Молчание - Чарльз Маклин 24 стр.


Прижав ногой его шею к полу, Рой-Рой отматывает кусок упаковочной ленты, потом садится на корточки и связывает ему руки за спиной. Малейшая попытка пошевелиться вызывает у Хендрикса краткие вспышки боли и жжение в основании черепа.

Чего зря стараться?

На пульсацию в голове тошнотно накладывается шум мотора. Должно быть, Донат загоняет "вольво" в гараж. Что ж, разумно. Мотор умолкает; слышен скрежет закрываемой гаражной двери. В голове все еще бухает.

Рой помогает Хендриксу встать на ноги, а чтобы тот не истолковал его жест превратно, припечатывает его лицом о стенку. Затем ведет за галстук назад в гостиную.

- А знаешь, - Хендрикс, пыхтя, нащупывает языком кусок сломанного зуба и выплевывает его, - Виктор не слишком обрадуется, когда обо всем узнает.

Рой-Рой пихает его на диван, швыряет ему в лицо конец галстука и уходит.

- Узнает, как вы спутали ему все карты, - кричит детектив ему вдогонку, поводя шеей в попытке ослабить узел. - Хрен он это одобрит…

Ему трудно дышать, голова горит, рот полон крови и обломков, над правым глазом - фонарь с детское колено, но могло быть и хуже.

Он не сводит глаз с Рой-Роя, который ходит взад-вперед от окна к окну, сгорбив плечи, сунув руки в карманы.

- Надо отсюда сваливать, Рой, спасать задницы. Хейнс не приедет. Девица говорит, она заявила в полицию. - Он морщится от боли всякий раз, как в сломанный зуб попадает воздух. - Дай ей бумагу, если мне не веришь, - пусть она напишет.

- О да, конечно, а заодно спросите, нельзя ли мне воспользоваться телефоном, пока вы тут разбираетесь, - присовокупляет Карен сардоническим тоном. - Вы что, не понимаете, что напрасно тратите время?

Она сидит в другом углу дивана. По ее склоненной позе Хендрикс понимает, что руки у нее тоже связаны за спиной.

- Вам не больно, миссис Уэлфорд?

- Вы шутите?

Он оборачивается на уютный звук вспыхнувшего газа, видит в его голубом сиянии Доната, склонившегося над кухонной плитой.

Донат греет воду в ковшике.

- Может, и не получилось так, как я рассчитывал, - сипит Эдди, - зато мы дали им повод к размышлению. Они ребята сообразительные, им хватит ума понять, что они наломали дров. В сложившейся ситуации им придется посоветоваться с Виктором.

- О чем же вы тогда беспокоитесь?

Он не отвечает. Сидит себе, смотрит на мельтешащий силуэт Рой-Роя и прислушивается к домашним кухонным звукам.

Карен ждет.

- Не будут они ни с кем советоваться, - говорит она наконец, - и вы это знаете.

- И все-таки я могу нас вытащить.

- Ха-ха!

- Поверьте, это сработает.

- Почему я должна вам верить?

- Потому что я пытаюсь вам помочь, миссис Уэлфорд, и я ваш единственный козырь. - Он поражен ее мужеством. Попала в такой переплет, а ей хоть бы хны, - В крайнем случае предложим им сделку. Но только в самом крайнем, хорошо?

- Думаете, от них можно откупиться? Купить их преданность Виктору? - С сомнением спрашивает Карен. - Он же им как отец родной.

- Когда дело доходит до денег, мы все говорим на одном языке.

Его внимание привлекает бульканье закипающей воды и негромкий скрежет ковшика, снимаемого с крючка.

Она прокашливается.

- У меня на шее колье, которое чего-то стоит.

На кухне наливают воду.

- Что это с тобой? - спрашивает он Доната, который входит с чашкой кофе и садится между ними на диван. - Какой-то ты пришибленный.

В темноте ему не разглядеть, насколько его физиономия пострадала - да и пострадала ли? - от удара стулом.

