Вообразив, что мать играет с ним, Бобеш стал взбираться выше и выше. Крыша становилась круче, и ему пришлось лезть на четвереньках. Так он и лез, пока, наконец, не ухватился руками за гребень. Мать поднималась следом за ним. Вдруг она глянула вверх и, увидев Бобеша на самом гребне, обмерла от испуга и не могла дальше двинуться. Дедушка тоже напугался, видя, как высоко забрался Бобеш. Тут еще вышла бабушка, и теперь все они не сводили глаз с проказника Бобеша. Всем им было страшно, потому что недолго и беде случиться. Вдруг да не удержится, соскользнет вниз и весь обдерется… А если невзначай перевесится на другую сторону крыши - и подавно может убиться. А егоза Бобеш в довершение всего выкинул такую штуку: взял да и уселся верхом на гребне, как на коне! От радости, что ему удался такой номер, разбуянившийся Бобеш кричал:
- Я еду верхом на хате! Но, хата, но!
- Господи, убьется мальчонка! Меня прямо в дрожь бросает! - охала мать.
Дедушка попробовал добраться до Бобеша, но тоже не смог влезть на самый верх.
- А ну слазь, Бобеш, живо! - уже не на шутку сердилась мать.
- Ты, мама, сними меня!
- Сумел сам забраться, сам и слезай! Ах, Бобеш, какой ты неслух, как ты меня изводишь!
- Дедушка, ох, отсюда и далеко видно! И усадьбу, и пруд видно, и часовенку! А красиво-то как!
- Спускайся, Бобеш, не мучай меня! - Мать теперь чуть ли не упрашивала Бобеша.
Видя, что матери и впрямь не до шуток, Бобеш решил слезть, но предусмотрительно начал вести переговоры:
- А ты, мам, не будешь меня бить, когда я слезу?
- Если сейчас слезешь, то не буду.
- Ничуть?
- Если сразу слезешь, говорю, ничуть не буду.
- А ты мне что-нибудь дашь?
- Молока дам.
- Чего бы нибудь повкуснее, мама!
- Хлеба с маслом.
- Правда?
- Ну конечно, только, ради бога, детка, слезь скорее, меня просто страх берет!
- Уже слезаю!
Крепко держась обеими руками за гребень, Бобеш стал перебираться через него. Неизвестно, как это вышло, но только очутился он именно на той стороне крыши, которая была круче и выше от земли.
Стоявшие внизу так и ахнули.
- Убьется мальчишка! Батюшки, расшибется! - заметалась мать.
Бобеш искоса глянул вниз. Увидев, что перелез не на ту сторону, он перепугался, судорожно уцепился за гребень и закричал:
- Мама, мама, я не могу слезть! Помоги мне, я не слезу… Ай, упаду, убьюсь!
Дедушка опомнился первым и побежал к соседу за лестницей. Сосед сам понес ее, когда дедушка впопыхах рассказал, зачем понадобилась лестница.
Мать ахала, бабушка даже ушла в комнату. Она, мол, и смотреть на это не может. Давно знает, что Бобеш добром не кончит. Не теперь, так в другой раз все равно убьется. Мать беззаботная, не глядит за ребенком, вот он и изувечится.
- Боже ты, боже, вот беда-то! - сокрушалась она.
Пока не вернулся дедушка с соседом и с лестницей, Бобеш все время кричал, точно зарезанный.
На крик сбежались люди, и все только диву давались, как это мальчик очутился на крыше.
Один паренек влез на крышу и хотел снять Бобеша. Но снизу ему стали кричать, чтобы он слезал - еще сорвутся оба. Тот ответил, что не боится и снимет мальчика. Но, прежде чем он добрался до верха, сосед успел с другой стороны подхватить в охапку кричавшего Бобеша и спуститься с ним по лестнице. Мать схватила Бобеша, прижала к себе, а потом пребольно отшлепала его. Через минуту она опять целовала сына. Он понять не мог, что это сегодня с матерью творится: то бьет, то не нарадуется на него.
