- А здорово они тебя помяли? - спросил Мишка.
- Ну, им тоже досталось! - Димка погрозил кулаком в сторону первомайцев и, поглядев на Андрея, взмолился - Андрей Петрович, дайте мне пятерых ребят… Мы зараз налетим, расколошматим их и Алёшку отобьём!
- "Налетим, расколошматим"! Слова-то какие! - поморщился Андрей. - А первомайцы-то, пожалуй, правы, что вас задержали!
- Почему же правы? - обиделся Димка. - Что ж, им сусликов жалко? Ни себе, ни другим…
- А ты знаешь, что первомайцы организовали свой истребительный отряд?.. Вы же с Алёшей ворвались на их территорию, как чужеземцы…
- Куда им, маломощным!.. - пренебрежительно махнул рукой Димка и замер.
Вдали показались трое незнакомых мальчишек. Выйдя из балки, они поднялись на холм, и один из них стал размахивать белым платком.
- Они самые… - зашептал Димка. - За мной гнались… Захватить бы их сейчас в плен…
- Никак невозможно, - сказал Андрей. - Это же парламентёры. - И, достав носовой платок, он помахал в ответ.
Первомайцы подошли ближе.
Один из них, коренастый, веснушчатый, с облупленным носом, протянул Андрею пакет.
- Понимаю, ультиматум! - усмехнулся Андрей. - Война, значит, по всем правилам. - Он взял пакет и протянул его Димке: - Ну что ж, читай!
Димка достал из пакета листок бумаги, наспех исписанный карандашом, пробежал его глазами и, возмущённый, заявил, что читать не может, так как первомайцы нахалы и вымогатели.
- Тогда пусть читает кто-нибудь другой… - сказал Андрей. - Вот хотя бы Миша.
- Ладно, прочту, - недовольно согласился Димка и забубнил себе под нос: - "Пришлите нам ещё пятнадцать капканов и десять дымогаров, тогда отпустим вашего ловца сусликов, которого мы захватили на нашей территории. Не пришлёте - будем держать его в плену. Даём на размышление один час".
Андрей с улыбкой посмотрел на "парламентёров".
- А верно, хороши наши капканы и дымогары?
- Очень хорошие, - охотно подтвердил "парламентёр" с облупленным носом. - И очень они нам нужны.
- А что, много сусликов решили словить?
- Десять тысяч… - признался мальчик и сконфуженно умолк, видимо вспомнив, что "парламентёру" много говорить не полагается.
- Да, обязательство серьёзное, - согласился Андрей и, попросив первомайцев отойти в сторону, оглядел своих пионеров. - Так что же мы ответим на ультиматум соседей?
- Гнать их в три шеи! - опять взъерепенился Димка. - А Алёшу из плена отбить!
- Да что ты, в самом деле, разошёлся - гнать да отбить! - напустился на него Мишка. - Зачем нам теперь капканы, раз сусликов нет?
- Правильно! И дымогары можно дать, - поддержал его Федя Четвериков.
- Пусть и наши бочки для воды забирают, - подал голос Ваня.
- Может, мы всё же напишем ответный ультиматум? - заметил Андрей. - Уж как полагается, по всем правилам.
Через несколько минут "ультиматум" был составлен и вручён первомайцам.
"Парламентёры" быстро спустились в балку.
Потом, не утерпев, они вскрыли пакет и прочли "ультиматум":
- "Передаём вам все наши капканы, дымогары, ловушки, бочки для воды, а также охотно придём к вам на помощь всем нашим отрядом.
Апраксинские пионеры".
"Парламентёры" пожали плечами, переглянулись, ещё раз перечитали "ультиматум", вновь переглянулись и вдруг повернули обратно.
- Это как же? - обратился к Андрею "парламентёр" с облупленным носом. - Выходит, мы сливаемся… вместе работать будем?
- Если вы не возражаете, - улыбнулся Андрей.
- Ну что вы!.. - просиял "парламентёр". - Мы давно хотели просить, чтобы вы нас в свой отряд приняли. - Он протянул Андрею пакет. - Тогда ультиматум не нужен. Мы своими словами всё скажем. И Алёшу зараз отпустим.