Не обращая на него внимания, Донат включает телевизор - старенький девятнадцатидюймовый "Зенит", и пультом убирает звук. Пробегает по каналам, перескакивая с Дэвида Леттермана на шоу нудистов и обратно, и наконец останавливается на старом черно-белом фильме.

- Дьявол! - Хендрикс шмыгает носом. - Кофе-то какой ароматный. Может, угостим нашу гостью? Эй, дурень, я, между прочим, выиграл пари. Все по-честному. Он не едет. Как думаешь, не пора ли нам отправиться по домам?

На подбородке у Доната царапина загогулиной, волосы слегка взъерошены - вот и весь ущерб. В очках (таких же, как у Виктора, "бухгалтерских", в тоненькой металлической оправе, - парень нацепил их, чтобы смотреть телевизор) он похож на безобидного "ботаника", мирно попивающего кофе, пялясь на Одри Хепберн с Кэри Грантом в этом, как его… ну, неважно. Хендрикс не помнит название фильма, зато может гарантировать, что если его супружница еще не спит, то у нее включен тот же канал. Ему даже кажется, что между ними установился контакт.

- Она еще не в курсе, но я собираюсь на это Рождество свозить ее в круиз, - гордо возвещает он. - На "Санлайне", первым классом до самого Сантьяго, в Чили. У нее там родня. - И после короткой паузы: - Ну ладно, сколько? Мы можем осуществить расчет прямо здесь. Чего канителиться?

Парни - ноль внимания.

В зубе пульсировало. Левый глаз заплыл. Чтобы отвлечься от боли, Хендрикс начинает развивать идею - хотя знает, как это опасно, - что жена смотрит на него через телевизор. Мэрион, которая тешит себя мыслью, что она ясновидящая, возможно, видит, как они сидят на этом дешевеньком диване при сумрачно мерцающем свете телеэкрана. Она знает, чем закончится кино, и поэтому у нее такое отсутствующее выражение лица. Разве она не предупреждала его, чтобы он не лез в это дело?

"Eddie said to say he loves you…"

В мозгу у него вдруг вспыхивает образ Виктора Серафима, стоящего в прихожей их квартиры. Он явился передать послание лично. Что же он делает в данный момент? Крадется по темному коридору к ободку света вокруг двери в спальню?

Вспомнил! Фильм называется "Шарада". Хватит херней маяться, Эдди. Возьми себя в руки.

- Миссис Уэлфорд? - Он бросает взгляд на Карен и, видя, как она красива, понимая, как близки они к трагической развязке, задумывается - всего на секунду, - не обманула ли его интуиция в первом впечатлении о ней. Но он верит этой женщине, и слова складываются сами собой: - Что бы ни случилось, миссис Уэлфорд, я хочу, чтобы вы знали: делая свою работу, я вовсе не собирался подвергать риску ни вас, ни вашу семью.

Карен что-то пробормотала в ответ, но Хендрикс не расслышал.

Дверь открывается. Мэрион сидит в постели. Она в розовом пеньюаре, купленном им вчера в магазине "Лорд и Тейлор", - кусок красивой жизни, которую он так давно ей обещал, что это уже не смешно, но на экране не Мэрион… На экране - Одри Хэпберн с тревожно распахнутыми глазами.

Господи боже мой! Не Мэрион… Хендрикс отводит глаза и видит тот же кадр, отраженный в стеклах идиотских очков Доната, - она ничего не знает. У него вырывается вопль отчаяния.

- Она не имеет к этому никакого отношения! - Он наваливается на Доната, таранит его в плечо, пытаясь привлечь его внимание, и расплескивает кофе.

- Сколько вы хотите, в бога душу мать?! - орет он и видит, что Рой-Рой отворачивается от окон. - Посмотрите у меня в кармане, в куртке… я написал ей записку. Мы можем кончить дело миром. Можем договориться.

