- Это - отражательные печи, - сказал мистер Отто. - Руда, поступающая из обжига, содержит примерно десять процентов меди. Здесь ее расплавляют. Более легкие вещества уходят со шлаком. Остается железо и медь - мы зовем эту массу "штейн". В ней сорок процентов меди.
- А какое у вас топливо?
- Измельченный уголь. Остаточный жар используется для производства пара, на котором работают генераторы электричества.
Берт покачал головой и присвистнул.
- Что, впечатляет? - улыбнулся мистер Отто.
- Поразительно, - сказал Берт. Он поглядел вниз на бесконечный ряд печей. - Глядя на все это, сознаешь, какая у нас великая страна.
- А это, - сказал мистер Отто, повысив голос, чтобы перекричать нарастающий шум, - наверно, самая поразительная стадия процесса выплавки.
- Что это?
- Конвертеры.
Здание представляло собой огромный стальной корпус, содрогающийся от грохота машин. Зеленоватый туман скрывал его дальний конец, клубясь вокруг зеленовато-желтых солнечных лучей, падающих из прорезанных в остроконечной крыше окон и пробивающихся сквозь переплетение рельсов для кранов и проложенных на высоте мостков. В ближней части цеха в два ряда лежали торцами друг к другу массивные темные сосуды цилиндрической формы. Они были похожи на положенные на бок огромные стальные бочки, и копошащиеся на поднятых между ними платформах рабочие казались лилипутами. В верхней стороне каждого сосуда было отверстие, откуда вырывались желтые, оранжевые, красные и голубые языки пламени. Их с ревом засасывали воронкообразные колпаки, помещенные над гигантскими ртами.
Один из конвертеров был повернут на бок зубчатыми катками, на которые он опирался, и из его ощеренного, обметанного застывшим металлом рта лился живой огонь, стекавший в стоявший на полу огромный тигель. Тяжелая дымящаяся масса заполнила стальной контейнер. Конвертер со стоном откатился на спину. Из его рта капала расплавленная медь. Коромысло тигеля зацепил огромный тупой крюк, блок которого держал добрый десяток канатов, уходивших наверх выше конвертеров, выше мостков - к брюху черной от сажи кабинки, которая ходила в полумраке по однорельсовому пути почти под самой крышей. Канаты напряглись, тигель начал подниматься, пока не завис выше конвертеров, метрах в восьми над полом; затем кабинка, канаты и тигель поползли в сторону северной части здания - туда, где клубился зеленоватый дым.
Так вот где происходит главное! Вот где сердце сердца! Берт завороженно следил за мерцающей колонной раскаленного воздуха над отъезжающим тиглем.
- Шлак, - сказал мистер Отто.
Они стояли на островке приподнятой огороженной платформы у южной стены напротив прохода между двумя рядами конвертеров. Мистер Отто носовым платком вытер лоб.
- Раскаленный штейн из отражательных печей выливают в эти конвертеры. Добавляют кремнезем и продувают сжатым воздухом через вон те трубы. Примеси оксидируются, образуется шлак, и его сливают, как вы это только что видели. Добавляют еще штейн, образуется новая пенка шлака, и так далее. Медь становится все более концентрированной, пока через пять часов не достигает девяностодевятипроцентного содержания. Тогда ее выливают тем же способом, что и шлак.
- А медь скоро будут выливать?
Мистер Отто кивнул:
- Конвертеры работают по шахматному принципу, и слив меди происходит практически непрерывно.
- Хотелось бы посмотреть, как сливают медь, - сказал Берт. Он наблюдал, как из одного из конвертеров справа сливают шлак. - Почему языки пламени разного цвета?
- Цвет изменяется по мере продвижения процесса к завершению. По нему операторы узнают, что происходит внутри.
Позади них закрылась дверь. Берт оглянулся. Рядом с Марион стоял Лео, а Деттвейлер прислонился к лестнице рядом с дверью, которая шла вверх по стене.
- Ну как, нравится? - спросил Лео, перекрикивая грохот.
