Ваш желудок лучше всего переваривает вашего врага
Утерев пот со лба, лесник прикрыл крышкой последнюю бочку литров на пятьдесят с медвежатиной. Густо посоленная и свернутая в рулон шкура давно лежала у стены навеса.
– Собираем инструмент и несем в дом, – распорядился хозяин.
Он первый привел себя в порядок и вышел к столу с пол-литровой бутылкой.
– Лесная водочка! Я самогон гнал, а мать малиновой наливкой сдобрила.
Все расселись за столом, на середину которого Петровна поставила пятилитровый чугунок перлового супа с грибами, сваренного на половинке медвежьего сердца.
– Итак, кто, только честно, ел грибной суп с медвежатиной?
К потолку взметнулись две руки. Одна принадлежала Петровне, другая Глебу.
– Мать, ты не в счет. А вот где тебе, мил человек, довелось медвежатину есть?
– На Кавказе. Медведь подорвался на мине, установленной боевиками. Вот мы его и оприходовали.
– Давай, Юрий, поднимайся, будешь сегодня на раздаче, – распорядилась хозяйка.
Юра, раскрасневшийся от мороза и умывания студеной водой, выглядел красавцем. Его тело, оторванное от компьютера и нагруженное ежедневной физической работой, налилось мышцами. Ему подавали миски, а он наливал в них парующую ароматную жидкость, щедро приправляя гущей. И вскоре все, смачно прихлебывая, застучали ложками.
Все, включая малышей, протянули тарелки, уж больно хороша была медвежья печень с луком. От говяжьей она отличалась разве что более сильным запахом и пикантным вкусом.
– Глеб, расскажи, как косолапого заарканил? – поинтересовался лесник.
– Дело было так. Увидев бурого, я сбросил лыжи, сделал из веревки скользящую петлю. Конец закрепил за дерево, а кольцо навесил на лыжу. Когда медведь встал на задние лапы и пошел на меня, я выставил вперед лыжу и завел петлю на лапу. Медведь рванул на меня и затянул удавку. Получается, сам себя к дереву привязал. А я вскочил – и на лыжи.
– Кому добавки? – поинтересовалась хозяйка.
Все, включая малышей, протянули тарелки, уж больно хороша была медвежья печень с луком. От говяжьей она отличалась разве что более сильным запахом и пикантным вкусом.
– Понравилась? – поинтересовался хозяин.
Все дружно ответили: – Хороша!
Высоко подпрыгивая над болотом, вы имеете все шансы в нем увязнуть
Вручив паспорт на имя Лоренца Надя, Реджепа отправили в Гаагу с тысячью евро и чемоданом, в котором лежали пара рубашек и одни брюки. Но ему и этого было достаточно, тем более что перед отлетом обещали помочь с работой. И не обманули. Теперь он работал автомехаником, снимал квартирку и даже собирался жениться на арабке, которая сообщила, что ждет от него ребенка.
"Жизнь удалась!" – думал он, пока однажды в овощном магазине к нему не подошла женщина в хид-жабе и, говоря по-албански, передала привет от капитана, опекающего его сестер, Лейлу и Миранду.
– Что с ними? – ошарашенный весточкой из дома, забыв про лук, который просила купить невеста для плова, Реджеп вышел из магазина вслед за мусульманкой.
– Не суетись. С ними все хорошо, и дальше будет так же, но ты должен отплатить родине за доброту, проявленную к тебе в тяжкую для тебя минуту.
– Что я должен сделать?
– Убрать человека, который гадит нашей стране, – ответила женщина и, достав из широких складок одежды фотографию курчавого черноволосого мужчины лет сорока, передала Реджепу.
– Запомнил?
– Да.
– Завтра тебе передадут оружие и дальнейшую информацию.
– Кто он? – Реджепа пугала мысль о том, что он должен стать убийцей, но жизнь сестер была ему дороже.
– Иноверец, из греков. Судит наших братьев в трибунале. Аллах и мы тебя не забудем.
Только дома он немного пришел в себя и понял, что плов будет без лука, а свадьба без жениха. И такая тоска его охватила, что захотелось стать маленьким и вернуться в то время, когда люди не делились на сербов и албанцев и не убивали друг друга за другую веру. Но он понимал, если не убьет грека, то его самого убьют албанцы. А завалишь иноверца, все равно не жить. Может пристрелить охрана трибунала или уберут свои, чтобы концы спрятать. А кто сейчас свой, кто чужой? Будущая жена вроде своя, но как-то странно она появилась в его жизни.
– Фатима, сегодня плов будет без лука.
– Хорошо, милый. А почему? – спросила женщина и, подойдя, взяла его руку и положила на свой живот. – Сегодня была на УЗИ и видела нашего малыша.
– Мальчик или девочка? – произнес, казалось бы, совсем простой вопрос, и голос его дрогнул.