Дома Бобеш еще немножко поплакал. Обещанного хлеба с маслом он не получил. Мать сказала, что за такое озорство надо наказывать и, к немалому прискорбию Бобеша, еще пригрозила рассказать все вечером отцу. Уж он, мол, покажет Бобешу, что значит не слушаться матери! Все это Бобешу отнюдь не улыбалось; он сидел за столом с убитым видом и в страхе ждал прихода отца. Потом стал подумывать, как бы увернуться от наказания. Ага, вот что он сделает: притворится спящим. Бобеш положил руки на стол, а голову бочком на них и прикинулся, будто спит крепким сном. Мать ничего этого не заметила - хлопотала у плиты, торопясь скорее управиться с ужином.
Но вот отворилась дверь, и вошел отец. Бобеш чуть приоткрыл глаза и стал за ним следить. Отец поздоровался с матерью за руку; рука у него была большая и вся в смоле, а у матери - чистая, белая и гораздо меньше. Отец был выше матери, и Бобеш сообразил, что, верно, у него и силы больше, и уж если от него попадет, так это будет куда больнее. Поэтому Бобеш крепко зажмурил глаза: пускай отец убедится, что он спит. Ну, а пока выспится, у отца, пожалуй, и злость пройдет. Можно и по-настоящему уснуть, если мать уложит в постель; а уж когда утром проснется, отца не будет дома - вот и дело с концом.
Отец скинул пиджак, сказал, что совсем умаялся, еле ноги таскает, что на дворе жарко и ему все время хотелось пить, а потом даже голова разболелась.
Бобеш снова приоткрыл глаза - хотел посмотреть, что будет делать отец. Тот повесил пиджак, отошел от вешалки, сел на стул и, поглаживая усы, смотрел на мать.
Отец Бобеша носил длинные усы. Бобеш решил отпустить себе такие же усы, когда вырастет. Потом он перевел глаза с отца на мать и подумал, почему у матери и вообще у матерей нет усов. Мысль эта развеселила его. Бобешу очень хотелось засмеяться, он всячески сдерживался, пересиливая себя. И вдруг громко прыснул, из носу у него выскочил огромный пузырь. Отец оглянулся: кто это так? Бобеш закрыл глаза, даже головой не шевельнул, прикинулся спящим: пусть отец подумает, будто это он спросонок.
- Разве Бобеш уже спит? - спросил отец.
- Бобеш? Лучше мне о нем и не поминай, о нашем Бобеше! - строго сказала мать.
У Бобеша сердце екнуло. Ну, теперь будет дело, теперь мать все-все выскажет. Он затаил дыхание.
- Что, мать, или Бобеш чем досадил?
- А, не стоит о нем и говорить - это такой негодник! Кабы ты знал, как он меня сегодня извел!
- Да, больно уж непоседливый и шустрый, - добавил дедушка.
- Ох, и переполошил он нас! - вздохнула бабушка.
- Что же он такого натворил? - обратился отец к матери.
Тогда мать рассказала ему, что тут происходило после обеда. Бобеш не удержался и одним глазком взглянул на отца: хотел проверить, сердится тот или нет. Отец хмурился, и чем дальше, тем больше.
- Вот окаянный мальчишка! - с досадой сказал отец. - Ну погоди, только проснись у меня! Я тебе покажу, каково не слушаться мать, озорник! Вот это новость! Что ж из него дальше выйдет? Сущий разбойник!
Бобеш подумал: просыпаться или не надо? Лучше все-таки повременить.
А отец все больше расходился:
- Погоди, голубчик, погоди, я тебя отучу озоровать! Глядишь, эдак он у нас совсем от рук отобьется.
- То-то и жалко, что он такой непослушный, а ведь малый неглупый, - сказал дедушка. - Мне утром понравилось, как он, хоть и случайно, старосту к нам послал. Кому бы это пришло в голову?
- А что тут староста делал? - удивленно спросил отец.
- Батюшки, да ведь ты, милок, еще ничего не знаешь! Толкуем тут про Бобеша, а самой главной-то новости тебе и не сказали! - воскликнул дедушка. - Да ты знаешь, что мы чуть было без коровы не остались?
- Не может быть! - ужаснулся отец. - Да как же это?
