Гусь шел впереди, грудью проламывая крапиву, как танк или лось, а каждая крапивина хлестала сперва Мишаню, шедшего следом, потом Братца Кролика, потом Глеба и, наконец, Колюньку, который плелся в хвосте и вскрикивал:
- Ой! Ой! Мишань, тебя тоже обожгло? Глеб, ты обжегся?
- А то нет!
И Колюнька на время замолкал: раз всех, то ладно…
В таких зарослях Меркушке прятаться было удобно, но все время жить на этом острове - негде: везде сырость, под ногами вода проступает, и комары тут водятся совсем особой породы - большие, полосатые, хоботки у них толстые и острые, как иголки.
И видно, что в полую воду остров заливает: высоко на деревьях, на макушках кустов повис разный мусор, похожий на растрепанные птичьи гнезда: камыш, палочки, сено, свисающее как грива.
Исследователи сначала обошли весь остров по берегу, потом углубились в середину.
Середину острова занимали два озерка. Когда-то они были большие, во весь остров, но постепенно усыхали, становились все меньше и превратились в болотца.
В некоторых болотцах вода уже высохла вся до капли, но илистое дно высохнуть еще не успело и было испещрено следами каких-то крупных птиц - сорок или ворон.
Братец Кролик догадался:
- Это они пировали тут! Всю живность поели, теперь ждут, когда и эти пересохнут! Вон как орут!
В чаще леса беспокойно стрекотали сороки и каркали вороны, наверно думая, что мальчишки пришли за их рыбой…
А рыба эта так и кишела в озерках!
Скорее всего, в разлив здесь осталась икра, из нее вывелись мальки, подросли и стали ростом с палец.
Когда исследователи подошли к самому большому озерку, длинному, широкому и мелкому, там рыбок оказалось - сотни, наверное! Они, выстроившись в стаю с командиром впереди, плавали из одного конца озерка в другой, поворачивая все разом, как по команде.
Возле берега валялась одна дохлая рыбка, которую кто-то страшно изгрыз. Глеб ее подобрал и взял с собой, чтобы показать Мишаниному отцу, потому что определить ее породу никто не сумел.
Больше на острове осматривать было нечего, пришлось возвращаться.
- Клюет и насадку срывает, что не поспеваешь насаживать, а не ловится! - пожаловался отец. - Хоть бы одну поймать для смеха, глянуть, что тут за рыба! Кто-то ведь срываем насадку? Значит, она тут есть! А раз есть - будет наша!
- А это какая рыба? - спросил Глеб, показывая рыбешку, подобранную у озерка.
- Это маленький сазанчик! - определил отец. - Значит, сазан тут есть! Я ведь по натуре - сазанятник! Только как его взять - вот вопрос…
- Такую мелочь и ловить не стоит… - сказал Мишаня.
- Это сазан тебе мелочь? Да он, если хотите знать, "царь речки" зовется! До пуда тянет - соображаете? Чешуины, как пятаки, красным отсвечивают, покрасивше золота любого! Из воды сиганет, обратно ахнется, как прямо тебе поросенок хороший, аж сердце отрывается! Я, если желаете знать, зачем сюда ехал - сазанов ловить! Только почему они не ловятся - вот вопрос интересный…
- Вот так сазан! - удивился Мишаня. - А мы и не знали… Сколько их там! Штук двести, наверное!.. Если бы все выросли, то полречки заполнили! Жалко, что их сороки-вороны поклюют…
- Переловить их да в речку и выпустить! - предложил Глеб.
- Да-а… - глубокомысленно заметил Гусь. - Если их всех в речку выпустить, порядочно рыбы прибавится…
- Давайте переловим! - загорелся Глеб. - Да вайте, а? Ну давайте… Они уж совсем приготовились к съедению воронами, а вдруг очутятся в реке, на воле! Ну давайте, Мишаня. Ну чего нам стоит!
- Это дело надо обдумать… - сказал Братец Кролик, ложась под деревом. - Надо сперва еще картошку сварить да поесть немножко хоть…
Картошку варили долго, а ели быстро. Почти нисколько продуктов не осталось, да и хорошо: отделаться от них поскорее и переходить на рыбу.