- Это изумительно, Лео! Сногсшибательно!
- Сейчас вон там будут сливать медь, - громко сказал мистер Отто.
Крап опустил рядом с одним из конвертеров стальной чан размером еще больше тигля, в который выливали шлак. Его стенки из мутно-серого металла были толщиной сантиметров десять и высотой с рост человека. Диаметр чана был два с лишним метра.
Гигантский цилиндр конвертера начал с грозным рычанием поворачиваться на бок. Голубое пламя метнулось над его забитым перегоревшим шлаком ртом. Конвертер наклонился круче, изнутри сверкнуло ослепительное пламя, поднялись клубы белого дыма, и затем из отверстия вырвался раскаленный добела поток. Он лился в огромную чашу, распространяя вокруг сияние. Поток казался неподвижным, словно плотный сверкающий мостик перекинулся между конвертером и глубиной чана. Конвертер повернулся еще на несколько градусов. К потоку добавились новые рукава. И потом он опять застыл в видимой неподвижности. Поверхность расплавленной меди в чане понемногу поднималась кверху. Над ней крутились завитки дыма. От запаха раскаленной меди горчил воздух. Поток-мостик утончился и изогнулся, когда конвертер начал откатываться на место. Вот тонкая струя оборвалась, последние капли протекли по бокам цилиндра и упали на цементный пол.
Дым над чаном стал рассеиваться. Поверхность расплавленной меди, не доходившей до кромки края чана всего сантиметров на десять-пятнадцать, поблескивала, как зеленоватая морская волна.
- Она зеленая, - с удивлением сказал Берт.
- Когда остынет, примет привычный цвет, - ответил мистер Отто.
Берт неотрывно смотрел на зеленый диск, на поверхности которого вздувались пузыри и лопались с вязким хлопком.
- В чем дело, Марион? - услышал он вопрос Лео.
Разогретый воздух над чаном трепетал, словно там трясли целлофановые простыни.
- В чем дело? - переспросила Марион.
- Ты очень бледна.
Берт повернулся. Марион показалась ему не бледней обычного.
- Со мной все в порядке, - ответила она.
- Нет, ты вся побелела, - настаивал Лео.
Деттвейлер кивнул, подтверждая его слова.
- Это, наверно, от жары, - сказала Марион.
- Скорее от газов, - предположил Лео. - Некоторые не выносят этих газов. Мистер Отто, может быть, вы отведете мою дочь в административное здание? Мы тоже скоро придем.
- Ну что ты, папа, - устало сказала Марион. - Я отлично себя…
- Хватит спорить, - отрезал Лео. - Мы к тебе присоединимся через несколько минут.
- Но… - Марион осеклась, потом пожала плечами и повернула к выходу.
Деттвейлер открыл перед ней дверь.
Мистер Отто последовал за Марион. Он остановился в дверях и обернулся к Лео.
- Надеюсь, вы покажете мистеру Корлиссу, как мы формируем аноды. Весьма впечатляющее зрелище, - сказал он.
С этим он вышел. Деттвейлер закрыл за ним дверь.
- Аноды? - спросил Берт.
- Плиты, которые они грузили на поезд, - как-то машинально объяснил Лео, словно думал о чем-то другом. - Их отправляют на завод в Нью-Джерси, где медь очищают электролитическим способом.
- Мой бог, - сказал Берт, - какое множество этапов.
Он повернулся к конвертерам. Кран уже подцепил чан с медью. Канаты натянулись, завибрировали, затем застыли в напряжении. Чан приподнялся с пола.
Позади него Лео спросил:
- Мистер Отто водил вас наверх - туда, где вдоль стены проложены мостки?
- Нет, - ответил Берт.
- Оттуда все гораздо лучше видно, - сказал Лео. - Хотите, поднимемся?
- А время у нас есть? - спросил Берт, оборачиваясь к Лео.
- Да, - подтвердил тот.
Деттвейлер, стоявший спиной к лестнице, отступил от нее.
- После вас, - с улыбкой сказал он.
