- Налопались мизгири - и работать лень! - слышала перепалку ребят Веровна. - В другой раз, такие бесстыжие, сначала потрудитесь, а после уже мёдом накормлю.
Иваныч пришёл в избу, снял с головы сетку, которую носил шляпой, не закрывая лицо. Спросил у жены, сколько бочат налито мёду, сам попробовал пенок и скомандовал:
- Хозяйка, обедать пора!
3
Мальчишки побежали к запруде, и откуда у них взялась резвость! Шурик ухитрился на бегу выпрыгнуть из штанов и забрёл в студёную воду.
- Разве можно купаться тут? - колебался Володя.
- Всё можно! - кричит Шурик. - За мной, ребя!
Подоспел Лёня.
- Ты чего выдумал! - замахнулся ведром на брата. - Намутишь, напрудишь, а нам пить. - Зачерпнул воды и окатил Шурика.
Ринулись мальчишки на Лёню - вырывать ведро. Кому оно доставалось, тот и гонял ребят. Прибежала Таня звать Лёню с водой. И Таню окатили. За Таней примчалась Веровна. Отняла ведро, велела "лопать" не приходить.
Шумел лес. Над сопкой кружил коршун.
- Давайте играть в войну! - предложил кто-то.
- А в какую войну?
- Во вьетнамскую, - заявил Лёня. - Тайга будет джунгли, а мы вьетнамцы.
Вояки наломали веток орешника, натолкали под ремни брюк, накрутили из папоротника лохматые шляпы и завопили, как индейцы.
- В атаку! - скомандовал Лёня.
Побежали за ним "красные" и один "белый" - Володя.
Володя бежал в глубину леса. За ним трещали кусты, сопели "враги". Бежал до тех пор, пока не остановилась погоня. Он упал на валежину плашмя. В горле сухота, в груди стукота, рубаху на плече разорвал.
"Думают, раз я городской, так и должны нападать на меня…" - обижался Володя.
Он очутился на полянке.
В низкой траве сидел волчонок, тот самый, который прибегал на пасеку. Сидел в пяти метрах от мальчика - долгоногий, грудь узкая. Торчали большие уши, глаза серые, как бы стеклянные. Володя не испугался, хоть и наслышан был про волков. Волки, дескать, коров "режут", свиней уводят живьём в лес - ведут за ухо, а хвостом подгоняют. И на человека нападают.
Обо всём этом забыл мальчуган, ему было жалко себя и волчонка хотелось погладить. Зверь и мальчуган некоторое время не шевелились, словно чего-то ждали друг от друга. Волчонок посматривал на порхающего махаона и на мальчика: кто же интереснее? Прыгнул за махаоном. Не поймал. И поскакал в чащу, клацая зубами, ворча. Володя пустился вдогонку. Подзывал свистом.
Игра неожиданно кончилась: кто-то из мальчишек заголосил. Володя побежал на крик.
Это Шурик хотел спрятаться в крапиве.
- Что за рёв, а? - Сквозь кусты к мальчишкам пробиралась Веровна. Она турнула на пасеку мокроглазого Шурика, за ним спровадила и деревенских ребят.
4
После обеда развеяло хмарь, на небе заслепило солнце.
Мальчишки таскали рамки вяло, озираясь по сторонам. Им бы что другое делать, а не рамки одни и те же… Хорошо бы после сытного обеда купаться или на дерево залезть.
- Ты что натворил!.. Не я ли тебе говорила: не крути лихо.
Мать ругала Шурика. Вынимая из медогонки рамки, так и этак рассматривала их. От большой скорости соты в рамках потрескались, вывалились. Ладно бы соты, и детка - червячки - повылетала, белым-бело пошла в цедилку.
- Ну не охламон ли! - убивалась мать. - Целый рой пчёлок сгубил. Тебя бы так за вихры повертеть!
Шурик молчал, косясь на цедилку.
- Откуда у меня такой ребёнок? Другие дети как дети, а этот так и норовит напакостить. - Веровна подремонтировала рамки и сунула Шурику. - Неси к отцу. Пускай одобрит твою подмогу.
