Оказалось, ни герр Готлиб, ни Янчук даром времени не теряли. Собрание содержало все, что им удалось накопать в отношении патентов на изобретения Алекса. Дело оказалось запутаннее, чем можно было себе представить: поскольку Алекс, как вытекало из документов, работал в концерне не по обычному трудовому договору, а по специальному соглашению, то концерн счёл возможным оформить патенты на изобретения на имя корпорации. Из бумаг явствовало, что изобретатель не имеет к правам на свои изобретения ни малейшего отношения. Более того, используя публикации Алекса в научных журналах, корпорация состряпала миллионный иск, основанный на разглашении коммерческой тайны, принадлежащей концерну, о чем Янчуку, как адвокату, вчера пришло официальное уведомление.
Новость, свалившаяся на голову, буквально пригвоздила молодого учёного к стулу. Он сидел сгорбившись, боясь даже пошевелиться. Ева с Марисом, не в силах до конца осознать случившееся, беспомощно переглядывались.
Тишину резко прервал звенящий от нервного напряжения голос Сони:
– Господин адвокат! Что с этим можно сделать? Мы же не можем сдаться и подарить им изобретения!
"А ведь Лига права, Янчук – хороший адвокат", – подумала Ева, видя, как тот согласно кивает, доставая очередные бумаги.
– С этим нужно бороться. – Тон был безапелляционным. – Я вчера посмотрел, что можно сделать и набросал проект, с чем мы можем выступить в суде. Я предлагаю подать встречный иск. К сожалению, сам представлять вас в немецком суде я не смогу, но если мы сейчас подадим иск, то у герра Готлиба будет время найти для вас хорошего немецкого адвоката.
– А если не подадим?
– Тогда есть риск, что Алекс окажется под стражей. Там ребята настроены серьёзно.
– Нужно подавать! Немедленно!
– Фройляйн Соня, – Янчук выставил перед собой ладонь, пытаясь остановить горячившуюся девушку. – Послушайте внимательно. Прямо сейчас мы пока подать иск не можем. Тому – две причины. Причина первая – мы с герром Готлибом должны над ним поработать, сейчас Лига готовит мне выборки из его материалов, я приеду – буду изучать. Вторая причина – финансы. Я посчитал размер пошлины, думаю, вам тоже надо подготовиться, чтобы её оплатить.
Бумажка с пятизначным числом вызвала следующую волну шока:
– Сколько-сколько? – Соня упёрлась в стол обеими руками, нависая над страшной цифрой. – Они что там, с ума сошли? Откуда это взялось?
– Это взялось из иска, который компания предъявляет к Алексу. Они оценивают убытки в миллионы, так что это – всего лишь процент от суммы иска. А нам нужно – подавать встречный. Они на то и рассчитывают, что встречного иска не будет. Скорее всего, это – уловка, чтобы Алекс даже не возвращался в Германию. Кто-то крепко желает испортить ему жизнь. Хотел бы я знать, за что.
– За что? Я покажу.
Взяв шкатулку, Ева вынесла её в большую комнату:
– Вот за это.
Ошеломлённому увиденным Янчуку была рассказана вся история, правда, вкратце, но этого и так хватило, чтобы чувствовать себя полностью ошарашенным.
– Да, теперь понятно, что ты имела в виду, когда говорила, что помощь может быстро понадобиться… Значит, вы им это отдавать не собираетесь?
– Конечно, не собираемся! – Алекс активно включился в разговор. – Эти сволочи меня грабят, лишают моих же изобретений, а я им на блюдечке должен родовые сокровища приносить?! Они же бесценны! К тому же неизвестно, что там Ева в документах найдёт, может – ещё какой-нибудь клад! Да и вообще, это же дом Евы, ей решать, как распоряжаться.
– Я понял, понял, я просто так спросил, – Янчук умиротворяюще поднял обе ладони и перевёл взгляд на Еву. – А ты что скажешь?
