4
Они приняли физические очертания на глазах у Хендрикса, а он и не заметил. Только что - никого, и вдруг - на тебе: стоят на тротуаре через дорогу, восстановились молекула за молекулой, как тот мужик в "Терминаторе-2", и тупо пялятся на него сквозь береговой поток транспорта.
Незаметными ребят Виктора не назовешь. Высокий и тощий Донат был в ярко-красных трениках, белой майке и новехоньких кроссовках со скрипом - скрипа Эдди, конечно, не слышал, но все-таки. Рой-Рой пониже, зато с туловищем штангиста, в мешковатой футболке с надписью "DEF PREZ NOW" поперек выпуклой груди. Ниже болтались зеркальные очки на золотой цепочке.
Хендрикс испугался, не теряет ли он бдительность. Отвлекся на секунду - и хана. Его это беспокоило больше, чем напряжение, которое, как ему казалось, было написано на его лице.
Он понятия не имел, сколько времени находился у них на виду до того, как их заметил. За те пятнадцать минут, что он проторчал на станции Кони-Айленд, туда прибыл только один поезд - "D". Он смотрел, как его в основном пустые вагоны, размалеванные граффити, медленно змеились по кругу надземки за кондоминиумами на Стилуэл-авеню. Но не видел, чтобы ребята выходили, а если они воспользовались лестницей, то опять же не заметил, как они входили в здание станции с улицы.
Присутствия Виктора не наблюдалось.
Чуть раньше Эдди видел его серый "линкольн" возле итальянского ресторана на противоположной стороне улицы. У него не было времени объехать вокруг квартала и установить личность владельца по номерам двух "лимузов" на компьютеризованной ресторанной парковке. Люди, с которыми обедал Виктор, явно не оценили бы демонстрации мускулов со стороны тщедушного ростовщика. Из уважения тот, должно быть, велел своим амбалам найти себе занятие по их усмотрению.
Но вот они осторожно двинулись через дорогу: для начала понюхали воздух, потом быстро посмотрели налево, потом направо, синхронно поворачивая головы на девяносто градусов, и наконец преодолели транспортный поток на Серф-авеню. Их можно было принять за провинциальных юнцов, приехавших в город развлечься, подцепить девочек, пошляться по кабакам, словом, оттянуться по полной программе. Хендрикс отметил, что раньше никогда не видел их одних. Вот так, спущенными с поводков. На мгновение он забеспокоился, а вдруг Виктор вообще не появится.
Ребята подошли к нему, добродушно улыбаясь, - Рой-Рой еще и пританцовывал, боксируя воздух, - готовые обменяться рукопожатиями, но одна пятерня у детектива была занята аппетитным "натановским" хот-догом с двойным чили, а другая - пластиковым стаканчиком светлого "миллера". От беспомощности он тупо пожал плечами, выставив свой завтрак, как предложение: мол, вы не голодны?
Донат без разговоров взял у него хот-дог и целиком засунул в рот.
- Какого… - начал было Эдди и умолк, от удивления не в силах скрыть растерянности, глядя, как Донат работает челюстями, наклонившись вперед, чтобы не закапать соусом одежду. Его острый кадык дрыгался, как у индюка.
Рой-Рой, развеселившись, заодно конфисковал у Хендрикса и пиво и передал его напарнику.
- Вот сукины дети, тетери глухие! Я не для вас…
Ошибка.
Вытерев рот тыльной стороной ладони, Донат приложил палец к губам и заулыбался, продолжая жевать.
- Ну да, конечно. Когда я ем, я глух и нем. - Хендрикс раздосадованно фыркнул. - Извините, запамятовал.
"Изделие номер один" и "Изделие номер два" - так он их называл.
Эдди не имел ни малейшего представления, много ли они понимают, умеют ли читать по губам. Просто разговаривал с ними, как со всеми людьми.
- А сам-то как, придет? - Бумажной салфеткой, милостиво оставленной ему от завтрака, он промокнул пот на лбу.
Ребята переглянулись. Страх они чуяли с ходу.
