Ганна Тертичная, красная как мак, что-то шептала себе под нос.
Мирон Кандыба на ходу чесал затылок. А братья-механизаторы переговаривались маловразумительными возгласами:
- Вот!
- Кино!
- Держи себя в руках!
И не успели ребята прийти в себя, как все пятеро исчезли.
- Что-то все-таки случилось… - округлил глаза Марусик.
- Похоже, - вздохнул Сашка Цыган.
- И куда она могла подеваться? - задумчиво произнес Журавль.
- Ну-ка, ребята, айда в Липки! Может, дед что-нибудь знает. Все же оно вокруг деда крутится. Должен он что-то знать. Айда! - Сашка Цыган махнул рукою, и ребята рванули в Липки.
Дед, как всегда, возился на пасеке, брел возле ульев, может, и без особой потребности, но не мог он сидеть сложив руки, такой уж у него был характер.
- Здравствуйте, дедушка! - закричали ребята еще издалека, от калитки.
- Здравствуйте, коль не шутите, - улыбнулся им дед.
Ребята переглянулись, не зная с чего начать.
- Медку захотелось? - попробовал им помочь дед.
- Да нет! Нет! - запротестовал Сашка Цыган. - Вы что, думаете, что мы такие попрошайки, только просить умеем? Мы по делу.
- Ого-о! По какому же делу? Слушаю, люди добрые.
Сашка Цыган оглянулся на Журавля. И тот, мгновенно покраснев, выпалил:
- Вы… вы не знаете, где Тайфун Маруся? Та, что вчера с нами… вот тут..
Дед наморщил лоб.
- Да вроде бы не знаю… А что?
- Дома не ночевала…
- И на работу не вышла…
Это, перебивая друг друга, проговорили Марусик и Сашка Цыган.
Улыбка сползла с лица деда:
- Что вы говорите! Это плохо. Куда же она подевалось? Ребята пожали плечами.
А участок, который она должна сегодня обработать, прополот, - сказал Журавль.
- А-а… Тогда не страшно, - дед снова улыбнулся. - Тогда найдется. Не волнуйтесь. Либо по каким-то своим делам… Или… Найдется!
И так это он уверено сказал, что ребята сразу успокоились.
- Дедушка! - рискнул вдруг Сашка Цыган. - А как вы думаете, что это такое будет?
И он кивком показал на длинный стол и лавки у рощи.
- Хм! - хмыкнул дед. - Сами делали, а меня спрашиваете. Ребята смутились.
- Да, делать то делали, но… - Сашка Цыган пожал плечами. Дед Коцюба и сам пожал плечами:
- Я тоже не знаю. Что-то председатель затеял. А что, держит в секрете.
- Какой-то прием? Или что-то еще? - лукаво прищурился Марусик.
- Может быть, - и сам прищурил один глаз дед.
- Скажите, а ваша внучка замуж выходит? А? - Сашка Цыган внимательно взглянул на деда.
- А откуда вы знаете?
- Да люди говорят.
- Ох, болтливые эти люди. Выходит. А что?
- Да ничего. Если за хорошего парня, то пусть будет счастлива, - Сашка Цыган аж сверлил деда взглядом.
- Пусть. Я не против. Для того и замуж выходят, и женятся. И вы, даст бог, когда-нибудь женитесь.
- А хороший парень? - не унимался Сашка Цыган.
- Я еще не видел. Но за плохого она, наверно, не вышла бы. Я ее знаю. А ты почему так расспрашиваешь? Словно бы ревнуешь. Ты же вроде сватов не присылал?
Марусик захихикал. Сашка Цыган покраснел.
- Да я ничего. Просто так… Ну бывайте, дедушка, не будем вам мешать.
- А вы мне не мешаете.
- До свидания! Идем, ребята!
Марусику и Журавлю не оставалось ничего другого, как только попрощаться.
- Будьте здоровы, ребята. Как меду захотите, прошу…
Когда они вышли за калитку, Марусик зашептал:
- Ну чего ты так спешил? Чего? Еще немного - и он раскололся бы. Вот!
- Какие умные! - зашипел Сашка Цыган. - Почему же вы молчали? Весь разговор на меня свалили и хотите…
- Ну хорошо-хорошо, не ругайтесь, - успокоил их Журавль. Дед Коцюба стоял возле хаты и, улыбаясь, смотрел им вслед.
