Мы направились вслед за мальчишкой - его звали Лёнькой. По дороге разговорились. Оказалось, что Лёнька тоже пасёт телят, вернее, пасёт его отец, дядя Павел, а он с младшим братишкой и сестрёнкой помогает ему.
Потом мы увидели владычинских телят. Их было не меньше, чем у нас. Паслись они на участке, обнесённом проволокой, пастуха с ними не было, и только два лохматых рыжих пса присматривали за телятами.
- А где же пастухи? - удивился Андрей.
- Батя с ребятами тоже зелёную подкормку для телят раздобывают… Мы ведь их теперь по-новому пасём. Не бегаем за ними, не гоняем по всему пастбищу.
И Лёнька рассказал, как отец разбил пастбище на клетки-участки и обнёс их проволокой. Когда телята съедят траву на первом участке, их перегоняют на второй, где она уже успела подрасти, потом - на третий, на четвёртый… А ещё они дают телятам для нагуливания аппетита соль-лизунец и подвозят зелёную траву, которую скашивают на болотах и в оврагах, куда телятам не пробраться. И ещё много интересного узнали мы от Лёньки.
Наконец распрощавшись с Лёнькой, мы взяли Черныша и повели его к себе к лагерь.
- Вот паразит! - рассердился Авдей, когда мы с Андреем рассказали ему о том, как Черныш водит телят подкармливаться на колхозные посевы. И он посоветовал нам наказать его: подержать денёк-два на привязи.
Потом мы рассказали деду о том, как работает владычинский пастух, дядя Павел.
- А-а, это Пашка Кузьмичёв, - отмахнулся Авдей. - Знаю я его, знаю. Всё мудрит, пыжится, сам же в пастухах без году неделю ходит. А вы и уши развесили. Телят, как цыплят, по осени считают. Вот она, осень-то, и покажет…
На другой день мы с Андрейкой "наложили арест" на Черныша - оставили его около лагеря, привязав верёвкой к дереву и бросив ему охапку свеженакошенной лесной травы.
Но телячье стадо, погуляв немного в кустах и перелесках, и без Черныша стало заворачивать к соблазнительным посевам.
Мы поняли, что дело тут не в бычке, и освободили его из-под ареста.
Дня через два, получив от девчонок пачку свежих газет, мы с Андрейкой решили почитать их Митьке с Вовкой, пасших телят во вторую смену.
Явились в лагерь пораньше и отправились разыскивать стадо. Долго бродили среди перелесков, а телята словно сквозь землю провалились. Наконец мы напали на свежие следы, и они привели нас к опушке леса, к полевой дороге. В одном месте дорога выписывала полукружие, и большая делянка цветущего клевера вклинивалась в пастбищные угодья.
Мы так и замерли: на пунцовом клеверном ковре привольно паслись наши телята. И подпаски не проявляли никакого беспокойства - Вовка лениво забавлялся с Ураганом, Митька лежал на земле и высасывал из клеверных головок сладкий сок.
- Ты что? - подбежал к нему Андрей. - Не видишь, куда телята забрались? Клевером обжираются…
- Надо же им подзаправиться, - благодушно отозвался Митька, выбирая из охапки клевера самые крупные головки и протягивая их Андрею. - Сам знаешь, клевер - лучший витаминный корм. Пососи вот - прямо чай с мёдом.
- Так, голова садова, - принялся убеждать его Андрей, - это же колхозный клевер! Его нарочно сеяли, на сено, на корм зимой. А может, даже на семена оставят. А вы его с Вовкой травите.
- Эко дело - клевер, посевы. Не убудет их. Посевов тут вон сколько - море разливанное. Запахали всё, засеяли, никакого раздолья телятам…
- Слушай, Митька, - оборвал его Андрей. - Ты это брось своё "эко дело"… Скажи прямо: будешь телят выгонять или нет?
- А чего спешить, - отмахнулся Митька.
- Пусть покормятся, пусть пожируют, - поддержал его Вовка.
- Да вы что?! Нарочно всё это придумали? Заодно действуете? Тогда мы сейчас деда Авдея позовём.
- Дозовешься его, - засмеялся Митька.
- Ах, так! - взорвался Андрей. - Тогда мы сами… - И решительно махнул мне рукой: - Чего болты болтать… Погнали телят!
