- Это ещё полбеды, что вас с Андрюхой из пастухов вытурят, - продолжала бабка. - А вот Вовке моему да Митьке каково? Я старенькая, крючком согнулась - кто меня прокормит? А у Митьки мамаша хворая, из больницы не выходит, сестрёнки мал мала меньше. Только на его пастушеских приработках и дом держится.
Потом нас встретила Зина Лобачёва и принялась упрекать, что мы не следим за телятами, травим колхозные посевы. Что же мы скажем теперь на собрании?
И неужели пионерам придётся краснеть за нашу пастушескую работу?
Помолчав, мы рассказали Зине о своих наблюдениях над Авдеем, о подслушанном разговоре деда с Митькой. И зачем только такому человеку стадо доверили?
- Ой, ребята! - всполошилась Зина. - Так надо же его на чистую воду вывести, рассказать обо всём.
- Думаешь, это так просто… - вздохнул Андрей. - Пришёл на собрание и рассказал. Авдей, он как уж, скользкий, его легко не ухватишь. Сразу всю вину на других свалит.
- Что ж делать-то?
- А надо глаз с него не спускать. И такое выследить, чтобы он уже не выкрутился. И главное, Митьку с Вовкой от него оторвать, на свою сторону перетянуть.
Удручённые, мы вернулись в лагерь и, встретив Митьку с Вовкой, сказали им, что нас, судя по всему, выгонят из подпасков. Выгонят с треском, с недоброй славой, как ловкачей и жуликов.
А чтобы этого не случилось, надо действовать: заявиться всем сообща на собрание, рассказать о всех проделках Авдея и вывести его на чистую воду.
- Не надо, ребята, - жалобно попросил Митька. - Помолчим лучше.
- Зачем же молчать? - удивился Андрей. - Вам же с Вовкой хуже будет… А скажете правду, как Авдей заставлял вас телят посевами подкармливать, всё и прояснится.
- Кто заставлял? - взъерепенился Митька. - Ты на деда не бреши!
- А твой разговор с ним? - напомнил Андрей. - Ночью тогда, у костра… Мы с Петькой всё слышали.
Опешив, Митька насупился, опустил голову. Потом, тяжело вздохнув, заговорил о том, что всё же Авдея надо бы пожалеть. У него сейчас самое удачное время - телята хорошо прибавляют в весе, в колхозе довольны его работой, и он рассчитывает на солидную премию. А из этой премии перепадёт не только деду, но и всем пастушатам…
- Ничего себе премия! - усмехнулся Андрей. - За счёт чужих посевов…
- Так дед Авдей теперь осознал вроде… - продолжал Митька. - Говорит, бес его попутал… Больше он к посевам ни одного телка не допустит. Ему бы сейчас только сухим из воды выбраться. - Он вдруг умоляюще заглянул нам в глаза: - Ну, ребята… Ну что нам стоит выручить его? Скажем, что по глупости посевы потравили. По неопытности. Мол, дедушкин наказ самовольно нарушили. Ну поругают нас, пожурят - и все дела. И деда никто не осудит…
- Значит, ври гуще, бреши почём зря? - перебил я Митьку. - Это кто ж тебя обучил этому? Дед Авдей, что ли?..
Митька молчал.
- А как он обучал-то тебя? - осторожно спросил Андрей. - Рукам воли не давал?.. Может, угрожал чем?
Митька продолжал молчать.
- Заколодило, значит… И сказать нечего, - бросил я ему в лицо. - Так вот знай: врать мы не обучены. И молчать на собрании не будем. Как всё было, так и скажем.
- Ладно! Тогда и я скажу! - Митька передёрнул плечами, глаза его блеснули. - Вчетвером мы телят пасли! Вчетвером. Я, Вовка, ты и Андрюха. И нарочно в ячмень их загнали. А дедушка тут ни при чём…
- Ах ты, подлипало авдеевское! Сума перемётная! - Не выдержав, я бросился на Митьку с кулаками.