С полудня на цветах высох нектар. Пчёлы собрались на пасеке, грабили открытый улей, зло гонялись за ребятами. Махнул рукой - пчела уже ноет над ухом. Лучше бы сразу вонзила жало - и делу конец, а то ноет и ноет… Бежать нельзя и спрятаться негде на точке: присядешь или замрёшь столбом и ждёшь, когда тюкнет.
- Раздумал я ходить у тебя в помощниках, - сказал Володин отец Иванычу. - Лучше возьмусь за колхозную электрику.
- Остервенели пчёлы без работы, - заметил Иваныч. - Придётся оставить медокачку, завтра докачаем.
Лёня принёс из ручья воды. Иваныч зачерпнул полный ковш, напился, отдохнул и ещё попил. Спросил у ребят:
- Ночевать будете или домой побежите? (Ребята сидели на ступеньке крыльца.) Если домой, то налью вам мёду полное ведро - заслужили!
Подумали ребята, что завтра будет такой же нудный день, но, если принесут домой много свежего мёда, матери похвалят. К тому же на пасеке - воля да Иваныч, бывалый охотник, чего-нибудь расскажет вечером. Он никогда не отпускал помощников без рассказов. И мальчишки негромко согласились остаться.
- Тогда надо грибов насбирать, нажарить засветло, - сказала Веровна.
Мальчишки убежали в лес. Покрикивали, пересвистывались, чтобы не заблудиться. Скоро вернулись к избе, несли грибы в подолах рубах и фуражках. Взапуски рассказывали, как искали грибы, и никто никого не слушал. На крыльце целый ворох насыпали грибов. Запахло дремучими пнями, прелой листвой. Володя вернулся к избе последним. Рядом с ворохом вывалил и свои грибы.
- Это что такое? - улыбнулась Веровна.
- Под дубом росли. Дубовики, там ещё есть!
- Муходуры, - ляпнул Шурик.
- Отрава, - Танюшка отодвинула Володины грибы от общих.
- Мухоморы, поганки!.. - потешаясь, завопили мальчишки.
Веровна цыкнула на них и сказала:
- Я сама иногда путаю дубовик с ложным. Городскому мальчику вовсе не мудрено обмануться. Ложный смахивает на обыкновенный дубовик - и крапчатым цветом шляпки и ножкой. Я надламываю шляпку, если засинеет, значит, съедобный, а не ядовитый. Или ещё называют у нас этот гриб сатанинским.
Веровна перебирала грибы мальчика; ребята сидели перед ней на корточках, слушали.
- Да у тебя не все поганки. Вот и скрипица, и рыжики, и волнушки розовые, даже беляночка, три лисички. А больше не видел? Обычно лисички стайкой растут… Вот гриб - всем грибам гриб! Ай да молодец, Володя! Как же ты его нашёл?
Точно хрустальную вазу, Веровна держала перед собой гриб - сочный и хрупкий, с нежной бахромой по краям шляпки. Снизу шляпки и до короткой толстой ножки - молочно-белые пластинки, как натянутые струны. Казалось, задень их, и они зазвенят.
Груздь настоящий!
- Я этот груздь нечаянно нашёл, - воспрянул духом Володя. - Стою и слежу за поползнем. Слышу: сзади меня зашелестело, оглянулся - ни мышонка, ни птички, только старые листья поднялись мохнатой шапкой. Я копнул - груздь. Это он рос и шелестел.
- А пахнет хорошо! Листоватым сеном и лесом после дождика пахнет. - Веровна протянула к носу Володи гриб.
И Таня попросила "нюхнуть".
Ребята рылись в ворохе грибов: может, сорвали да не заметили свои грузди.
Веровна распорядилась:
- Шурка с приятелями дрова рубить марш, Лёня картошку в огороде рыть, а мы с Володей грибы чистить будем.
Они снимали с грибов травинки, листики, паутину, обрезали корешки с чёрной землёй и клали грибы в воду. Грибы плавали, на шляпках спасались муравьи, крохотные букашки.
После Веровна с Таней крутились на улице у печурки. Грибы шкворчали и шипели в котле, отдельно варилась картошка. Тут же ребята дожидались ужина.
Закатывалось солнце. На лужайке зачернела ольха. От ручья выползал туман табачным куревом. Над пасекой летали редкие пчёлы. Наверно, дежурные проверяли, все ли работники вернулись из тайги.
