- Ну, пока, мне надо за братишкой в детский сад топать. - И он побежал вниз по лестнице.
Я посмотрел Игорю вслед и подумал: "А не взять ли нам шефство над его братом? Станем по очереди приводить его из садика. Тогда Игорь сможет больше бывать у нас и мы скорее исправим Батова. Вот будет здорово!"
Он от нас не уйдёт!
Я почему-то всегда радуюсь раньше времени. Во-первых, Игорь не захотел, чтобы мы шефствовали над его младшим братом. Сказал, что у нас и без этого дел много. А ещё в тот день произошла такая ужасная неприятность, что я даже подумал: "Не сдружить нам наше звено никогда!"
После уроков пошли мы с Павликом в раздевалку. Идём и видим: стоит на лестничной площадке второго этажа Димка Астахов, всхлипывает и бубнит себе под нос:
- Ну, чего вы придираетесь? Я ж не нарочно! Чего грозитесь? Я ж нечаянно! - Тут Димка увидел нас и попросил дрожащим голосом: - Мошкин, не уходи, меня хотят излупить.
- Кто? - удивился я.
Димка вздохнул и показал рукой в лестничный пролёт.
Мы с Павликом посмотрели вниз и увидели Принца в окружении его свиты. Они стояли на нижних ступеньках лестницы и переговаривались.
- За что хотят излупить? - спросил Павлик.
- За пустяк, - шмыгнул носом Димка. - Я, когда на истории из класса попросился и к двери пошёл, случайно Батова толкнул и какой-то рисунок ему испортил.
- Не какой-то, а очень важный! - закричал один из приближённых Принца - Гришка Гвоздиков. - Федька знаешь кого рисовал? На… - Гришка не договорил. Вместо слов раздался звонкий щелчок. - Ты чего, Федька? - загундосил он. - Так вся таблица умножения выскочит.
- Рот зря не разевай, вот что! - отрезал Принц.
Я ещё раз посмотрел вниз и нарочно громко сказал:
- Пионер не должен драться! Иди, не бойся, не отлупят они тебя.
- Пусть только спустится! - в ответ на мои слова прорычал Федька.
Димка, вконец расстроенный, присел на лестничную ступеньку. А внизу Антон с Гришкой стали ходить около лестницы, сжимая и разжимая на руках мускулы. Точно боксёры перед схваткой.
- Он от нас не уйдёт!
- Будет знать, где раки зимуют, - говорили они друг другу.
В это время мимо нас прошла учительница старших классов. Димка воспользовался этим и вместе с ней прошёл в раздевалку. Принц со свитой неторопливо двинулись за ним. Я решил во что бы то ни стало не допустить этой драки и крикнул Федьке:
- Остановись!
Принц продолжал идти.
Тогда я забежал вперёд и встал перед ним. Федька молча оттолкнул меня. После этого мне ничего не оставалось, как стукнуть Принца по спине. Я стукнул. Он повернулся и уставился на меня таким взглядом, каким, наверное, смотрит баран на новые ворота. Минута была напряжённая, но я чуть не рассмеялся. Уж очень у Принца был ошарашенный вид.
- Ты же говорил, что пионер не должен драться, а сам дерёшься? - удивился он.
- Разве он дерётся? - возразил Павлик. - Он, наоборот, хочет, чтоб драки не было.
- Кулаками по спине стучит, а не дерётся, - захохотал Принц.
- Смотрите, Димка-то как удирает, - пискнул Гришка Гвоздиков, - снег из-под валенок лепёшками летит!
Димка в самом деле удирал изо всех сил. Мы тоже рассмеялись. Я решил, что разговор наш окончен, и пошёл в раздевалку. Но только я повернулся к Федьке спиной, как почувствовал, что он повис у меня на шее. В ту же минуту мы покатились по полу. Прыжок Принца послужил сигналом его свите. Антон с Гришкой набросились на Павлика. Как раз тут на лестничной площадке показалась Ираида Кондратьевна. Принц её не заметил, а на мой шёпот "Ираида идёт" только усмехнулся злорадно. Наверное, подумал, что я хочу обманным путём высвободиться, и, не обращая внимания на моё предупреждение, продолжал наминать мне бока.
Ираида Кондратьевна подошла к Принцу и спокойно сказала:
- После того как борец положит противника на лопатки, борьба считается оконченной. Разве ты не знаешь этого правила?
Федька промычал что-то невнятное и слез с меня. Его свита очень обрадовалась, что Ираида Кондратьевна приняла нашу драку за борьбу. Антон с Гришкой вскочили с пола и стали помогать Павлику отряхиваться.