– Мой повелитель, этого пока еще не видно, но доктор сказал, что патологии развития плода нет. – Она уселась ему на колени и прильнула к груди.
"Без патологий. Я и есть самая большая из возможных патологий, способная погубить и ребенка и тебя". – От этой мысли он чуть не вскрикнул, как от реальной боли, но овладел собой.
– Дорогая, ты знаешь, где находится трибунал? – спросил он и, взяв женщину на руки, пересадил на диван, затем подошел к компьютеру.
– Лоренц, ты сегодня какой-то странный… Вернулся без лука, потерянный, меня не хочешь… А теперь еще о каком-то трибунале говоришь… Ты не заболел? – она тронула его лоб тыльной стороной ладони и воскликнула: – Да ты весь горишь! Мигом в постель, сейчас напою тебя чаем с медом и молоком, приду к тебе и сниму всю хворь.
"Она так засуетилась, словно была основным источником опасности для меня, а ведь все как раз наоборот, – подумал Реджеп. – Как все-таки женщины интуитивно чувствуют беду. А ведь именно я представляю угрозу для благополучия своих близких: вначале сестер, а теперь еще и любимой, носящей под сердцем нашего ребенка. Я просто обязан защитить Фатиму, сделать все, чтобы она могла жить дальше нормальной жизнью, не боясь за малыша. Все должно закончиться, даже если ради этого придется умереть… Почему же мысль о трибунале продолжает пульсировать в моем затуманенном сознании? Может, потому, что там не только судят, но и защищают?"
Порывшись в Интернете, он узнал, что нужное здание находится в нескольких кварталах от его квартирки.
– Фатима, плов без лука как свадьба без жениха. Я вернусь через час. Жди. – Коротко, словно боясь затянуть прощание, грозившее стать последним, поцеловал горячие и влажные губы жены и вышел.
"Патологию необходимо лечить, пока она не стала необратимой", – подумал, тихо прикрывая за собой дверь.
Во рту было сухо, сердце грозилось выпрыгнуть из груди, но на душе почему-то стало легко. Ноги сами понесли к месту, где судьба должна была поставить точку в его жизни. Через полчаса он был у здания, где работал "заказанный" ему человек. Вспомнив, как он выглядит, Реджеп Мейдани сел на скамейку и, опустив капюшон куртки, стал ждать, поглядывая на часы.
Рабочий день в трибунале еще не закончился, и люди постоянно то входили, то выходили из него. В их потоке было несложно пропустить грека.
"Интересно, есть ли у него жена, дети… А ведь он даже не догадывается, что его заказали… Наверное, думает о том, как придет домой, поцелует жену, обнимет ребенка… А может, он действительно ничтожный человек, которому нет места на земле? Может, его руки по локоть в крови, и, убив его, я сделаю великое дело?.. Охраны никакой. Беспечный народ! Выстрелю – никто не задержит… Я смогу сбежать. Вернусь на родину героем. Сестры будут в безопасности… Жена родит мне сына, который будет гордиться своим отцом… Я стану богатым, построю дом…"
Когда на шестой день кончилась водка, он увидел за окном море
Прослушав доклад о телефонном разговоре грека с русским, начальник службы безопасности трибунала пошел в оперативный зал, чтобы лично руководить операцией. Интуиция подсказывала ему, что он на верном пути. Имея допуск в любое помещение трибунала, он без проблем попал в кабинет технической службы.
– Где он сейчас?
– Едет в аэропорт. Русский прилетает через пятнадцать минут. Оперативник у него на хвосте.
– Какой рейс? Москва – Гаага?
– Нет, летит с Бали.
– Иногда я жалею, что рухнул "железный занавес". Тогда русских в Европе было наперечет, да и те или спортсмены, или балеруны. А сейчас, где их только нет. Словно долго сдерживаемая тяга к путешествиям вырвалась на свободу. Вот ты знаешь, где больше всех пьют?
– В России? – ответил оперативник, оторвав взгляд от огромного монитора, на который вывели изображение с видеокамер международного аэропорта Гааги.
– Верно. Зимой в России, а летом в Турции и Египте, потому что туда приезжает много русских. – Начальник службы безопасности самодовольно хмыкнул, вспомнив дни, проведенные в Турции, где в одном из баров ему довелось пересечься с русскими. – Правду говорят, что русскому хорошо, то немцу смерть.
– Наговоры. Это сами русские и придумали, – решил вступить в полемику рыжий оперативник, наливая воду из кулера.