Рой-Рой что-то прохаркал гортанью и указал на "натановскую" вывеску над их головами: "Мы с вами с 1916 года". Потом кивнул головой в сторону Луна-парка, простирающегося от станции до океана, куда вела проложенная меж пустырей безлюдная дорожка с цепной оградой по бокам и десятком заколоченных павильонов. Опасное место. Сюда и средь бела дня лучше не соваться.
- Хорошо с вами, девчонки, но я уж здесь подожду.
Рой-Рой с Донатом перекинулись на пальцах парой слов. Когда они снова посмотрели на Хендрикса, тот понял, что они о чем-то договорились. Пауза означала, что разговор окончен. Потом их взгляды скользнули куда-то мимо него.
- Эдди, ты никогда не пробовал мягкопанцирных крабов?
Детектив обернулся и увидел Виктора Серафима. Вырос будто из-под земли, как и его ребята.
Он отрицательно покачал головой.
- Хотя еще один хот-дог я бы прикончил, - сказал он, догадываясь, что все и так решено.
- Лучшие в городе, Эдди.
- Издеваетесь? - Окончательно успокоившись, Хендрикс округлил руки, словно защищая свой живот. - У меня аллергия на дары моря - на все, что ползает и плавает.
- Знал бы ты, чего ты себя лишаешь!
Сквозь мерное буханье рэпа, доносившееся из аркад, прорвались фанфары охотничьих рожков, возвещавшие о начале забега на том самом ипподроме, где он, помнится, проматывал всю свою наличность двадцать лет назад. Где делал первые ставки на механических лошадок.
- Я знаю, чего я себя лишил.
Виктор улыбнулся:
- Мальчики тебя не обижали?
Он казался совсем безобидным в своем помятом костюме, проволочных очках и белых плетенках. Соломенная шляпа молодцевато сдвинута на затылок, открывая загорелый лоб. Посмотришь - чей-нибудь любимый дядюшка.
- Да нет. Мы просто стояли, болтали, а тут - вы.
- Обжареные в масле, с острым соусом, с нежными рулетиками… Трудно устоять, Эдди.
- Не травите душу, а?
Виктор обхватил детектива за короткую шею и слегка пригнул его, словно желая показать, что для дурных эмоций оснований нет.
- Ладно, идем!
Он работал на Виктора уже три с лишним месяца, с тех самых пор, как начал катастрофически задерживать платежи. Полоса невезения в Атлантик-Сити - и будущее померкло. Тогда-то Виктор и предложил то, что показалось Эдди простым выходом. Возможность отработать долги, перейдя к нему на службу. От него требовалось главным образом осуществлять проверки по кредитам, иногда - слежку, ну и где-то, может, незаконное проникновение, где-то - прослушивание телефона. Работа непыльная. У него были друзья в департаменте, которые понимали, что частнику иногда приходится заниматься подобными вещами, чтобы добиться результатов. В течение двадцати лет оставаясь на вольных хлебах, он платил все взносы как следователь по делам мошенничества при страховой компании в Гэри, штат Индиана. Ему не впервой было работать по ту сторону полицейского значка, но он хорошо понимал, что настанет день, когда не так-то просто будет дать задний ход. Достаточно переступить черту.
Примерно об этом он и собирался переговорить с Виктором, когда покончит с новостями о Карен Уэлфорд.
Эдди Хендрикс хотел вернуть себе независимость.
Он точно знал, что нужно сказать. Время, потраченное на отработку дела Уэлфорда, накопленная информация, растущие доказательства преступного умысла - тут уж хочешь не хочешь, а придется идти к копам: он и так слишком глубоко увяз. Вся хитрость в том, чтобы сказать это, не вызывая подозрений, не создавая впечатления, что он угрожает чьим-то интересам. С Виктором лишняя осторожность никогда не помешает. Виктор человек непредсказуемый. Но он не любит перемен и своего не упустит.