Берт подошел к лестнице, ухватился за металлическую ступеньку и посмотрел наверх. Ступеньки представляли собой большие скобы, уходившие наверх по коричневой стене и заканчивающиеся под люком на мостках, которые шли вдоль стен примерно в двадцати метрах над полом.
- Того и гляди, застрянешь, - проговорил Деттвейлер, стоявший рядом с ним.
Берт начал карабкаться по лестнице. Ступеньки были теплые и гладкие. Он поднимал одну ногу за другой не спеша, глядя на уходившую вниз стену. Слышал, как позади него поднимаются Лео и Деттвейлер. Он пытался представить себе, каким откроется ему цех с высоты. Увидеть под собой это индустриальное могущество!
Он ступил на пол мостков из гофрированного металла. Отсюда грохот машин слышался глуше, но здесь было жарче и сильнее пахло медью. Узкие мостки были огорожены толстыми цепями, прикрепленными к железным стойкам. Они шли вдоль задней стены цеха и оканчивались где-то посередине, упираясь в стальную разделительную полосу, которая свисала от потолка до пола и была метра на три шире мостков. Над головой у них параллельно мосткам шли рельсы для крана. Они проходили стороной разделительную стальную полосу, которой заканчивались мостки, и шли дальше в северную часть здания.
Берт посмотрел вниз через перила мостков, держась руками за стойку, доходившую ему до пояса. Он увидел шесть конвертеров и суетящихся вокруг них людей…
Он поднял глаза. Справа, примерно в семи метрах под ним и в десяти от стены, вдоль которой шли мостки, медленно двигался к дальнему концу здания чан с медью. Призрачные дымки поднимались над зеленой блестящей поверхностью. Берт пошел следом не спеша и держась рукой за кольца цепи. До чана было довольно далеко, и он едва чувствовал исходящий от него жар. Позади слышались шаги Лео и Деттвейлера. Он проследил глазами за поддерживающими чан канатами - по шесть с каждой стороны. Они уходили в кабинку крановщика, которая двигалась метрах в четырех над ним. Ему были видны его плечи. Потом его глаза опять обратились к чану с медью. Сколько ее там помещается? Сколько тонн и сколько они стоят? Тысячу долларов? Две тысячи? Три? Четыре? Пять?
Берт приближался к стальной перегородке, и ему стало видно, что мостки там не оканчиваются, а огибают перегородку, образуя нечто в форме буквы "Т". Чан с медью исчез за перегородкой. Он свернул на левое крыло буквы "Т". Впереди мостки заканчивались повешенной поперек их цепью. Он положил левую руку на угловую стойку, а правую - на край стальной перегородки. Она была теплой. Потом наклонился вперед и заглянул за перегородку, чтобы увидеть удаляющийся чан.
- А куда он теперь направляется? - крикнул он.
- К аффинажным печам, - сказал Лео из-за его спины. - А потом медь выльют в формы.
Берт обернулся. Лео и Деттвейлер стояли перед ним плечом к плечу, загораживая выход на прямую часть буквы "Т". На лицах у них было непонятное выражение непреклонности. Он похлопал перегородку слева от себя.
- А что за ней?
- Аффинажные печи, - ответил Лео. - Еще вопросы есть?
Берт покачал головой, не понимая, почему эти двое смотрят на него так сурово.
- Тогда у меня есть к тебе вопрос, - сказал Лео. За очками его глаза жестко синели. - Как ты заставил Дороти написать ту записку?
Глава 14
Все ухнуло: мостки, печи, весь мир. Все исчезло, как песочные замки на пляже, смытые прибоем. И он остался в пустоте перед жестким синим взглядом и вопросом Лео, который гремел и раскатывался, словно они были внутри чугунного колокола.
Затем он опять увидел перед собой Лео и Деттвейлера, опять услышал заводской грохот, опять почувствовал стальную перегородку под левой рукой, утолщенный верх стойки под взмокшей правой, металлические мостки под ногами… но пол он ощущал не полностью, он волнообразно колыхался у него под ногами, потому что его ноги - о боже! - подкашивались под ним и тряслись, как студень.