- А вот как: наша-то старая, - дедушка кивнул на бабушку, - пасла утром корову на мокром клевере, пригнала потом домой и ничего не сказала. А мы, как на грех, еще напоили Пеструху. Несчастье и случилось. Худо корове, да и только. Позвали это мы старую Павлиху и Зборжила, да все напрасно. Судили-рядили - ничего корове не помогло. Ну, думаем, конец! За ветеринаром в город идти и не помышляли. А тут вдруг заявился староста с троакаром. Я прямо поразился, откуда он это узнал, кто ему мог сказать. А еще больше удивился, когда староста рассказал, что у них был наш парнишка, Бобеш, он-то и сказал, что Пеструху раздуло. У старосты случайно дома новый троакар оказался, ему хотелось испробовать его. Вот и говорит: не согласимся ли мы, чтобы он на нашей скотине инструмент испытал? Авось поможет. И верно, помогло.
- Кто же к нему малого послал? - с любопытством спросил отец.
- Никто не посылал, мы за ним и не глядели. Он сам собрался да пошел в усадьбу.
- Неужели? Ишь ты какой, смотри-ка! Вот это дело! Хвалю за это Бобеша, - сказал отец.
Бобеш украдкой глянул на него и заметил, что отец совсем перестал хмуриться, глаза у него от радости блестят и он даже улыбается.
- Прямо не верится, что Бобеш сам умудрился, - добавил отец.
- Это просто счастливый случай, - объяснила мать. - Он шел к их Боженке, хотел рассказать ей про Пеструху.
- Ладно. Как бы там ни было, Бобеш действительно молодец парень. Жалко, что он спит, а то я бы сам его расспросил.
- А я уже не сплю, папа! - крикнул Бобеш.
- Вы только подумайте, он, оказывается, и не спит! Слушает, что тут о нем говорят! - смеясь, воскликнул отец.
- Я, папа, все ждал, когда ты перестанешь сердиться. Прежде я, знаешь, не хотел просыпаться.
- Ага, а на кого я сердился? Ну-ка, поди сюда, я с тобой разделаюсь!
Но теперь Бобеш не боялся отца - знал, что раз он улыбается, значит, доволен.
Отец взял Бобеша под мышки и подбросил вверх. Бобеш даже стукнулся головой о низкий потолок, но он и не пикнул, понимая, что ведь отец это не нарочно, а от радости.
Потом они пошли в хлев поглядеть на Пеструху. Отец похлопал ее по спине, поговорил с ней. А когда они вернулись в комнату, Бобеш должен был рассказать все с самого начала.
Отец слушал с удовольствием, только помрачнел, когда Бобеш передал ему, как скверно обошлась с ним Боженка. Потом они долго играли с отцом. Бобешу и спать не хотелось. Грустно начался день в их доме, зато весело кончился. Все были довольны, а больше всех Бобеш.
Глава 7
О ВОДЕ, СНЕГЕ И РАДУГЕ
Как-то, спустя долгое время после того случая с Пеструхой, шел дождь. Бобеш не мог играть ни у ручья, ни в саду. Все, кроме отца, были дома: Пеструху и козу нельзя было пасти. Стоя у окна, Бобеш смотрел на струи дождя и размышлял, откуда они берутся. Он спросил у матери; та ему ответила, что из тучи.
- А кто туда налил воды?
- Никто, сама собралась в тучу.
- А тучи откуда взялись?
- Из пара и тумана.
- А пар и туман откуда?
- Из воды.
- Как это - из воды? Из нашего ручья?
- Ну конечно, из нашего ручья, из пруда. Видишь ли, Бобеш, когда стояло тепло… Помнишь, мы с тобой ходили на луг, как тепло было?
- Помню, мама.
- Так вот, от тепла вода испарилась.
- А я и не видел.
- Этого и не увидишь.
- Как же ты узнала, что она испарилась?
- Поле высохло. Вот, к примеру, если прольешь воду на пол и не вытрешь, там останется лужица, верно? А разве она всегда там будет?
- Если бабушка не наступит, то да.
- Нет, Бобеш, значит, ты просто не замечал. Лужицы потом не будет.
- Ты вытрешь, да?
- Нет, не вытру, она испарится.
- Мама, можно я попробую лужицу сделать, а?
- Посмей только!
- Ну, а как же я узнаю, что вода испаряется?
- Не приставай ко мне, Бобеш, с тобой никак не сговоришься. Вот перестанет дождь, пойди и посмотри. Камни будут мокрые, все будет мокрое, а потом только выглянет солнце - все опять высохнет. Воды и следа не будет, она превратится в пар. Пар поднимется высоко на небо, и там образуется облачко. А ветер понесет это облачко далеко-далеко но свету.