Когда наелись, Веровна спросила у гостей, где лягут спать.
- Стели на чердаке, - сказал Иваныч.
Ребята сбегали к стожку и принесли листоватого сена. Поверх сена расстелили палатку, в изголовья - ватный спальник, накрылись суконным одеялом.
На чердаке тепло, но не душно. Сумрак пробирался в щели дранковой крыши. Издалека донёсся тяжкий вздох.
- Дерево упало, - заметил Иваныч. - Дотянул старик до ночи и упал…
- А волка убивали? - спросил Володя у пасечника.
- Целился один раз, однако не выстрелил и теперь не жалею.
- Это когда ты у волка отнял козла? - спросил Шурик.
- Помнит мой рассказ! - Иваныч пошумел сеном, выше наталкивая в изголовье, и начал: - Как-то зимой иду в охотничью избушку. Вечер, мороз. Настроение никудышное: за целый день никого не добыл. Вышел на марь, смотрю - следы здоровенного козла и волка. Час назад как пробежали. По следам читаю - козёл притомился, но волк гонит бодро. Надо следить, решил. Волк задавит козла - тут и самого подстрелю.
Пасечник привстал на коленях, словно собрался бежать за зверями. Хоть и называли его колхозники серьёзно - Иванычем, но был он молодой, азартный. Володе показалось, что в темноте синью блеснули его глаза.
- Мчусь по кочкам глубоким снегом. А следы впереди горячие - ещё сухие травинки качаются, с веток пылится снег. Вот-вот должен догнать козла волк. Я - волка. - Иваныч начал рассказывать громким голосом, прерывисто, точно в погоне задыхался.
И ребята один за другим поднялись, придвинулись к нему.
- Волк гонит козла не след в след, он петли накидывает. Чует поверху, знает, что именно здесь, а не там пробежит зверь. Я, ребятишки, держусь за волком. Глядь - он свернул в сторону. С лёжки сорвался другой волк - и за козлом. Мой, значит, где-то будет поджидать усталого напарника и козла. Я бегу - во рту пересохло, ноги отнимаются. И бросить нельзя: козёл уже шагает и останавливается… Поймал его волк в ключе, на льду. Увидел меня зверь и метнулся в тальники. Я вскинул ружьё и не выстрелил. Не верил, что попаду… Лежит передо мной здоровенный козёл - целёхонький, с крепкими рогами, как спит. Только горло малость замарано кровью. Вот тебе и фарт - неожиданная добыча! Я выпотрошил козла, шкуру снимать не стал - темнело. Взвалил на спину и понёс в избушку. В избушке отрезал кусок печёнки, хотел перекусить.
- Прямо сырой! - воскликнул Володя.
Его кто-то толкнул, не мешай, дескать.
- Свежая печень для охотников - лакомство, - пояснил Иваныч. - Козлиную не мог есть: горчила и запах нехороший. Ну, думаю, обдеру козла и грудинки сварю. Ободрал, а на спине козла язвы, на боках чёрные пятна… - Иваныч снова лёг на постель и продолжал нехотя: - Стало совестно мне перед волками… Долго гнали они больного козла, может быть, заразного. Не тронь козла волки, он бы заразил других животных, и началась бы повальная смерть. Выходит, волки спасли от болезней многих зверей в тайге. А какие честные волки! Что бы одному сожрать козла! Задавил и не трогал - ждал, когда прибежит напарник. Меня чуял и всё-таки не трогал…
- Куда вы дели того козла? - опять спросил Иваныча Володя.
- Унёс туда, где взял. Собаки у меня не было, зачем добру пропадать. Волки не подошли. Съели колонки да птицы.
Иваныч, помолчав, сказал:
- Там, где люди выбили зверей, волк не нужен. В нашей тайге зверьё пока ещё водится и волка надо беречь.
Мальчишки робко пошевелились, выжидали, не расскажет ли ещё что Иваныч, и вдруг уснули. Иваныч тоже задышал глубоко.
Володя слышал, как в тайге шелестели зверьки: бегали колонки, зайцы и волчонок. Осторожно росли грузди.