Марусик обернулся, заметил это и сказал:
- О! Смотрит! И смеется… Что-то он не договаривал, что-то он знает… Эх, жалко, что…
Ребята подошли к этому длиннющему столу, который так весело вкапывали они вчера вместе с Тайфун Марусей. И воспоминание о ней с новой силой вспыхнула в их душах.
- Все будет хорошо, вот увидите. Она мне так снилась, что… Я уверен, все будет хорошо, - сказал Журавль.
- Ну, рассказывай уже свой сон, - сказал Сашка Цыган. Они сели на лавки у стола, и Журавль начал…
Глава восьмая, в которой свой сон рассказывает снова Журавль. Миг Мигович дает совет. Тяжелые светлые часы. Коварство (хитрость) царя и царицы. Друзья спасают Марусика. Скандал на даче "Три погибели"
Все началось с тиканья часов.
Тик-так! Тик-так! Тик-так! Тик-так!..
Наверно, когда я засыпал, то прислушивался к часам, что висели на стене. Вы же знаете, иногда это тиканье слышишь (когда прислушиваешься), иногда не слышишь.
Я слышал… И когда уснул, то первое, что увидел, - тот галстук-маятник на груди Миг Миговича Тик-Така.
Властелин Времени сидел вот тут на лавочке возле стола этого, как вот мы сидим, и улыбался мне в свои стрелки-усы. А я то ли сидел, то ли стоял напротив него, не помню (во сне же себя чаще всего не видишь).
Слышу только, что я спрашиваю его:
"Вы говорили, что как-то можно спасти Тайфун Марусю…"
"Можно", - подумал мне Миг Мигович (вы же помните, что у него глаза в такт галстука-маятника по очереди моргали).
"А как?" - спрашиваю.
"А так, - говорит он. - Поясняю. Кощей живет за счет, так сказать, темного времени людей возраста сказок, то есть детей. Темным временем называется время, потраченное без пользы для других (на лень, скуку, транжирство), а также на недобрые дела. Поскольку такого времени, как ты знаешь, набирается еще, к сожалению, много, Кощей - бессмертный".
"А почему он живет за счет именно детей?"
"Считается время лишь тех, кто верит в сказки. Попадаются, правда, такие и среди взрослых, но таких единицы".
"Понятно… Ну, так что же делать?"
"Надо тебе набрать ровно сутки светлого времени, то есть, времени, использованного с максимальной пользой для других. Тогда можно запутать Кощея, сбить его с толку. Поскольку жизнь Кощея зависит от времени, он все время поглядывает на часы и следит за календарем. Тот, кто будет иметь ровно сутки светлого времени, может передвинуть на сутки назад календарь Кощея. Это выведет Кощея из равновесия, и этим можно воспользоваться для освобождения девушки".
"А это светлое время, эти сутки за всю жизнь считается или как? - спрашиваю".
"Да нет! - засмеялся Миг Мигович. - Только за последние две недели. Свеженькое должно быть время. Потому что другое не подействует".
"А-а… Да как же его наберешь за столько?" - скривился.
"Трудно. Я понимаю. Было бы легко, не было бы вопросов. Поэтому можешь друзей своих привлечь. Вы же, кажется, все трое Тайфун Марусю вызволить хотите?"
"Ага, - говорю, - втроем".
"Поэтому и светлое время можно засчитывать у троих".
"О! - говорю. - Это другое дело".
Хоп! А вы уже за столом сидите, как вот сейчас.
Я рот раскрыл, чтобы вам все рассказать, а Миг Мигович руку предупреждающе поднял:
"Не волнуйся! Они уже в курсе. Они слышали все, что я тебе сказал".
"Ну, тогда, - говорю, - вспомним, ребята, быстренько, что мы такого за две последних недели светлого сделали".
Вы на меня смотрите, моргаете растеряно, а потом ты, Цыган, говоришь:
"А как же это можно подсчитать точно, по минутам? Разве вспомнишь?"
"Ну, это пустяки. Для этого у нас времяметр есть. Да и тетенька Незабудь поможет".
