А белоярская лекарка, не задумываясь, уверенно отвечает:
- В воду ведуны глядят. Гадать не гадают, а мороку в глаза пускают.
Вот как думает бабушка про гадателей. И нет у нее никакого волшебного стакана с водой, а лечит она цветами и травами. В свое лекарство крепко верит.
- Цветок, - говорит, - от земного сока растет. Ему солнышко свой жар придает. В цветах и травах земляная и огневая сила. Из цветов мудрый человек другого человека создает.
- А как же это, бабушка?
- Как говорю, вот так и есть.
- Почему же нет людей из цветов?
- Были. Зорянка была. Ее старик лесовик создал.
- А где эта Зорянка?
- Рассыпалась. Сама себя беречь позабыла - и рассыпалась.
- Как же это случилось?
- Так и случилось. Расскажу, коль хотите.
И бабка Васена с обычной разговорной речи переходит на сказочный, напевный лад.
- Сколько лет живет старик лесовик, того никто не знает и сосчитать не может. И сам он счет годам потерял. Весной, когда зеленеют цветы и травы, молодеет с ними и старик лесовик. Осенью, когда светлеет вода по озерам, а с деревьев сыплются листья, становится он старым и печальным. Бледнеет и слабеет от осенней грусти, и борода становится реденькой, и всего его насквозь будто воздухом просвечивает.
Невесело старику встречать осень. Нелегко одному проводить зиму, когда нет в лесу зеленого шума, не слышно птичьего голоса и нет поблизости живого человека. Даже ребятишки и те побегают летом за грибами да ягодами, посидят с удочками над лесными озерами и до новых теплых дней с ними прощаются.
Один, как перст, остается лесовик до весны. Сидит уныло в притихшем лесном дворце, пока снова не зашумят деревья свежей зеленью, пустятся в рост молодые травы, огласится лес песнями, смехом да ауканьем. Пьет лесовик целебные соки зеленой чащи, яснеют его глаза, уверенней становится поступь, набирается он новых сил.
И задумал мудрый старик вырастить девочку из цветов и трав, которая была бы ему постоянным утешением, никогда бы с ним не разлучалась, зеленой весной и печальной осенью была рядом.
Давно изучил он голоса зверей и птиц, умеет тихий шепот деревьев слушать, понимает речь цветов и трап, знает скрытые в них чудесные свойства.
Только каждый цветок распускается в положенный срок, другого цветка не дожидается. Вот и надо искать время, чтобы в полной силе взять один цветок, сохранить его до той поры, когда другие подоспеют.
Только и это не главное. Труднее соединить один цветок с другим, чтобы жили они и дышали вместе. Не по силе эта задача ленивому, не решить ее нетерпеливому, и для мудрого да упорного дело нелегкое.
Много лет прошло, много зим пролетело. Молодые состариться успели, пока собирал лесовик цветы и травы, сберегал их в ключевой живой воде.
И явился однажды лесовик в свой зеленый дворец с девушкой, по имени Зорянка. От зари взял старик для нее имя.
Стала жить у лесовика Зорянка за родную дочь: по сосновому бору вместе с ним гуляет, сама обед ему готовит, зеленый дворец прибирает, бережет лесное богатство. Вокруг девушки пчелы роями летают, золотым венком над головой сплетаются. Не нарадуется старик на свою Зорян-ку. Лишь одно горе- молчит девушка, не знает человечьих слов. Ни говорящие пески, ни соловьиные ручьи, куда ходил с ней лесовик, не дали человеческого голоса - молчит Зорянка. Расцветет, засмеется лицом навстречу утреннему солнышку, просияет вся, а сама молчит.
Так жила она и год и два. С полевыми цветами дружила, на солнечных полянах играла, слушала шепот камыша над тихим озером.
И минуло Зорянке восемнадцать лет.
Вот и увидал однажды девушку над берегом озера молодой рыбак. Рослик звали его в деревне.
Увидал ее Рослик и, забыв обо всем на свете, уронил сети в озеро - так красива была Зорянка.