Донат ставит чашку на пол, спокойно вытирает колени, берет со стола тяжелую стеклянную пепельницу - и как шарахнет ею по физиономии Хендрикса.

Голова Эдди откидывается назад, из носа брызжет кровь.

- Договориться… - слышит он эхо своего голоса.

Тсс, тсс…

На помощь приходит Рой-Рой. Встает за диваном и, схватив беднягу за шею, запихивает ему в рот галстук. Потом отматывает кусок серебристой упаковочной ленты с рулона, болтающегося у него на запястье, как браслет, и быстро закрепляет кляп, а остаток липучки наматывает в несколько слоев на голову детектива.

Раз-два - и готово.

Из глаз и из носа течет. Из одной ноздри улиткой свисает кровавая сопля, другая практически забита. Дышать приходится медленно, поддерживая открытым проход в потоке крови и гноя, подавляя панику и вымаливая у этого подсасывающего пузыристого клапана хотя бы ничтожную добавку воздуха.

Такое дыхание требует дисциплины.

Он чувствует, как Карен пытается встать с дивана, но Донат грубо пихает ее на место. Не отрывая глаз от экрана. Потом, продолжая все так же таращиться на Хэпберн и Гранта, лезет рукой под сиденье и достает пистолет для укладки уплотнителя.

- О боже, нет! - слышит Хендрикс голос Карен.

Металлический каркас, в котором крепится картридж с наполнителем, и насадка - вот и все, что нужно, чтобы зашпаклевать шов. Эдди знает Доу Корнинга, производителя этих инструментов. Их фирма находится в Мичигане, недалеко от того места, где он родился.

Унизительное тепло между ног Хендрикса сигнализирует, что он потерял контроль над мочевым пузырем. Неумение сдерживаться, скажете вы, но он и так слишком долго терпел.

Тянул до последнего и вот не успел принести Карен извинения за то, что он навлек на нее беду. Это я взял деньги из камеры хранения, я тот самый человек… Но у него еще есть записка с предложением разделить добычу с ребятами Виктора, она здесь, в правом кармане куртки. Если бы Карен нагнулась за спиной Доната, она смогла бы достать ее и передать ему. Это их единственная надежда.

Перехватив ее взгляд, Хендрикс пытается объяснить ей это, наклоняя голову набок, растопыривая пальцы связанных рук.

А она сидит и смотрит. Думает, наверное, что он борется за дыхание или тужится.

Надо было это предвидеть. Не нужно семи пядей во лбу, чтобы сообразить, что живым он рано или поздно будет меньше полезен Виктору, нежели мертвым. Как-то раз, почти сразу после знакомства, Мэрион предложила ему погадать. Все, что он помнит, это что она постоянно заставляла его снимать карты. Снова и снова.

Интересно, знают ли Виктор и его астрономы о сизигии - редкой расстановке планет, которая, по утверждению метеорологов, вызывает разрушительные приливы вдоль всего Восточного побережья? А ведь Мэрион предупреждала, что в городе воцарится хаос, наступит период насилия и безумия.

Как будто ее предсказание что-то изменило!

Хендрикс думает о Мэрион, о том, как она останется без него и ей не с кем будет поделиться своими воспоминаниями, хотя он не сказал бы, что не боится за ее будущее.

Рой-Рой берет в "клещи" его голову, а напарник вставляет насадку пистолета ему в левую ноздрю - к счастью, в забитую - и начинает выдавливать наполнитель, который все не лезет и не лезет - должно быть, засох. Хендрикс видит, как напряглись сухожилия на костлявой руке Доната. Наконец что-то прорвалось: сухой сгусток пулей влетел в ноздрю, и замазка пошла. Ее так много, что она лезет наружу, стекая по серебристой ленте и шарами плюхаясь на мокрые колени детектива.

Он успевает сделать последний глубокий вдох, прежде чем Донат зашпаклевывает ему вторую ноздрю.