Решать действительно надо было ей. Как-то внезапно стало так, что она – молодая, может быть, слишком молодая женщина – вдруг должна принять на себя ответственность за, ни много ни мало, судьбу и будущее Алекса. Этого так похожего на неё парня, которого и знает каких-то две или три недели – она не могла даже вспомнить точно, сколько именно. Кто они ей, эти двое, появившиеся на тихом хуторе вместе с неприятностями, бандитами и сотрясением мозга? Да, кто они? И кем будет она, если откажется от этого родства, которое в глубине души считает неоспоримым? Сможет ли смотреть в глаза сама себе, зная, что предала своего брата, Густу, прожившую с тайной всю свою жизнь ради её, Евы, счастья. Она, без сомнения, желала бы сыну её пропавшего Георга куда более спокойной жизни.
Никто не говорил ни слова, но все смотрели только на неё.
Кивнув сама себе, она твердо ответила на невысказанный вопрос:
– Мы будем бороться вместе. Я не прощу себе, если мы тебя не вытащим.
Не дожидаясь окончания тирады, Марис, тихонько вставший, подошёл и положил ей на плечи свои большие горячие руки, даря поддержку. Сделав глубокий вздох и потёршись о руку щекой, Ева продолжила:
– Я могу продать что-то из этих вещей, – кивком головы она указала на шкатулку. – Полагаю, они дорогие.
– Можно даже не продавать, а заложить, – добавил Янчук. – Если мы суд выиграем, то судебные издержки – и пошлина, и гонорар адвокатам – всё вернётся. Надо только правильно оценить.
– Вообще оценить надо. – В разговор вмешался практичный Марис, не переставший обнимать Еву. – Переписать, оценить и как следует спрятать в надёжном месте, пока нас тут не перебили всех за эти побрякушки. Я их на хуторе хранить не рискну.
Возразить было нечего.
Сделав какое-то количество звонков, Янчук разработал план.
Вся компания, заперев в сейф в хлеву найденные бумаги, незамедлительно покинула хутор, помчавшись на двух машинах в Ригу вместе со шкатулкой. Полдня они потратили в лаборатории, устанавливая подлинность и цену каждого ювелирного шедевра. В том, что это были шедевры, сомневаться не приходилось: кольца, броши, колье и кулоны датировались 17–18 веками и вызывали восхищение профессиональных ювелиров. Вызванная Янчуком группа юристов тут же в лаборатории, вооружась ноутбуками, строчила бумаги, подтверждающие факт принадлежности всего этого сокровища Еве Неймане. Янчук проявил чудеса организации – привлечённая им команда работала на редкость слаженно. Ева, внезапно оказавшаяся в роли обладательницы целого состояния, чувствовала себя, словно в каком-то спектакле, где ей приходится играть роль, импровизируя на ходу. Происходящее казалось сном, затянувшимся, но не заканчивающимся.
В конце концов Соня, которой тоже надоела роль статиста, вытащила её пройтись и попить кофе. Оставив обоих мужчин контролировать процесс, девушки вышли под весёлое весеннее солнце, заставившее изрядно просесть снежные сугробы. При минусовой температуре снег не таял, а как бы испарялся, его слой потихоньку истончался под прочным настом.
Куда их привёз Янчук, Ева не знала – бывать в этом районе, застроенном деревянными двухэтажными домами, ей не доводилось. Поблуждав немного в поисках, девушки набрели на вполне сносное кафе с традиционными салатами и булочками. Обыденная обстановка сделала своё дело – мир вновь показался знакомым и привычным. Чтобы закрепить успех и окончательно вернуться в настоящее, было решено не торопиться обратно, а использовать проверенное средство от всех напастей – прогулку по магазинам. Магазинчики под стать району были маленькими и довольно неказистыми. Продукты, канцтовары, вечные рыболовные принадлежности – подходящий прилавок никак не желал находиться. Тем не менее, поиски чего-нибудь эдакого увенчались успехом: за одной из дверей словно специально для них раскинулась ярмарка ремесленников. Что делали эти люди в удалённом от туристических маршрутов месте, было совершенно непонятно. Казалось, единственное призвание расписных чашек, вязаных шапочек, керамических бус и ручной работы брошек, выставленных здесь – услаждать взоры Евы и Сони. Девушки бродили от стенда к стенду, любуясь то кожаными браслетами, то невероятной красоты митенками с вышивкой. В конце концов, когда Соня, не удержавшись, накупила себе всяческой бижутерии, прогулка закончилась.