"Помогу. Конечно", - послышался рядом с Миг Миговичем скрипучий голос, хотя никого там не было.
Миг Мигович достал из кармана прибор, похожий на электронный калькулятор, и сказал весело:
"Поехали!"
Вы наморщили лбы. Я тоже.
"Ну… - сказал ты, Сашка Цыган. - Ну, хотя бы вчера… этот стол и лавки…"
"Ага! Правильно!" - подхватили мы с Марусиком.
"Годится! - послышался скрипучий голос тетеньки Незабудь. - По три часа четырнадцать минут семнадцать секунд каждый. Учитываю всех трех вместе, потому что труд был коллективный".
"Ясно", - сказал Миг Мигович и защелкал клавишами на времяметре.
"Девять часов сорок две минуты пятьдесят одна секунда".
"О!" - потер руки Марусик.
Но дальше дела пошли хуже. Как мы не старались, ничего серьезного вспомнить не могли.
В результате на круг выходило светлых минут еще примерно от силы на полчаса.
Мы и не подозревали, что за две недели сделали так мало полезного. Не для себя. Для людей.
"Что же теперь делать? - растерянно посмотрел я на Миг Миговича.
"Именно теперь что-то и надо делать", - сказал Властелин Времени.
"А успеем ли? Он на ней вот-вот женится…"
"Не волнуйтесь, ребята, - успокоил нас Миг Мигович. - Это уже моя забота. Я вас в прошедшее время перенесу".
Я глянул на вас. Вы взглянули на меня.
"Так что же будем делать?"
И вдруг неожиданная мысль пришла мне в голову.
"Ребята! - воскликнул я. - А кто же за нее в колхозе работать будет, пока она у Кощея сидит? Если один раз кто-то ее участок прополол, то не думайте, что так каждый день так будет… Так давайте…"
- Подожди! - перебил Журавля на этом месте Сашка Цыган. - Хватит! Не могло тебе это снится, ведь про тот участок ты только сегодня утром узнал.
Журавль густо покраснел.
Как неприятно, друзья мои, когда хорошего искреннего человека ловят на неправде, которую он допустил ненароком, совершенно случайно. Вы знаете, в такой момент просто хочется вместе с ним провалиться сквозь землю. И я не проваливаюсь только потому что очень хочу послушать, что было дальше.
- Ну, может, я эти слова про участок и не сказал, - начал оправдываться Журавль. - Разве дословно запомнишь? Но о том, что за нее кто-то работает, пока она у Кощея сидит, точно сказал… Точно!
- Ну, давай разглагольствуй дальше, - снисходительно улыбнулся Сашка Цыган. - Это не имеет значение. Это я просто так.
- Да не выдумываю я! Слово чести! Вот! Только сбил…
- "Так давайте…" - подсказал Марусик.
- Ага…
"Так давайте, - говорю, - ее участок прополем…"
Вы посмотрели на меня без особого восторга.
"Давай", - вздохнул ты, Сашка Цыган.
И ты, Марусик, сказал: "Давай", - и ты тоже вздохнул.
"Ну, хорошо, - произнес Миг Мигович. - Сейчас я вас во вчерашний день перенесу".
Только теперь я заметил, что у него на обеих руках большие часы. На левой руке часы обыкновенные, на которых цифры расположены слева направо, как это говорят, по часовой стрелке. А на правой руке часы необычные - цифры на них идут справа налево, против часовой стрелки (там, где одиннадцать, - один, где десять, - два и так далее).
Взял Миг Мигович и начал со скрежетом переводить их стрелки на этих необычных часах, что на правой руке. Полный оборот сделал и говорит:
"Вот вы и во вчерашнем дне. У вас есть двадцать четыре часа. Но вам столько не нужно. Вам нужно на троих примерно четырнадцать рабочих часов, то есть по неполных пять часов на каждого".
"Не страшно", - бодро сказал я.
"Скажите, а в будущее вы можете переносить?" - с интересом спросил Марусик.
