У каждой страны имеется свой особый предмет гордости. Для Египта это пирамиды, для Италии - собор Святого Петра, для Англии - Вестминстер, для Франции - Версаль. А вот Португалия больше всего гордилась аббатством, раскинувшимся сейчас перед Малоуном. Его белый фасад из известняка был длиннее футбольного поля. За столетия он приобрел цвет старой слоновой кости и сочетал в себе элементы французской готики, мавританского и византийского архитектурных стилей. Ажурная резьба, которой в изобилии были украшены высокие каменные стены, казалось, вдыхала в них жизнь.
Повсюду было полным-полно людей. Шеренги обвешанных фотоаппаратами туристов входили и выходили из центрального входа в монастырь, по другую сторону оживленного бульвара и трамвайных путей, тянувшихся вдоль внушительного южного фасада, выстроилась вереница автобусов, напоминающих корабли, пришвартовавшиеся в гавани. Большая табличка у входа сообщала посетителям о том, что монастырь был построен в 1500 году королем Мануэлем I, выполнившим таким образом обет, данный им Деве Марии, на месте, где до этого находился приют для старых моряков, учрежденный принцем Генрихом Мореплавателем. Колумб, да Гама, Магеллан - все они молились здесь перед тем, как предпринять свои знаменитые путешествия. На протяжении веков это место служило и монастырем, и богадельней, и сиротским приютом. Теперь былая слава монастыря возродилась. Он находился под охраной ЮНЕСКО как памятник всемирного наследия человечества.
- Церковь и монастырь посвящены святому Иерониму, - услышал Малоун сказанные по-итальянски слова одного из экскурсоводов. - Символично, что и Иероним, и этот монастырь стали новыми отправными точками для христианства. Иероним перевел древнюю Библию на латынь, чтобы еще большее число людей могли приобщиться к ее чуду.
Малоуну показалось, что Макколэм тоже понял объяснение женщины-гида.
- Знаете итальянский? - спросил он.
- Я много чего знаю, - ответил Макколэм.
- Вы, как я погляжу, обладаете многими талантами.
- Теми, которые мне необходимы.
Малоун уловил сухие нотки в голосе собеседника.
- Ну, какова следующая часть Квеста?
Макколэм вытащил из кармана и вручил Малоуну листок, на котором была написана уже разгаданная ими часть и добавлены еще несколько загадочных фраз.
"Это загадка, но посети храм, стоящий у реки Тежу в Вифлееме, посвященный нашему святому заступнику. Начни путешествие во тьме и заверши его при свете, где заходящая звезда находит розу, пронзает деревянный крест и превращает серебро в золото. Найди место, которое образует адрес несуществующего места, указывающий на то, где находится другое место. Затем, подобно пастухам художника Пуссена, пытающимся разгадать загадку, ты наполнишься светом вдохновения".
Малоун передал листок Пэм и сказал:
- Что ж, давайте посетим эту достопримечательность и поглядим, что там есть.
Они влились в плотный поток туристов, направлявшихся к входу. Очередная табличка сообщала, что вход в церковь - бесплатный, но для осмотра остальных зданий необходимо купить билет.
Внутри церкви, в ее нижнем крылосе, потолок с крестовыми сводами нависал низко и производил мрачное и величественное впечатление. Слева от Малоуна возвышался кенотаф Васко да Гаме. Простой и в то же время торжественный, он был украшен морскими символами. Еще одна гробница поэта Луиса Камоэнса - располагалась справа, рядом с крестильной купелью. Голые стены обеих ниш добавляли надгробиям строгости и достоинства. Вокруг них ярко моргали вспышки фотокамер, экскурсоводы бормотали заученные слова о покоящихся здесь великих людях.