В лабораторию вернулись, когда эксперты, описав каждый предмет, уже завершали работу. Сводная таблица содержала полную опись представленного, включая его предполагаемую стоимость. Сумма, указанная в конце таблицы, повергла Еву в шок – она долго не могла сосчитать нули, путаясь в миллионах.
– Тридцать четыре миллиона чего? – переспросила она, страшась ответа.
– Латов, естественно. В евро – около пятидесяти будет.
Она посмотрела в серьёзные глаза напротив – эксперт не шутил.
– Вы имейте в виду, эта цена учитывает только вес и характеристики камней. Художественную ценность мы, к сожалению, установить не можем. Для этого надо обращаться к музейным экспертам. Они, возможно, выше оценят.
Янчук тем временем звонил инкассаторам, которые должны были отвезти драгоценности в банк – перевозить своими силами такое богатство никто уже не решался.
– Погоди, не суетись. – Марис подвинулся, пропуская плечистых ребят, облачённых в чёрную форму, включающую бронежилеты. Споро упаковав шкатулку в специальный бронированный кейс, они, ведомые Янчуком, покинули лабораторию. Вся компания поехала в банк. После недолгих формальностей драгоценности оказались в убежище, защищённом от посторонних крепкими банковскими замками и испытанной охраной.
Только после того, как шкатулка обрела надёжное пристанище, Ева перевела дух. Она и не знала, как велика ответственность быть владелицей такого богатства – того и гляди недобрые люди решат, что им это добро, равно, как и дополнительные возможности, которые дают деньги, куда важнее, чем счастье, а то и жизнь самой Евы и её близких. Хорошо, что есть банковские хранилища – хоть на время, но часть проблем была решена.
Впрочем, осталось тоже немало. Для начала нужно было срочно решать, как помочь Алексу. Затем – немедленно разобраться с бумагами из шкатулки. Дело не терпело отлагательств: неизвестно, что представляет бо́льшую ценность для этих Шварцев и иже с ними. Собственно, это и было третьей по порядку, но первой по величине проблемой – как раз и навсегда справиться с захватчиками и сделать безопасной свою жизнь. Никаких сомнений и быть не могло – жизни Евы и Алекса, а возможно, и их половинок подвергались угрозе, последние шаги недругов не оставляли места для двоякого толкования.
Темнело, пора было торопиться на хутор. Янчук, потративший сегодня весь день на ювелиров, пообещал в кратчайшие сроки явиться с заявлением в суд, в очередной раз напомнил про пошлину и укатил к Лиге, а умаявшаяся от непривычных волнений четвёрка потянулась к машине. Слово "пошлина" эхом билось в голове Евы, заставляя сжиматься в тревоге её сердце. Но ничего путного на ум не приходило.
Ехали молча. В сгущающихся сумерках машина мчалась по шоссе. До самого дома никто не произнёс ни слова. Соскучившийся Ральф кинулся было навстречу, но со всего разбегу остановился, присев на лапы, придавленный настроением хозяйки. Только Марис, казалось, не терял оптимизма. Задвинув щеколду, он обернулся к спутникам, медленно раздевающимся в сенях:
– Что вы притихшие такие? Что не так?
– А будто ты не знаешь? – Ева с укоризной посмотрела на жениха, как видно, так и не понявшего, что Алексу грозит нешуточная опасность.
– Это не я не знаю, а вы – не знаете. Сейчас покажу.
Широким шагом проследовав в комнату, он закинул в остывшую за день печку горсть щепы и пару поленьев и поднёс к ним длинную спичку. Маленький огонёк легко затанцевал по щепкам, обещая тепло. Ева ждала. Прикрыв дверцей разгоравшееся пламя, он опять пошарил в корзине со щепой и выпрямился, зажав что-то в большом кулаке.
– Смотри.
На ладони переливался, играя под светом люстры, зелёный-презелёный изумруд. Окружённый множеством гранёных, сверкающих бриллиантов, он сиял, искрясь неземной глубокой зеленью.