А рыба начала помаленьку ловиться! Отец с Гусем поймали двух маленьких окуньков и пеструю голую рыбку под названием: "голец".
Колюнька прыгал по берегу и кричал:
- Ура! Клев!
Мишаня, Братец Кролик и Глеб тоже взяли удочки и, чтобы не мешать отцу с Гусем, пошли на тот песочек, где купались.
Там Колюнька сразу же поймал одного за другим четырех пескариков, сильно загордился и никому не давал их трогать. Остальные не поймали ничего.
Братец Кролик сказал:
- Пескаря лучше всего есть сырого… Тут нам всем по одному! В дикой жизни их полагается есть сырых.
Колюньке стало интересно, и он не только пожертвовал своих пескариков, но и сам сбегал за солью, так как Братец Кролик сказал, что сырую рыбу едят подсоленной.
Пескариков очистили, помыли, посолили, положи ли на лист лопуха и сели вокруг, не решаясь приступать.
Наконец Братец Кролик сказал:
- Ну, начали! - и взял себе самого маленького. И другие взяли по пескарю.
Братец Кролик подержал своего пескаря в руке, скомандовал:
- Ну, едим! - и стал смотреть на других.
Глеб первый сунул своего пескарика в рот, за ним - Колюнька, потом Мишаня, потом Братец Кролик начали осторожно жевать пескарей. Ничего в них хорошего не было: сырые и безвкусные. Но кое-как дожевали их и проглотили. Выплюнуть никто не решился, а Колюнька ел даже с удовольствием, только косточки похрустывали.
- Ну как? - спросил Глеб.
- В пять раз вкуснее жареных! - быстро сказал Братец Кролик. - Так бы и ел всю жизнь!
- А по-моему, ничего хорошего… - покачал головой Глеб. - Пресная какая-то… Жевать неприятно…
- Много ты понимаешь! "Пресная…" Лучше солить надо было, чудак!..
Отец с Гусем свой улов есть не стали, а насадили на большие крючки для поимки крупной рыбы. Они сказали, что окуньки - самая лучшая насадка (это оказалось правдой: наутро насадка с крючков исчезла), и поставили донные удочки с колокольчиками, на них рыба ловится сама, а колокольчики сообщают своим звонком, что она уже поймалась, можно идти снимать.
Все легли, спать, а отец с Гусем сидели на берегу и ждали, когда зазвенят колокольчики.
Дождик так и не пошел, небо осталось чистое, и на нем было полно ярких звезд.
- Дядь Петь, а как же твоя жаба? - подсмеивался Гусь.
- Возможно, она предсказывает погоду задолго вперед…;- ответил отец.
А когда они легли, то Братец Кролик никак не мог угомониться. Он решил нести караул: надел вывернутый Гусев полушубок, взял копье и прогуливался в темноте около лагеря.
Он то и дело вскрикивал:
- Стой! Кто идет! - и со страшным шумом метал в кусты копье. Потом долго отыскивал его, треща сучьями, зажигал фонарик и бормотал: - Ложная тревога… Не иначе как кабан или енот… Ну, ничего… Куда это копье задевалось?..
Наконец ему надоело караулить. Он достал из своего мешка несколько веревочек и начал устраивать сигнализацию на случай ножного нападения Синиц; вбивал в землю колышки и натягивал на них веревочки, чтобы Синицы, когда будут красться в темноте, споткнулись и упали прямо на котелок и кружки, которые должны загрохотать.
Сигнализация получилась хорошая: отец ночью встал, споткнулся о веревочку, грохнулся прямо на котелок и долго ругал Братца Кролика.
Но Братец Кролик остался доволен: пускай теперь Синицы приходят!
3
Ночью сквозь сон Мишаня слышал, как кто-то шуршит у его изголовья, гремит мисками и ложками, которые остались под деревом, но не проснулся, думая, что это опять пожаловали в гости туземные собачки.
Но утром выяснилось, что зверек, несмотря на охрану Братца Кролика, украл всю картошку обратно, а заодно с ней - и последние помидоры.
Мишаня счел, что благодаря такому происшествию утреннее купание сегодня не состоится.