"Могу, - сказал Миг Мигович. - Вот на левой руке у меня хронометр будущего. Я знаю, что вы нетерпеливы, но не торопите время, ребята. Это ни к чему. Время - самое ценное, что есть на свете. Цените каждый миг. Ваши сутки начались, хронометр уже отсчитывает минуты. Приступайте к работе, не тратьте время понапрасну. Мало ли что может помешать. Никогда не угадаешь, что произойдет дальше… Ну, работайте. А я на несколько часов в Южное полушарие, на мыс Доброй Надежды".
И Миг Мигович исчез.
Смотрю, а мы уже на свекловичном поле.
"Что же, давайте!" - говоришь ты, Сашка Цыган.
Засучили мы рукава и начали. Ну и пакостная эта работа - пропалывать свеклу! Кто ее выдумал!
Уже через полчаса мы и разогнуться не могли. Поясница болит, руки затекли, горят огнем. Как это девушки огромные, аж до горизонта, поля обрабатывают? И никакая механизация тут не поможет, междурядья машиной обработать можно, а вот на грядках, чтобы лишнее вырвать, чтобы только одна свеклу оставить, чтобы она могла нормально развиваться, - только руками.
Знаете ли вы, городские мальчишки и девчонки, каким соленым потом достается этот сладкий сахар?!
Гну я горб и только то и дело пот со лба вытираю. Тяжело!
Сашку Цыгана я краем глаза вижу, он рядом со мной сопит. А о тебе, Марусик, как-то не думаю. Не вижу - значит, отстал немного.
Потом оглянулся. Глядь, а ты в метрах двадцати от нас сидишь на земле, локоть на колено поставил, голову подпер и улыбаешься.
"Цыган, - говорю, - смотри, что делается!"
Ты, Цыган, взглянул да как ругнешься:
"Ах ты лодырь! Мы жили рвем, а он сидит да еще улыбается!"
И вдруг мы замечаем, что у тебя, Марусик, во рту… огонь… Улыбаешься ты, зубы скалишь, и сквозь зубы огонь пышет. Как вот, знаешь, головешка тлеет.
Ты, Марусик, не обижайся, я не специально. Так мне приснилось. Честное слово! Да и не виноват ты был. Ведь это коварство царя Добрилы и Царицы Злагоды (к слову, потом тетенька Незабудь, они этими именами только хитро прикрывались, чтобы обмануть свои жертвы, а они же были обыкновенной злой силой и по-настоящему их звали царь Доб-Рыло и царица Зла-Года).
Мы с Цыганом переглянулись растеряно. Что делать? - посоветоваться не с кем. Миг Мигович в командировке аж в Южном полушарии на мысе Доброй Надежды.
А мы же совсем не знаем, что делается в тех случаях, когда у человека огонь изо рта пышет. И оставлять тебя так нельзя. Это же очень вредно для здоровья. Мы царя с царицей увидели и поняли, чьих рук это дело.
Они выглядывали из-за твоей спины (маленькие такие сделались, как игрушечные), и хихикали, и пританцовывали, совсем как дети.
Эх, рассердился тогда Сашка Цыган да как закричит: "Чучело ты, Марусик, валенок и больше ничего! Нашел кого слушать, кому поддаваться!"
Тут я не выдержал, добавил несколько слов.
Но на Марусика это не подействовало совсем. Даже наоборот. Чем больше мы ругались, тем больше становился огонь у него изо рта. И тем больше хихикали и пританцовывали царь и царица.
"Слушай, - говорю я, - может, давай по-доброму".
И к нему:
"Марусик, друг, мы же тебя любим. Зачем он тебе, этот пожар во рту? Ты же хороший парень. Вспомни, как мы красиво вчера с Тайфун Марусей пели…"
Вижу, царь и царица хихикать перестали, не танцуют, смотрят обеспокоенно.
Тут и ты, Цыган, подключился.
Тоже стал вспоминать разные прекрасные моменты, вместе с Марусиком пережитые. Такой дуэт у нас вышел, как в опере.
Слушал ты, Марусик, слушал… Видим, угасает у тебя во рту огонь. А царь и царица вдруг начали уменьшаться, уменьшаться, - раз! - и исчезли.
И как исчезли они, то и огонь у тебя во рту погас.
Еще раз убедился я, что доброта, настоящая искренняя доброта лучше всего на свете действует.