И "парламентёры" стремглав помчались к своему колхозу.
После обеда апраксинские пионеры вышли ловить сусликов на поля первомайцев.
Второй рапорт Алёши Окунькова
На школьном дворе царило праздничное оживление. С минуты на минуту должен был приехать представитель обкома ВЛКСМ. Пионеры готовились к торжественной линейке. Взрослые стояли группами, разговаривали, шутили. Особенно оживлённо было в группе, окружавшей Андрея. Там то и дело раздавался раскатистый смех Василия Прохоровича, одетого по-праздничному, с орденской колодкой на груди.
Андрей стоял с чемоданом в руках.
- А чемодан-то знакомый, - кивнул Василий Прохорович Андрею. - Подозрительный чемоданишко. Надо бы обследовать. - И, рассмеявшись, серьёзно добавил: - Не рано ли, Андрюша, уезжать собрался?
- И так опаздываю, Василий Прохорович.
Андрей пояснил, что ему уже вчера надо было явиться в районный отдел народного образования, чтобы получить назначение в школу, но вот из-за ребят пришлось задержаться.
- Ну уж, брат, это ты сусликов вини… - начал Василий Прохорович и, не окончив фразы, прислушался к приближающемуся рокоту мотора.
Все повернули головы к калитке. Наступившая на школьном дворе напряжённая тишина сменилась дружным смехом: к школе подъехал на мотоцикле агент-заготовщик Курдюков. Он с недоумением оглядел смеющихся людей, вытер платком голову, шею и, отыскав глазами Василия Прохоровича, направился к нему.
- Я, конечно, извиняюсь, - вежливо обратился Курдюков к председателю колхоза, - тем более у вас здесь какой-то праздник… Дело в том, что, поскольку сейчас конец месяца, я просил бы те три тысячи сусликов…
- Сколько, сколько? - перебил Курдюкова Василий Прохорович.
- Три тысячи… - неуверенно сказал Курдюков и, оглядев стоящих вокруг людей, спросил с тревогой: - Неужели опять ошибка? Значит, не три?
- Не три, - ответил Василий Прохорович. - Да вы почему ко мне обращаетесь? Вы у ребят спросите. - И он лукаво подмигнул пионерам.
Курдюков растерянно посмотрел на ребят, на Василия Прохоровича.
- Непонятно, - прошептал Курдюков.
- Подождите, послушайте, - посоветовал председатель.
Но Курдюков не стал слушать, а отошёл в сторону, присел на край бревна, достал записную книжку и с озабоченным видом погрузился в какие-то расчёты.
На брёвнах под липой сидело несколько стариков и старух. Поглядывая на пионеров, они вели беседу.
- Хорошо ребятишки поработали, - говорила благообразная сухонькая старушка. - Наш Димка раньше всё голубей гонял, а нынешнее лето его от сусликов не оторвёшь.
- Хорошо! Разумно! - подтвердил дед Михей. - Народу польза, и ребятам не в убыток. Мои внучата столько заработали - позавидуешь. "Мы, говорят, дедушка, такой тебе подарок купим…"
- А всё, Устиньюшка, внучек твой постарался, - сказала благообразная старушка.
- У него и отец такой же был, - пояснила бабка Устя. - Живой, затейливый…
- А это правда, что внучек-то уезжает? - спросил дед Михей.
- Уезжает… Сегодня! - вздохнула бабка Устя.
- Жалко, хорошего человека теряем! - покачал головой Михей.
- Едет, едет! - закричала Саня.
И действительно, в конце деревни, поднимая клубы пыли, показался "газик" с брезентовым верхом.
Ваня Сорокин подал команду строиться. Пионеры быстро заняли свои места. Вскоре "газик" остановился около школы, и из него вылез молодой человек. Алёша Окуньков узнал его сразу - это был тот самый работник обкома комсомола, который председательствовал на областном слёте юннатов и вручал ему подарки.
Приехавший поздоровался с Андреем, с колхозниками и направился к пионерам.
- Смирно! - скомандовал Ваня и подал знак Алёше.