Том ставит бокал на столик в холле, рядом с ремингтоновским ковбойчиком. Наливает еще бренди. Должно быть, она обошла дом сзади (только так можно объяснить, почему шлепанец Неда валялся на террасе) - на всякий случай, чтобы не столкнуться с ним, когда он будет возвращаться от Дэвенпортов.

Карен все спланировала, все рассчитала. Сбежала с бала в назначенный час, как эта долбаная Золушка. Хейнс, разумеется, ее ждал, помог перенести мальчика в фургон, который она, по всей вероятности, оставила на береговой дороге, и, конечно, уехал с ними - как тать в нощи.

Если Серафим не достал этого сукина сына раньше.

Отхлебывая бренди, Том краешком глаза заметил что-то непривычное в статуэтке: рука ковбоя, объезжавшего дикую лошадь, была как-то странно изогнута. Он потрогал бронзовую конечность, и, к его изумлению, миниатюрная широкополая шляпа, которую наездник держал в правой руке, отвалилась и упала ему на ладонь. Том положил ее на основание статуэтки, но в следующую же секунду в сердцах смахнул испорченную вещицу на ковер.

Потом вышел на террасу, захватив с собой бокал и бутылку. Устроив на парапете мини-бар, он сел на стул, извлек из кармана пиджака портативный телефон и стал нажимать на светящиеся кнопки. Интересно, снял ли детектив прослушку с телефона в Овербеке? Если сразу повесить трубку, звонок нельзя будет отследить.

Или можно?

Он должен узнать. Это ничего не меняло, но ему надо было удостовериться, что он опоздал и уже ничего не предотвратить.

Сидя в темноте, он смотрел на первые ракеты, взмывавшие в небо из Нонсача, обрызгивая золотом низкие облака далеко над проливом Лонг-Айленд.

В трубке раздавались длинные гудки.

Глухари не пытались остановить Эдди Хендрикса, когда он сполз с дивана на колени, потом поднялся и, чуть не свалив телевизор с подставки, в бешеном остервенении заковылял на кухню.

Карен видела, как этот жирный коротышка зашел за стойку и повернулся спиной к плите, пытаясь дотянуться руками до краников. Она услышала, как вспыхнул газ. Увидела, как запрыгали язычки пламени. С мокрым шипением они из синих стали оранжевыми. Счет шел на секунды. За телом Хендрикса теперь ничего не было видно, но по тошнотворному запаху паленого мяса Карен поняла, что он держит связанные запястья над горелками. Потом он вдруг развернулся и - хотя до него уже, вероятно, дошло, что лента была огнеупорная, - сунул залепленный рот в кольцо голубого огня.

Она не слышала телефонного звонка.

Слышала лишь негромкий звук, закупоренный в глотке детектива, сдавленный крик, заглушавший все прочие звуки, крик, от которого ее бросило в дрожь, когда Хендрикс с горящими волосами и вылезающими из орбит глазами снова вышел на середину комнаты. Она видела, как Рой-Рой посторонился, уступая ему дорогу, посмеиваясь над его шутовскими ужимками. Натолкнувшись на стул, Эдди плюхнулся на пол.

Снова зазвонил телефон.

Карен мельком взглянула на Доната, по-прежнему тихо сидевшего рядом, прилипнув глазами к экрану.

С трудом поднявшись с дивана, она подбежала к Хендриксу и опустилась возле него на колени, словно желая утешить умирающего. Но она мало что могла сделать. Разве что попытаться подолом сбить пламя с его головы. С того, что осталось от затейливо зачесанных прядей, искристо тлеющих теперь вдоль естественной линии роста волос.

Поняв после третьего звонка, что нужно дотянуться до телефона, прежде чем заработает автоответчик, Карен подползла к камину, обогнув еще дергающееся тело Эдди, и спихнула трубку с рычагов.

