- Вот причина, по которой мы там копали, и вы знали, что мы наткнемся на могилу. Я видел это по вашим глазам. Вы пришли сюда исключительно ради могилы тамплиера. И все лишь ради того, чтобы найти эту злосчастную стенную тарелку и тем самым нанести Риму еще один болезненный удар. Ну, и когда вы собираетесь объявить о находке во всеуслышание, когда вы попросите журналистов собраться на пресс-конференцию? Уже завтра или только через несколько дней?
Хаим Рафуль подошел к Хоуку и попытался положить руку ему на плечо, но тот уклонился.
- Вы использовали меня, - продолжал Хоук. - Вы сделали меня своим орудием и заманили в Иерусалим, подсунув фальшивую информацию, и все для того, чтобы я нашел эту могилу, которую вы безуспешно искали до сих пор.
Хаим Рафуль сделал извиняющийся жест.
- У меня было только несколько черепков, ничего серьезного. Только несколько неопределенных намеков. Джонатан, вы один из лучших археологов нашего времени, и ваша группа проделала замечательную работу, я в большом долгу перед вами. Но я не дал вам ни одной фальшивки. Две тысячи лет назад у подножия горы Елеонской располагался римский гарнизон. Считайте могилу тамплиера бесплатным довеском. Копайте дальше, отрывайте гарнизон - а я уже получил то, что хотел. Мы оба должны быть довольны, разве нет?
- Вы использовали меня, чтобы навредить католической церкви. Откуда у вас столько антипатии к Риму?
Рафуль, словно защищаясь, поднял руки.
- Католическая церковь - это проститутка, которая спит со власть имущими, - резко возразил Рафуль. На висках у него вздулись вены, свидетельствуя об охватившей его ярости. - У нее на совести смерть моей семьи.
Джонатан Хоук вопросительно посмотрел на Рафуля.
- Мои отец, мать и обе сестры погибли в концлагере Берген-Бельзен, только мне удалось бежать. Католическая церковь ни во что не вмешивалась и предоставила Гитлеру делать что вздумается. Более того - она даже поддерживала его кровавое правление. Церковь усмиряла народ. Церковники служили святые мессы, используя кровь замученных. За это они и ответственны. В церкви нет ничего человеческого, она убеждает всех вести такую жизнь, к которой сама не имеет никакого отношения. Она признает лишь свою собственную правду.
Джонатан Хоук покачал головой.
- Уже столько лет миновало, нельзя тратить всю свою жизнь на ненависть. Мы живем в настоящем, а взгляд наш должен быть направлен в будущее.
- Вам легко говорить, друг мой, - возразил Хаим Рафуль. - Когда были найдены рукописи Мертвого моря, я был в составе группы молодых ученых. Мы получили разрешение от Иорданского правительства искать другие пещеры. Но затем там появился Рим в лице своих верных псов - отца де Во и церкви. Библиотека Французского института археологии, это доминиканское отродье, прогнала нас, и мы были вынуждены смотреть, как иностранцы выносят из пещер нашу собственную историю. Тогда я поклялся себе, что больше меня ниоткуда не прогонят.
- Но ведь результаты раскопок давно опубликованы, - возразил ему Хоук.
Рафуль рассмеялся.
- Нет, дорогой мой, даже вы не настолько наивны. Вы ведь не думаете, что были обнародованы все послания? Никакие тексты или даже их фрагменты не будут критически истолкованы из-за вмешательства церкви. Посланий, которые могли бы доказать, что Иисуса никогда не существовало. По меньшей мере, не в той форме, в какую мы должны верить, по мнению католической церкви.
- Откуда вы можете это знать? - спросил Хоук.
- Я знаю это, так как видел подобные послания своими собственными глазами, прежде чем у нас отобрали все артефакты и прогнали в пустыню, - ответил Рафуль. - Ну подумайте, откуда бы еще я мог узнать об артефакте?
Хоук нахмурился.
- Кстати, что такого в этих стенных тарелках, что вы придаете им такое значение?