- Тебя мы ещё не положили на лопатки! - сказал Павлику Гришка.
- Ты ещё сопротивлялся, - добавил Антон.
- А вы совсем недостойным приёмом пользовались, - обратилась к ним Ираида Кондратьевна, - вдвоём на одного напали. Ну и силачи! - Она покачала головой и ушла.
Принц-Федька посмотрел ей вслед и сказал нам:
- Димку мы всё равно отлупим. И без всяких правил.
И они все трое убежали.
- Вот видишь, а ты хочешь таких сдружить, - укоризненно сказал мне Павлик, потирая ушибленное колено. - В следующий раз я заступаться за тебя не буду. Так и знай! Из-за этого вруна всю форму испачкал. - И он придирчиво начал разглядывать свою курточку.
Но я был уверен, что, если нужно, Павлик обязательно заступится за меня. А ворчал он, как всегда, по привычке. Уж такой у него, чистюли, характер.
У нас всё не как у людей!
Ехать к учительнице Нади Матвеевой нужно было на электричке. Мы сговорились всем звеном встретиться в воскресенье на вокзале ровно в десять утра. Но на вокзал к десяти часам, кроме нас с Павликом, пришли только Командировочный Витька, Борька-Кочевник и Принц-Федька. Мы начали мёрзнуть и хотели ехать впятером, но тут явился Генька. Он уже отправил два звена и прибежал проводить нас.
- Где остальные? - спросил Генька и, не получив ответа, зашипел гусаком: - Мошкин, ты почему явку не обеспечил? Опять твоё звено отличается!
- Что я им, нянька? - огрызнулся я. - Сто раз предупреждал. Не за ручку же приводить.
Димка и Федькины дружки меня не волновали. Я и не рассчитывал, что они придут. Думал, что и Батов к учительнице не поедет. Юрик Беляков не мог срывать репетицию. Нина Фролова и Светка Конторович болели. Поэтому не явилась и их подружка Марина Козарезова. А вот почему не пришла Аня Полозова - непонятно. Я хотел идти брать билеты, но Генька запротестовал:
- Так разведчики не поступают. Сначала узнайте, почему не все пришли, а потом поезжайте.
Конечно, я мог не послушаться Геньку. Но в самом деле, почему не пришла Аня? Она ведь аккуратная. Я не стал спорить, и мы пошли к ней домой.
- Завтра перед уроками линейка. Расскажешь, как пройдёт разведка! - крикнул мне Генька, исчезая.
Аня жила от вокзала ближе всех. Она оказалась дома. Даже сама нам открыла дверь и печально сказала:
- Поезжайте без меня. Меня мама не пускает.
- Как это - не пускает? - удивился Витька-Командировочный. - Мы же выполняем задание отряда. Мой отец даже обрадовался, что я еду. Сказал: "Это твоя первая в жизни командировка".
- Позови-ка маму, - попросил я, - мы ей объясним, какое у нас ответственное поручение.
- Маму вы не уговорите, - покачала головой Аня, - у неё твёрдый характер.
Анина мама, наверное, слышала наш разговор, потому что тотчас вышла к нам. Я увидел её в первый раз. На родительские собрания всегда приходил Анин отец Григорий Михайлович. Мать Ани была высокая, пышноволосая и полная женщина. В передней сразу стало тесно.
- Моя дочь никуда не поедет, - отчеканила она низким, грубым голосом и, уже ни к кому не обращаясь, продолжала: - Неужели к этой учительнице не могут съездить ребята постарше? Не понимаю, о чём только думают педагоги! - Тут послышалось какое-то шипение. Анина мама всплеснула руками и убежала на кухню.
Я очень удивился её словам. Как можно так рассуждать? Жаль, что нет дома Аниного отца. Он бы обязательно за нас вступился. В конце первой четверти Анин отец выступал на родительском собрании и говорил, что четвероклассники, то есть мы, уже не маленькие. И нас надо не водить за ручку, а приучать к самостоятельности.
К счастью, Григорий Михайлович оказался дома. Он вышел к нам, как только Анина мама убежала на кухню. Смущённо улыбаясь (наверное, ему было неудобно за Анину маму), Григорий Михайлович сказал:
- Когда вы, молодые люди, сами станете родителями, то обязательно будете волноваться за своих детей и, может быть, тоже не отпустите их одних за город.
Мы ухмыльнулись. Ну и скажут иногда взрослые - просто смех один. Да я, например, совсем не собираюсь быть родителем. Я даже жениться никогда не буду. Очень нужно! Я всего полчетверти просидел за одной партой с Ниной Фроловой и то еле вытерпел. Только и слышал от неё: в окно не гляди, в тетрадях (по природоведению, математике, русскому, истории) не рисуй! На уроках (даже на физкультуре!) не вертись. Уф! Вспомнишь - жарко станет!