Усердно печатая строевой шаг, Алёша с каменным лицом подошёл к представителю обкома. Никогда он ещё так не волновался. Вчера, когда стало известно, что в Апраксине приедет представитель обкома комсомола, пионеры долго спорили о том, кто должен отдать ему рапорт. Саня предложила сделать это Алёше. "На слёте он нахвастал, так пусть теперь исправляет свою оплошность". Алёша всячески отказывался, но ребята согласились с Саней.
- Товарищ представитель обкома! - вскинув руку вверх, сдавленным голосом начал Алёша. - Сводный отряд апраксинских пионеров, совместно с первомайскими пионерами, помогая своим колхозам бороться за высокий урожай, уничтожили за лето три тысячи…
Пионеры, стоящие в строю, зашептались…
Алёша растерянно оглянулся.
Саня с Людмилкой делали ему какие-то таинственные знаки. Димка выразительно шевелил губами, Мишка грозил кулаком.
Недоумевали и взрослые. Василий Прохорович покачивал головой, Андрей, подняв ладони, трижды сжал и разжал пальцы.
"Опять я всё перепутал!" - догадался Алёша, и, покраснев, он наконец-то назвал истинную цифру уничтоженных сусликов:
- Тридцать три тысячи двести семнадцать!
Все облегчённо вздохнули.
Потом заговорил представитель обкома. Он сказал, что за дружную работу обком комсомола награждает апраксинских пионеров переходящим Красным знаменем, и тут же вручил его Ване Сорокину.
Все захлопали в ладоши.
Когда все речи были сказаны, ребята у школьного крыльца окружили Андрея и стали с ним прощаться:
- Не забывайте нас!
- Пишите!
- На будущее лето приезжайте!
- Вы хоть на память нам что-нибудь оставьте!
- Ой, ребята! Я ведь чуть не забыл! - сказал Андрей и, открыв чемодан, достал фотографию.
Она пошла по рукам и развеселила пионеров. С фотографии на них смотрели чумазые, взъерошенные, перепуганные ребята, окружившие дымовую машину "Смерть сусликам". Это был снимок, сделанный Андреем в день его приезда.
- Андрей Петрович, - вдруг всхлипнула Людмилка, потянув его за рукав, - не уезжайте!..
- Ну вот, разнюнилась! - строго сказала Саня и сама зашмыгала носом.
К крыльцу подошли представитель обкома, Василий Прохорович и несколько колхозников.
- Погодите, ребята, - сказал председатель, - мы, пожалуй, Андрея и в самом деле не отпустим.
- То есть как? - не понял Андрей. - Мне же надо…
Но тут представитель обкома сказал, что группа родителей обратилась в район с просьбой направить Андрея Вишнякова на работу в апраксинскую школу и районо с этим согласен.
Андрей, недоумевая, пожал плечами.
- И если вы сами не возражаете, то было бы совсем хорошо, - продолжал представитель обкома. - А мы, в свою очередь, порекомендовали бы вас в школу старшим пионервожатым.
- Опять чемодан унесли! - вдруг захохотал Василий Прохорович. - Правильно, Димка! Действуй!
Все оглянулись.
Димка Ухваткин, держа Андреев чемодан в руках, осторожно пробирался вдоль стены, чтобы вот-вот юркнуть за угол школы.
- Так вы, Андрей Петрович, согласны? - повторил свой вопрос представитель обкома.
- Он согласен, согласен! - шепнула Саня.
- Раз чемодана у меня нет, куда же я без него?.. - шутливо развёл руками Андрей. - Волей-неволей придётся остаться.
Саня взмахнула руками, и ребята громко и дружно крикнули "ура".
После того как ребята, сперва приветствуя своего нового учителя, а потом провожая представителя обкома комсомола, накричались до хрипоты, среди них вновь появился Курдюков.
- Дорогие ребята, - растерянно взмолился он. - Сколько же вы всё-таки сусликов уничтожили? Три, тридцать или тридцать три тысячи?
Точно неизвестно, как теперь живут и что делают апраксинские пионеры. Правда, передают, что Мишка и Ваня крепко подружились с ребятами, а Алёша Окуньков по-прежнему старательно работает в юннатском кружке и его, может быть, снова пошлют на слёт.