Рафуль отступил на шаг и сел на стул.
- Это долгая история, - начал он, - но я не хочу скрывать ее от вас, друг мой. Пятнадцать лет назад я приобрел у торговца-араба на базаре в Хайфе фрагмент свитка из папируса. Он был исписан древнееврейскими письменами. И изначально он находился в одной из пещер Кумрана, торговец клялся-божился, что это так. И правда, свиток, кажется, был очень древним. Я заплатил ему почти пятьсот долларов, но свиток того стоил. Он содержал указания на следующую пещеру, которая должна была находиться к западу от поселка и уже найденных пещер. Я убил два года на поиски. И однажды, неподалеку от Калии, в высокой скале я нашел вход. Он был припрятан и засыпан пылью столетий. В пещере находились точно такие же глиняные кувшины, как и в Кумране, но, к сожалению, эта область более восприимчива к влажности. Содержимое контейнеров уже разрушилось. Но я нашел еще кое-что: медный свиток, который не был поврежден выветриванием. Нелегко было расшифровать этот текст на латыни. Мне пришлось обрабатывать его часть за частью, но в результате все получилось. Автор, некий Флавий Старший, был римским писцом и художником, и его весьма заинтересовал некий Иешуа, жизнь которого он с интересом изучал. Флавий изготовил в общей сложности шесть тарелок. Они составляли настенную композицию, которая показывала ключевые события жизни Иешуа. В той пещере я нашел лишь четыре из них. Однако многие годы спустя в средневековом трактате я обнаружил указание на один из двух оставшихся артефактов.
Джонатан Хоук сделал глубокий вдох.
- И где теперь находятся эти артефакты? А что случилось с шестой стенной тарелкой?
- Шестая тарелка пропала, но это не важно. Я искал пятую.
- Тарелка в могиле рыцаря, - пробормотал Джонатан Хоук.
Хаим Рафуль улыбнулся.
- Все они в надежных руках, и скоро вы сможете посмотреть на них. А также на свиток, от которого, к сожалению, сохранились только фрагменты. Но теперь моя коллекция полна.
- Эти тарелки, - нерешительно спросил Джонатан Хоук. - Что на них изображено, в чем заключаются новые сведения, которые вы хотите нам преподнести?
- На них изображено крещение Иешуа, изображено, как он говорит с людьми, как въезжает в Иерусалим. Также представлена его трапеза с соратниками, но рядом с Иешуа кроме двенадцати апостолов сидит еще один человек. Вы все это увидите сами. Изображение на двух других стенных тарелках вам уже знакомо. Распятие Иешуа и сжигание его тела. Думаю, это вряд ли понравится Риму.
- Из-за чего? - спросил Джонатан Хоук. - Из-за того, что он, возможно, был сожжен после смерти?
- Изображение однозначно; однако, как это недвусмысленно сообщается в Послании к коринфянам, "Христос умер за грехи наши, по Писанию; и что Он погребен был, и что воскрес в третий день, по Писанию; и что явился Кифе, потом двенадцати; потом явился более нежели пятистам братий в одно время, из которых большая часть доныне в живых, а некоторые и почили; потом явился Иакову, также всем Апостолам". Одним словом, если труп был сожжен, то нет могилы, но тогда нет и воскресения, а значит, этому фарсу раз и навсегда конец.
Джонатан Хоук покачал головой.
- Не слишком ли вы все упрощаете? - спросил он. - Бог владеет не только душами, он также господин материи. Разве Иисус не умел ходить сквозь стены и заходить в запертые помещения?
Рафуль улыбнулся.
- История наша только начинается, а существа духовные есть в каждой мифологии, но подождите немного. Маленькое замечание к вашему тезису: разве Фома неверующий не вложил пальцы в раны Спасителя, согласно Евангелию от Иоанна, так как не хотел поверить в воскресение? Возможно ли это с духовным существом? Нет, Джонатан, я покажу вам доказательства, и вы удивитесь, дорогой друг. И ваше имя будет неразрывно связано с завещанием тамплиера. Я бесконечно благодарен вам, Джонатан, и это лишь подтверждает, что мое решение передать проведение раскопок вам и вашей команде не было ошибкой.