И отец не спал, смотрел в сетчатую крышу. Глаза большие и чёрные как бы прислушивались к ночным шорохам.
Володя заскучал по матери. Мысленно представил, что она делает дома. Наверно, журнал читает "Вокруг света".
- Мама сейчас думает, что мы с тобой у бабушки, а мы на пасеке. Лежим на чердаке, - зашептал отцу.
- Она знает, где мы и что делаем, - ответил отец сыну. - Ей душа говорит. - Он накрыл одеялом Володю. Но долго ещё им не спалось.
Полёт во сне
1
Из деревни пришла бабушка. Она видела, как маялся Володя, натягивая на лук капроновую тетиву, и не помогла. Раньше, например, делал внук трактор, бабушка интересовалась, ладно ли у него получается, мыла отрезала, ниток не жалела. А тут увела глаза под лоб и носится в ограде.
- Люди ловят. Люди не дремлют…
Володя гнул кленовый лук и ждал, когда бабушка скажет, кого люди ловят.
- У других люди - мужики, в моём доме нет мужиков. Моим подавай на стол готовое. - Значит, на Володю и отца сердита бабушка.
- О чём ты, бабушка? - нетерпеливо спросил Володя. - Какие-то люди, кого-то ловят. Говори ясно, и я пойду ловить…
Бабушка продолжала:
- Была на берегу, там люди щук и краснопёров тягают. Вот бы рыбы нажарить да ухи сварить, а ловить некому. - Бабушка продолжает бегать, но уже присматривается к Володе.
- Где люди ловят? - Мальчик достаёт удочку с крыши коридора, выковыривает мякоть из булки хлеба.
- На мякиш-то разве щука возьмёт? Синявка клюнет, а щука не ловится. И крючки у тебя лебезны, гальяшка и тот сорвётся. - Бабушка отвернула полу тужурки на себе и вытеребила из подкладки большой воронёный крючок. - Зимой купила, всё лето собираюсь рыбачить. Всё некогда, и постнина надоела, свежей рыбки бы…
Бабушка смотрит на внука обнадёживающе, спохватывается:
- Червяков накопаем белых! - Она берёт вилы, стеклянную банку и бежит к огуречному парнику. Крепко ей захотелось рыбы, если парника не жалела - рыла с торца.
Черви выкатывались белыми шариками.
- Ишь какие ядрёные! - ликовала бабушка. - На такие должно клюнуть. Если не возьмёт, тогда не знаю, чего ей надо, рыбе-то. Нынче совсем избаловалась рыба. Раньше, бывало, отец твой прицепит к вожже гвоздь и убежит на речку. Глядишь - волочёт сомин да щучар. Нынче рыба и на жилку не шибко бежит. Иди, Светунец, да лови ладом. Ну, если не клюнет, тогда я сама пойду!.. - с угрозой сказала бабушка и вытурила Володю за калитку.
Володя не сразу попал на рыбалку. Когда он бежал мимо избы бабки Хмары, бабка зазвала к себе. Володя глянул в один, потом в другой конец улицы, - неловко ему подходить к бабке, которую дразнили Скупердяихой. На улице никого не было, и Володя подошёл.
- Удить собрался, - несмело заговорила старушка с мальчиком. - Наверно, и вечернюю зорьку просидишь, а еды тебе никакой не собрала бабушка. Меня стыдит, дескать, внуков гоню, сама-то шибко заботлива! - Бабка достала из кармана тужурки зелёное яблоко, обтёрла ладошкой и быстро подала Володе. Так быстро, точно побаивалась, как бы кто не заметил. - Яблоко с виду зелёное, внутри спелое. Твоя бабушка арбузы вырастила, а я вот яблоки…
В огороде Хмары, среди грядок картошки, стояла одна яблоня. В зелени веток хранила плоды. Бабка сняла их пораньше, чтобы не обмолотили мальчишки, и грела, как цыплят, в старой фуфайке. Спелила для внуков. Однако никто к ней не приезжал. Ведь прошлым летом бабка вытурила родную дочь с ребятами. Не сразу, конечно. Первую неделю терпела. Потом начала придираться: то не эту редиску сорвали, то пол замусорили… Свинья в огород залезла - из-за ребят; курица в кустах снеслась, тоже ребята виноваты. Разругалась дочь с матерью и поклялась больше никогда не приезжать к ней.