Малоун прошел по нефу, и сумрак, царящий под нижним клиросом, сменился ярким светом, льющимся через окна с затейливыми витражами. На посеревших от времени известняковых стенах лучи послеполуденного солнца играли в чехарду с тенями, сводчатый потолок поддерживали шесть тонких колонн, вокруг которых вились резные украшения в виде цветов. Ребра свода напоминали шпангоуты корабля, колонны были похожи на мачты. Малоун ощутил незримое присутствие сарацинов, некогда правивших Лиссабоном, и заметил причудливое влияние византийцев. Убранство, украшения, архитектура - все это включало тысячи деталей, и ни одна из них не повторялась.
Поразительно!
Но еще более поразительным был тот факт, что у масонов хватило смелости построить столь грандиозное сооружение на неверных, постоянно сотрясаемых землетрясениями почвах Лиссабона.
Деревянные скамьи, на которых раньше чинно восседали монахи, теперь были заняты притомившимися от осмотра достопримечательностей туристами. Под сводами церкви звучал приглушенный гуд многих десятков голосов, которые время от времени перекрывал громкий, но спокойный голос, раздававшийся из громкоговорителя и на нескольких языках призывавший посетителей соблюдать тишину. Повернув голову, Малоун определил его источник: священник с микрофоном, стоящий у народного алтаря. Однако на его призывы никто не обращал внимания, и менее всего - экскурсоводы, честно отрабатывавшие деньги, полученные за экскурсионные туры.
- Удивительное место! - восхитилась Пэм.
Малоун не мог не согласиться с ней.
- На табличке перед входом указано, что оно закрывается в пять часов. Нам нужно купить билеты, чтобы осмотреть остальные здания.
- Это могу сделать я, - вызвался Макколэм. - Но разве ключ подразумевает не одну только эту церковь?
- Понятия не имею. Чтобы не оставалось сомнений, давайте осмотрим все, что возможно.
Макколэм стал пробираться через толпу туристов к выходу.
- Что думаешь? - спросила бывшего мужа Пэм.
- О нем или о Квесте?
- Они оба представляют собой проблему.
Малоун улыбнулся. Она была права. Но что касается Квеста…
- Кое-что уже начинает складываться у меня в мозгу. "Начни путешествие во тьме и заверши его при свете". Вход в храм в точности соответствует этой фразе: сначала, под клиросом, темно, как в подвале, а потом выходишь на свет.
Священник вновь терпеливо призвал посетителей не шуметь, и они снова проигнорировали его призыв.
- Незавидная у него работа, - сочувственно произнесла Пэм.
- Как у ученика, которому учитель поручает провести перекличку, желая отлучиться из класса.
- Ну ладно, мистер гений, как насчет остального? "Когда заходящая звезда находит розу, пронзает деревянный крест и превращает серебро в золото. Найди место, которое образует адрес несуществующего места, указывающий на то, где находится другое место".
Он уже размышлял над этим. Его внимание было приковано к прямоугольной полосе пола, ведущей к вогнутой стене позади алтарного престола, над которым был установлен полусферический купол, так называемый бочарный свод или алтарная сень. По трем сторонам алтаря симметрично возвышались ионические и коринфские колонны, образуя каменные ниши, в которых располагались королевские гробницы. Стены алтарного пространства были украшены пятью фресками. Все было задумано так, чтобы привлечь взгляд прихожанина к величественной барочной дарохранительнице, установленной на главном престоле.
Протолкавшись через толпу слоняющихся по церкви туристов, Малоун подошел к дальнему концу народного алтаря. Вход в алтарь был перекрыт толстыми бархатными канатами, установленная рядом табличка сообщала, что дарохранительница, сделанная из чистого серебра, создана в период между 1674 и 1678 годами ювелиром Жуаном ди Созой. Даже с расстояния в пятьдесят футов серебряный сосуд с богатым орнаментом поражал воображение.
Малоун повернулся и посмотрел назад, через неф, мимо колонн и рядов скамей для прихожан. Его взгляд был направлен на нижний клирос, под которым они прошли, войдя в церковь.