Джонатан Хоук жестом прервал Рафуля.
- Я здесь для того, чтобы откопать римский гарнизон, а не для того, чтобы выслушивать подобный вздор. Я ничего не хочу знать об этой истории с тамплиерами и не хочу, чтобы меня с ней что-то связывало. Вы поняли меня, Хаим? Ваш конфликт с церковью - исключительно ваше личное дело.
- Джонатан, дорогой друг, мне очень жаль. Я не понимаю вашего волнения. Почему ваше имя не должно быть связано с самым важным открытием настоящего Иерусалима? В конце концов, именно вашей основательности мир обязан тем, что мы обогатились новыми знаниями.
Джонатан Хоук сделал глубокий вдох.
- Потому что я - христианин и не стыжусь этого, - ответил он и отвернулся.
- И вместе с тем вы ученый, и единственный долг, который дан нам, ученым, - это правда. Лишь ради нее мы отправляемся на поиски следов нашего прошлого. Только если мы будем знать, откуда пришли, мы сможем понять, куда идем.
Джонатан Хоук уже закрыл дверь в лабораторию. Слова Рафуля так и не были услышаны.
Монастырь Этталь в Обераммергау…
Допрос монахов в Эттале в итоге не дал никаких новых сведений: в монастыре никто не заметил ничего, что было бы связано с ночным убийством. Никто, кроме этого странного брата, который вообразил, что встретился с дьяволом во плоти. После того как приор снова объяснил Буковски, что место происшествия находится далеко от спален братьев и звуки, наверное, рассеялись по большой площади, занимаемой монастырем, тот, недолго думая, затащил Лизу в сарай и запер дверь. Действительно, крики Лизы не донеслись до общих спален.
- Поэтому мы и разместили мастерские и конюшни именно здесь, - объяснил приор. - Звук отражается от стен, и шум работ никому не мешает.
Лиза бросила на Буковски скептический взгляд.
- К тому же двери звуконепроницаемы, - добавил приор.
- Большое спасибо, - поблагодарил его Буковски. - Тем не менее, если вам станет известно что-либо, что могло бы помочь нам, просто позвоните мне.
Буковски дал приору свою визитку и удалился.
Когда они с Лизой садились в машину, он тихо выругался.
- Так значит, твоя печенка ошиблась, - усмехнулась она. - Похоже, тебя просто пучило. Впрочем, жаль: кровожадные монахи-убийцы наверняка обеспечили бы тебе огромные заголовки в прессе.
Буковски пропустил мимо ушей насмешку в голосе Лизы.
- Мы, по крайней мере, можем объективно исключить заговор среди монахов, - пробормотал он. - Впрочем, хороший криминалист сначала следует всем указаниям и возможностям, пока постепенно, благодаря искусному расследованию, не отделит зерна от плевел.
- Так значит, это были предварительные беседы? - спросила Лиза.
Буковски, сидящий на пассажирском сиденье, наклонился вперед и уперся лбом в стекло.
- Можно и так сказать, - ответил он, прежде чем закрыть глаза.
9
Иерусалим, раскопки у дороги на Иерихон…
- Средневековая латынь, прописные буквы, без пробелов, язык церкви и христианского запада, посреди Иерусалима, - говорила Джина Андреотти и смотрела на глянцевую фотографию, которая лежала перед ней на рабочем столе.
- И, к счастью, красиво и отчетливо выведено, - заметил Жан Коломбар. - Автор, видимо, очень старался.
Джина листала фотоальбом, содержавший копии и фотографии находок с надписями на средневековой латыни начала XII века. К ним прилагалось палеографическое сравнительное описание, с помощью которого можно определить время создания текста путем сравнения каллиграфии, использованного шрифта, очертания отдельных букв и речевых оборотов. Джина указала на фотографию надгробной плиты, найденной в Риме семь лет назад, время изготовления которой уже было установлено.