– Я тоже так думал, пока не принял участие в алкогольном турнире. Они, эти русские, очень хитры. Желающим принять участие выпивку предлагали бесплатно. А на кон поставили тысячу евро против ста. Я думал, что умею пить, но, как выяснилось, пока русские разминались, большинство участников эксперимента сошло с дистанции. Я же был смертельно пьян. Когда я, выпив последнюю свою рюмку, залег на полу, глядя немигающими глазами в потолок, они, не шатаясь, стояли надо мной. Есть у них нечто нам непонятное: они собутыльников не бросают. Вот и меня притащили к себе в номер. Проснулся от жуткого похмелья и желания опорожниться. Долго приходил в себя, не понимая где я. Тело лежало ровно, а в голове качало так, что, казалось, я на борту небольшой посудины в сильный шторм. И какого черта русская речь? Меня осенило. Я спьяну упал в море, и меня подобрали русские. Встав с постели и держась за все, что попадало под руки, я вынес тело на свет. В комнате за невысоким столом сидели победители спиртного дерби. Они продолжали пить и объясняться в дружеских чувствах друг другу, по очереди спрашивая: "Ты меня уважаешь?", на что слышался односложный ответ "уважаю", подтверждавшийся поглощением алкоголя.
Заметив меня в дверях туалета, они обрадовались словно малые дети и, вцепившись в меня, усадили за стол.
Я пытался уйти, ссылаясь на головную боль, ломоту в пояснице и руках. На что они, обнадеживающе похлопав меня по всем частям тела, пообещали вмиг вылечить. Показали пример на себе, выпив за мое здоровье, и, не отпуская моих рук, влили мне в рот полстакана водки.
В свой номер я попал на третьи сутки, и то лишь потому, что русские улетели.
– Они вас не выпускали из номера? – спросил рыжий.
– Что вы, они таскали меня за собой по барам двое суток, очень хотели вылечить, на ноги поставить. Все приговаривали, наливая мне очередную порцию: "Сейчас как огурчик будешь". К концу вторых суток я огурчиком так и не стал, а вот русская дама, прибившаяся к нашей стае, меня просветила. Когда я, сидя на диване в очередном питейном заведении, упал к ней на колени, она изрекла: "Катька, гляди, лорд в сиську упился". И они зычно заржали, оставив меня лежать на дамских бедрах.
– Кстати, как там обстановка? – восстановил начальник своим вопросом рабочую атмосферу.
– Рейс пришел. Пассажиры проходят таможню. Наш объект пока один.
– Он с табличкой?
– Нет. В руках пусто.
– Значит, знакомы лично.
– Шеф, вот точный перевод первой перехваченной беседы. Там сказано, что русский, его зовут Феликс Саенко, в свое время спас нашего грека, когда тот в Крыму попал в автокатастрофу.
– Русским сделали запрос о Феликсе Саенко?
– Сделали, но сначала у украинских коллег пришлось выяснять подробности крымского происшествия, чтобы получить больше информации о Феликсе Саенко. Иначе русские сказали бы, что у них этих Саенко, как грязи.
– Узнали?
– Кое-что.
– А как это звучит на нормальном человеческом языке? – с трудом сдерживая негодование, спросил босс. – Есть что-то более конкретное?
– Есть официальная бумага по линии Интерпола, в которой говорится о Саенко Феликсе Сергеевиче, бизнесмене, арестованном по подозрению в организации наркотрафика и выпущенном под подписку о невыезде.
– Значит, наш грек связан с наркотиками… Опять пустышку вытянули. Подключай к этому делу наше отделение Интерпола и передавай операцию ребятам из наркоконтроля.
– Шеф, я не договорил. Их Саенко скончался во время автокатастрофы в день освобождения.
– Значит, это другой Феликс Сергеевич. В машину объекта микрофоны заложили?
– Три штуки, и маячок… Смотрите, сейчас будет контакт! – Оперативник увеличил на мониторе радостное лицо грека, махающего рукой высокому мужчине со смуглым от загара лицом.
– Увеличьте и отправьте фотографию русским. Пусть посмотрят, что он за фрукт.
– Шеф, какой фрукт?
– Проехали. Запросите у Москвы идентификацию.
– Файл отправлен.
– Разговор можно услышать?
– Нет. Лазер не берет. А нашего парня с длиннофокусным микрофоном не пустили через рамку. Но мы услышим их разговор в машине, – и рыжий улыбнулся начальнику, показав белые крепкие зубы.
– Как только сядут в машину, добавь звук и толмача сюда!
– Он уже здесь. Старый эмигрант. Еще из СССР. -Оперативник представил боссу мистера Шнайдера, плешивого худого человечка, все это время тихо посмеивающегося в дальнем углу комнаты.
– Добрый вечер. Прошу перевести каждое услышанное слово. Идиомы переводите, пожалуйста, на слова, четко выражающие смысл сказанного.
С этими словами начальник службы безопасности протянул свою мясистую пятерню для рукопожатия. Сухонькая ладошка переводчика утонула в ней, как скорлупа в тесте.
– Я понял. Сделаю. Кстати, могу перевести на понятный вам язык, что значит "нажрался в сиську".