А затем он увидел то, что искал. Оно находилось на верхнем клиросе, позади толстой каменной балюстрады. Со стены, с высоты в пятьдесят футов, на него смотрел огромный глаз - круглое окно диаметром в десять или даже больше футов. Посередине окна сверкали вертикальные стойки и ажурные витражные переплеты. Ребра свода изогнутой тропинкой тянулись к окну и растворялись в его сиянии - ослепительном, как свет театрального софита, и заливающем все внутреннее пространство церкви.
Архитектурный элемент, типичный для многих церквей Средневековья и названный по его форме.
Окно-роза. Оно выходило на запад. И в конце дня сияло, словно солнце.
Но и это еще было не все.
Посередине балюстрады верхнего клироса высился большой крест. Малоун шагнул вперед и увидел, что крест стоит прямо напротив окна. Сияющие солнечные лучи омывали его и текли в неф.
"Где заходящая звезда находит розу, пронзает деревянный крест и превращает серебро в золото".
Похоже, они нашли это место.
47
Вена, 16.30
Торвальдсен восхищался парком Херманна - фантастической феерией цветов, струящейся воды и мрамора, чудом, созданным неустанным трудом нескольких поколений. Тенистые тропинки тянулись от шато к поросшим травой лужайкам, вдоль выложенных кирпичом дорожек стояли статуи, негромко шелестели прохладные струи фонтанов. То там, то здесь чувствовалось, что влияние французской школы ландшафтного дизайна пасует перед явной тягой к итальянскому стилю.
- Кто те люди, которые владели этим поместьем? - спросил Гари.
- Семейство Херманнов обосновалось в Австрии очень давно, как и многие семьи в Дании. Они весьма богаты и влиятельны.
- Хозяин дома - ваш друг?
Учитывая имевшиеся у Торвальдсена подозрения, это был интересный вопрос.
- Еще несколько дней назад я считал его другом, но теперь уже не уверен в этом.
Ему нравилась любознательность мальчика. Он знал историю с отцовством Гари. Когда после прошлогоднего летнего визита Гари в Данию Малоун отвез мальчика домой, вернувшись из Америки, он рассказал Торвальдсену то, что услышал от Пэм. Познакомившись с ней совсем недавно, датчанин сделал вид, что ему ничего не известно. Пэм Малоун была взвинчена и находилась на грани нервного срыва, и именно поэтому он велел Джесперу дежурить за дверью отведенной ей комнаты. К счастью, женщине все же удалось взять себя в руки и немного успокоиться. Сейчас она должна была находиться на пути в Джорджию, однако человек, позвонивший ему из Тель-Авива, ясно сказал: "Похоже в эту минуту Малоун и его экс-супруга направляются в Лиссабон".
Что же происходит? Какого лешего их туда понесло? И где Когти Орла?
- Мы приехали сюда, чтобы помочь твоему отцу, - сказал он Гари.
- Папа ничего не говорил о том, что нам предстоит эта поездка. Он велел мне оставаться на месте и соблюдать осторожность.
- Но он также велел тебе делать то, что я говорю, не так ли?
- В таком случае, когда он начнет на меня орать, принимайте огонь на себя.
Датчанин улыбнулся.
- С удовольствием.
- Вы когда-нибудь видели, как убивают людей?
Старик знал: воспоминания о событиях, свидетелем которых Гари стал во вторник, не дают ему покоя, хотя он и вел себя с мужеством взрослого человека.
- Да, несколько раз.
- Папа застрелил того человека. Но знаете, мне наплевать.
Бравада мальчика заставила Торвальдсена покачать головой.
- Осторожнее, Гари! Привыкнуть к убийству - непозволительно, пусть даже его жертва в полной мере заслуживает смерти.
- Я не в том смысле. Просто он был плохим человеком. Он грозился убить маму.
Они прошли мимо мраморной колонны, на которой стояла скульптура Дианы. Легкий ветерок шевелил ветви деревьев, и на траве танцевали их тени.
- Твой отец сделал то, что должен был сделать. Ему это было вовсе не по душе, но другого выхода не оставалось.
- И я бы на его месте поступил так же.