Подогнал он лодку к берегу. Хочется Рослику завести разговор с Зорянкой. А она испугалась и убежала в лесной дворец. На другое утро раньше зари снова плавал Рослик по озеру и снова увидел на берегу Зорянку. Только хотел ей слово сказать - испугалась девушка и убежала. Скрылась она не в лесном дворце, а спряталась на лесной опушке и все смотрела между веток, как сидит на берегу и молчаливо вздыхает юноша. И было от этого Зорянке радостно и грустно, а почему - сама не знает.
Тихой и задумчивой была в этот вечер Зорянка. И заметил старик лесовик, как грустно она вздыхала, словно сказать что-то хотела. А девушка помнила, что так вздыхал над берегом Рослик.
На третий день она не убежала, когда лодка молодого рыбака причалила к берегу. Молча сидели на склоне Зорянка и Рослик и смотрели на озеро, где качалась вода, цвели кувшинки и шумел тростник. Горела, переливаясь под солнцем, приколотая к груди девушки янтарная булавка - драгоценный подарок старика лесовика, и было Зорянке тепло и приятно от этой тишины и света.
Так каждое утро стали встречаться они на берегу. Выходил к ним из бора старик лесовик. И научился Рослик узнавать его тихую поступь, понимать таинственный голос, улавливать неясные черты лица.
Смотрел старик на Зорянку, когда, молчаливая и сияющая, сидела она на берегу, и все ждал, все казалось ему, что вот-вот заговорит она.
Случилось это осенью. В тот день в первый и последний раз в своей жизни заговорила Зорянка.
Вот как это было.
Смотрела Зорянка на солнышко, и было от него в груди холодно, а от юноши согревало теплом.
- Скоро замерзнет озеро, негде будет нам встречаться, - сказал Рослик.
Она посмотрела на него печально васильковыми глазами. В каждом из них блестела, наливаясь слезами, искристая черная ягодка. Вздохнула тихо, и в этом вздохе будто услышал Рослик: "Грустно будет одной на берегу сидеть".
- Теперь не встретимся, должно быть, до новой весны, - сказал он.
И девушка согласно и печально кивнула головой: "До новой весны".
На опушке леса стоял старик лесовик, ожидая озябшую на осеннем ветру Зорянку, чтобы проводить ее в зеленый лесной дворец, укрытый среди вечнозеленых сосен. Хотел он позвать ее - и не решался: все казалось, что вот-вот заговорит девушка, расставаясь с Росликом.
А Зорянка смотрела печально, слушала Рослика и беззвучными губами повторяла его слова.
Тогда вынул юноша гребешок из кармана, приколол его в густые косы девушки, где по-весеннему молодо цвели, не блекли цветы-вьюнки, и сказал чуть слышно:
- Весной я снова буду ждать тебя здесь. Это тебе до весны - на память!
Зарделась Зорянка ярче пахучих роз и положила руку на янтарную булавочку - подарок дедушкин. Дарил ей старик лесовик и сказал тогда, что все счастье Зорянки в этой булавочке, остерегал никогда ее не выкалывать, чтобы счастье свое сберечь.
А сейчас Зорянке захотелось подарить счастье Рослику. Зажмурила она васильковые глаза, склонилась к Рослику и переколола заветную булавочку из своей груди ему на грудь.
"На память!" - прозвучало тихим шелестом. И в тот же миг рассыпалась Зорянка луговыми цветами по берегу.
- Собери, оживи ее! - с мольбами кинулся Рослик к древнему лесовику.
Долго стоял старый над рассыпавшимися по берегу цветами. Поредевшая борода его дрожала, из поблеклых глаз катились слезы, и сквозь него просвечивал осенний притихший лес.
Заговорил он с Росликом глухим и далеким голосом:
- Чтобы собрать ее из цветов и заставить жить человеческой жизнью, я потратил многие годы и отдал лучшие силы. Оживить ее не в моей власти. Только молодые и смелые, сильные любовью к человеку и природе могут дать миру новое чудо. Слышишь, юноша! Молодым дана эта сила. У тебя в руках ее сердце, пусть оно тебе подскажет, что делать. Ты спроси его - оно подскажет.