Принимая деньги от ростовщика (а Хендрикс отнюдь не питал иллюзий), ты как бы заранее накидываешь себе на шею удавку: ты не выходишь из игры - просто оттягиваешь собственную казнь. И неважно, наличными или натурой: не заплатил - пеняй на себя!
Помимо них по дощатому променаду пляжа Риджелмен прогуливались и другие праздношатающиеся, но обычного августовского столпотворения не было. Люди стремились укрыться в тени, находя день слишком жарким, чтобы получать удовольствие, не имея возможности освежиться. С тех пор как на городских пляжах ожил и прочно обосновался панический страх больничных отходов, мало кто отваживался залезать в воду.
Солнце, все еще высоко стоявшее над Бруклином, было похоже на сверкающее лезвие топора, застрявшего в небе. Можно было бы догадаться, что Виктор будет настаивать на пешей прогулке, зная, как Эдди ненавидит пляжи.
Босс развил бешеную скорость, пара его дрессированных динго трусила немного позади, чуть не наступая Хендриксу на пятки. Тот изо всех сил старался не дать им себя перегнать.
Через пять минут детектив стал задыхаться, в носу снова запульсировало, от пота щипало глаза.
- Мы можем поговорить?
- Запросто. - Виктор остановился, поджидая его под ржавой вышкой - бывшим ярмарочным аттракционом "Прыжки с парашютом", который достаточно давно вышел из строя, чтобы его объявили ориентиром. - Слышишь этот звук?
Паутинообразная конструкция жалобно постанывала прерывистым металлическим стоном, как покачивающийся на волнах бакен.
- При нагревании металл расширяется, - сказал Виктор, зашагав дальше, как только Хендрикс его догнал. - Этот звук напоминает мне, как брат Солдо, наш приходской священник, звонил "Ангелюс", когда я был маленький.
Эдди приготовился выслушать одну из историй босса о том, как он рос в Бруклине после Второй мировой войны. Осиротелый беженец из коммунистической Югославии, Виктор Серафимович воспитывался в доме сестры его отца то ли в итальянском Бенсонхерсте, то ли в одном из этих нищих латиноамериканских кварталов. Хендрикс ее уже слышал. Слышал, как он рыл могилы, зарабатывая на жизнь, месил тесто в пиццериях, состоял мальчиком на побегушках у местных гангстеров - старорежимных шепелявых парней, которые помогли ему встать на ноги, когда ростовщичество было самым крутым бизнесом, на котором хорошо наживалась, поддерживая его, организованная преступность.
- Нам правда надо поговорить, - пыхтел Хендрикс. Ему не нравилось, что они удаляются от людных мест. Поговорить можно было где угодно.
- Этот звук напоминает мне о том, что такое голодать - голодать и бояться, когда, блядь, тебе всего пять лет от роду.
- По-моему, Карен с Хейнсом готовятся к отъезду.
- Жара стояла, как сегодня, - продолжал Виктор, игнорируя его реплику. - Я отправился на поиски еды в лес за нашей деревней Гудовац. Было лето сорок первого, тогда все голодали и все боялись. Сербы и хорваты так давали просраться друг другу, что на этом фоне последняя разборка выглядит как долбаный пикник. Представь. Пятилетний мальчишка… Суп из сапога да редкая белка - вот и весь его рацион. А тут - целая россыпь грибов под деревом. И так от них сладко пахнет… До сих пор в ноздрях стоит этот запах.
Виктору снова пришлось остановиться, чтобы Хендрикс смог его догнать и отдышаться. Донат и Рой-Рой держали дистанцию.
- Слышу - наверху какой-то скрип, поднимаю глаза, вижу - все ветки на дереве согнулись под тяжестью тел повешенных… Висят, качаются… Я насчитал девятнадцать, в основном из Гудоваца. Среди них два моих старших брата, Антон и Младин, и дед. Языки наружу, черные, как ягоды, и такие длинные… Я и не знал, что они так далеко высовываются. Грибы, должно быть, вылезли ночью, сообразил я, когда бандиты ушли. А то бы они их повытоптали. И знаешь, Эдди, что самое смешное? Я собрал все до последнего и только тогда побежал домой, чтобы сообщить матери печальную новость.