Ещё передают, что стал Алёша строг, рассудителен и скуп на красное словцо. Если же придёт охота сболтнуть и похвастать, соберёт Алёша лучших своих дружков, усадит на завалинку и заплетёт какую-нибудь небылицу: о том, как встретил рогатую щуку в колхозном пруду и подрался с ней, о крысе, что съела в кооперативе два килограмма гвоздей, и прочей чепухе, которой всё равно никто не поверит.
Рассказы
Мамаев омут
Трудно живётся на свете Вовке Пахомову. Посудите сами. Ростом он от горшка два вершка, мускулы на руках еле прощупываются, голосок тихий, неприметный, волосы на голове лёгкие, белые, словно у старичка. Может, поэтому и зовут Вовку в деревне "Седой Пахом".
Но кличка - это ещё ничего, если бы не другое. Всегда и во всём Вовка отстаёт от мальчишек, особенно от соседа Петьки Мигачёва.
Побегут они с Петькой наперегонки - Вовка, конечно, остаётся в хвосте; схватятся бороться - и через минуту Вовка уже лежит на обеих лопатках. Придумает Вовка что-нибудь интересное и не успеет рассказать, как Мигачёв уже увёл ребят в лес или на речку.
Про Вовку так и говорят: "Пока Пахомов думает, можно два раза пообедать, три раза выспаться".
Вот и сегодня утром получилось точно так же. Ещё лёжа в постели, Вовка подумал, что хорошо бы повести ребят ловить в бочагах щурят. Рыбачить они, конечно, будут все вместе, дружной артелью, а потом поделят рыбу поровну между всеми. И чтоб девчонкам досталось и малышам.
Не успел Вовка додумать всё до конца - кого из ребят позвать на рыбалку, где достать вёдра, корзины, - как с улицы его позвали ребята:
- Седой, пошли к Мамаеву омуту. Нырять будем… камешки доставать.
- Какие камешки? - удивился Вовка, выбегая на улицу.
- Красивые, самоцветные, - шепнула ему Нюшка Горохова. - Вон смотри, Петька показывает…
Вовка подошёл ближе. У колодца, в кругу мальчишек и девчонок, стоял Петька Мигачёв в модной пёстрой рубахе, подбрасывал на ладони цветные камешки и рассказывал, что на дне омута их полным-полно, только надо до них донырнуть.
- Зря проходим! - сказал Вовка и стал объяснять, что река у них большая, а Мамаев омут очень глубокий, до дна доныривают одни лишь парни да взрослые мальчишки, и камешков им, ребятам, конечно, не достать.
- Вольному воля, - усмехнулся Петька. - Кто нырять не умеет, может в тенёчке посидеть.
- Пошли, пошли, - затормошил всех непоседливый Колька Силкин.
Ещё Вовка хотел сказать, что лучше бы им пойти ловить щурят, но было уже поздно: все мальчишки вслед за Петькой направились к Мамаеву омуту. Пожав плечами, поплелся за ними и Вовка.
Омут находился километрах в двух от деревни, где река делала крутой поворот. По берегам он был оторочен густым кустарником, за ним стеной стоял хвойный лес, и омут почти всё время лежал в тени. Вода в нём казалась густой, чёрной и немного страшноватой.
Мальчишки разделись до трусов и, поглядывая друг на друга, столпились на песчаной отмели. Девчонки присели в сторонке.
Петька неторопливо снял рубаху с изображением обезьян и пальм и бережно повесил её на ветку дерева. Своей рубахой Петька очень гордился.
Предупредив мальчишек, чтобы они не трогали его рубаху, Петька разбежался и первым прыгнул в омут. Он долго пропадал под водой, а когда вынырнул и вылез на берег, то все увидели в его ладонях белый речной песок.
- Видали, до самого дна достал! - с довольным видом сообщил Петька. - А ну, кто следующий!
Переглянувшись, прыгнули в воду Вовка и Колька Силкин. Но вода быстро вытолкнула их обратно - нырять оказалось не так просто.
- Эх вы, тюти сухопутные! - засмеялся Петька. - Разве так ныряют…
И он опять скрылся в глубине омута. На этот раз Петька достал со дна не только песок, но и разноцветные камешки.