Братец Кролик нашел подходящий камешек и стал точить копье на случай, если этот зверек окажется большим зверем и вздумает на них напасть. Мишаня помогал ему, придерживая древко.
- Купаться-то забыли? - спросил Глеб.
- Не видишь, что мы делаем? - буркнул Братец Кролик. - Надо быть в полной боевой готовности! А вдруг он сейчас откуда-нибудь выскочит?..
- Значит, на попятный?
Переспорить Братца Кролика было трудно.
- Ничуть не на попятный! Я сказал: утром. А сейчас что? Утро! Я не говорил - в три часа утра! Я русским языком сказал: утром! А утро длится часов до двенадцати! Успеем еще искупаться…
- Какое же в двенадцать часов утро?
- А что, по-твоему? Вечер?
- День!
- "День"… День считается с двенадцати до вечера! А до двенадцати считается утро. А раннее утро считается до… десяти часов! Вот хорошенько наточим копье и пойдем. Заодно и солнышко обогреет…
Упрямый Глеб собрался идти один, но отец сказал, чтобы и Мишаня шел тоже, а то Глеб не умеет плавать и может утонуть. Пришлось лезть в холодную воду не вовремя! Но зато когда вылезли - хорошо…
Братец Кролик тоже оказался упрямым и купаться не пошел.
- Совсем нас одолели местные жители! - сказал отец за завтраком, состоявшим из лесного чая с хлебом.
В рыбацком лагере и вправду собралась, наверное, вся окрестная живность: собачки, мухи, муравьи, осы, комары и белые синиченские гуси, которые приплывали откуда-то и все пытались высадиться на берег.
Муравьи срочно проложили от своего муравейника новую дорогу к банке с сахарным песком, крышка от которой куда-то задевалась, бегали по ней туда-сюда; если заглянуть в банку, то не поймешь, чего там больше - сахару или муравьев.
Осы слетались в это место, наверное, все, какие есть в здешних лесах - полосатые, хищные, как тигры, и все ухватки у них были тигриные. От вчерашнего сазанчика они оставили один скелет с головой: вгрызались, упираясь изо всех сил лапами, отдирали по кусочку и куда-то уносили. А когда в муравейнике вчера на закате муравьи устроили бал - повылезали все наружу, наряженные в длинные белые крылья, и танцевали, то осы пикировали сверху, схватывали танцоров и тоже уносили.
Самого Мишаню укусили два раза, а остальных - по нескольку раз. Больше всех досталось Глебу, которому оса забралась под майку и прострочила своим жалом спину, как швейной машинкой.
Мухи здесь такие же, как дома, но более ловкие и подвижные, что они делали в лесу - непонятно: летели бы в город, там для них еды больше, а здесь они сами - еда для стрекоз, которые большими эскадрильями кружили, как вертолеты, над полянкой и ловили мух.
Были еще оводы и красивые мушки с зеленой головой и черными крылышками. Несмотря на красоту, они кусались больнее ос.
Иногда с грозным гудением медленно пролетали громадные шершни, от которых все шарахались.
- Шершней не затрагивай! - поучал городского Глеба всезнающий Братец Кролик. - А то обидится, других созовет, а кусаются они знаешь как? Долбанет со всей силы в лоб и одновременно впускает жало! Тут никакой силач не устоит: сразу - брык!
Глеб с уважением и опаской посматривал на страшных полосатых шершней.
- За одну руку овод кусает… - жаловался Колюнька. - На другую кусучая желтая муха садится, а комары - зь-зь-зь…
Один Глеб был доволен:
- Сколько мы радости принесли мышам, мухам, осам! Теперь все в лесу знают, что мы тут!
Собачки - пестренькая и желтенькая - во время еды сидели в траве, навострив ушки: ждали, чтоб им тоже дали какой-нибудь кусочек…
Одна только знакомая мышь заготовила себе на зиму хлеба и больше не показывалась.
После завтрака отец с Колюнькой пошли удить, а остальным неугомонный Братец Кролик предложил:
- Пошли на разведку! Разведаем, что там Синицы против нас замышляют…
На разведку пошли Мишаня, Гусь, сам Братец Кролик, а Глеба оставили караулить лагерь.
