Шофёр вошёл в кафе первым и тут же махнул рукой: заходи! Без очков всё виделось расплывчатым и не вполне ясным: и тесно уставленный столиками зальчик, и тусклые светильники, и лица отдельными пятнами. Ориентиром была длинная фигура, она двигалась в дальний угол. Там, уложив сумки на стул, они уселись по всем правилам: разыскиваемый спиной к залу, спиной к стене - Анатолий. Вытянув шею, он зорко осмотрелся и сделал успокаивающий жест, но тут же что-то уронил и чертыхнулся. Что, нервничает? То-то же, усмехнулся беглец. Да и у него самого было то ещё состояние - некая смесь мандража с куражом. И мандража, признаться, было больше.
Нечто похожее читалось и в шофёрских глазах. Посмотрим, посмотрим, как он будет выглядеть, когда сюда ненароком зайдёт патруль! О себе не забудь! Не забуду! Вот и кепку снимать необязательно, можно повернуть козырьком на затылок. И всё бы ничего, только выставленный на барную стойку музыкальный аппарат издавал что-то истошное и нечленораздельное и звуками бил по затылку. Да, это не лаунж-кафе, нет, не лаунж!
- Всё нормально! - откинулся на спинку стула Анатолий и нетерпеливо махнул рукой официантке, и та через минуту встала у столика и протянула меню в красной папочке.
- Так, деточка! Нам самое съедобное, шо имеется в вашем шалмане.
- Всё съедобное. У нас повар хороший.
- И то, шо в этой книге написано, всё есть в наличии? Ты скажи, какое счастье! Ну, записывай, Танюша…
- Меня Леной зовут, - без улыбки назвалась девушка.
- Так и я говорю: пиши, Лёля, пиши! Для затравки неси нам рыбки - две порции, солянки - две…
- Солянка вчерашняя, - не глядя куда-то вверх, быстро проговорила девушка. - Берите отбивную… мясо свежее… салаты можно…
- Договорились. А спиртное как, на разлив? Дороговасто, та ничого, осилим. Сколько нам? - шофёр оценивающе посмотрел на подопечного. - Триста? Хотя шо такое триста грамм для двух вертолётчиков? А теперь бегом, Лёлечка!
И когда девушка отошла, беглец без улыбки спросил: "А мы уже вертолётчики?"
- Я так - да, а ты, может, когда-нибудь и переквалифицируешься. Имел же, наверно, личный геликоптер? Какой-нибудь "Робинсон", а то и "Белл", нет?.. А теперь разрешите представиться - Саенко Анатолий Андреевич, бортовой инженер-техник. Можно просто - Ас! - и, вернувшись на место, шофёр, вдруг ставший вертолётчиком, откинулся на спинку стула. Ждал вопросов? В тот момент беглеца меньше всего интересовала биография товарища Саенко А. А., но пришлось спросить:
- Что заканчивал?
- Харьковское высшее лётное училище. Там родился, там женился… Не, женился я в другом месте.
- И давно не летаешь?
- Лет десять. Ты когда медяки в золотые червонцы отливал, у нас машины сыпались и, шо характерно, прямо в воздухе…
- У тебя в этой связи лично ко мне есть какие-то претензии?
- Какие претензии! Это ж я так, для разговору. Ты спросил, я доложил.
Помолчали. Пауза вышла какой-то неловкой. Надо что-то говорить, как-то общаться, но лично беглецу чего не хотелось, того не хотелось. Хорошо, подошла официантка, расставила тарелки, под конец водрузила и графинчик…
- Дочурка, а хлеб где? - строго спросил Анатолий.
- Ой, сейчас принесу! - спохватилась девушка и скоро вернулась с хлебной тарелкой. - Может, вам ещё что-то нужно?
- Не, дорогуша, того, шо нужно взрослым дядям, у тебя ещё нет…
- Ну, как знаете… Приятного аппетита!
- И тебе много разного и приятного! - Пока новоявленный вертолётчик сосредоточенно разливал водку, он выудил из кармана деньги и, отделив купюру, положил рядом с прибором Анатолия: моя доля!
А тот не спеша отставил графинчик и, накрыв денежку рукой, продвинул её по скатерти обратно: а это сдача!