Черт бы побрал генетику. Гари все же сын Малоуна! И, несмотря на то что ему исполнилось только пятнадцать, он, как и его отец, легко приходил в неистовство, особенно если кто-то начинал угрожать его близким. Гари знал, что его родители отправились в Лондон, но не ведал о том, что мать все еще находится рядом с отцом. Он заслуживал того, чтобы узнать правду.
- Твои папа и мама едут сейчас в Лиссабон.
- Это сказал тот, кто только что вам звонил?
Торвальдсен кивнул и улыбнулся. Мальчик отнесся к новости деловито, по-взрослому.
- А почему мама все еще с ним? Она ни словом не обмолвилась об этом, когда звонила вчера вечером. Они с отцом не очень-то ладят.
- Честно говоря, понятия не имею. Нам с тобой придется подождать, пока кто-нибудь из них не позвонит снова.
На самом деле Торвальдсен и сам отчаянно хотел знать ответ на этот вопрос.
Впереди показалось то самое место, куда они шли, - круглая беседка из цветного мрамора с позолоченной крышей. Она стояла на берегу прозрачного, словно хрусталь, пруда, серебристая поверхность которого была укрыта тенью деревьев.
Они вошли внутрь, и Торвальдсен подошел к ограде балюстрады. Внутри беседки стояли большие вазы с душистыми цветами. Херманн позаботился о том, чтобы и это место напоминало выставку.
- Кто-то идет, - произнес Гари.
Торвальдсен даже не оглянулся. В этом не было нужды. Он видел ее мысленным взором: низкорослая, кряжистая, с тяжелой одышкой. Он же смотрел на пруд и упивался сладким запахом травы, цветов и осознанием собственного профессионального опыта.
- Она идет быстро?
- А откуда вы узнали, что это женщина?
- Со временем ты поймешь, Гари: нельзя выиграть поединок, если твой противник не является хотя бы немного предсказуемым.
- Это дочь мистера Херманна.
Датчанин продолжал любоваться озером, наблюдая за семейством уток, плывущим к берегу.
- Не говори ей ничего и ни о чем. Слушай, а говорить старайся как можно меньше. Именно так проще всего узнать то, что тебе нужно.
Он услышал шарканье подошв по мраморному полу беседки, но повернулся только тогда, когда Маргарет подошла совсем близко.
- Прислуга сообщила мне, что вы направились сюда, и я сразу же вспомнила, что это ваше любимое место.
Видя, как она довольна, Торвальдсен улыбнулся.
- Здесь можно насладиться уединенностью. Далеко от шато, а деревья дарят покой. Мне здесь действительно нравится. Насколько я помню, это место было любимым и у твоей матери.
- Отец построил эту беседку специально для нее. Именно здесь она провела последний день своей жизни.
- Ты скучаешь по ней?
- Она умерла, когда я была еще совсем маленькой, поэтому мы так и не успели стать близкими людьми. Но папе ее недостает.
- Вы не скучаете по своей маме? - спросил Гари.
Хотя мальчик нарушил его инструкции относительно того, чтобы слушать, но не говорить, Торвальдсен не возражал против такого вопроса. Ему тоже было бы интересно услышать ответ на него.
- Конечно, мне ее не хватает. Просто между нами не было близости, какая обычно бывает у матери и дочки.
Торвальдсен почти видел, как мысли ворочаются в голове Маргарет. Она унаследовала скорее тяжеловесность своего отца-австрияка, нежели прусскую привлекательность своей матери. Не то чтобы та была записной красавицей - темноволосая, кареглазая женщина с тонким вздернутым носиком. Но вправе ли был судить о красоте он - со своим скрюченным позвоночником, всклокоченными волосами и побитой временем кожей. Иногда он думал о том, сколько у нее могло быть ухажеров, но сама мысль об этом казалась нелепой: эта женщина просто не могла принадлежать кому-то. Она привыкла брать сама.