Но Андрей вклинился между нами и не дал нам схватиться. Потом отвёл Митьку в сторону:
- Ну зачем ты Авдея выгораживаешь? Зачем? Он ведь жулик, пройдоха. Ни стыда у него, ни совести. Ему бы только словчить да грошей сорвать побольше. А ты у него как собачонка на привязи…
- А что мне делать осталось? - признался Митька. - Дед Авдей прямо сказал: "Оговорите меня на собрании, сам из пастухов уйду. В другой колхоз подамся. И ты, Митька, больше за мной не вяжись. Живи как знаешь". Вам-то ничто, а куда нам с Вовкой без заработков…
- Может, и впрямь помолчим? - подал голос Вовка. - И на собрание не пойдём. Пусть там дед Авдей выкручивается как знает. Ну, поругают всех нас, штраф наложат, а потом пожалеют, оставят в пастухах.
Покачав головой, Андрей сказал, что их молчание ни к чему не приведёт. Взрослые и так догадываются о проделках Авдея и держать его в пастухах, пожалуй, больше не будут.
- И знаете, чего я придумал? - продолжал он. - На место деда, наверное, нового человека поставят. А мы давайте так вчетвером и останемся.
- Вчетвером! - удивился Вовка. - Без деда Авдея?
- А что дед? Какой толк от него? Хитрит, ловчит, с браконьерами связался. А больше всего бездельничает: чекушки давит да в тенёчке отсыпается.
- Это верно, - согласился я с Андреем. - О телятах Авдей почти не думает. С кормами у нас совсем плохо стало. Видали, как солнышко траву подсушило? И пастбище всё вытоптано.
- Так смекать надо, - напомнил Андрей. - Я же говорил вам, как владычинские пастухи работают. Они траву в лесу косят, телят подкармливают. Разве ж мы так не сумеем?
- Авдей говорит: не пастушье это дело - траву выискивать, - заметил Вовка. - Пусть о кормах начальство думает, правление колхоза.
- А как же дядя Павел из Владычина со своими ребятами? - возразил Андрей. - Им тоже никто не приказывал. Сами о кормах позаботились. У них ни одна травинка в лесу не пропадает. А телята какие растут - загляденье. - Он обернулся к Митьке, который с безучастным видом стоял в стороне. - Ты как считаешь?
- Траву, конечно, найти можно, - буркнул Митька и вновь заговорил о том, что его больше всего занимало: - Говоришь, нам нового пастуха могут прислать? А разве меня в подпасках тогда оставят?
- А почему не оставят?
- Нет, Андрей, - вздохнул Митька, - не годится мне стадо пасти. Да и Вовке не следует. Мы же с ним в первых помощниках у деда ходили. Врём почём зря, обманываем всех, колхозные посевы не жалеем. Какая нам теперь вера от людей может быть?
- Да ты что… - растерялся Андрей. - Деда снимут, ты с Вовкой уйдёшь… Кто же телят пасти будет? А потом, почему это тебе веры не будет? Ты же раньше по чужой подсказке всё делал, а теперь по-другому заживёшь, своей головой. Только чтоб на совесть работать, по-честному…
Митька долго молчал.
- Ладно, - наконец с трудом выдавил он. - Пожалуй, не буду я деда Авдея выгораживать. Пусть как знает… И вот ещё что. Чтобы он не очень жал на меня с Вовкой, надо нам поменяться: Вовка пусть с Андрюхой стадо пасёт, а я с Петькой.
Мы согласились.
8
В этот же день мы облазили всю речную пойму и убедились, что травы там в достатке, только она была недоступна для телят. То их пугали глухие, непролазные кустарники, глубокие ямы и рытвины, то вязкие, болотистые низины.
Мы принесли из дома старенькую косу и несколько пустых мешков.
Пока Вовка с Андреем пасли телят на лужке за березовыми перелесками, мы с Митькой начали сенокосничать. Забирались в недоступные телятам места и косили траву. При этом Митька, хорошо знавший травы, объяснял мне, какая из них особенно питательна и полезна телятам, а какая несъедобна и даже вредна. Потом мы набивали мешки травой, тащили их на пастбище и угощали своих подопечных.
- А неплохо получается. Прямо-таки добавочное питание! - обрадовался Вовка, наблюдая, как телята жадно поедали сочную лесную траву.
- Только вот справимся ли? - усомнился Митька. - И телят паси, и траву для них раздобывай.
- Да мы ж не одни, - сказал Андрей. - У нас помощники есть. Я им уже просигналил.
И верно, часа через два к нам заявилась группа девчонок во главе с Зиной Лобачёвой.
С собой они привезли лёгкую тележку на двух колёсах.