- Знаешь, есть такой неприличный анекдот на эту тему. Не бойся, рассказывать не буду. Но скажу тебе как инженер инженеру: давай прямо зараз и решим этот меркантильный вопрос. От скоко у тебя грошей, сам помнишь? А я знаю, Дорка доложилась. Так тебе токо и хватит, шо на дорогу… И не ломай мне кайф! Могу я хоть раз в жизни угостить такую знаменитость, как ты, а? - без улыбки рассматривал Анатолий знаменитость. А потом, подняв фужер, предложил: "Давай, за удачу!" и залпом выпил. И с неприязнью подумалось: "Надо же, пьёт как воду!"
А шофёр-вертолётчик, как-то совсем по-детски причмокнув, стал подгонять: давай, пей! Пить не хотелось, он давно не пробовал спиртного, и чёрт его знает, как оно подействует. А тут ещё не давало покоя: что там, за спиной? За спиной сквозь грохот колонок слышались и уже не трезвые голоса, и шарканье ног, и звон посуды. Заметив его настороженность, Анатолий, наклонившись через стол и размахивая вилкой с куском рыбы, принялся успокаивать:
- Всё нормально! Ты думаешь, шо стражники твои сюда зайдут харчиться? Ага, разбежались! У них казённых денег на цэ дило нэма! А на свои гулять, так жаба задушит!
- Ты не учел одного: патрули заходят в такие заведения за другим - для проверки документов. И ищет меня не только милиция. "А как минимум три ведомства" - добавил беглец для себя.
- То-то я смотрю, дали тебе погулять аж до Шилки…
- Да ведь я гулял в степях, а не вблизи стратегически важных объектов…
- А! - беспечно махнул рукой шофёр-вертолётчик. - Ты, я бачу, милицейских боевиков насмотрелся, детективов начитался. Так то ж фантастика! Каждую минуту они там кого-то разоблачают, кого-то ловят, кого-то спасают… Сказки это! И ты скажи, чем больше правильных ментов в кино, тем меньше их на улице. Наверно, все в телевизор жить переселились… Говорю, ж тебе, это только в кино они…
"Ещё какое кино, особенно, когда заставляют смотреть его каждый день"
- …А жизни всё не так, в жизни, шо характерно, всё просто. Так шо на погоню, стрельбу и взрывы не рассчитывай. И попадёшься ты им в руки токо по случайности. Подойдут сзади, зажмут с двух сторон, ты и "мама" не успеешь сказать, а уже в наручниках.
- Сам арестовывал? - глянул исподлобья беглец.
- Арестовывал? Не, я токо… - не успел договорить вертолётчик, как его перебил телефонный звонок.
- Ё! Ну, так я ж вам знал… Ну, шо вы там как дети! - выслушав кого-то, рассвирепел Анатолий. - Не, я токо завтра подъеду… Сегодня никак… Чёрт, не слышно… Я перезвоню… Перезвоню, сказал!
Он ещё с минуту пребывал далеко мыслями и от подопечного, и от Шилки, но потом, тряхнув головой, вернулся в кафе "Ингода" и продолжил руководство: "Шо ты её греешь - выпей, оно и полегчает!"
Пришлось выцедить холодную водку, но она так сходу не может расслабить, надо подождать, сколько там… пять, семь минут? А вот шум за спиной здорово напрягал, и хотелось встать и выключить этот чёртов агрегат, что долбил мозги децибелами. Но встал вертолётчик, его снова кто-то вызвал по телефону, и он, чертыхаясь и бросив на ходу "Я зараз!", выскочил из-за стола.
И не успел он отойти, как за спиной послышались лёгкие шаги и рядом кто-то встал. Пришлось повернуть голову: рядом была загорелая женская рука с тонким браслетиком… красная юбка… на юбке разошедшийся шов…
- Мужчина, можно вас на пару слов? - спросила женщина.
- Пожалуйста, - растерялся он и оглянулся: где там вертолётчик? Но рядом было только миниатюрная блондинка с узкими чёрными глазами.
- Я слушаю, слушаю вас, - поторапливал он её. Надо бы встать, пригласить даму присесть, но делать это решительно не хотелось.
- Так я что хочу сказать-то? - наклонилась к нему незнакомка. От неё приятно пахло свежим алкоголем, и накрашенные губы двигались так близко, что пришлось невежливо отвернуться в сторону.