- Я последняя из рода Херманнов, - сказала Маргарет, попытавшись изобразить дружелюбную улыбку, но вместо этого у нее получилась гримаса раздражения.
- Значит ли это, что ты унаследуешь все это?
- Разумеется. А как же иначе?
Он пожал плечами.
- Не знаю, о чем думает твой отец. Лично я усвоил за свою жизнь одно: в этом мире не может быть никаких гарантий.
Намек ей явно не понравился, но Торвальдсен не дал ей времени обдумать ответ и спросил:
- Зачем твой отец пытался причинить вред этому мальчику?
Этот вопрос оказался для нее полной неожиданностью, и на ее лице появилось испуганное выражение. Она явно не умела владеть собой с ледяным хладнокровием, свойственным ее отцу.
- Не пойму, о чем вы толкуете.
Странно! Может, Херманн не посвящает ее в свои планы?
- В таком случае ты, наверное, не знаешь и о том, чем занят die Klauen der Adler?
- Я за него не отвечаю… - начала она и осеклась, поняв, что проговорилась.
- Не переживай, дорогая. Я о нем знаю. Мне только хотелось узнать, знаешь ли о нем ты.
- Этот человек представляет собой серьезную проблему.
Теперь Торвальдсен понял: эта женщина не задействована в планах Херманна. Слишком уж свободно она выдает информацию.
- По этому пункту я целиком с тобой согласен. Но, как ты правильно сказала, мы с тобой за него не в ответе. За него отвечает Круг.
- Я и не знала, что членам ордена о нем известно.
- А вот я знаю много чего. В частности, о том, что делает твой отец. Это тоже является проблемой.
Маргарет уловила в его тоне обвиняющие нотки. И на ее мясистом лице появилась нервная улыбка.
- Не забывай, где ты находишься, Хенрик. Это территория Херманнов. Здесь хозяева - мы. Так что не веди себя так нагло.
- Интересное замечание. Попытаюсь не забыть.
- Я думаю, этот разговор тебе стоит закончить с моим отцом.
Она повернулась, чтобы уйти, и, как только она это сделала, Торвальдсен быстро взмахнул рукой. В следующий миг из-за старых густых кипарисов выскочили трое мужчин в камуфляжной одежде и подбежали к беседке как раз в тот момент, когда из нее выходила Маргарет. Двое из них схватили ее. А третий зажал ей ладонью рот. Женщина отчаянно сопротивлялась.
- Хенрик, а что здесь делает Джеспер? - удивленно спросил Гари.
Третьим действительно был дворецкий Торвальдсена, который прилетел рано утром и тайно пробрался на территорию поместья. По своим предыдущим визитам сюда Торвальдсен знал: вопреки бахвальству Маргарет, основные силы охраны были сконцентрированы вокруг особняка, а остальные сотни акров не патрулировались и даже не были огорожены.
- Стой смирно! - велел он ей.
Женщина перестала брыкаться.
- Ты отправишься с этими джентльменами.
Она яростно замотала головой.
Торвальдсен ожидал, что с ней будет непросто, поэтому теперь он кивнул, и ладонь, зажимавшая рот женщины, сменилась кляпом, пропитанным быстродействующим снотворным. Пары препарата сработали уже через несколько секунд, и тело Маргарет обмякло.
- Что вы делаете? - спросил Гари. - Зачем причиняете ей боль?
- Ничего подобного я не делаю. А вот они, поверь мне, точно причинили бы тебе боль, если бы твой отец не стал действовать. - Датчанин повернулся к Джесперу. - Спрячь ее в надежном месте, как мы и договаривались.
Дворецкий кивнул. Один из мужчин перекинул бесчувственное тело Маргарет через плечо, и все трое вместе со своим грузом снова скрылись за кипарисами.
- Вы заранее знали, что она сюда придет? - спросил Гари.
- Я же сказал тебе: своего врага надо знать.
- Для чего вы ее похитили?
Торвальдсен любил выступать в роли тьютора, и ему очень не хватало Кая, с которым он мог бы делиться жизненным опытом.