- Вот так косари-помощники! - фыркнул Митька и спросил у девчонок, держали ли они когда-нибудь в руках косу.
- А мы не косить, мы жать будем. - Зина помахала нам зазубренным серпом. - Показывайте, где у вас тут трава пропадает?
И девчонки принялись за работу. Они забирались в такие места, где с косой невозможно было развернуться, с хрустом срезали траву серпом или рвали её руками, потом навьючивали на тележку и отвозили на пастбище.
В разгар работы к нам подошёл дед Авдей.
- Ого! - удивился он, заметив девчонок, угощавших телят лесной травой. - Много же вас набежало! Всем миром, значит, пастушат выручаете. Напроказили огарки, потравили посевы, а теперь за ум взялись. Ну да это, пожалуй, и к лучшему. - И он милостиво кивнул девчонкам: - Работайте, старайтесь, от травы мы не откажемся.
В этот день телята так набили свои животы травой, что даже не заглядывались на колхозные посевы и в полдень почти без понуканий согласно побрели на водопой.
- Вы это здорово с ручной тележкой придумали, - сказал Андрей Зине Лобачёвой. - Мешками-то травы много не натаскаешь. Вот если бы нам лошадь с конюшни выделили, чтоб траву подвозить. А ещё бы соль-лизунец достали. И проволоки раздобыли побольше. Мы бы пастбище на участки разгородили, как у дяди Павла из Владычина.
- А соревноваться бы с ним не побоялись? - нетерпеливо спросила Зина. - У кого телята лучше растут.
- Чего ж бояться, если б от колхоза подмога была. А то загнали нас в этот лагерь и забыли совсем.
- Ладно, Андрей… Я обязательно тёте Кате скажу, - пообещала Зина. - Про подводу, про соль, про всё… А только почему ваш старший пастух сам об этом не сообщит?
Андрей с досадой махнул рукой:
- Не до телят нашему пастуху. Своих дел полно. Он и в лагере почти не бывает.
В этот же день к стаду подошла группа незнакомых нам женщин, одетых по-городскому.
В руках они держали туго набитые кошёлки - видно, несли косцам или пахарям еду.
Окружив нас тесным кольцом, они принялись расспрашивать, как мы пасём телят, далеко ли гоняем, хватает ли кормов.
- А зачем вам? - насторожённо спросил Андрей.
- Так мы ведь не сторонние здесь, - улыбнулась одна из них. - Вон они, наши красавчики, разгуливают…
- Почему ваши? - удивился я. - Это колхозные телята, племенные, с фермы.
Но женщины, не слушая меня, опустили на траву свои кошелки и вошли в стадо. Они вглядывались в телят, ласково окликали их и наконец отыскали своих бычков и тёлочек. Гладили их, чесали за ушами, угощали кусками хлеба с солью.
- А ничего будто пасутся… сытые телятки, ухоженные. Вот и свежей травки им накосили, - говорили они.
Мы с Андреем переглянулись. Обласканные женщинами телята как раз были из той пятёрки новеньких, которыми недавно пополнилось наше стадо.
А женщины тем временем расстелили на траве газету и, раскрыв кошёлки, принялись выкладывать пироги, ватрушки, варёные яйца, свежую редиску.
- Присаживайтесь, ребятки, угощайтесь. Спасибо вам! Вы уж и дальше так старайтесь, присматривайте за нашими телятками. Мы ведь с дедом Авдеем обо всём договорились. Хорошо его отблагодарим. Да и вам, пастушатам, добрая толика перепадёт…
- Какая… толика? - не понял Андрей.
- Ну, деньжат за труды подкинем. Обновки купим, подарки всякие. Внакладе не останетесь… Вот угощение вам принесли - кушайте на здоровье. И деду захватите.
- А вы, тётеньки, откуда? - спросил я.
- Из Дубровки мы, из Дубровки, - назвала одна из теток дачный посёлок недалеко от нашего колхоза. - С пастбищем у нас в этом году плохо… да и пастуха справного не нашлось. Спасибо, хоть Авдей смилостивился, на всё лето телят в стадо принял.
Мы подозрительно покосились на Митьку. Ну и дельцы они с дедом Авдеем! Опять нас на крючок подцепили, как карасей глупых…
- Ты нам что говорил? - подступил я к нему. - Колхозные телята, пополнение стаду… А они чьи оказываются?