Посмотрел еще раз печально на осыпанный цветами берег, посмотрел задумчиво на Рослика и рассеялся, вместе с прозрачным осенним воздухом расплылся по лесу старик лесовик. Там засветятся его добрые задумчивые глаза, там бородой лесовика тряхнется под ветром молодой кустик, там мелькнут потускневшие полы зеленого кафтана - и все пропало. Навсегда ушел от юноши мудрый и таинственный, опечаленный лесовик.
Осталась у Рослика булавка с янтарной головочкой - сердце цветочной девушки. И она это сердце ему подарила.
Приколол он янтарь к стволу высокой сосны, у которой стояла, прощаясь, девушка, где сказала свое первое и последнее в жизни слово.
Приколол и пустился в безвестный край разведывать тайны живых цветов.
А янтарь затеплился на стволе золотой смолой. Затеплился и весной расплавился. В нем сердце Зорянки светится. Может быть, все печалится, все ждет оно, что явится тот, кто ушел за разгадкой сокровенной тайны цветов и трав, оживит былую Зорянку.
Помолчала бабушка.
Тогда Костя спросил:
- На берегу какого озера это было, бабушка?
- На том берегу, где всех краше цветы растут.
- А в какой сосне ее булавочка?
- В той сосне, которая по весне янтарем играет.
И, разговаривая с нами, бабка Васена беспрерывно шуршала стебельками цветов, перебирая их на коленях. И старый серый кот, свернувшись на фартуке, медлительно приоткрывал нацеленный на цветы ленивый глаз, будто здесь надеялся увидеть новое цветочное чудо, и снова закрывал, разочарованный. В маленьких сухоньких руках хозяйки был все тот же иван-чай, горицвет и наперстянка, которые помнил он с тех пор, когда еще был котенком.
Маленький художник
Говорят, что летние дни самые длинные во всем году. А для нас они такими коротенькими кажутся. Так и летят один за другим.
Только утром проснешься, позавтракаешь с Василием Петровичем и не успеешь еще по Белояру набегаться, желтоголовых ящериц на песке наловить, насмотреться вдоволь, как ужи по воде, плавают, подследить, где они прячутся от нас под берегом, как уже обедать пора. Потом к Максимычу на участок пробежимся: вооружившись скобелями и хаками, новые кары заводим, живицу собираем, переливая ее из маленьких воронок в большие ведра.
Павке Дудочкину профессия вздымщика особенно по нраву пришлась. Вот где нашел свое призвание наш неторопливый на слово, трудолюбивый и скромный друг. Еще руки от кистей по локти марлей укручены, еще бабка Васена его каждый день предупреждает, чтобы берегся, а Павка уже со всем своим старанием "румянец" по соснам наводит, "зеркала" и усы острым хаком прописывает.
- Подождал бы, когда руки заживут, - скажет ему Костя Беленький.
- Тогда нам здесь делать будет нечего. Если выздоровел, что понапрасну время терять. К дедушке пойдем, он, наверно, уж беспокоится.
Максимыч слушает и одобрительно покряхтывает. Нравится ему трудолюбие и хозяйственная рассудительность Дудочкина.
- Будь моя воля, зачислил бы тебя в штат, - гудит десятник и сетует - Охрана труда мешает. Раньше мы с десяти годов в работу, как в хомут, впрягались. Не захирели - выросли. Работа никогда не во вред.
Громогласный бас Максимыча при этих словах становится гуще, будто он хочет сказать: смотрите, мол, на меня - не дорос, что ли, или здоровьем слаб?
- Сколько тебе до шестнадцати-то осталось? - спрашивает он Павку.
- Три года бы еще. А месяцы неважно.
- Месяцы - пустяк, - соглашается десятник на подсочке. - Если бы года до шестнадцати не хватало, и то принял бы тебя на работу.
Зинцов слышит, и его досада берет, что про Павку так похвально разговаривают, а на него и внимания не обращают.