- Наклон и форма букв почти идентичны, - сказала она. - Надгробная плита датируется 1141 годом, что вполне соответствует дате на нашей плите.
Коломбар кивнул.
- Согласен с тобой. Мы нашли рыцаря-тамплиера времен Первого крестового похода.
- Я не особенно разбираюсь в вопросах, связанных с тамплиерами, но здесь, в Иерусалиме, долгие годы был округ их ордена, - заметила Джина и отложила фотоальбом. - Из эпитафии следует, что это не простой рыцарь, возможно, даже Великий магистр тамплиеров. Я перевела эпитафию, насколько это было возможно.
- И что же написано на надгробии нашего одинокого тамплиера?
Джина порылась в записях и нашла нужный листок.
- "Здесь почивает в Бозе наш брат, благородный граф Рено де Сент-Арман, умерший в году Господа нашего 1128 от Рождества Христова в Святой земле. Один из девяти, которые поклялись служить Сыну нашего единственного Бога и охранять место Его погребения от грабителей и безбожных язычников. Тело его умерло, но святая клятва переживет вечность до дня Страшного суда. Он исполнил свой долг, так же как и мы, братья во Христе, обязуемся вечно служить нашему брату. Да будет эта клятва известна всем, кто осмелится нарушить покой нашего брата, и да будут они прокляты навечно. И тень смерти накроет их".
- Там так написано? - удивленно спросил Жан Коломбар.
- В общем и целом, - ответила Джина. - Ты ведь знаешь, у некоторых слов есть только приблизительные эквиваленты. Но такова суть эпитафии. В этом я уверена.
- Если ты уверена, то значит, так там и написано, - улыбнувшись, заявил Жан Коломбар. - В конце концов, ты наш специалист. Ты уже сообщила Джонатану?
Джина покачала головой.
- Джонатан уехал в музей Рокфеллера. Он хочет встретиться там с Рафулем. По-моему, он порядком рассержен, так как Рафуль использовал нас. Джонатан убежден, что Рафуль знал о могиле и сделал раскопки римского гарнизона лишь предлогом.
Жан Коломбар провел рукой по густым черным волосам и вытер пот со лба. В палатке было жарко и душно.
- И все равно, я считаю, что наши раскопки уже сейчас оправдали себя. В конце концов, не так уж и много хорошо сохранившихся мест погребения европейских крестоносцев в Израиле и на Ближнем Востоке, не говоря уже о тамплиерах. Большинство могил были разграблены и разрушены. Господство крестоносцев здесь, в стране пустынь, длилось недолго.
- Джонатан попросил меня провести исследования по происхождению рыцаря, - ответила Джина. - Если у тебя есть время, помоги мне. Я думаю, найти французского графа должно быть легко.
Жан Коломбар потянулся к фотографиям, которые документировали свойства могилы.
- Его братья, - задумчиво произнес он, - некогда входили в девятку. Они, очевидно, очень постарались получше скрыть могилу своего брата. Поэтому выкопали очень глубокую яму.
- И оставили предупреждение всем, кто осквернит его, - добавила Джина.
- Почти на каждой могиле важной персоны были начертаны письмена, обещавшие бедствия тем, кто осмелится нарушить покой мертвеца. Но толку от них было немного - что у древних египтян с их пирамидами, что у кельтов, что у других народов.
- Они, очевидно, настолько хорошо спрятали эту могилу, что она действительно осталась незамеченной, - ответила Джина.
- Единственное, что меня изумляет, - это предметы, которые положили в могилу вместе с покойником, - продолжал Жан Коломбар. - Логично положить меч, если хоронят рыцаря. Но как в его гроб попали эта разбитая стенная тарелка и узкая амфора?
- Наверное, их тоже нужно было спрятать, - ответила Джина.