Скрытно подобравшись к озеру и там замаскировавшись в кустах, они начали вести наблюдение за другим берегом, где жили Синицы, которые как раз высыпали всем своим неисчислимым семейством купаться. Они так сновали и кишели, что точное их количество Братец Кролик счесть не сумел, как ни старался.
Большие Синицы плавали по самой середине озера, Синичата поменьше - поближе к берегу, совсем маленькие копошились на отмели, а вовсе крошечный Синичонок ползал по песку у самой воды и подбадривал своих родственников одобрительными криками.
- Сколько их!.. - ужаснулся Братец Кролик.
- Чепуха! - самоуверенно заявил Гусь. - Все - мелочь пузатая!.. Настоящих ребяток мало: если тебе одного, да Мишане одного, мне парочку… даже не хватит.
Удовлетворенные результатом разведки, они отправились восвояси.
Из Глеба вышел плохой караульщик.
Он сел ловить рыбу в заливе и даже поймал какую-то рыбку, но что это была за рыбка, выяснить не удалось, потому что ее унес местный уж: взял в рот и поплыл через залив.
Пока он ловил рыбу, собачки съели весь хлеб, оставленный под газетой.
Когда на берег опять высадились синиченские гуси, Глеб не стал их прогонять, а они нашли банку с червями, опрокинули ее и всех червей склевали.
В довершение всего пропали последние яблоки, лежавшие под брезентом, но на этот раз воришка был обнаружен: им оказалась водяная крыса!
Глеб показал ее; она проворно шныряла и суетилась в кустах: видно, картошку и яблоки перепрятывала!
- Ага! - сказал Мишаня и взял копье.
- Что ты хочешь делать? - спросил Глеб.
- Как что? - удивился Мишаня. - Сейчас я ее копьем проткну - вот что сделаю!..
- Зачем?
- А затем: не воруй наши продукты!
Мишаня взмахнул копьем, но Глеб толкнул его под руку, и копье упало, не долетев до крысы. Тогда Мишаня схватил удилище и хотел вытянуть Глеба по спине, но по Глебу не попал, а попал по Колюньке. Тот изогнулся, зашипел, как кошка, а потом взвыл на весь берег.
- Чего орешь? - сказал ему Мишаня. - Я ж нечаянно… Вот если б я тебя нарочно стукнул, тогда ори, конечно… А так - зачем?..
Колюнька подумал и замолчал, щупая спину, а Мишаня обратился к Глебу:
- Жалко, что не попал! А то бы ты знал, как под руку толкать!
Тут и Братец Кролик вмешался:
- Нечего крысу трогать…
- А яблоки? А картошка? А помидоры? Она ворует, а ее трогать не моги?
- Она не знала, что это наши! - сказал Глеб. - Она видит - лежат, а чьи - это не ее дело! Может, она думала, что для нее лежат.
Колюнька засмеялся, а Мишаня угрюмо спросил:
- Может, и ос трогать нельзя?
- И ос… - непреклонно ответил Глеб. - Они тут все - и мыши, и осы - жили-поживали, а мы явились и давай всех убивать, да? У крысы тут нора, дом, может, ей тоже неприятно, что мы приехали, шумим тут… А если тебе яблок жалко…
- Ничего мне не жалко!..
Крыса и не подозревала, что была на волосок от гибели: продолжала суетиться, шарить в кустах, длинная, темная, блестящая, очень красивая. Вообще-то, конечно, такую жалко протыкать копьем.
- Мы должны не разбойничать, а помогать им, чем можем… - сказал Глеб.
- Мы и так помогаем, - пробурчал Мишаня. - Мышу хлеб давали… А они и сами себе помогают очень даже хорошо: все у нас поворовали…
- Я говорю про сазанчиков, которые в озере задыхаются… Знаете, что надо сделать? Прокопать канавку до реки: они по ней и уплывут!..
- Это придется копать до самой зимы… - прикинул Братец Кролик. - Покуда этот канал прокопаешь…
- Так попробовать-то можно? - стоял на своем Глеб.