- Давай соревноваться! - вызывает он Дудочкина.
- Мне все равно: хоть соревноваться, хоть просто так работать, - отвечает Павка, не торопясь да споро управляясь с хаком.
Тогда начинаем?
Ладно.
Мы с Костей Беленьким беремся наблюдать за качеством. Зинцов всю свою энергию в ход пустил. От дерева к дереву вперебежку действует. Обгоняет Павку в работе. А горячего запалу только на полчаса хватило.
- Кончаем! - кричит он другу.
А Павка продолжает себе, как заправский вздымщик, уверенно и сноровисто обрабатывать сосну за сосной.
- На раз горазд, пыхнул - и погас, - изрек Максимыч свою оценку зинцовской хватке.
Костя слова десятника в тетрадку внес. А вечером под этой поговоркой новую сказку бабки Васены записал.
После первого посещения бабушкиного домика она сама нас пригласила.
- Заходите, когда надумаете.
А мы не привыкли себя ждать заставлять.
Василий Петрович в этот день просмотром разных бумаг занялся, взялся записки писать. Нина Королева и помогает ему, как инженеру, и, как за больным, присматривает. А мы - к бабке Васене. Шевельнули щеколдочку при вХОДе - и снова расселись по насиженным местам.
Бабка Васена цветы перебирает, а мы от нечего делать за писучие камешки принялись: подтачиваем их, обмениваемся друг с другом, чтобы у каждого всех цветов опоки были. Слово за слово со старушкой переговариваемся. Костя Беленький под бабушкину диктовку взялся названия лекарственных цветов переписывать. Потом бабка про свою бабушку стала рассказывать, как она у барина при крепостном праве жила. От этого разговора и до сказки дошла. В наших тетрадях она так начинается:
"Было это, беззаботные вы мои, когда еще людей, как лошадей, покупали и продавали. В крепостное время это было. Над всеми большими и малыми был тогда хозяин - помещик. Барином каждого помещика величали. Волен он был взять дите от матери, волен был над крепостным суд творить и без суда людей пытать и мучить. Волен был в животе и смерти…"
Прислонилась бабушка к простенку поплотнее. Цветы только для виду руками перешевеливает. Так ей рассказывать способнее.
- Тогда и жил, - говорит, - в деревне маленький и несчастный мальчик Федя. Худенький он был, слабенький и больше всего на свете сызмалетства рисовать любил.
В школе он не учился, да и школы на селе не было. А купила ему мать у проезжего товарника книжку с картинками. С ней и не расставался Федя. Стал с нее разные картинки срисовывать, деревья, людей и зверей изображать. Найдет или выпросит где-нибудь листочек бумаги, уголек у матери с шестка возьмет - сядет за стол и рисует. Ничего не свете ему больше не надо, все горести-печали позабудет.
Сначала отец радовался: такие интересные картинки у мальчонки на бумаге получаются, что залюбуешься. А когда увидал, что у Феди только и думы, что про уголек да про бумагу, сердиться стал.
- Не мужицкое, - говорит, - это дело - пустяками забавляться. Надо приучаться хлеб себе зарабатывать.
Собрал он все бумажки и выбросил. Федюшкины угольки во дворе ногами потоптал, а книжку с картинками в короб с разным тряпьем запрятал. А картинки мальчонка все равно забыть не может. И во сне и наяву ему представляются. За какое бы дело ни взялся - нарядные картинки у него на уме.
Лоскутки бумаги Федюшка возле помещичьего дома стал собирать, а угольки у матери на шестке находит каждый день новые. А чтобы отец с матерью не ругали, стал уходить мальчонка в лес. Неподалеку от леса деревня стояла.
Наберет Федя углей в карманы и пропадет на целый день. В лесу птицы поют, деревья шумят, рыба в озере плещется, и так хорошо ему, что никогда не возвращался бы в деревню.
И придумал мальчонка новую затею. Выберет он пенек поглаже, пристроится к нему на коленках и рисует черным по белому. Налюбуется на свою картинку - размажет ее и опять рисует белым по черному.