– Спасибо, не стоит. Как вспомню, плохо становится. Всем тихо! Они в машине.
Плешивый надел наушники и стал переводить разговор сидящих в авто мужчин. А потом замолчал и, повернувшись к шефу, сказал:
– Они говорят по-английски. Озвучить?
– Спасибо. Я и без вас понял, на каком языке они говорят. Если услышите русский, переводите. – Повернулся к агентам, распорядился:
– Разговор пишите. А с этого полиглота возьмете подписку о неразглашении.
– Начальник, я нем как рыба! Можно я уйду? – последние слова он сказал на русском, но босс, ничего не поняв, махнул рукой, так как русский начал говорить.
Позвонив в дверь соседке и сказав ей "Ты гулящая!", много нового узнаете о своей жене
– Феликс, спаситель, я рад, что ты приехал. Моя жена ждет с нетерпением, готовит праздничный ужин.
– Ставрос, я тоже рад. Да не обнимай меня так, медведь, кости сломаешь! И так болят.
– Да, что-то ты и вправду неважно выглядишь… Болел?
– И болел тоже. Мне твоя помощь нужна. Помнишь, ты говорил, что работаешь в какой-то правоохранительной структуре?..
– Да, в Международном уголовном трибунале по делам Югославии.
– Вон оно как! Братьев судишь?
– Выходит, сужу. Вижу, что все неправильно, пытаюсь исправить, увы, пока получается плохо.
– Значит, и мне помочь не сможешь…
– Говори, что случилось, а там посмотрим.
– Тогда слушай. Недавно я попал в тюрьму… Осторожнее, следи за дорогой! Я уже был в автокатастрофе, где сгорел заживо… Лучше съезжай с дороги и останавливайся. Так спокойней будет.
– Объект остановился, – прозвучал в динамиках голос агента, едущего следом за машиной грека. – Что нам делать?
– Проезжайте дальше, ситуация контролируется, – ответил старший и пробормотал: – Значит, это наш Саенко, умерший при аварии.
Услышав, как Саенко что-то сказал по-русски, посмотрел на переводчика.
– Ругается, – ответил тот.
– Как ругается?
– Трехэтажно. На английском получится бессмыслица, потому что аналогов нет…
Мясистый побагровел, но решил не тратить время на перепалку с переводчиком, тем более "мертвец" снова заговорил.
– Я сначала посчитал, что кто-то обличенный властью, желая отнять мой бизнес, придумал историю про наркотрафик, чтобы посадить в тюрьму. Состряпали легенду, якобы в грузе электронных сигарет, закупаемых мною в Голландии, нашли партию кокаина. Чтобы освободиться, мне пришлось отказаться от всего имущества. Подписав бумаги, я оказался среди бомжей на свалке, где меня чуть не загрызли крысы. А на следующий день видел собственные похороны…
– Феликс, если бы я тебя не знал, подумал бы, что ты рассказываешь голливудскую страшилку.
– Нет, Ставрос, это правда, причем не вся.
– Проверьте по таможне информацию о грузе электронных сигарет, отправленных в Россию за последний месяц, – распорядился начальник охраны трибунала. – Я пока ничего не понимаю, но ужасно хочу разобраться в этой истории.
– На похоронах увидел жену, обрадовался, оказалось преждевременно, – продолжал рассказывать Феликс. – Она и есть причина всех моих бед. И если бы не помощь одного человека, офицера спецназа, ты мог меня больше не увидеть.
– Феликс, я сочувствую тебе. Сделаю все, что могу.
– Со свалки, где на мою жену работали сотни обманутых людей, нас сбежало шестеро. Тюрьма, в которой я сидел, тоже находится на свалке. Там есть медицинская клиника. Но людей там не лечат, а просто обследуют. По мнению Глеба, офицера спецназа, над людьми проводят какие-то опыты.
– А где этот Глеб?
– Вернулся в Россию выручать тех, кто бежал с нами.
– А что вы делали на Бали?
– Дело в том, что отдал я не все. Оставил одно предприятие, находящееся именно на Бали, и думал какое-то время отсидеться, чтобы потом себя легализовать. Но нас и там нашли.
– Кто нашел? Люди жены?
– Сейчас уже не уверен. Такое ощущение, что за ней стоит кто-то серьезный, имеющий возможность использовать государственные ресурсы. Нас преследовали бойцы спецназа. К тому же держать под Москвой охраняемый лагерь, где сотни людей живут, работают и исчезают после посещения медицинской клиники, без прикрытия невозможно.
– Понятно. Едем ко мне домой и там все обсудим. Ты же помнишь мою жену Йовану? Она журналистка. Она придумает, как тебе помочь.
– Поехали, но при условии, что ты пообещаешь не угробить нас по дороге.
В кармане Феликса зазвонил телефон.
– Ставрос, извини, это Глеб звонит…