И не приехала. А бабка Хмара скучает по внукам, ждёт их. Яблоки припасла.
- Хоть бы наведались, - жаловалась Володе бабка. - Да чтоб я ещё грубое слово сказала им. Тогда высохни мой язык!..
Но, появись ребята в избе бабки, она бы потерпела неделю, и всё началось бы по-старому. Уж такой непонятный человек бабка Хмара.
2
"Людьми-то" оказались Шурик и Лёня. Засучили до колен гачи брюк, стояли на мели. Рыбачили удочками. Никого не поймали.
На бревне покуривал, покашливал дед. Из-под фуражки свисал платок на сниклые плечи - от комаров. Лески его закидушек насторожены на тальниковые тычки - как заклюёт, так и видно будет. Возле деда брезентовая сумка. В ней билась крупная рыба.
Ребята булькались возле закидушек.
"Значит, у деда клюёт", - смекнул Володя и тоже закинул удочку.
- Вот и бродят, и бродят, - бубнил дед. - Тока отгоню, они снова лезут. Нигде нет им рыбалки, тока у меня под ногами…
- Ваша леска вон ажно где, а моя удочка тут, - оправдывается Шурик.
Лёня помалкивает.
Дед идёт к тычкам. Сначала нехотя, потом живо выбирает закидушку - плывёт рыбина, грядой вздымая воду. То в одну сторону упрямо тянет, то упирается.
- Сомина! - выдыхает Шурик.
- Какой тебе сомина - карась, - нехотя возражает брату Лёня.
Дед вытягивает на берег жёлтого карася.
- Не клевал, а взялся, - равнодушно замечает он и бросает карася к брезентовой сумке. - Думал уходить, раз такое дело, ещё посижу. - Дед закидывает снасть в реку. Курит на бревне и бормочет: - Вот и ходят, вот и бродят…
Лёгкий ветерок ворошит листья тальников, выворачивая их наизнанку белёсым, ершит воду, сушит лица мальчишек. Рыба не клюёт. Шурик громко говорит - для деда:
- На ракушках мы не знали, куда девать тайменей, а он карасишками хвастается. Мы скоро опять уедем за ракушками, скажи, Лёня?
Лёня кивает и сматывает удочку.
- Айда карасей ловить руками!
- На Кривушку? Вот где караси, Вовка! - Шурик торопливо рассказывает чудеса про Кривушку да поглядывает на притихшего деда.
3
Шурик сбегал домой, принёс мешок, узелок с едой. Ребята сволокли с берега оморочку. Чужую. Она рассохлась, по днищу заюлили ручейки. Выдернули из городьбы три частоколины, сгодятся вместо вёсел. И спешно отчалили, пока не пришёл хозяин оморочки. Схлёстываясь, брызгали палки - оморочка телепалась. Ноги мальчишек - калачами. Сидеть жёстко, неловко, чуть шевельнёшься - оморочка захлёбывает воду бортом.
- Не держись за борта! - ревёт Володе Шурик.
- За что держаться, если тонем?..
- Положи палку, а руки на колени! - командует Лёня. - Так и сиди, раз бестолочь.
Володе мокро и жутко - весь окаменел. Проехали немного вверх по течению Жура и круто загребли в узкую, кочкастую канаву. Хлещут кривые частоколины по осоке да камышу; порхают стрекозы - синие, светло-коричневые; зелёная вилась над ухом Шурика. Он мотал головой - думал, комар. Переплыли озерцо, и оморочка ткнулась в траву.
- Перетаск, - сказал Лёня Володе. - Перетащим оморочку - кривун срежем.
У мальчишек реки Жур особый интерес к перетаскам. Если плывут двое, так и мечтают, где бы "срезать" кривун. Часами волокут по кочкам и кустам лодку, - устанут, оборвутся. За это время можно бы несколько раз обогнуть кривун, но мальчишкам дороги не время и силёнки, а одолённый перетаск.
Сначала волокли оморочку ползучей травой. Лёня - за цепь, Володя и Шурик - за поперечины. Бежали на полусогнутых ногах. Едва отдышались - опять бегом. Запалились.