- Еще задолго до вас, - примечает бабка Васена, - нашел он камешки, что опокой да еще мергелями прозываются. Вот и стал ими рисовать. На одном пеньке кончит - к другому перейдет. И так с утра до вечера, пока темно и страшно в лесу не станет. Тогда и домой, в деревню, возвращается.
Однажды и застал Федюшку за таким занятием в лесу барин - помещик значит. А лес-то был его же, помещика. Подумал он, что мальчишка хворост собирает, к себе домой таскает, и решил так проучить, чтобы и другим неповадно было.
А Федюшка над пеньком наклонился, на картинку любуется, ничего не замечает. Подкрался к нему помещик да и хвать мальчонку за ухо.
- Ты что это, - говорит, - неумытый оборвыш, в барском лесу делаешь?
Перепугался мальчонка, ноги у него со страха подкашиваются, а сам бледный, как беленый холст. На коленях молит он помещика отпустить его домой, клятвой клянется, что никогда больше не заглянет в этот лес.
Рядом с помещиком управляющий стоит, в руках тугой ременный кнут держит. От этого кнута в глазах у Федюшки потемнело. Сразу вспомнил он бородатого Никиту, которого в прошлом году на барском дворе до смерти запороли. Дрожит мальчишка как осиновый лист на ветру.
А помещик посмотрел на один пенек - там по белому черным одна картинка намалевана. Поглядел на другой - по черному разноцветными опоками совсем непохожая на нее расписана.
- Забавные штуки парнишка выписывает. А плетями проучить, тогда и совсем хорошо получится.
Посмеялся так над беспомощным несмышленышем, посадил Федю в коляску и увез к себе в дом.
- Будешь, - говорит, - моих ребят своими картинками потешать.
Дали Феде краски, бумаги. И стал он для помещичьих детей, на забаву им, картинки рисовать. Довольны ребятишки - посмеются, похвалят Федю, недовольны - раскапризничаются, велят его плетями вздуть.
А чтобы не придумал парнишка домой бегать или родители к нему под окно ходить, сослал помещик Федюшкиных отца с матерью в дальнюю деревню, чтобы и сын о них и они о сыне и думать забыли.
Только разве можно забыть отца с матерью!
Живет Федя в помещичьем доме и год, и два, и больше. Сдружился он со старым конюхом. Был Семен в молодости художником. Картины его в Москву показывать возили, барина за те картины деньгами и медалями награждали, а самого художника и знать никто не знал.
И задумал Семен откупиться от помещика, отдать ему все, что было дорогого и заветного, только чтобы самому свободным человеком стать. Но вместо освобождения послали Семена на конюшню, чтобы там под плетями забыл он свою холопскую гордость, до старости лет дрожал и гнулся перед барином.
Жалел и любил Федюшку старый художник. И стал он обучать мальчика всему, что сам умел. Любознательный и понятливый получился из Федюшки ученик. Научил его Семен такие картины рисовать, что приезжие гости барина стали на них заглядываться. И все рисует он леса да поля, озерные заводи да луга зеленые. А у самого из головы дума не выходит, как бы убежать к отцу с матерью.
Вот раз перед большим летним праздником, когда к помещику должны были его именитые гости съехаться, приходит хозяин к мальчику злой-презлой.
- Ты что, - говорит, - это, оборвыш бездомный, моими красками рисуешь да мужикам на стены ляпаешь?!
Узнал он, видно, что нарисовал Федюшка одну картину да и бросил ее из окна деревенскому мальчику, своему товарищу. И залютовал помещик.
- Ты, - говорит, - нарисуй мне такую картину, чтобы гости, которые ко мне съедутся, поглядели и диву дались. Изобрази мой бор так, чтобы деревья ветвями шумели, чтобы от них смолой пахло и чтобы в тот лес можно было гулять пойти. Сделаешь - отпущу к отцу с матерью, а не сделаешь - плетями засеку, собаками затравлю. Так и запомни.