- А за что их так? - осторожно полюбопытствовал Хендрикс, хотя его интересовало совсем другое: зачем он ему все это рассказывает?
- Их заподозрили в предательстве.
Виктор никогда ничего не рассказывал без задней мысли.
- Тугомир Солдо донес на них усташам - хорватской католической милиции, после чего стал открыто носить их форму. Но креста все-таки не снял, он болтался у него на шее вместе со вторым ожерельем - из глаз и языков православных сербов.
- Матерь Божья! - Детектив невольно отвернулся.
- Я не мог говорить. Но она уже знала. Моя мать была сербиянка, отец - хорват. Смешанные браки тогда не приветствовались. - Виктор зашагал дальше. - Да и сейчас тоже. Знаешь, что такое раздельное вероисповедание, Эд?
Он засмеялся. Хендрикс молчал.
- А что с вашей матерью? С другими родственниками?
- Усташи вернулись и угнали нас в лагерь в Ясеноваце. Будучи католиком и уважаемым местным бизнесменом, мой отец имел какое-никакое влияние. И воспользовался этим, чтобы спасти свою шкуру, отрекся от нас, сказал, что мы ему никто. В лагере ему поручили важную работу - переоборудовать старый кирпичный завод под крематорий.
- Вот говнюк, прости господи! А дальше что?
- Как будто тебе интересно!
- Тогда за каким хреном было все это ворошить? Или это как-то связано с делом Уэлфорда?
Виктор пожал плечами.
- Может, и нет. Одно скажу: грибы я с тех пор видеть не могу.
Они были на полпути к Сигейту, поселку состоятельных пенсионеров, ютившемуся за надежными стенами на западной оконечности Кони-Айленда, когда Виктор наконец перешел к расспросам.
- Фрэнк принес новую запись, - сказал детектив.
- Вот как?
Виктор присоединился к Хендриксу у деревянных перил, предназначенных для того, чтобы, облокотившись на них, любоваться пейзажем.
- Сегодня утром Карен, забрав мальчишку из детского сада, заезжала к Хейнсу. На пятнадцать минут. Они поругались, потрахались и вместе поехали в город. В разных машинах. Все не так, как мы считали. Они вовсе не собираются никого убивать.
- И ты проделал такой путь, чтобы мне это сообщить?
- Не только, есть кое-что еще.
- Надеюсь, дружище. - Виктор зевнул. - Потому что я ни минуты не сомневался, что они хотят его прикончить.
- Вы же слышали записи - те же, что и я. И сказали…
- Не еби мне мозги, Эдди. Я сказал, что никому не повредит, если Уэлфорд будет думать, что, возможно, его жизнь в опасности.
- Слушайте, я только поставляю информацию. Как вы ею распорядитесь, меня не касается. Вам нужна правда - я предпочитаю не знать.
- Ты сам там был. И сам ему сказал.
- Я сказал то, что думал тогда.
Мимо проползла патрульная машина; доски щелевого настила променада затряслись и запели, когда она покатила назад той же дорогой, по которой они только что прошли. Виктор свесился с перил, рассматривая что-то внизу на пляже.
- Теперь-то я понимаю, - продолжал Хендрикс, - что все это время они готовились к отъезду. Собирались взять мальчишку и просто исчезнуть. Начать где-нибудь новую жизнь. Только Хейнс все оттягивал, пока Карен не начала на него давить. Если подумать: одежда, чемоданы, личные вещи, которые она держала у него в коттедже, деньги, - то факт налицо.
- Ты детектив, - сказал Виктор, поискав глазами Доната и Рой-Роя; те наконец оставили в покое береговой телескоп, из которого пытались вышибить мелочь, и теперь скучали на скамейке, раскуривая одну сигарету на двоих.
- Хейнс уже забрал деньги?
- К чему я и веду. Но сразу скажу: нет никакой гарантии, что они их вернут.