Слабый, словно после тяжелой болезни, опустился ты, Марусик, на землю. Мы - к тебе. Лежишь ты, в небо стеклянными глазами смотришь и молчишь. Мы и так и так к тебе - молчишь, не отзываешься.
А время же идет. Сколько мы потеряли из-за этого всего! Сколько мы уже потеряли из-за этого всего!
Верно говорил Миг Мигович: "Никогда не угадаешь, что произойдет дальше".
"А знаешь что, - говоришь ты, Цыган. - А давай его участок прополем, пусть полежит немного, отойдет".
"Давай", - говорю.
И взялись мы в четыре руки тобой не сделанное доделывать.
И, странное дело, показалось нам работа не такой тяжелой как в начале. С таким мы ее рвением выполнили. Не успели оглянуться, как до своих границ добрались.
Только спины разогнули, чтобы дух перевести, - глядь! - бежишь к нам ты, Марусик.
"Спасибо, - говоришь, - друзья!"
И в глазах - слезы.
Обрадовался я - страшно! Да как затяну во весь голос:
Пить-пить-пить!..
Тех-тех-тех!..
Ай-я-я! Ох-ох-ох!
Там соловей щебетал!..
А вы как подхватите.
И все втроем - за работу. И уже усталости будто и не чувствуем.
Что и говорить, не всякая работа приятна и легка. Но и самую тяжелую работу можно делать без мучений, если настроишься. Если убедить себя, что ее надо сделать, что ты должен ее сделать.
Вот так, напевая и подбадривая друг друга, дружно трудились мы и не замечали, как проходит время.
"Хватит ребята! Отдохните! Молодцы! - послышался вдруг голос тетеньки Незабудь. - Все хорошо. Ровно сутки. Через десять минут возвращается из командировки Миг Мигович. Отдыхайте".
Только теперь почувствовали мы, как утомились. Как снопы повалились на землю. Мы лежали, и это было блаженство. Какое это счастье отдыхать после тяжелой работы! Лодырь, отлеживающий бока, никогда этого счастья почувствовать не сможет.
И вот, словно из-под земли, вырос перед нами Миг Мигович.
Кач-кач! - весело качался галстук-маятник. И в такт ему весело подмигивали по очереди глаза Властелина Времени - то левый, то правый.
"Порядок! - сказал Миг Мигович. - Ну, а теперь на дачу "Три погибели". От вчерашнего дня осталось четыре часа пятнадцать минут девятнадцать секунд. Не будем ждать, перескочим их".
Он со скрежетом перекрутил стрелки хронометра будущего, что, как вы помните, был у него на левой руке, и… Мы уже стояли на поляне перед тремя домиками, где жили Змей Горыныч, Баба Яга и Змей Горыныч.
Было тепло. В небе мерцали звезды. И только полуночный месяц освещал серебристым светом поляну.
"Тсс! - прошептал Миг Мигович. - Сейчас ноль часов одна минута. Все спят. Я нарочно привел вас в полночь, чтобы можно было незаметно перевести стрелки Кощеевых часов".
Над дверью каждого домика, как я вам уже когда-то говорил, висели часы, которые время, а также число, день недели, месяц и год.
Миг Мигович на цыпочках подошел к домику Кощея Бессмертного, поднял руку с времяметром, на котором были зафиксированы эти двадцать четыре часа нашего светлого времени, приставил к часам, и стрелки его сразу быстро закрутились в обратную сторону. Сделали два полных оборота и замерли. Одновременно вместо цифры 14 выскочила цифра 13, а вместо слова "пятница" - слово "четверг".
"Порядок! - улыбнулся Миг Мигович. - Ну, а теперь спрячемся в кустах и переведем хронометр будущего на утро".
Мы притаились в кустах на краю поляны, и Властелин Времени со скрежетом перевел стрелки часов на правой руке.
И сразу засияло в небе солнце, и лес наполнился птичьим гомоном и пением.
Двери домика с зарешеченными окнами раскрылись, и на крыльцо выбежал Кощей Бессмертный в спортивном костюме, бодро напевая:
Физкульт-ура! Физкульт-ура!
На зарядку нам пора.
На зарядку нам по… по… по…
Это он вдруг посмотрел на часы и, как испорченная пластика, повторял одно и тоже…
Потом протер глаза и часто-часто захлопал глазами.