Лихачева убрали из области. Из моей области, - подчеркнул губернатор сквозь зубы.
- Может быть, начать с президентской администрации? - предложил Храповицкий. - Мне Ваня Вихров говорил, что может это устроить.
То, что он запросто назвал Ивана Вихрова Ваней, произвело на губернатора впечатление.
- Это лучше всего! - одобрил Лисецкий. - Одного звонка будет достаточно, чтобы Лихачев вылетел отсюда как пробка. Только не тяни. Он сейчас так разогнался, что не остановишь. В любую минуту от него чего угодно можно ожидать. Если так пойдет, он и ко мне с обыском нагрянет!
Губернатор деревянно хохотнул. Храповицкий попытался изобразить улыбку, но у него не получилось. Ему было не до смеха.
- Может, мы и зря эту историю с Покрышкиным затеяли? - вдруг в сердцах произнес Лисецкий.
Этот вопрос резанул Храповицкого, как скрежет железа по стеклу. Губернатор уже не впервые упоминал об этом, и каждый раз колебания Лисецкого Храповицкий воспринимал болезненно. Сейчас, когда отступать было некуда, сомнения губернатора выглядели особенно некстати.
Храповицкий поднялся и на минуту замешкался у стола. Губернатор бросил на него острый взгляд и понял, что происходит у него внутри.
- Ты помнишь, Володя, что я тебе говорил, когда мы оба брались за твое назначение? - меняя интонацию, спросил Лисецкий. - Помнишь? Я тебе помочь обещал. Так вот, я от своих слов не отступлюсь. Я своих не сдаю.
Он тоже встал из-за стола и шагнул к Храповицкому. Лисецкий был немного ниже Храповицкого и смотрел на него снизу вверх.
- Запомни, Володя, - сказал он проникновенно. - Я с тобой до конца пойду. Поддержу. Обещаю тебе не как губернатор, а как мужчина мужчине.
Храповицкий не ожидал от Лисецкого такого порыва. Он почувствовал прилив благодарности и теплоты к своему собеседнику.
- Спасибо вам, - пробормотал он растроганно. - Мне это дороже всего. Я вам отслужу. Вы и сами это знаете.
В эту эмоциональную минуту они оба искренне верили в то, что говорили.
3
Некоторое время после ухода Храповицкого губернатор сидел не двигаясь, в глубокой задумчивости. Секретарша вошла с бумагами, но, наткнувшись на его невидящий взгляд, испуганно остановилась, попятилась и, не сказав ни слова, выскользнула прочь, неслышно прикрыв за собой дверь.
Минут через пять губернатор нажал кнопку селектора. Секретарша немедленно отозвалась.
- Что тебе? - сердито осведомился Лисецкий. - Зачем заходила?
- Тут у вас по графику встречи, - доложила секретарша. - Я хотела уточнить...
- Отмени! - скомандовал губернатор. - И знаешь что? Найди-ка мне Плохова. Срочно! И пока я с ним не увижусь, никого не пускай.
Лисецкий любил повторять, что настоящий политик умеет извлекать пользу из любого, даже самого затруднительного положения. Сейчас, мысленно оценивая создавшуюся ситуацию, губернатор пытался понять, чем она может для него обернуться.
Положительным в ней было то, что Храповицкий заметно притих. Стал меньше заноситься, вести себя проще. И больше ценить его, Лисецкого, дружбу. Это был плюс. С этой точки зрения, можно было бы не спешить со своим вмешательством и еще слегка обождать.
Но если скандал вокруг Храповицкого будет набирать обороты, возникал риск, что вся эта история может ударить по Лисецкому и отразиться на его политических планах. А вот это было недопустимо. Следовательно, очень уж затягивать было опасно.
Но было еще одно соображение, пока еще довольно смутное. Однако очень любопытное. В голове у губернатора складывался интересный вариант, последствия которого необходимо было тщательно взвесить.
Его размышления прервал Плохиш, возникший в его кабинете следом за секретарем. Плохиш был в черной майке, черном пиджаке и джинсах. Слегка запыхавшись, он напряженно вглядывался в губернатора, пытаясь отгадать, зачем он понадобился в такой спешке.
- Извиняюсь, я галстук не успел нацепить, - пробормотал он. - С утра по делам мотался. Вы уж сильно не ругайтесь...
Плохиш считал своим долгом в присутствии губернатора каждый раз изображать смущение и некоторую робость. Не то чтобы он побаивался Лисецкого - с момента назначения Плохиша на аграрный проект они встречались часто и общались подолгу. Но он считал, что излишняя почтительность не повредит. Что Лисецкому она нравится. Лисецкому, кстати, и нравилось.