- А человек мог бы сесть на облако?
- Нет, Бобеш. Ты видел, какое бывает облачко от дыма? На него ведь тоже не сядешь.
- И куда же, мама, такое облачко может полететь?
- Далеко - за леса, за горы, в дальние страны.
- А где дальние страны?
- Хватит, Бобеш, не спрашивай больше, ступай лучше поиграй. У меня дел много, некогда мне с тобой заниматься.
Бобеш стал наблюдать за дождевыми каплями, как они едут по краю крыши, стекаются в тонкую струйку, а струйка шнурком падает вниз и на середине рассыпается на множество капель.
"Все-таки странно, откуда в тучах столько воды?" - думал он.
Бобеш припомнил, как однажды из тучи падал снег. Они тогда ходили вместе с дедушкой к крестному. На дедушке была шуба, а на Бобеше - рейтузы, две куртки и сверху еще шерстяной платок, чтобы его не прохватил холод. Вся деревня лежала под снегом, снег искрился, как сахар, которым мать посыпает пироги.
"Дедушка, а почему сахар с неба не падает?" - спросил Бобеш.
"Уж ты бы полизал, а?" - смеялся дедушка.
"Ну да, и ты бы тоже, дедушка?"
"Э, куда мне! Сласти, брат, не для меня!"
"А почему?"
"Я уже старый".
"А когда был молодой, любил сласти?"
"Отвяжись, дотошный!" - ответил ему дедушка.
Тогда шел снежок. Бобеш посмотрел на дедушкину шубу, крытую черным верхом; на ней отчетливо виднелась каждая снежинка.
"Дедушка, дедушка, звездочки падают! Погляди на свой рукав, там у тебя такие хорошенькие звездочки!"
Дедушка засмеялся и сказал, что ему эти снежные звездочки не в новинку и ничего в них нет удивительного. Но Бобеш видел их впервые, ему они были в диковину, и он стал допытываться у дедушки, кто эти звездочки делает. Ведь не может быть, чтобы они сами собой получались. Откуда же они берутся? Дедушка объяснил, что снежинки - это просто-напросто замерзшая вода.
"А помнишь, дедушка, в сенях вода в горшке замерзла?"
"Ну и что же?"
"В той замерзшей воде ни одной звездочки не было, а горшок от этого треснул".
Дедушка стал в тупик, не зная, что ответить. Сказал, что подумает и после объяснит. А Бобеш решил про себя, что скорее всего это настоящие звезды. Вечером они светили на небе и потом погасли. Раз уж они не могут светить, то падают вниз, на землю. Додумался Бобеш до этого вот как. Когда он, бывало, сидел зимой у плиты, то видел, как с решетки в поддувало падали искры наподобие маленьких звездочек. Пока они падали - светили, а немного погодя гасли, и в поддувале оставался теплый белый пепел. Так же и звезды, которые ночью светят на небе: падают, падают, а когда погаснут, из них получаются белые снежинки. Бобеш поделился своим открытием, с дедушкой. Тот удивился: сказал, что сам он никогда бы до этого не додумался, но посмеялся над Бобешем. Так, мол, не бывает: звезды на небе светят вечно и на землю никогда не падают.
Решив напомнить об этом дедушке, Бобеш оглянулся, посмотрел, что он поделывает. Дедушка сидел у печки на скамейке, перед ним на стуле лежали ровные сосновые поленца. Длинным острым ножом он щепал лучину. Мать растапливала лучиной плиту, вечером светила в погребе и в хлеву. Но светить лучиной можно было только ей, потому что она осторожная, следила, чтобы от лучины что-нибудь не загорелось. Отец никогда не одобрял этого, говорил, что лучше бы фонарем посветить, а так и пожару недолго случиться…
Бобеш тут же забыл о своем намерении расспросить дедушку про снежные звездочки, загляделся, как ловко он отщепляет ножом лучину от поленца.
- Дедушка, а у тебя хорошо получается, ты это здорово умеешь.
- Да ну?
- Я бы так не сумел.
- Надо полагать.
- Можно, я буду подавать тебе поленца?