Он нагнулся, схватил рукоятку распущенного Митькиного кнута, отбежал в сторону, энергично выкинул вперёд правую руку - и залоснившийся от сухих трав кнут грозно щёлкнул над головами телят.
- А ну, мокрогубые! Пошли! Геть, геть! Ураган, давай!
Почувствовав в Андрее хозяина, собака не заставила себя ждать и с хриплым лаем кинулась выгонять телят с клеверного поля.
Митька бросился было к Андрею, чтобы отобрать кнут, но тот извивался у него в руках, со свистом рассекал воздух, оглушительно стрелял, и подойти к Андрею было невозможно.
Я тоже распустил свой кнут и начал помогать приятелю.
После такого натиска телята довольно быстро оставили клеверную делянку, перешли дорогу и скрылись в перелесках.
- Ну и силён ты! - фыркнул Митька, подходя к Андрею и отбирая у него кнут. - И откуда только взялся такой?
- Из колхоза, вестимо, - отшутился Андрей.
- А ты видал, как солнышко траву подсушило? - принялся объяснять Митька. - Телята вроде как на голодном пайке остались. А их сейчас кормить до отвала надо. С нас ведь какой спрос в первую очередь? Чтоб привесы росли, мясо с жирком нагуливалось.
- Так по-честному пасти надо… Как вон дядя Павел из Владычина. А нашим привесам грош цена. Хуже воровства такое пасево.
- Ну ты… ещё чего скажешь! - Митька растерянно замахал руками. - Кто ж из пастухов посевов не прихватывает?
- А ты всё же доложи деду, как колхозные посевы травишь, - посоветовал Андрей. - Или нам с Петькой сказать?
- Давай, давай, - ухмыльнулся Митька. - Просветите деда.
Но "просветить" деда мы не успели.
К вечеру он заявился в лагерь хмельной, весёленький, оживлённый, с туго набитым рюкзаком за плечами и с корзиной в руке.
- Ну, помощники мои, пастушата верные, радуйтесь и веселитесь! Пришло времечко и нам попраздновать.
И он принялся извлекать из корзины угощение: кружки колбасы, сыр со слезой, сдобные булки, консервы "Мелкий частик" и несколько бутылок фруктовой воды. Потом Авдей развязал рюкзак и достал подарки. Каждый из подпасков получил по прозрачному пластмассовому плащу с капюшоном, по шофёрской кожаной фуражке с чёрным лаковым козырьком и по паре резиновых сапог на тёплой байковой подкладке, с рубчатой подошвой.
- Берите, примеряйте, - прикрикнул Авдей на растерявшихся подпасков. - Своё получаете, законное, заработанное!..
И он объяснил, что на днях в стадо приезжали зоотехник с завфермой, провели выборочное взвешивание телят и остались очень довольны - телята растут не по дням, а по часам. А сегодня в конторе пастухам за ударную работу выдали аванс и премию.
Часть денег Авдей уже вручил мамашам, чему они очень обрадовались, а часть потратил на угощение и экипировку.
- Теперь вам никакая непогода, никакая хлябь болотная не страшны, - заявил он, оглядывая Митьку и Вовку, облачившихся в прозрачные плащи и резиновые сапоги. - Ну как, угодил я вам?
- Спасибо, дедушка, - в один голос отозвались Митька с Вовкой. - Мы теперь как водолазы… Хоть на дно моря полезем.
- Ну, вот и славно… Значит, угодил… Носите на здоровье. А теперь давайте закусим.
Все расселись около костра и с аппетитом принялись за еду. Только Андрей всё ещё стоял в стороне и разглядывал обновки.
- Чего мешкаешь? - кивнул ему дед. - Или поговорку забыл: кто зевает, тот воду хлебает? Смотри, ребятки как наворачивают… Любо-дорого.
- А ему не до еды, - фыркнул Митька. - Он всё шукает да копает.
- И до чего же он докопался, Андрюха ваш?
- А вот до того. - Митька переглянулся с Вовкой. - Мы, дескать, такие-сякие, немазаные-сухие… телят пасём неправильно.
- Ну и ну, - перестав жевать, Авдей с любопытством уставился на Андрея. - Поучи нас, поучи, бывалый пастух… Послухаем…
- Чего мне вас учить, - густо покраснев, ответил Андрей. - Сами должны знать. По соседству с дядей Павлом работаем. А что у нас? Пастбище вытоптано, трава плохая. Вас в стаде почти не бывает, подкормки телятам не даём, соли не завезли. Теперь вот колхозные посевы стали травить.