– Ты сказала, будем бороться вместе. Вот я и подумал, что надо отложить что-то, вдруг пригодится.
Вдруг вспыхнуло воспоминание, как Марис встаёт, идёт к ней и обнимает за плечи, а она трётся щекой о его руку – нет, не руку, на плече лежал сжатый кулак. Одно слово – и мужчина её жизни принялся действовать. Ева была ошеломлена. Впрочем, Алекс с Соней испытали не меньшее потрясение:
– Ты спрятал? Ты знал? Зачем ты это сделал? Почему именно это? – вопросы посыпались со всех сторон.
Усевшись на стул верхом, Марис принялся обстоятельно отвечать: "Нет, не знал, но предположил, что все яйца в одну корзину класть нельзя. Отложил без конкретной цели – на всякий случай. Почему именно этот кулон – не знает, первое, что попалось под руку. Спрятал, потому что приехал Янчук, и незачем ему, адвокату, лишнее знать – меньше знаешь, меньше голова болит". Исчерпав аргументы, он замолчал.
Собственно, добавлять было нечего – на столе лежал инструмент для спасения Алекса. Этого было более чем достаточно.
Вопрос, где и как это можно продать или заложить долго не обсуждался – конечно, в Германии. Соня сразу же сгенерировала мысль, что у папы – нотариуса должны быть знакомства и среди антикваров. Во всяком случае, шансов на то, чтобы выручить за подвеску необходимую сумму, было куда больше.
Но не успела Ева робко поинтересоваться, как же доставить туда дорогую вещицу, как Соня, сверкая своими чёрными миндалевидными глазами, уже метнулась к сумочке, небрежно брошенной на кресло.
– Погоди-ка!
Без всяких церемоний вытряхнув на стол содержимое, она извлекла пакет с купленной сегодня бижутерией.
– Смотрите!
На столе образовалась горка из керамических бус, браслета и жуткого вида броши, созданной креативной фантазией какого-то умельца из разноцветных лент и перьев, собранных вокруг бутылочного стекла то ли бусины, то ли пуговицы.
– Иголку с ниткой давай! – Соня села на командирского конька и развила бурную деятельность.
Через минуту бутылочная бусина покатилась, безнадёжно оторванная от броши, а в середину перьев и лент с размаху воткнулся изумрудный кулон, намертво к ним пришитый. Наполовину скрытый и затенённый перьями, он практически утратил своё сияние. Но Соня не остановилась на достигнутом. Храбро отхватив от изнанки брошки изрядный кусок ленты, она собрала её вокруг серединки, совершенно скрыв бриллиантовую розетку от любого нескромного взора. Удивительно, но даже изумруд в этом окружении утратил присущий ему оттенок. Перед присутствующими лежала слегка потерявшая форму самодельная брошь с бутылочного цвета пуговицей, в которой невозможно было узнать ничто другое.
Ева вновь отметила про себя удивительное единодушие, с которым поддерживает Алекса Соня, так же как Марис безоговорочно готов поддержать её, Еву, в любых жизненных перипетиях. "Вместе мы – сила. Мы справимся". Впервые с начала всей этой бесконечной цепочки треволнений и передряг в ней появилась уверенность. Они справятся. По крайней мере, она на это надеялась.
9
В понедельник впервые за последние дни Ева осталась на хуторе одна.
Марис, отгулы которого бесповоротно закончились, умчался на работу. А Алекса с Соней вызвал завершивший работу над иском Янчук. Оказалось, она отвыкла от одиночества и теперь не знала, куда себя девать. Даже работа не помогала. Да и неудивительно: никакой детектив не шёл ни в какое сравнение с событиями, вошедшими в её жизнь. Переводить стало чудовищно скучно. Пообещав себе не брать новые переводы до полного решения семейных проблем, Ева ринулась в дебри приключений шведской писательницы.
Нехотя начатая, работа в итоге увлекла её настолько, что она совсем позабыла про дядю Оскара, приехавшего снимать с Ральфа швы.