- Конечно, но почему? И, кроме того, тарелка относится приблизительно ко времени распятия Иисуса Христа, если можно верить Рафулю. То есть она старше покойника более чем на тысячу лет.
- Почти настолько же, насколько и эта странная амфора, - согласилась Джина. - Я видела эту форму и раньше. Она греческая, если хочешь знать.
- Да, я тоже так думаю. Где ты ее видела?
Джина встала и пошла к импровизированной полке из ящиков, на которой она хранила книги и справочники. Нужный том нашелся очень быстро. Джина раскрыла его на иллюстрации и протянула Жану Коломбару. Он сравнил фотографию с литографией раскопок в книге.
- Действительно, ты права, - согласился он через некоторое время. Затем захлопнул книгу и прочитал название: - Рукописи из пещер Кумрана.
- Правильно, - кивнула Джина.
- Кумран… дело становится все загадочнее. И что в амфоре?
Джина пожала плечами.
- Хаим Рафуль очень торопился отправить все находки подальше. Я не думаю, что он сообщит нам, что находится в амфоре.
Жан Коломбар покачал головой.
- А мне он рассказал что-то о предметах, которые кладут в могилу с покойником, и о дорожных припасах.
- Дорожные припасы у христианина? - удивилась Джина.
- Должен признаться, покойник произвел на меня такое впечатление, что профессор мог рассказать мне все, что угодно, - заметил француз. - Необходимо было сразу же поговорить с Джонатаном: ситуация явно очень подозрительная.
- Как ты думаешь, чем именно занят сейчас Джонатан?
Мюнхен, управление уголовной полиции Баварии, отдел 63…
- И в этом нет никаких сомнений? - спросил Буковски и взглянул через плечо на Дорна из отдела криминалистики.
- Ты ведь сам все видишь, разве нет? - неприветливо возразил Дорн.
Буковски наклонился и посмотрел в окуляр микроскопа.
- Я совсем ничего не вижу, - возразил он.
- Значит, ты слепой.
Буковски снова выпрямился.
- Ты - эксперт-криминалист, и если ты мне говоришь, что в секрете замка есть небольшие царапины, то при необходимости я сошлюсь на тебя.
- Я сделаю несколько фотографий и нарисую на них стрелки - тогда даже ты увидишь царапинки.
Буковски сел на стул.
- Я бы хотел получить полный отчет до завтра.
Дорн посмотрел на наручные часы.
- Да ты, наверное, не в своем уме: я заканчиваю работу в три часа дня, а из-за тебя задерживаться не собираюсь. Тебе должно быть достаточно того, что я говорю: замок в церкви Виса открывали отмычкой.
Буковски улыбнулся и потянулся к нагрудному карману рубашки за сигаретами.
- Что скажешь? - спросил Дорн.
- Было бы странно, если бы ты мог установить все, - ответил Буковски и закурил сигарету.
- Я был бы благодарен тебе, если бы ты не курил здесь, - попросил его Дорн.
Буковски встал и подошел к окну. Открыл его, выпустив дым наружу.
- Если я правильно тебя понял, то с ключа умершего священника сделали копию. Отмычку, которая и оставила в замке эти небольшие царапины.
- В большинстве случаев отмычка не подходит на все сто процентов, - попытался объяснить Дорн. - Так как замок после долгой эксплуатации немного скручивается, отмычка оставляет небольшие царапины и типичные микроследы в секрете…
- Ладно, ладно, - прервал его Буковски. - Мне важно только то, что кто-то изготовил отмычку.
- Ну как, ты немного привык к своей коллеге? - сменил тему Дорн.
Буковски выбросил сигарету в окно.
- О чем это ты?
- Да так, слышал, что она хорошенько поддает жару и портит твои последние денечки.
- Кто это говорит? - рассерженно спросил Буковски.
- Ну, ты ведь знаешь, - нерешительно сказал Дорн, - в нашей организации новости распространяются быстро. Но ты прав. Женщины кого угодно с толку собьют. Бергер из-за своей новой начальницы отдела даже сменил работу. Теперь он в президиуме.