Аниного отца я, конечно, не стал посвящать в свои планы, а сказал так, чтобы помочь Ане отпроситься:
- Если бы я был Анин родитель, то обязательно отпустил бы её.
- И мы бы отпустили, если бы были родители, - сказали Командировочный Витька и Борька-Кочевник.
- Это стало бы вашим правом, - ответил нам Григорий Михайлович и прикинул что-то в уме: - Да вы не унывайте. Из любого положения можно найти выход.
- Какой же? - спросил я.
- Дело в том, что я, к несчастью, имею собственную "Волгу", - сказал Григорий Михайлович, - и для вашей разведки, раз уж она так важна, могу пожертвовать выходным, то есть поехать вместе с вами за город на "Волге".
Если бы мы были маленькими, то, наверное, заплясали бы на одной ножке. Но четвероклассникам так вести себя уже неудобно, и на предложение Григория Михайловича мы только молча заулыбались.
- Отлично, - воскликнул Григорий Михайлович, - нас шесть человек, и мы вполне поместимся!
- Я тоже поеду с вами, - послышался голос Аниной мамы из кухни, - сочетаю приятное с полезным. Подышу свежим воздухом и присмотрю на лето дачу. Всё равно уже скоро нужно будет снимать.
"Куда же она такая толстая сядет, да притом в шубе?"- мысленно ужаснулся я и вспомнил, что мы не были у Федькиной свиты и Димки Астахова.
- С нами должны ехать ещё трое, - сказал я громко, чтобы слышала Анина мать, - так что в машине мы всё равно не поместимся.
Но мне очень хотелось, чтобы поехала Аня, и я попросил Григория Михайловича:
- Может быть, вы поедете с нами на поезде? А то сегодня в нашем звене и так многих недостаёт.
- Хорошо, - сказал Анин папа, - бегите за товарищами, а мы с Аней будем собираться.
- Ура! - закричали мы и побежали к Антону и Гришке.
Они жили в большом новом корпусе через два дома от Ани. Федькиной свиты на месте не оказалось. Квартира Здобновых на наши звонки не отозвалась, а Гришкина мать, худая, маленькая женщина, похожая на бабушку, тяжело вздохнув, сказала нам:
- Бог знает, где они. Целый день слоняются.
- Нечего их разыскивать, - сердито сказал Федька, - должны были сами на вокзал прийти. Завтра я им выдам! Пошли за Димкой.
Димка Астахов сидел дома с завязанной бинтом шеей.
- Согревающий компресс держу, - прохрипел он, - вчера десять порций мороженого на морозе съел.
- Десять?! - ахнул Павлик.
- Ну три, - быстро согласился Димка, - всё равно ведь охрип…
- Что ты за человек! - огорчился Витька. - Первую в жизни командировку на мороженое променял.
- Разве я знал, что от одной порции заболеть можно, честное слово, не знал, - начал клясться Димка.
Я махнул рукой и первый пошёл к выходу.
- Ну и враль! - покачал головой Павлик. - Мюнхаузена победил бы.
Мы вернулись за Аней в том же составе.
- Может, всё-таки рискнём на "Волге"? - сказал Григорий Михайлович и задержал свой взгляд на Борьке. - В тесноте, да не в обиде, как говорится!
- Едем! - закричали мы и побежали к машине.
Но, оказывается, с этой минуты сборы ещё только начались. Аню, Павлика и меня Анина мама отправила в магазин за продуктами на дорогу. Принц стал помогать Григорию Михайловичу заливать в машину бензин и разогревать мотор, а Витька и Борька-Кочевник побежали к соседям просить от имени Аниной мамы Варвары Андреевны трёхлитровый термос. Сама Варвара Андреевна принялась готовить в дорогу какао. Мы уже выполнили все поручения и вместе с Григорием Михайловичем зарядили плёнкой его фотоаппарат "Зоркий", а Варвара Андреевна всё ещё собиралась в дорогу.
Примерно через час мы начали грузиться. Продуктов Варвара Андреевна набрала столько, точно мы отправлялись не за город на несколько часов, а в длительную поездку на необитаемый остров, где нет ничего съедобного и растут одни верблюжьи колючки. Продовольствием был забит весь багажник.
Мы решили разыграть, кому сидеть впереди, рядом с Григорием Михайловичем. Нарвали по методу председателя Геньки шесть бумажек, на одной нарисовали руль и все бросили в карман моей шубы. Борька-Кочевник вытащил руль.