Тот уже вовсю гудел под воротами, а она всё пыталась дописать последнее слово, на ходу попадая ногами в тапки.
– Что-то ты не торопишься, дочка! – Дядя Оскар то ли в силу возраста, то ли просто по добродушию совершенно искренне звал всю волость дочками и сынками. – Или тебе так его жилетка нравится, что снимать не хочешь?
По правде говоря, за неделю жилетка была столь изрядно замызгана и замусолена, что полностью утратила всю свою полосатую нарядность. Да и Ральф, которому она мешала чесаться, приложил немало стараний к её уничтожению. Пока Ева варила кофе, швы уже были сняты, и довольный пёс радостно драл брошенную на пол бывшую жилетку. Отобрав ветошь, Ева поинтересовалась, когда пациента можно будет выпускать на улицу.
– Так уже и можно, смотри, как солнышко припекает.
И действительно, сегодня солнце грело уже почти по-весеннему. Снег, в этом году особенно обильный, почти полностью испарился, оставив белую полоску в тени вдоль забора. В лесу его, правда, пока было много, но и вокруг деревьев ширились тёмные оттаявшие круги.
Ральф, выпущенный во двор, радостно носился кругами и метил все, что, по его мнению, в этом нуждалось.
– Ты его, дочка, на ночь пока домой позабирай-ка ещё несколько дней. Пусть парень окрепнет. Да и потеплее должно стать. А через недельку я его опять навещу. Так, на всякий случай.
На тот же самый всякий случай дядя Оскар заглянул и к козам.
– О, вы, смотрю, ремонт им сделали. А чего зимой-то?
Узнав, что пол перекрыли после того, как коза, наступив на ветхую половицу, провалилась чуть ли не по самую шею, он понимающе закивал:
– Ну да, ну да, хлев давно без ремонта стоял, Густе-то некому было чинить.
Осмотрев для порядка поцарапанную Гайду и уверившись, что она ничуть не пострадала, дядя Оскар уехал. Сейф, тщательно замаскированный Марисом под ящик для зерна, замечен не был.
Перевод, который рассчитывала получить редакция, был почти закончен. Удивившись собственной продуктивности – выкроить время для перевода последние две недели удавалось с трудом – Ева решила ударным трудом наверстать упущенное. Дело шло на удивление легко. Поглядывая время от времени в окно на обрадованного внезапной свободе Ральфа, она переводила, сопереживая героине, то и дело по воле автора попадавшей в передряги… Оказалось, что при всех захватывающих приключениях последних дней она соскучилась по своей работе и теперь с удовольствием вернулась к страницам шведского детектива.
Незаметно прошёл день. Странно, как быстро она вернулась к привычному тихому одиночеству, с его запахом кофе, надкушенным бутербродом на тарелке, шуршанием клавиш Мака и лёгкой музыкой – сегодня это был Шуберт. Как будто и не было ни дневников Густы, ни визита незнакомца, оказавшегося кузеном, ни его невесты, ни – бандитов, напугавших её чуть не до смерти… Но, в отличие от детективного сюжета Осы Ларссон, её приключения были самыми что ни на есть натуральными. И, несмотря на кажущееся спокойствие, за стенкой по-прежнему таился скрытый от посторонних взоров шкаф с дневниками Густы, в хлеву был надежно спрятан сейф с нерасшифрованными пока документами, а на столе – так и оставленная Соней брошка, где тускло сиял замаскированный под дешёвую бижутерию крупный изумруд.
К вечеру вернулись Алекс с Соней. Окрылённые, они привезли с собой уже полностью готовое заявление в суд – Янчук, как видно, работал без выходных.
– Завтра летим в Гамбург!
Почувствовав, что он вооружён и очень опасен, Алекс расхрабрился и рвался в бой.
Для начала пришлось выдержать короткую битву с сетевой авиакассой – по непонятной причине долго не получалось заказать электронный билет. Но совместными усилиями они таки получили два билета на единственный прямой рейс, вылетающий из Риги в 17.30.
Все вроде бы становилось на свои места, упорядочивалось. Времени хватало, можно было просто расслабиться и отдохнуть.