- Это кто посевы травит? - прищурившись, Авдей зорко оглядел подпасков и вдруг, цепко ухватив Митьку за плечо, притянул к себе: - Твои штучки-дрючки?
- Дедушка, да всего один раз… - забормотал Митька. - Зазевались мы с Вовкой, Черныш телят и заманил. Разве за ним уследишь.
- Обормот! Олух царя небесного! - Авдей разразился бранью. - Я тебе что наказывал - с Черныша глаз не спускай! Да за потраву знаешь что бывает?.. Допрежь пастухов смертным боем били. Ещё раз про потраву узнаю - враз из подпасков выставлю. И кончики. - Он пребольно щёлкнул Митьку по затылку.
Скривившись, тот рванулся за кусты.
- Хватит, попировали. - Авдей раздражённо махнул рукой и велел нам ложиться спать.
Мы ушли в палатку. Было душно, парко, над ухом назойливо ныли комары, которых мы никак не могли выгнать из-под брезента. Тело покрывалось липкой испариной.
Чувствуя, что нам не заснуть, мы с Андреем вытащили матрацы из палатки и устроились под берёзой на поляне, куда с полей время от времени доносило прохладную свежесть.
- Зря ты деду про Митьку сказал, - шепнул я Андрею. - Видал, как он разъярился…
- Так я ж не про Митьку, - вслух принялся размышлять Андрей. - Я вроде про всех нас сказал: мол, колхозные посевы травим. А вот почему Авдей сразу на Митьку накинулся, понять не могу…
Мы замолчали. Ущербный ломтик месяца скатился за зубчатую стену ельника, ближние берёзовые перелески закрылись мглистой тьмой. В сухой траве тоненько пилили неугомонные кузнечики, в загоне дремотно вздыхали и посапывали телята. Стали задрёмывать и мы с Андрейкой.
Неожиданно совсем близко от нас зашуршали кусты, и на поляну вышел Митька, следом за ним Авдей. Они остановились у догорающего костра.
- Обиделся! - Авдей кивнул на разложенную на газете еду. - Поешь да на боковую…
Митька молча присел у костра, но есть не стал, только пошевелил палкой догорающие головешки.
Дед присел рядом.
- Ну, чего дуешься, как пузырь… Я же не со зла.
- А зачем обозвал при всех? - с трудом выдавил Митька. - Такой я, разэтакий… Да ещё по затылку… Ты же сам наставлял: пасти с умом надо, с разумением. Чтобы телята от пуза ели… А когда можно, и посевами подкормить.
Приподняв голову, я потряс Андрея за плечо - не спи, мол, слушай. Но он тоже был весь внимание.
- Дурачок! - услышали мы примирительный голос Авдея. - Так я ж для отвода глаз пошумел на тебя. Чтоб Андрюху с Петькой с толку сбить… Вот не было печали - черти накачали. И зачем я только связался с этими байстрюками глазастыми! Надо же… Учить меня собрались. Как телят пасти да как привесы нагуливать.
- Дедушка, - попросил Митька, - не посылай меня больше телят на посевах пасти… А вдруг попадёмся? Хуже будет!.. Помнишь, как мне в Кузьминках прошлым годом за потраву попало? И тебе чуть не досталось.
- Ах ты, праведник, ангел с крылышками! - язвительно зашипел Авдей. - Тогда зачем липнешь, собачонкой за мной бегаешь? Тебе что, мало от меня за усердие перепадает? Кто тебя обул-одел? Кто мамаше твоей деньжат подбрасывает? А теперь, значит, не угоден тебе дед Авдей. Ну что ж, могу и освободить от подпасков. Хоть завтра. Только чтоб мамаша твоя с поклонами да с просьбами ко мне больше не заявлялась.
Митька молчал.
- Ладно, оставайся пока, - смилостивился Авдей. - Вижу, тебя все эти доглядчики с толку сбивают - Андрюха с Петькой. - Он помолчал, вытащил из костра тлеющий уголек, прикурил "беломорину". - А может, их… домой отправить, к мамашам? А на их место других подпасков взять. Только свистни - от желающих отбоя не будет.