- Попробовать можно… - согласился Братец Кролик.
Они захватили лопатку и перебрались на остров.
Сазанчики по-прежнему плавали строем, как рыбьи солдаты, но было видно, что вода еще отступила от прежних берегов и озерки стали еще мельче.
Сороки и вороны все так же галдели где-то за деревьями - ждали…
Когда измерили расстояние от озерка до речки, вышло пятьдесят два шага.
Горячий Братец Кролик схватил лопатку и начал копать.
Но земля оказалась сырая, липкая, плохо копалась: прилипала к лопатке, а отлипать не хотела и вдобавок была битком набита разными палочками и кореньями, что и лопатку никак не воткнешь.
Братец Кролик скоро выбился из сил, а прокопал так мало, что и считать нечего.
За ним приступил к работе Глеб. Он, конечно, еще скорее выдохся, но показать этого не хотел и все копал и копал…
- Брось! - пожалел его Братец Кролик. - Что мы - лысые: такую землю копать? Лучше что-нибудь еще придумаем…
- А что? - спросил Глеб, не прерывая работу.
- Вычерпать всю воду? - соображал Братец Кролик. - Еще будет дольше… Сюда надо бы призвать машину для копки водопровода… Я в городе видал, как работает: она себе едет, а за ней канава остается!..
- Машина тут не проедет… - сказал Мишаня.
- Как-нибудь, может, проехала бы… - вздохнул Братец Кролик, а Глеб рассердился:
- Я вижу - вам просто лень! Раз так, то идите! Я и один прокопаю!
- Как хочешь… - сказал Братец Кролик, мигнув Мишане. - А мы не лысые… А если б речка около самого города текла, ты и туда б прокопал?..
- Прокопал!
- Знаешь, сколько бы тебе пришлось копать? Всю жизнь!
- И пускай! - Глеб отвернулся и с силой вонзил лопатку в землю.
Оставив упрямого Глеба копать, Мишаня и Братец Кролик ушли.
- Вот посмотришь - сразу устанет и прибежит! - уверял Братец Кролик. - Да еще неизвестно, захочет ли вода течь по его канаве… Возьмет да и не потечет!
В лагере за это время ничего нового не случилось: рыба продолжала не ловиться. Отец спросил:
- А Глеба где потеряли?
- Он на острове копает канал какой-то! - сказал Братец Кролик. - Мы его звали, а он не идет! И даже нас прогнал!
Отец ничуть не удивился, а сказал только:
- Парень с характером.
Мишаня и Братец Кролик с ним согласились и легли в холодок на брезент. Там уже лежал Колюнька, сонный, как котенок, и, глядя вверх, рассуждал:
- Дубы - умные! Они видят, что холодка тут мало и растопырили свои ветки в разные стороны, чтоб нам было хорошо!
Мишаня с Братцем Кроликом собирались одно важное дело сделать: сварить яд, чтобы отравить наконечник копья. Составные части этого яда нашлись на месте: гриб-мухомор, две поганки, еще один красно-фиолетовый гриб, росший возле пенька (на вид - страшно ядовитый), волчьи ягоды, корень болиголова, громадный паук с крестом на спине. Яд должен был получиться необыкновенной силы…
Но незаметно они уснули…
Разбудил их Глеб. Он пришел усталый, но не злой, а веселый и закричал:
- Тревога! Нападение Синиц!
Потом начал хвастаться:
- Порядочно я прокопал! По-моему, успею докопать, если, конечно, не лениться! Сегодня да завтра… Завтра пойду с утра! А вы пойдете?
Помолчав, Братец Кролик ответил:
- Пойдем… Сделаем кой-какие дела и пойдем… Хотя мы тут здорово обленились… А почему? Потому что одичали сильно! У меня глянь как пальцы развились на ногах: могу любую мелкую вещь поднять с земли ногой и переложить в руку, понял? Скоро у нас отрастут хвосты!..
- А у отца часы даже остановились! - дополнил Мишаня. - Время теперь будем по солнышку узнавать, а погоду - по жабам, по муравьям… Только, несмотря на жаб, все жарче делается…
На обед пили лесной чай, но уже без хлеба.