- Кто говорил, что камешки не достану? - торжествуя, спросил он. - Смотри сюда.
Ребята не сводили с камешков глаз. И правда, они были очень красивые: розовые и голубые, зеленоватые и палевые, в тёмных прожилках и прозрачные, как капли росы.
- А бусы из них можно делать? - нетерпеливо спросила Нюшка Горохова.
- А чего ж… Любое украшение можно, - снисходительно ответил Петька и высыпал камешки девочке в подол. - Возьми… Это тебе.
Голенастая, курносая Нюшка порозовела.
- Спасибо, Петя!.. Только ты и другим девочкам достань… А мы тебе тетрадок принесём, карандашей…
- Это можно… Хоть целый пуд натаскаю, - хохотнул Петька, бросаясь в воду.
Вовка тяжело вздохнул.
Так вот зачем Мигачёв уговорил ребят пойти к Мамаеву омуту: натаскает сейчас камешков, развернёт торговлю, начнет задаваться и бахвалиться. Эх, если бы он умел так же, как Петька, нырять до самого дна!
И Вовка с Колькой вновь и вновь бросались в омут. Они ныряли с разбегу, ныряли с ветки ивы, что наклонилась над омутом, но каждый раз очень быстро выскакивали обратно.
В ушах у них звенело, перед глазами поплыли зелёные круги, а один раз Вовка так наглотался воды, что его даже стошнило.
Зато Петька бахвалился вовсю: оделил всех девчонок камешками, передразнивал неудачных ныряльщиков, потешался над Вовкой: "Откачивайте Седого… он пол-омута выпил".
Смеялись над Вовкой с Колькой и девчонки.
А Петька после каждого ныряния делал пробежку по берегу, разогревался и снова нырял в омут.
Последний раз он так долго находился в воде, что девчонки стали даже беспокоиться - не утонул ли.
Наконец Петька всплыл на поверхность и, тяжело отдуваясь, вылез на берег.
- Хватит, - хмуро сказал он. - Там на дне коряги лежат…
И тут все увидели на лбу у Петьки большую ссадину, из которой сочилась кровь.
- Больше не ныряю… Опасно, - предупредил он ребят, прикладывая ко лбу лист подорожника. - И вам не советую.
Девочки перепугались и стали уговаривать Петьку пойти на медпункт.
- Ничего… До свадьбы заживёт, - отмахнулся Петька и, натянув рубаху и штаны, направился домой.
Разошлись от омута и остальные ребята. Но не прошло и часа, как на берегу вновь появился Вовка Пахомов.
В руках он держал тонкую верёвку и несколько кирпичей, связанных проволокой. Следом за Вовкой нехотя плёлся его дружок Колька Силкин.
- Ну, чего ты задумал? - заныл Колька. - Зачем тебе омут?
- Видал, как Петька задаётся?.. - заговорил Вовка. - Смеются все над нами… А чем мы хуже его!
- Так он же, как рыба, ныряет…
- Вот давай и поучимся.
- Сам знаешь… опасно нырять, коряги на дне.
- А мы осторожно. Один ныряет, другой на берегу сидит… Если что, за верёвку меня тяни.
- А что, если что?..
- Ну… если я долго не вынырну.
Вовка обвязался верёвкой, взял в руки связку кирпичей и плюхнулся в чёрную воду омута.
Прошла какая-нибудь минута, а Кольке она показалась целой вечностью. Он не выдержал и с силой потянул за веревку.
Из воды показалась мокрая Вовкина голова. Он отфыркнулся, перевёл дыхание и сказал:
- А знаешь, чего-то получается. Я почти до песка достал. Ты только не тяни так быстро.
В другой раз Вовка уже вытащил несколько цветных камешков, в третий - целую пригоршню.
Потом, обвязавшись верёвкой, стал нырять Колька, затем снова Вовка, но уже без верёвки и связки кирпичей.
Вода на дне омута была холодная, мальчишек прохватывала дрожь, голые тела покрылись гусиной кожей, но они не сдавались. Кучка цветных камешков на берегу всё росла и росла.