- О чем вы… - начал он, но не смог докончить фразу. Он глотнул воздух. - О чем вы… говорите…
- О Дороти, - сказал Деттвейлер. Потом добавил, отчетливо выговаривая слова: - Ты хотел на ней жениться - из-за денег. Но она забеременела. Ты знал, что теперь денег не получишь. И ты ее убил.
Берт ошарашенно потряс головой. Мелькнула мысль: надо все отрицать.
- Нет! Она покончила с собой! Она послала Эллен записку. Вы же знаете это, Лео!
- Вы заставили ее написать эту записку хитростью, - сказал Лео.
- Как? Как я мог это сделать, Лео? Как, черт побери?
- Вот про это ты нам сейчас и расскажешь, - сказал Деттвейлер.
- Я с ней почти не был знаком!
- Ты же сказал Марион, что ты с ней вовсе не был знаком, - сказал Лео.
- Так и есть! Я с ней вовсе не был знаком!
- Тогда почему же ты только что сказал, что почти не был знаком?
- Я с ней вовсе не был знаком!
Лео стиснул кулаки.
- В феврале 1950 года ты послал запрос на наши рекламные проспекты.
Берт выпучил глаза. Его рука крепко вцепилась в перегородку.
- Какие проспекты? - шепотом спросил он. И повторил громче: - Какие проспекты?
- Те, что я нашел у тебя в сейфе в Менассете, - сказал Деттвейлер.
Мостки ушли у него из-под ног. В сейфе! Святый боже! Проспекты и что еще? Вырезки из газет? Слава богу, он их выбросил. Проспекты… и список пристрастий Марион. Святые угодники!
- Кто ты? - заорал он. - Откуда ты взялся и какого черта вмешиваешься в чужие…
- Не двигайся с места! - угрожающе сказал Деттвейлер.
Берт шагнул назад и опять ухватился за стойку.
- Кто ты? - крикнул он.
- Гордон Гант, - ответил Деттвейлер.
Гант! Тот ведущий на радио, который все время приставал к полиции. Каким образом он…
- Я знал Эллен, - сказал Гант. - Я с ней познакомился за несколько дней до того, как ты ее убил.
- Я… - Он почувствовал, что у него по лбу катится пот. - Ты с ума сошел! - заорал он. - Спятил! Кого еще я убил? И вы его слушаете? - обратился он к Лео. - Тогда вы тоже спятили. Я никого не убивал!
- Ты убил Дороти, и Эллен, и Дуайта Пауэлла.
- И почти убил Марион, - сказал Лео. - Когда она увидела тот список…
Она видела список! Дьявол!
- Я никого не убивал! Дорри покончила с собой, а Эллен и Пауэлл были убиты взломщиком!
- Дорри?! - рявкнул Гант.
- Но… ее все звали Дорри. Я… я никого не убивал! Только одного японца, и то было в армии!
- Тогда чего же у тебя трясутся ноги? - спросил Гант. - Почему у тебя с лица капает пот?
Берт смахнул пот со щеки. Спокойно! Сохраняй самообладание! Он сделал глубокий вдох. Не спеши, не спеши… Они ничего не смогут доказать - ничего! Они знают про список, про Марион, про проспекты - ну и пусть. Но ничего не смогут доказать про… Он еще раз сделал глубокий вдох…
- Вы ничего не сможете доказать, - сказал он. - Вам и нечего доказывать. Вы оба сошли с ума. - Он вытер ладони о брюки. - Ну ладно, - сказал он. - Я знал Дорри. Но ее знали и еще десяток парней. Хорошо, я хотел жениться на богатой. Разве есть закон, запрещающий это? Свадьба в субботу отменяется. Ну и пусть! - Непослушными пальцами он одернул полы пиджака. - Лучше уж быть бедным, чем заполучить такую скотину, как вы, в качестве тестя. Уйдите с дороги и дайте мне пройти. Мне не нравится разговаривать с полоумными.