- Как же, отправишь их, - возразил Митька. - Андрюха так и говорит: я не к деду Авдею работать нанимался, а в колхоз. Ему и служить буду. Теперь про нас с Вовкой обязательно в боевой листок настрочит…
- Это ничего, - успокоил Авдей. - Вас-то я прикрою, в обиду не дам. А ты наперёд похитрее будь, поизворотливей. И ухо с этими праведниками востро держи. А пока давай-ка спать.
Они поднялись, потушили костёр и скрылись в палатке.
Поражённые всем слышанным, мы с Андреем долго молчали. Так вот какой он, дед Авдей! И надо же было доверить ему в этом году колхозных телят! Был Авдей Прошечкин когда-то сторожем на свиноферме, потом возчиком кормов, и всегда за ним плелась недобрая слава: беспечен, жуликоват, нечист на руку. Потом Авдей рассорился с колхозниками, выбыл из артели и стал шабашничать по деревням, нанимаясь каждое лето пасти частный скот. А вместе с собой, словно на привязи, он таскал и Митьку.
- Чего делать-то будем? - растерянно спросил Андрей.
Я сказал, что дело с потравой рано или поздно, но выплывет наружу. И тогда вина ляжет не только на Авдея, но и на всех его помощников. Так не лучше ли нам махнуть на всё рукой и, пока не поздно, уйти из подпасков.
- Значит, от ворот поворот? - бросил Андрей. - Бежим, смываемся…
- Почему смываемся? Мы прямо заявим: не желаем с дедом Авдеем работать. Не хотим, чтобы и нас "мелкими частиками" считали.
- Ну хорошо, уйдём из подпасков, - продолжал вслух раздумывать Андрей. - Смотрите, мол, люди, какие мы чистенькие да какие пригожие… А Митька куда? Опять с дедом останется. Не в нашем колхозе, так в другом. И опять он будет у деда на побегушках да в прислужниках. Ловчить, хитрить, жульничать. Как был "мелким частником" - так им и останется. Да как же он дальше жить станет? Нет, Петька, нельзя нам смываться отсюда, никак нельзя. Вытаскивать надо Митьку, клещами отдирать его от Авдея.
6
Утром над Пружанкой долго стоял молочный туман. Солнце уже окрасило верхушки берёз и елей, а туман стоял недвижимо, и кусты ольховника, лозняка, черёмухи, берега реки, дальний Епишкинский лес - всё было залито матовой белизной. Только к полудню стало проясняться.
Мы с Андреем уже собрались на пастбище, чтобы сменить Митьку и Вовку, как к лагерю верхом на пегой лошади подъехал рослый носатый парень из Владычинского колхоза.
- Где ваш старшой? - строго спросил он.
- Должно быть, на пастбище… с телятами, - ответил Андрей.
- Нет его нигде… Спрятался он с перепугу, что ли? Может, в палатке отсиживается? Ну-ка пошарьте…
Мы с Андреем заглянули в палатку, она была пуста, и спросили парня, что случилось.
- А потрава там… Ваши телята у нас семенной ячмень пожрали. Мы девять телят захватили. - Парень дёрнул поводья и повернул лошадь в сторону нашего колхоза. - Поеду до вашего начальства… Вот уж теперь переполох будет!
Переглянувшись с Андреем, мы побежали к месту происшествия.
Это было неблизко, километра за два, где поля соседнего с нами Владычинского колхоза узким клином вдавались в наши земельные угодья.
- Ну и Митька! Вон в какую даль его шарахнуло! - удивился Андрей.
У изрядно помятого и пощипанного участка с сортовым ячменём толпились владычинские колхозники.
Девять наших телят с накинутыми на шеи верёвками были привязаны к раскидистой берёзе, росшей на краю семенного участка. Среди них находился и Черныш. Остальные телята паслись в редком осиннике под присмотром Вовки. Среди колхозников, размазывая по щекам слёзы, метался Митька и, умоляя, хватал их за руки:
- Дяденьки, отпустите телят! Мне же дедушка Авдей голову за них снимет…
- Нельзя, малый, нельзя! - хмуро отмахивался бригадир семенного участка. - Потрава сделана, урон нам нанесен… Пока убытков не покроете - телят под залогом держать положено.