- Да проходи, проходи, - весело прервал его Лисецкий. - Я с тобой посоветоваться хотел.
Круглая физиономия Плохиша немного вытянулась. Советчиков у губернатора хватало и без него. Он сел за стол и приготовился слушать.
- Скажи-ка мне, Плохов, - издалека начал губернатор, - что ты думаешь насчет этой истории с Володей Храповицким?
Вопрос застал Плохиша врасплох. Он на секунду растерялся. Губернатор ждал.
- Серьезная фигня! - осторожно заметил Плохиш после паузы.
Губернатор не был уверен, что он правильно истолковал высказывание Плохиша.
- Что ты имеешь в виду? - недовольно насупился Лисецкий.
- Ну, я сначала этому значения не придал, - начал переводить Плохиш. - Думал, менты нервы помотают, как обычно, бабок получат и отвалят. А тут такой замес пошел! Пахомыча на нары отправили. Может, еще кого закроют. Короче, как-то они раздухарились. Буром поперли. Я так думаю, что дорого это Вове обойдется, - подытожил он, качая головой. - Много отдавать придется.
- А что ты насчет Пахомыча считаешь? - продолжал расспросы губернатор. - Сольет он Володю?
- Да уже слил! - не задумываясь ответил Плохиш. - К гадалке не ходи! Тюрьма и не таких ломала. Мусорам-то ведь по большому счету от него только подпись нужна. А показания они и без него состряпают. Так что если Вова надеется, что Пахомыч - лох и ничего в бизнесе не Рубит, то зря.
- А другие директора тоже сдадут? - с любопытством осведомился Лисецкий.
- Если закрывать начнут, то все сдадут! Это на воле легко понтоваться. А за решеткой все по-другому. Да чего тут говорить, - скривился Плохиш. - Вы лучше меня людей знаете! Благодарности от них не дождешься. Пока поднимаешь человека, он тебе пятки лижет. А случись что - все сразу только за свою шкуру дрожат. Тысячу раз это проходили.
- Ну, а по поводу Сырцова что скажешь? - допытывался губернатор. - Они ведь и на Сырцова много чего накопали. Он как? Тоже Володю сольет?
- Этот-то? Этот сразу сольет, - без колебаний отозвался Плохиш. - Он за других терпеть не будет. Да и жаба его душит. Он же себя с ними вровень видит. Большим начальником заделался. Это только Вова не замечает, обращается с ним как с подчиненным. А Паша сильно изменился. Другой человек! Ну, я-то, конечно, не суюсь, - прибавил он дипломатично. - Меня их отношения не касаются. У меня один командир.
Он с подобострастием посмотрел на губернатора.
- То есть твой прогноз неутешительный? - уточнил губернатор, пропуская мимо ушей эту лесть.
- Мой? - переспросил Плохиш на всякий случай. И убежденно заявил: - Мой - нет. А ваш - не знаю. От вас же все зависит! Вы в любую минуту можете это тормознуть. Слово Лихачеву скажете, он усохнет.
Губернатор не стал посвящать Плохиша в то, что его попытка воздействия на генерала не увенчалась успехом.
- Да вот я и думаю, когда вмешиваться, - задумчиво заговорил губернатор. - То ли сейчас, то ли обождать, пока Сырцова арестуют. Тут ведь тонкий вопрос.
- Зачем же ждать? - удивился Плохиш. - Тут такого можно дождаться! Глядите сами: мусора Сырцова загребут, он поплывет. На основании его показаний они Вову будут прессовать. А это значит, что все наши проекты - под ударом. Нам это совсем без надобности!
Плохиш разволновался.
- Глупо ты рассуждаешь, Плохое, - осадил его губернатор. - Однобоко. Про политику-то опять забыл!
- Какая же тут политика? - поразился Плохиш. - Тут на бобы попадалово!
Губернатор терпеливо улыбнулся.
- С одной стороны, конечно, нежелательно, чтобы арестовывали Сырцова, - вкрадчиво заговорил он. - Поскольку это сразу отразится на Храповицком, а значит и на наших интересах. Тут ты прав. А с другой стороны... - он прервался и лукаво взглянул на Плохиша. Тот слушал его, приоткрыв рот.
- А с другой стороны, скандал вокруг Сырцова бьет по Кулакову, - завершил губернатор и подмигнул. - Понимаешь меня?
- Не-а! - признался Плохиш, тараща глаза. - Кулаков-то же тут вроде не при делах!