Но не успел он даже порадоваться, как рядом с Григорием Михайловичем села Анина мама.
- Дети, назад! - скомандовала она. - Сзади, при всех обстоятельствах, безопаснее.
Наконец-то мы поехали.
Первая разведка
До станции Подрезки мы ехали очень весело. Нас веселила Анина мама. Правда, своё веселье мы старались не показывать. Над взрослыми смеяться не полагается. К тому же Варвара Андреевна хоть и сидела к нам спиной, но очень часто заглядывала в зеркальце над передним сиденьем и всякий раз делала нам замечания.
- Не верти пепельницу! (Принцу-Федьке.) Не опускай стекло, сейчас не лето! (Мне.) Не жмите ногами на спинку! (Кочевнику и Командировочному.)
Но гораздо больше, чем нам, доставалось Аниному отцу. Со стороны можно было подумать, что с Григорием Михайловичем сидит не его жена, а автоинструктор, который в первый раз доверил руль новичку-водителю. Она то и дело говорила:
- Сбавь скорость! Тормози! Шоссе обледенело!
Григорий Михайлович только и делал, что отшучивался. Потому, наверное, и не заметил выбоину, которая была на дороге. Мы здорово подпрыгнули вверх. Я даже стукнулся о крышу машины, а Принц-Федька плюхнулся носом в пучок Варвары Андреевны, который вылезал из-под её шляпки.
- Ты что, Григорий, кирпичи везёшь? - накинулась она на мужа и приказала: - Скорость тридцать километров в час!
Так мы и плелись до самой станции. Хорошо, что ехать осталось немного.
Красиво зимой за городом. Может, даже красивее, чем летом. Деревья, дома, даже тоненькие планки от заборов - всё в белых шапках.
Остановились мы на углу Первомайской улицы. Варвара Андреевна тотчас пошла приглядывать дачу на лето. Снег под её кожаными сапожками звонко захрустел. Точно она шла и ломала хворост.
Мы позвали Григория Михайловича с собой, но он отказался. Взял книгу "Учебник шофёра-любителя" и принялся листать. Я догадался, что книгу он взял просто так. Ведь Григорий Михайлович инженер и устройство машины знает хорошо. Он не хотел нам мешать и остался в машине. Замечательный человек Анин отец! Мы сказали, что скоро вернёмся, и отправились к Надиной учительнице. Точного адреса у нас не было. Игорь узнал только, что она живёт на Первомайской улице. Мы догнали пожилую женщину, которая несла в руках потёртый, старенький портфель, и спросили её:
- Вы случайно не знаете, в каком доме живёт Елизавета Павловна Рогозина? Она была учительницей в городе, а сейчас на пенсии.
- Ваши сведения устарели, - улыбнулась старушка. - Елизавета Павловна уже не пенсионерка. Она снова преподаёт в школе, только теперь занимается со взрослыми. А вы к ней по какому делу?
- Мы из школы, в которой Елизавета Павловна преподавала раньше.
- Мы хотим узнать у неё про героя Отечественной войны Надю Матвееву. Она её учила.
- Мы организуем в школе уголок Нади.
- Добиваемся, чтоб нашему отряду присвоили её имя, - наперебой заговорили мы.
- Это очень хорошо, - выслушав нас, сказала старушка. - Я сама собиралась к вам в школу, чтобы рассказать о Наде. А вы меня опередили.
- Значит, это вы, Елизавета Павловна? - спросила Аня и поправила перекинутый через плечо ремешок от фотоаппарата.
- Я самая, - подтвердила старушка, - а живу я вон в том домике.
Домик был совсем близко. Елизавета Павловна отворила калитку и пропустила нас вперёд. На крыльце мы по очереди обмахнули веником ноги и пошаркали валенками.
Комната Елизаветы Павловны была маленькой, но мы всё-таки поместились в ней все. Аню, Борьку-Кочевника и Командировочного Елизавета Павловна усадила на диван. А Павлик, Федя и я присели к столу. Знакомиться стали так: Елизавета Павловна потребовала, чтобы каждый из нас сказал что-нибудь о себе. Первый похвастался Павлик:
- Я третий год бессменный санитар.
- А я второй год звеньевой и больше им быть не хочу, - пожаловался я, - потому что наше звено самое недружное. Даже к вам не все поехали.
- Ничего, - сказала мне Елизавета Павловна, - небось слышал: Москва не сразу строилась. Подружитесь и вы.
- Москва до сих пор строится, - заметил Борька-Кочевник и по привычке засмеялся.
- Вот так и хорошая дружба не вдруг получается, - подхватила Елизавета Павловна.