- Помочь мне хочешь? Тогда складывай лучину ровнее в поленницу, потом мы положим ее сушить в духовку. Я тебе покажу, как надо складывать.
Дедушка сделал из лучинок квадрат наподобие рамки, концы лучины заходили друг на друга.
- Вот так и будешь класть одну на другую, понял?
- Эдак я, дедушка, сделаю. Это вовсе и нетрудно.
Бобеш принялся укладывать лучину, как его научил дедушка, и вскоре увлекся своим занятием.
- Смотри-ка, дедушка, - воскликнул он, - получается печная труба!
- Вот-вот, а ты будешь трубочистом, - смеялся дедушка.
- Нет, дедушка, лучше это будет не труба, а знаешь что? Башня. И знаешь какая? Башня в замке. Покажи мне, дедушка, как строить замок, а?
- Этого я, милок, не смогу.
- Сможешь - ты ведь больше меня и старее.
- Замки, Бобеш, из лучин не бывают, они из камня и кирпича.
- Ну и что же, а мы понарошку будем думать, что это камни и кирпичи.
- Нет, знаешь, я понарошку думать не могу. Я вот по правде думаю, какой ты у нас дотошный парень.
- А почему?
- Потому.
- Ну почему - потому?
- Да потому, что кабы бабушка не бабушка, так была бы она дедушкой.
- Э-э, что ты сказал?
- Нет, ничего. Ты только и знаешь, что обо всем спрашиваешь и хочешь невозможного.
- Ну ладно, дедушка, я, коли так, буду сам строить замок!
- Вот видишь, сам умеешь, так и строй, а я буду лучину щепать. Только не донимай меня, ладно?
- Нет, не буду, и ты, дедушка, тоже не донимай меня.
- Ах ты прохвост!
- Что такое "прохвост"?
- Так ты опять пристаешь ко мне?
- Я не пристаю, дедушка, но ты говоришь "прохвост". Я ведь не знаю, что это такое.
- Хватит, Бобеш, не надоедай, а то погоню отсюда. Играй молчком.
- А ты мне когда-нибудь скажешь? Когда я побольше буду.
- Ладно, скажу, только молчи.
- Молчу, молчу, дедушка!
Бобеш отстроил башню, крепостные стены, возвел целый замок из лучины. Башня получилась очень высокой, по грудь Бобешу, когда он померился с ней. Теперь надо было поселить в замок рыцарей и принцессу. Оловянный солдатик будет рыцарем и кукленок тоже, а вот принцессы нет.
Бобеш задумался, где бы раздобыть ее. Взять в принцессы чурочку или поленце ему не хотелось.
Он окинул глазами комнату и увидел под печкой Мисю. Ура, Мися будет принцессой! Бобеш залез под печку и вытащил оттуда спящую Мисю. Мися, конечно, совсем не радовалась тому, что ее разбудили и тащат из теплой норки.
- Пойдем, Мися, пойдем! Ты теперь принцесса Маргаритка, тебе надо в замок! Принцы уже там. Не упирайся, идем, а то шкуру спущу! Так-то ты слушаешься своего престарелого отца? - воскликнул разгневанный Бобеш, совсем как старый король из сказки про непослушную принцессу Маргаритку, которая не хотела выходить замуж за безобразного принца. - Ну вот что: если ты меня не послушаешься, я прикажу запереть тебя в башню. Там будешь горе горевать.
Довольный своей выдумкой, Бобеш крикнул дедушке:
- Знаешь, дедушка, непослушная принцесса Маргаритка в наказание будет горе горевать!
- Не мучь кошку, Бобеш, пусти ее!
- Нет, дедушка, она должна горе горевать, потому что не слушалась своего престарелого отца!
Бобеш хотел посадить Мисю на высокую башню, но Мися уперлась в нее лапами с такой силой, что башня закачалась и рухнула. Шум падающей лучины испугал ее, она прыгнула прямо на голову Бобешу, оттуда на печку и с печки поглядывала на разоренную башню и на Бобеша. Бобеш потирал голову: Мися таки успела царапнуть ее своими острыми коготками.
- Мама, меня кошка оцарапала! - захныкал он.
- И поделом тебе! Не трогай!
- Ну погоди ты у меня, кошатина! - разозлился на Мисю Бобеш. - Я тебе задам!