- Эх, Митька, Митька… - покачал головой Андрей.
Лицо у Митьки пошло красными пятнами.
- Да вы что, ребята? - растерянно забормотал он. - Думаете, опять я заодно с Авдеем? Да не знал я ничего, не знал… Слово даю. Как сказал тогда дедушка, что после карантина телята, я и поверил. Вот хоть Вовку спросите…
Вовка подтвердил, что всё так и было.
- Ну и дед-столет, - хмыкнул он. - Мы пасём, крутимся, а он за нашими спинами всякие делишки обтяпывает…
Мы молчали.
- Не верите? Да? - выдохнул Митька. - По глазам вижу - не верите. Опять, мол, Авдея выгораживаю. Тогда я… - распустив кнут и судорожно сжимая его рукоятку, он вдруг шагнул к женщинам из Дубровки и кивнул на разложенную на газете еду: - Топайте отсюда! Забирайте свои пироги-пышки! И телят уводите!
Тётки с недоумением поднялись.
- Ошалел, малый!
- Может, на солнышке перегрелся.
- Охолонись тогда трошки.
- Да мы сейчас Авдея покличем.
- Уводите, говорю! - повысил голос Митька. - Чтоб духу их не было. - И решительно махнул нам рукой: - Андрюха, Петька, марш на ферму, зовите животновода. Пусть акт на этих тёток составят.
- Правильно, - поддержал я Митьку. - Нельзя нам в колхозном стаде чужих телят пасти. Запретило правление. - И я сделал вид, что готов сию же минуту бежать на ферму.
Женщины, собрав еду, заругались, заохали, пригрозили, что пожалуются на наше самоуправство Авдею, но сами, то и дело оглядываясь по сторонам, быстро словили своих телят и, накинув им на шеи верёвки, вывели из стада.
Митька оглушительно щёлкнул вслед им кнутом.
- Теперь-то верите или нет?
- Да верим, верим. - Андрей хлопнул его по плечу. - Ловко же ты их шуганул.
- Ловко-то ловко, - помрачнел Митька, - а только мне теперь в пастухах не быть… Съест меня дед Авдей.
- Ничего… - успокоил Андрей. - Мы тебя выручим.
Вечером, когда телят загоняли на ночёвку, Авдей долго присматривался к стаду:
- Вроде как недостача у нас… Опять телят растеряли.
- Нет, дедушка, всё в порядке, - невинным голосом пояснил Андрей. - Только какие-то тётки приходили и забрали пять своих телят. Они, оказывается, к нашему стаду приблудились…
- Это кто ж позволил?.. Без моего-то ведома? - Авдей строго поманил к себе Митьку.
- А он ничего не знает, - сказал Андрей. - Это мы с Петькой телят отпустили. Чего в самом деле чужаков пасти… тут и своим травы не хватает.
- Чёрт те что! Скоро совсем на голову мне сядете, - подозрительно косясь на Андрея, выругался Авдей.
9
В полдень, пригнав телят на водопой, мы с Андреем обнаружили в стаде незнакомого нам рыжего бычка.
Был он шустрый, лобастый, крепенький, как молодой дубок, с умильной, лукавой мордашкой. Бычок по-хозяйски расхаживал по стаду, обнюхивал и задирал наших телят, а столкнувшись с Чернышом, затеял с ним весёлую игру. Сначала они как ошалелые скакали по поляне, потом принялись меряться силами, бодаться, стараясь потеснить друг друга широкими лбами. С каждой минутой схватки становились всё злее, бычки налетали друг на друга уже с разбега, словно шли на таран, около губ пузырилась пена.
Мы с другом разняли драчунов и сообщили старшему пастуху, что в нашем стаде появился чужой телёнок.
- И впрямь приблудный, - согласился Авдей, оглядывая ещё не остывшего после схватки бычка, и глаза его загорелись: - Хорош, бестия, хорош. Стать-то какая, порода… цены ему нет…
Мы высказали предположение, что бычок, наверное, из Владычинского или Кузьминского колхоза, и хозяева, конечно, уже ищут его по всей округе.
- Надо в правление колхоза сообщить о приблудном бычке, - сказал Андрейка. - Пусть оттуда соседям по телефону позвонят.
- Да-да, нынче же сообщу, - согласился Авдей и наказал нам позорче смотреть за приблудным бычком, чтоб он никуда не улизнул из стада.