- Мы тут с девчонками празднуем день рождения, так поддержите компанию, - женщина говорила так громко, что в наступившей внезапно тишине - выключили аппаратуру? - её предложение, похоже, слышал весь зал. Он ещё подыскивал слова, как за спиной зарокотал баритон Анатолия:
- О! Какие феминки-малинки в этом городке! - отодвинул он стул. - Прошу к столу!
- Мальчики, так я ведь что говорю-то, вы одни и мы одни, - зачастила блондинка. - Может, составите компанию? - и двумя Руками показала на столик в другом конце зала. Беглец с тревогой поглядывал на вертолётчика: он что, примет приглашение? С него станется! А тот, внимательно глядя на женщину, широко Улыбнулся:
- Извини, подруга, с дорогой бы душой да с такими девчатами и посидеть, и выпить, и па-а-абщаться… Но у нас скоро поезд, - вертолётчик ткнул пальцем в циферблат часов. - А ты ж сама понимаешь, при таком раскладе и начинать не стоит… В другой раз, дорогуша, в другой раз. Прямо как только - так сразу! Обязательно состыкуемся! Договорились?
- Жаль. Значит, в другой раз, - женщину нисколько не смутил отказ и, покачиваясь на каблуках, она медленно поплыла от стола.
- А почему она подошла к нам? - обеспокоился беглец. - Они что, здесь работают?
- Ну, почему сразу проститутки! Они и так дадут, за красивые глазки… Ты ж бачишь, женщины как женщины, и почему это к нам не подойти? Два видных мужика, в полном расцвете лет и некоторых сил… Пропадают бабы без мужиков…
"Пропадают!" - с тоской подумал о своём беглец. Но тут же, не удержавшись, съязвил:
- А ты, значит, входишь в положение одиноких женщин?
- Бывает, - кивнул головой Анатолий. - Приходится себя ограничивать, а то пришлось бы работать, не покладая рук и других жизненно важных органов. - И, тут же рассмеявшись, предложил: - А давай подвалим, а? Я думаю, они нас не обидят, а ка-а-ак мы не обидим! Там за столом такой цветник… И у той, шо подходила, жопка така круглэнька, така аккуратнэнька…
- Кто-то обещал посадить меня на поезд! Или я что-то не правильно понял?
- Сначала оторвался бы не по-детски, а потом можно и на поезд. Нет? Ну, как знаешь! А по сто грамм? И давай на ты! Шо ты всё выкаешь и выкаешь… Не, не, Анатолием Андреевичем меня звать не надо, зови меня Толиком.
- Так мы уже перешли, - напомнил подопечный, и, увидев, как Анатолий наклоняет графинчик к его фужеру, накрыл емкость рукой. - Нет, нет, мне хватит…
- Захорошело? Так ты это… давай закусывай, закусывай! Во! И горячее несут! - Тут и, правда, на столе появилось новые тарелки, и на несколько минут воцарилось молчание. Только нож, само собой, оказался тупым, и мясо резалось будто пилой, да ещё тарелка повизгивала. Но таким же ножом вертолётный шофёр управлялся быстро, весело, с аппетитом. Вот так, уткнувшись в тарелки, они и пропустили появление нового персонажа.
- Мужики, помогите, если можете! - услышали они просительный шепоток.
- Ты шо хотел? - уперся взглядом в незнакомца Анатолий, скосил глаз и беглец. Теперь возле его стула тёрся светло-серый пиджак с отвисшим карманом… костюм дорогой, льняной, только светлая тишотка на животе была в пятнах… Незнакомец отчётливо богемного вида - стянутые хвостом на затылке тёмные волосы, ухоженная бородка - стоял с протянутой рукой, сложенной горстью. Этого персонажа ещё не хватало! Пусть шофёр-вертолётчик теперь сам и разбирается.
- Честное слово, мужики, деньги украли, документы тоже, не могу домой вернуться… А где дом?.. В Питере… А тут как оказался?.. Как, как? Художник я, искал натуру… И как, нашёл?.. Ну, ты, чего, мужик? Не хочешь дать, так и скажи. Меня уже в милиции по-всякому допросили… Я, допустим, дам, но тебе ж до Питера не хватит… Так я же дальше просить буду… А ты на перекладных не пробовал? Электричкой там, тепловозом… В электричке штрафуют, а в дизель не берут. Тут в депо и доступа нет. Его же недавно ограбили, вы что, не слыхали?.. А ты откуда знаешь? Сам участвовал? И шо взяли, буксы? - посмеивался Анатолий.