Они не пошевелились. Стояли плечом к плечу в двух метрах от него.
- С дороги! - сказал он.
- Потрогай цепь позади себя, - сказал Лео.
- Убирайтесь с дороги!
- Потрогай цепь позади себя!
Он глянул на каменное лицо Лео, затем медленно повернулся.
Ему не надо было трогать цепь. Ему достаточно было на нее взглянуть: металлическое ушко на стойке было разогнуто и похоже на букву "С". Цепь едва держалась за него первым звеном.
- Мы поднялись сюда, когда Отто показывал тебе завод, - сказал Лео. - Потрогай ее.
Берт протянул руку и потрогал цепь. Она упала с разогнутого ушка. Свободный конец цепи лязгнул, ударившись об пол, соскочил с края мостков и повис, качаясь и стукаясь о перегородку.
В двадцати метрах под ним колыхался пол цеха.
- Не так далеко падать, как Дороти, но достаточно, - сказал Гант.
Берт повернулся к ним лицом. Он стоял, вцепившись в стойку, стараясь не думать о пустоте, зияющей у него под ногами.
- Вы… не посмеете… - прохрипел он.
- У меня что, мало оснований? - спросил Лео. - Ты убил моих дочерей!
- Лео, клянусь Богом, я этого не делал…
- Поэтому ты вспотел и затрясся, как только я заговорил о Дороти? Именно поэтому ты не принял это за шутку дурного вкуса, как это сделал бы невинный человек?
- Лео, клянусь душой покойного отца…
Лео холодно смотрел на него.
Берт передвинул руку на стойке - под ней было влажно.
- Ничего вы не сделаете… вам это не сойдет с рук…
- Не сойдет? - повторил Лео. - Думаешь, ты один можешь точно спланировать убийство? - Он показал на стойку. - Мы обернули плоскогубцы тряпкой, так что на ушке нет ничьих отпечатков пальцев. Просто несчастный случай - ужасный несчастный случай: под воздействием жара старое железо размягчилось и разогнулось, когда о цепь споткнулся высокий тяжелый человек. Ужасный несчастный случай. И как ты можешь его предотвратить? Закричишь? Никто тебя в таком шуме не услышит. Начнешь размахивать руками? У рабочих хватает своих дел. И даже если они поднимут на тебя глаза, что они увидят на таком расстоянии, да еще в дымке? Набросишься на нас? Один толчок - и с тобой все кончено. - Он помолчал. - Так почему мне это не сойдет с рук? Почему? - Помолчав минуту, он продолжал: - Конечно, мне не хочется этого делать. Я с большим удовольствием передал бы тебя в руки полиции. - Он посмотрел на часы. - Так что даю тебе три минуты. Мне нужен довод, который убедил бы присяжных. Ведь они не смогут застать тебя врасплох и увидеть, как весь твой вид выдает вину.
- Скажи, куда ты дел револьвер, - потребовал Гант.
Они стояли плечом к плечу. Лео поднял левую руку, а правой отвернул манжет, чтобы видеть часы.
- Как ты заставил Дороти написать записку? - спросил Гант.
Руки Берта, которыми он держался за перегородку и стойку, затекли.
- Вы не посмеете, - тихо проговорил он. Они наклонились вперед, чтобы лучше его слышать. - Вы хотите напугать меня и заставить признаться в том, чего я не совершал.
Лео медленно покачал головой и посмотрел на часы:
- Осталось две с половиной минуты.
Берт резко развернулся к людям, работающим у конвертеров.
- Помогите! Помогите! - изо всех сил кричал он, размахивая правой рукой, а левой держась за стойку. - Помогите!
Рабочие были так далеко внизу, что казались нарисованными фигурками. Все их внимание было сосредоточено на конвертере, из которого выливали медь.
Он повернулся обратно к Лео и Ганту.
- Видишь, - сказал Лео.
- Вы хотите убить невинного человека!
- Где револьвер? - повторил Гант.
- Нет никакого револьвера! У меня никогда не было револьвера!
- Две минуты, - сказал Лео.