- Помогите ради бога, - прорыдала она в микрофон; пятки детектива барабанили по полу в метре от ее уха, непроизвольно отбивая вечернюю зорю. - Тут убийство.

На том конце провода молчали.

- Его убили. Вы слушаете? Тут убийство.

Убитый вдруг сел, вытянувшись в струнку, как человек, проснувшийся от кошмарного сна, потом повалился на бок, протяжно и ужасающе громко испустив газ.

Карен промямлила адрес, умоляя звонившего вызвать полицию, уже зная, что над ней стоит Рой-Рой.

Когда по телу Хендрикса прошла последняя судорога и оно застыло в неподвижности, Рой-Рой мягко оттащил Карен от телефона и взял трубку.

Карен успела услышать сигнал отбоя.

* * *

Она сидела на полу, глядя исподлобья, как Донат и Рой-Рой переговариваются знаками при мертвенном сиянии телеэкрана; на стене мельтешили заикающиеся тени их пальцев.

Эти двое еще спорили - Карен нетрудно было догадаться, о чем, - когда Донат, направив пульт на телевизор, положил конец дискуссии. Больше никаких разговоров.

Очевидно, они приняли решение по ее поводу.

Карен в ужасе отпрянула, когда подошел Донат и, пихнув ногой тело детектива, присел рядом с ним на корточки. Она заметила, как в его руках блеснула маленькая бритвочка, и отвернулась, вспомнив о коллекции "фантов" в багажнике "линкольна". Но от звука укрыться она не могла.

Сделав дело, Донат удалился, глухо посвистывая.

Когда Карен повели в гараж, он же поддерживал ее под руку, помогая спуститься по лестнице. При первом же прикосновении его руки, липкой от крови Эдди Хендрикса, у нее подкосились ноги.

Но упасть ей не дали.

Рой-Рой снял с нее колье. Она не могла сказать наверняка ни кто из них повалил ее спиной на капот "вольво", ни чьи руки задрали ей подол. Смех, с которым они обнаружили, что на ней нет нижнего белья, казалось, доносился из другой комнаты.

Онемение, возникшее под ложечкой, медленно распространялось по всему телу. Ее дико затрясло.

В темноте светлел серый круг - единственное глухое окно, выходившее в задний дворик, где обычно играл Нед. Карен сконцентрировалась на нем, словно это была мандала, обладающая силой оберега. Что бы ни случилось, она должна пройти через это ради своего сына.

Две пары рук слаженно блуждали по ее телу, как будто глухарям было не впервой проделывать это сообща.

Сквозь негромкие животные звуки, которые они издавали, Карен услышала шум приближающегося автомобиля. Она узнала внедорожник Джо по характерному пению мотора. Похоже, фары были выключены.

Парни продолжали делать свое дело.

Машина остановилась у дверей гаража; мотор работал, звучала музыка - пленка с песенками из диснеевских фильмов, которую Джо подарил Неду на последний день рождения. "Я построю дом кирпичный", - задорно проверещали хором три поросенка.

Карен попыталась подать голос, но один из парней накрыл ее рот своим. Потом щелкнула дверца автомобиля, из салона мигом вырвался свет и желтой нитью протянулся по полу гаража.

Я ПОСТРОЮ ДОМ КИРПИЧНЫЙ…

Дверца захлопнулась.

Парни замерли. Донат остался с Карен - языка из ее рта он не вынул, зато приставил к животу нож, - Рой-Рой же, застегнув штаны, потрюхал к воротам гаража.

Теперь она узнала голос Джо, сказавшего кому-то в машине, что он только на минутку. Внутри у нее все оборвалось, когда она услышала ответ ребенка.

Джо сложил все вещи в чемодан, кроме зеленого "защитного" одеяльца, которое он запихал под футболку. Потом вернулся к окну взглянуть, как там мальчик. Ага, на месте, надежно пристегнут к переднему сиденью, бледное личико прижато к стеклу. Джо помахал ему, но мальчик не ответил.

Назад Дальше