- И ничего смешного! А знают про это в Шилке даже дети. А вы что, тоже приезжие? Мужики, я сяду? - и, не дожидаясь разрешения, незнакомец, подтянув стул от соседнего столика, втиснулся между ними.
- Подъехали ночью на грузовике, знаете, с такой со стрелой, ну, с краном, погрузили какие-то двигатели… эти, электрические, и спокойно уехали. Вы поняли?
- А охрана? - удивился вертолётчик.
- Так они закрылись в тепловозе и до утра там сидели, - бородатый теперь обращался только к долговязому.
- Ну, анекдот! - крутил головой вертолётчик.
- Анекдот! - согласился бородатый. - Но охрана-то теперь усилена. Патрули сводные: и эржэдэшники, и милиция транспортная. И знаете, как это называется? СэСэГэ! Поняли, мужики? И снаряжают их, как десант в тылу врага. И маскхалаты, и эти… как их, радиосредства скрытого ношения, и приборы ночного видения, и сотовые телефоны с фотокамерой, и другой всякой хренотени до чёрта, шокеры там всякие… Разряд могут такой дать, весь задёргаешься!
- Сам пробовал? - участливо спросил Анатолий.
- В Питере и пробовал! - не стал вдаваться в подробности бородатый. - А на днях нагнали спецуху из Читы, тучей носились по станции. Слух прошёл, вагон с золотом угнали…
- Иди ты! И нашли? - деланно округлил глаза Анатолий.
- Кого? - не понял бородатый.
- Кого, кого? - тряхнул золотыми часами перед его носом вертолётчик. - Натпли металл?
- Мне не докладывали, - вздохнул проситель, не отрывая взгляд от стола. И не понятно было, что его больше интересовало: недопитая в графинчике водка или мясо на тарелках.
- Да мне бы до Читы только добраться. Там хоть свой брат художник поможет! А здесь - пустыня, профессионалов нет. Представляете, ни одного! И поэтому никто душу художника не может понять. Начальник отдела культуры сунул стольник - и гуляй, Вася! Представляете, стольник! Он что думал, мне на бутылку не хватает? Нет, не в этом дело!
- Тебе скоко надо, чтоб добраться до своих, понимающих?
- До своих? - задумался бородатый и признался: - До Питера надо много. А ты дай до Читы, и я тебя век не забуду.
- Так туда на электричке можно доехать! И бесплатно!
- Нет, я поездом. Понимаешь, билет надо с фамилией, там, в Питере, обязательно оплатят. А если больше дадите, то я и отработать могу. Давайте моментальный портрет сделаю, не отходя от кассы! - вытащил он из кармана карандаш и, сняв колпачок, чертил карандашом в воздухе какие-то линии. - Я, мужики, сбегаю, планшет принесу, а? Нет, без балды, вас легко писать - фактурные оба! Вон, у твоего друга очень выразительный профиль… И кого-то он мне определённо напоминает, - задумчиво проговорил не в меру зоркий проситель. Но вертолётчик не дал вспомнить кого именно, и достал бумажник.
- Вот тебе пятьсот рэ, и дуй до Читы, пока я не отнял! В другой раз нарисуешь. И обязательно в полный рост!
- Понял, понял! Спасибо, мужики, спасибо. Не пожалейте стопаря на прощанье.
- Садись, допивай. А нам пора! - И беглец первым выскочил из-за стола и, подхватив сумку, задел ею бродячего художника. Но тот, уже ни на кого не обращая внимания, тянул руки к графинчику. Анатолий кинулся искать официантку, а он опрометью выскочил на тёмную улицу. Вон так и знал! Этот художник-передвижник не сейчас, так позже что-нибудь да вспомнит. Но вылетевшему из дверей кафе благодетелю выговаривать не стал, не до того было. И, плюнув на дурацкие меры предосторожности, на ходу вытащил очки. В темноте без очков пусть шофёр-вертолётчик сам ходит! А он, вооружённый оптикой, теперь различать и контуры домов, и стволы деревьев, и фонарные огни не двоились. По дороге Анатолий стал запоздало сокрушаться.
- Зря дал, пропьёт тут же! Брешет, наверное, шо художник! Чем от него так воняло?
- Это скипидар, им кисти моют.