Патрульная машина остановилась возле скамейки, где сидели немые. Когда открылось окно, Эдди услышал потрескивание рации. После чего машина вдруг резко рванула с места и понеслась, вспыхивая синей мигалкой.
- Кто тебя спрашивал? - прошипел Виктор, пристально глядя на Хендрикса.
- Что?
- Кого, блядь, интересует твое мнение? - В его голосе было столько бешеной ярости, что Эдди похолодел до мозга костей.
- Что это с вами? Ничего не понимаю.
- Ты мне тут не залупайся. Будешь залупаться, мудак жирный, - урою в три секунды ровно.
Он отошел. Сделал пару шагов и остановился.
- Остыньте, Вик. Я вам всего лишь… сообщаю факты. - Выбитый из равновесия демаршем Виктора, напуганный им, Хендрикс взбрыкнул. - Не забывайте, я на вас работаю.
- Это ты не забывай, - отрезал Виктор. Потом, медленно развернувшись, снова подошел к нему. Лицо его расплывалось в широченной улыбке дядюшки Джека.
- Эй! - Он потрепал детектива по щеке. - Ну, погорячился малость, спустил пары, вот и все. Ты хорошо поработал, Эдди.
- Об этом я и хотел с вами поговорить, - сказал Хендрикс, хватая быка за рога: более удобный случай вряд ли подвернется. - Дело в том, Вик, что за последнее время я не раз отказывался от выгодных предложений. Вынужден был отказываться. Работа в открытую, для службы внешней информации. А это хорошие деньги. Очень хорошие.
- Ты ничего не забыл?
- Я бы хотел иметь шанс выйти из дела и снова начать работать на себя.
- Ты должен мне, ты должен фирме… сколько там у нас - тринадцать? Двенадцать с половиной? А ты хочешь соскочить.
- Я слишком глубоко увяз. Если Уэлфорд грешным делом сунется к копам, у меня могут отнять лицензию. Я вам больше не нужен, Вик. Как насчет того, чтобы отыграть назад, когда я сидел на вольных хлебах и производил регулярные платежи? Как это было раньше.
- Да, Эдди, с тобой не соскучишься. Регулярные платежи! Последние три месяца ты каждый раз норовил увильнуть, когда я приходил за деньгами. Нынешний вариант - для твоего же блага. Я оказал тебе очень большую услугу. Будь у меня желание разговаривать с тобой, как с каким-нибудь отморозком, я бы сказал: "Запомни, Эдди, ты мне, блядь, должен - и точка!" Я пытался облегчить тебе задачу.
- Вот спасибо! Нет, я правда вам благодарен.
- Хочешь, чтобы снова все вышло из-под контроля? Достаточно одного слова - и тебе труба. С этими ребятами шутки плохи. Сегодня за ланчем они справлялись о твоем здоровье. У тебя большие проблемы. Одно слово - и капут, терпение у них на пределе. Они готовы остановить часы.
- И за это спасибо. - Хендрикс нервно хмыкнул, хотя он не очень-то верил, что друзья Виктора вообще знают о его существовании. - Просто это… черт, ну вы ж меня знаете - последний из независимых.
- Ты хоть понимаешь, насколько глупо это звучит?
- Все зависит от того, чего ты хочешь от жизни.
Виктор наклонил голову и стал растирать себе затылок, словно углубившись в размышления. После чего он заговорил более ласковым, более доверительным тоном:
- Вот как я себе это представляю, Эдди: возможно, передряга, в которую попал Уэлфорд, - ладно, пусть его втравила в нее жена, но если уж женился на такой безбашенной стерве, пеняй на себя, - это и есть тот самый удобный случай, которого мы так долго ждали. Я пошел на большой риск, сделав ставку на Карен, но я всегда знал, что в итоге буду иметь дело с ее мужем. Сейчас главное - проявить терпение. Подождем, посмотрим, как будут развиваться события, а там я сделаю свой ход.
- И слышать об этом не желаю.
- Придется, Эдди. Ты в деле, ты вел его с самого начала. Скажи мне, блядь, еще, что ты не предвидел потенциального развития событий.