Но прошёл день, другой, а за Лобаном, как мы прозвали бычка, никто не приходил.
Авдей частенько подходил к нему, гладил по шее, по спине, щупал колени, осматривал копыта.
- А знаешь, он чего-то замышляет, - как-то шепнул мне Андрей и спросил Авдея, почему до сих пор хозяева не забирают бычка: может, из правления позабыли позвонить по телефону?
- Вполне возможно, - согласился Авдей.
- А давайте мы с Петькой в Кузьминки сбегаем. И во Владычино, - предложил Андрей. - Про Лобана сообщим. Пусть его домой забирают.
- Нет уж, вы телят пасите, - подумав, сказал Авдей. - Сам схожу. Я ведь в округе всех пастухов знаю.
Он пропадал с утра до вечера, а когда вернулся, то сказал, что приблудный телёнок совсем не из Кузьминок и не из Владычина, а из отдалённого Гадаевского колхоза.
- Вот ведь куда махнул, паршивец. Почти за двадцать километров. Завтра за ним пастух придёт, заберёт его.
Мы с облегчением вздохнули.
И верно, на другой день, не успели мы ещё телят на пастбище выгнать, как к нам в лагерь заявился гадаевский пастух. Был он приземист, одутловат, с бельмом на глазу, с густой псивой щетиной на щеках и подбородке.
- Где тут беглец наш? - озабоченно обратился он к Авдею, наспех пожав ему руку. - Ну и морока с ним, окаянным… Третий раз уже убегает.
Авдей провёл гадаевского пастуха в загон и указал на Лобана.
Пастух накинул ему на шею верёвку, завязал узлом и потянул бычка за собой. Но телёнок заупрямился, подался назад.
- А вы покличьте, - посоветовал Андрей. - Как у вас в стаде его звали?
- Бес его знает… всех не упомнишь, - отмахнулся пастух. - У меня их поболее вашего будет.
Авдей стеганул хворостиной Лобана по ляжкам, подтолкнул его сзади, и тот наконец вышел из загона.
- Спасибо, Авдей Силыч… за присмотр, за всё… - поблагодарил гадаевский пастух.
- Да уж как заведено… Пастух пастуха завсегда выручит… - И Авдей, сунув Митьке в руки хворостину, кивнул на бычка. - Подгони-ка упрямца. Подмогни человеку.
- И далеко их провожать? - недовольно спросил Митька. - Мне же стадо выгонять надо.
- Шагай, шагай, там видно будет. А телят я сам попасу.
Мы проводили взглядом заарканенного бычка, который, то и дело оглядываясь и недовольно помыкивая, без особой охоты плёлся за гадаевским пастухом. Сзади телёнка подгонял Митька.
- А бычок-то не очень к пастуху тянется, - вслух подумал Андрей.
- Отвык, шалопут, избаловался, - сказал Авдей и, посмотрев из-под ладони на солнце, приказал Вовке поднимать телят.
Вскоре они погнали телят на пастбище.
Мы с Андреем взяли косу, серп, пустые мешки и отправились сенокосничать.
По дороге встретили сына владычинского пастуха Павла, Лёньку, того самого, который когда-то передал нам сбежавшего Черныша.
- Салют, пастухи! - приветствовал он нас и сообщил, что у них от стада отбился бычок.
- Какой он из себя? - чуть ли не в один голос спросили мы с Андреем.
- Здоровяк, драчун, задирает всех. Вроде вашего Черныша. Только масть рыжая. А кличем - Лобан да Лобан.
- Вот-вот! - вскрикнул я. - И мы его так прозвали.
- Так он у вас, бродяжка! - обрадовался Лёнька. - Третий день его ищем. Что ж вы молчали до сих пор?
- А разве наш пастух не заходил к вам? - спросил Андрей. - И не говорил ничего?
Лёнька помотал головой.
Нам стало всё ясно. Андрей посмотрел на петляющую вдоль реки тропинку, по которой гадаевский пастух увёл бычка, и вдруг махнул нам рукой:
- Айда в погоню! Может, ещё и успеем…
Мы со всех ног помчались по тропинке к бревенчатому мосту через Пружанку.
По дороге Андрей сообщил Лёньке про деда Авдея, который передал Лобана гадаевскому пастуху.