- Значит, точно художник? - Беглец хмыкнул: художник-то он художник, во всяком случае, карандаш держал в руках как профессионал. Но как вовремя подошёл, и вроде как предупредил. Странно всё это!
- А ты заметил, какая у него на пальце гайка? Захотел бы, так до Читы давно бы доехал!
- Вот-вот, художника нам только и не хватало! У них знаешь, какой глаз! - не удержался беглец от упрёков.
- Не боись! Не боись! - принялся успокаивать благодетель, но как-то неуверенно. Сам, наверное, понимает, что с общепитом вышел перебор. А что ж будет в поезде? Не сегодня, так завтра о его побеге будет известно, и тогда придётся шарахаться от собственной тени, вот как сейчас приходится уворачиваться от столбика, от урны, от камня…
А вот и вокзал! И видно неживое зарево и какое-то оживление в пространстве, проехало несколько машин, пробежали люди… Но вертолётчик потащил не к свету, а куда-то в сторону и, чертыхаясь, пришлось тащиться за ним, и скоро оба уткнулись железный заборчик, пришлось перелезать. Слева хорошо просматривались и здание вокзала, и перрон, и фонари…
В зыбком железнодорожном свете всё казалось нереальным, преувеличенным: вокзал - терминалом аэропорта, а железные фермы перехода, шедшие со второго этажа через рельсы в темноту, - монорельсовой дорогой. И то правда: ночью в таких местах таинственно, тревожно, маняще. И часто хочется сесть в проходящий поезд и уехать куда-нибудь далеко-далеко. А как хотелось беглецу! Но пришлось, тряхнув головой и вдохнув поглубже воздуха, вернуться на станцию Шилка.
На перроне было людно, скамейки были заняты не то пассажирами, не то праздным людом. Как известно, в таких маленьких городках ночная жизнь сосредоточена на вокзале. И осторожные пассажиры смирно сидят в шатких креслах внутри гулкого зала ожидания, и на перрон выходят только перед самым приходом поезда. И залётным людям здесь невозможно изображать местных жителей: свои мужики пересчитаны все до одного, чужих видать сразу.
Нет, на перрон пока нельзя. И, оставив подопечного у маленького станционного строеньица, вертолётчик побежал справиться, не опаздывает ли московский поезд. Оказалось, нет, не опаздывает. Покрутившись ещё минут пять по вокзалу и оценив обстановку, он вернулся к домику, светящемуся в темноте белеными стенами, но вблизи никого не было. И только, когда он свистящим шепотом позвал: эээ, ты где? - от дерева отделилась тёмная фигура.
- Ну, ты даёшь! Я уже не знал, шо и думать! Не переживай, на вокзале патрулей не видно. Но маячить мы тут не будем. От, мудотряс наскипидаренный! Если б не он, посидели б ещё за столом, а теперь крутись тут до поезда! Айда, покажу тебе одно место! Помнишь, где я тебе в Шилке встречу назначал? - хлопнул он по плечу младшего товарища. А тот почему-то не мог ответить прямо: помнит, ещё как помнит. Он её и во сне искал.
- Кажется, у церкви…
- Правильно! Так это близко, - показал рукой куда-то в сторону Анатолий и потянул за собой. Скоро из темноты проступило нечто ажурное, взметнувшее в желтоватое от фонарей небо лёгкие купола. Рядом гремели составы, время от времени округу оглашал, как с небес, голос диспетчера, но церквушка будто огородила себя невидимым барьером и парила и над вокзальной суетой, и над серым в своей обыденности городком. Но если бы два поздних любителя церковной архитектуры объявились в том месте днем, то картинка несколько потеряла бы в своём очаровании. Днем стали бы видны и хозяйственные постройки, и утиный выводок на травке, и сохнувшие тряпочки на верёвке. Хозяйственная, видно, была у настоятеля шилкинского Храма матушка. Но сейчас, в полутьме, церковь казалась сказочной птицей, присевшей у стальных рельс на пути в неведомые края. И притягивала, и обещала не то защиту, не то покой.
Они обошли тёмное строение и обнаружили с тыльной стороны гараж, в его освещённой глубине у старенькой машины копались два человека. И показалось, вертолётный шофёр хочет туда, в гараж, к свои собратьям, но тот, потоптавшись на месте, вдруг предложил:
- А давай на крыльцо, там и пересидим!