- Это всё Черныш, - скулил Митька, кивая на бычка, который, натянув верёвку, невозмутимо тянулся к стеблям ячменя. - Заводила он и сластёна… Никого не слушает. Прёт и прёт на посевы. А потом и туман утром… Ни зги не видать было.
- И зачем таких несмышлёнышей в пастухи посылают? - сочувственно заметил пожилой колхозник. - С телятами управиться не могут.
- А где старший пастух? Где начальство колхозное? - спросил бригадир, поглядывая в сторону нашего колхоза. - Пора бы и акт на потраву составлять…
Наконец к посевам, сопровождаемые парнем на пегой лошади, подъехали на рессорной тележке тётя Катя и дед Авдей.
Митька бросился было к старшему пастуху и принялся жаловаться на придурка Черныша, который сманил телят на посевы.
Но дед не стал его слушать.
Он резво соскочил с задника телеги и, путаясь в полах длинного брезентового плаща, подбежал к делянке, кинул взгляд на свежевытоптанные посевы, на телят, привязанных к берёзе, потом шлёпнул ладонями по полам плаща и накинулся на подпасков:
- И что вы только нагородили? Я ли вас не учил, как пасти надо! Зачем телят из леса выпустили? Зачем к посевам подогнали? Ах вы обормоты, недоноски, саранча зеленая!..
От такой затейливой брани мы все опешили, а Андрей начал даже заикаться:
- Дедушка, но я… но мы… Мы же ничего…
Андрей, видимо, хотел сказать, что он и я телят сегодня ещё не пасли, о потраве ничего не знали, но Авдей быстро перебил его.
- Ну вот вам, полюбуйтесь, - всплеснул он руками и обратился к взрослым: - Я не я, и лошадь не моя. Ушёл на часок по делу, а они тут напортачили и в кусты. - Взъерошенный, как драчливый петух, он шагнул к Митьке и схватил его за плечо. - Отвечай, паршивец! Кого я оставил стадо пасти? Какой вам наказ дал?
Вздрогнув, Митька попятился назад, потом, не глядя на меня с Андреем, с трудом выдавил:
- Мы… мы все вместе пасли… Да вот… зазевались…
- Да ты что! - кинулся я к Митьке. - Тень на плетень наводишь…
Но Авдей, замахав руками, не дал договорить и мне:
- И кого только в помощники мне навязали! Детский сад, глупыши, малявки какие-то… Морока с ними, а не пастьба.
- Кто ж тебе их навязывал? - заметила тётя Катя. - Сам отбирал - справных да резвых. И обучал сам. Выходит, с тебя и спрос.
- Значит, обмишурился, недоглядел, - развёл руками Авдей. - Придётся, видно, новых помощников подбирать.
- Ладно, дорогие соседушки, - оборвал его владычинский бригадир. - Кто виноват - стар или мал, вы потом у себя разберётесь. А пока суд да дело - надо о потраве подумать, акт составить.
- Правильно, - согласилась с ним тётя Катя. - От потравы мы не отказываемся - дело очевидное. Убытки вам, конечно, возместим, только телят отпустите. - И, обратившись к Авдею, сказала, что на днях состоится собрание животноводов. - Вот вы нам толком тогда и объясните насчёт потравы.
- Да уж доложу, всё чин по чину, - кивнул: Авдей. - Выведу огарков на чистую воду.
7
Собрание животноводов должно было состояться в воскресенье, в красном уголке фермы.
Из объявления, повешенного на дверях пожарного сарая, мы узнали, что речь пойдёт о кормах и пастбищах, об удоях и привесах, о пастухах и доярках.
После потравы владычинского участка с ячменём в колхозе стали поговаривать, что напрасно правление доверило пасти телят пионерам, что мальчишки подвели бывалого пастуха Авдея, накликали на него беду. И вообще, мол, не доросли мы ещё до пастухов, рано нас допускать к колхозному стаду.
- Оконфузились вы, ребятки, - упрекнула нас с Андреем Вовкина бабушка, встретив на улице. - И вы и дружки ваши. Определили вас на лето к золотому человеку, на хороший приработок, а вы самовольничать стали, озоровать, потраву допустили. Жалуется на вас дед Авдей. Придётся, говорит, отставить вас от телят.
Я принялся доказывать, что всё это неправда, одни пустые выдумки пастуха, но бабка только отмахнулась: дед Авдей человек достойный, уважаемый и незачем возводить на него всякую напраслину.