- А тебе, Наташа, стыдно, - обернулся Валеркин папа к Наташе. - Девочка, а занимаешься такими глупостями. Хуже мальчишки! Лучше бы книжку читала! Ведь ты не маленькая - в шестом классе!
- Чем же это она хуже? - вдруг возмутилась бабушка. - Да она у нас круглая отличница, а ваш Валерик одни тройки приносит. Вот вам и хуже мальчишки.
- Уважаемая Матрена Самсоновна, я совсем не хотел вас обидеть. Я вас очень уважаю и вашего сына Илью Андреевича… - начал Валеркин папа. Но, увидев, что к калитке приближается Михал Михалыч, стал пятиться вдоль заборчика и уже издали закончил: - Я только в порядке предупреждения, уважаемая Матрена Самсоновна…
- Слыхала? - сердито сказала Наташе бабушка, когда ушел сосед. - На цепь посадить твоего Михалыча. И никаких больше цирков во дворе!
На другой день бабушка позвала знакомого слесаря, и тот посадил медведя на цепь. А еще через день, на рассвете, кто-то забарабанил кулаком в окно, у которого стояла Наташина кровать. Наташа окликнула бабушку.
- Иду-иду! - отозвалась из другой комнаты бабушка и, накинув на себя пальто, вышла во двор.
Вернулась она быстро.
- Ох, горе мое! - всплеснула руками бабушка. - Иди забирай свою зверюгу! Антонину Петровну из дровника не выпускает, прохожему в окно кричали, чтоб нас разбудил. И цепь ему не помогает!..
Наташа побежала к дому соседей. Из окна выглянуло испуганное лицо Валеркиного папы, в другом окне показался сам Валерка, погрозил ей кулаком. Наташа пробежала через двор, вошла в распахнутые сени. В сени выходило две двери - из дома и из дровника. И в этих сенях, между одной и другой дверью, лежал, растянувшись на полу, Михал Михалыч.
- Где вы, Антонина Петровна? - спросила Наташа.
- Здесь-здесь, - ответила из дровника Валеркина мама. - Больше часа сижу… Набрала дров, хотела выйти, а он лежит… И как он забрался? Уведи его, Наташенька.
- Да поскорей, а то как выйду!.. - пропищал из-за другой двери Валерка.
- Пошли! - сердито приказала Михал Михалычу Наташа.
Медведь послушно встал и поплелся за нею.
В тот день во дворе Грачевых впервые раздался грозный медвежий рёв: Михал Михалыч протестовал против заточения в сарае.
В последующие дни он успокоился и притих. Наташа уже готова была сменить гнев на милость и вывести его на прогулку, как стряслась новая беда.
Посреди ночи к ним прибежал сторож какого-то тарного склада. Пока Наташа с бабушкой одевались, сторож прикуривал дрожащими пальцами папиросу и рассказывал:
- Я его издалека приметил. Идет по улице и головой по сторонам мотает. Тут я и догадался, что ваш, да думаю себе: пускай идет, он, говорят, ручной, с ним ребятишки забавляются. Не успел и глазом моргнуть, как он уже складской забор валит. Как нажмет боком, так доска и хрясь. И сразу - ныр на склад. А там пустых ящиков горы. И давай он с ними воевать. Такой грохот пошел! Ну, думаю себе, дело плохо, надо за хозяевами бежать…
Спустя полчаса Михал Михалыч был уже дома. На сей раз слесарь выбрал цепь потолще, а кусок чугунного рельса, на котором крепилась цепь, загнал поглубже в землю. Бабушка повесила на сарай здоровенный тяжелый замок.
Едва управились с этим, как в дом явилась милиция. Вернее, один милиционер, так как Валеркин папа и сторож тарного склада пришли как свидетели.
Старшина милиции присел к столу, положил перед собой бумагу и начал составлять протокол. Бабушка сидела напротив старшины, строго поджав губы и, не моргая, смотрела на него.
- Откуда у вас, гражданка, медведь? - спросил старшина милиции.
- Подарок, - с достоинством ответила бабушка.
Старшина милиции удивленно поднял брови.
- Уважаемая Матрена Самсоновна, - сказал Валеркин папа, - сейчас не время для шуток.
Бабушка даже глазом не повела в сторону Валеркиного папы.
- Это подарок дочке от моего сына, геолога Ильи Андреевича, и его жены, тоже геолога. А дочка - вот она, - степенно объяснила бабушка, показав на Наташу.
- Так, - многозначительно сказал старшина. - И давно он у вас безобразничает?
- Скажите точнее - хулиганит, - снова вмешался Валеркин папа. - Я ведь говорил вам, уважаемая Матрена Самсоновна…
- Помолчите, гражданин, - вежливо остановил его старшина. - Я у гражданки Грачевой спрашиваю.
- Даже не знаю, - виновато развела руками бабушка. - Он вроде бы и смирный, Наташу слушается. А что убегал два раза - тоже было.
- Ясно, - сказал старшина. - Пока мы вас предупреждаем, чтоб вы его не оставляли без присмотра. Ну, а если повторится, будем вынуждены изолировать его.
- Такого злоумышленника расстрелять надо, - сказал Валеркин папа.
- Да какой он злоумышленник? - неожиданно засмеялся сторож тарного склада. - Всякому муторно на цепи сидеть.
- Но ведь это чистейшее безобразие. Если хотите знать… - начал снова Валеркин отец.
Но тут старшина милиции поднялся и сказал бабушке:
- Извините за беспокойство. До свидания.
Старшина повернулся и пошел к двери. Валеркин папа поспешил за ним.
Проводив всех за калитку, бабушка принялась хозяйничать на кухне, отчаянно гремя кастрюлями и тарелками. И это было признаком того, что она не в духе. Наташа подкараулила, когда бабушка выйдет из кухни, взяла из шкафчика ключ от сарая и побежала к Михал Михалычу.
Он лежал в полутемном углу сарая, положив морду на вытянутые передние лапы. Наташа присела возле него и обняла за шею.
- Ну, зачем ты это сделал, зачем? - спрашивала она, прижимая к себе его большую голову. - А вот теперь Валеркин папа застрелить тебя хочет. Глупый ты, глупый!..
Наташе до того стало жалко Михал Михалыча, что она заплакала. Медведь приподнял голову и осторожно лизнул ей руку.
- Жалеешь меня, да? - всхлипывая, спрашивала Наташа. - Жалеешь?.. А ведь ты сам, сам виноват… Ну, зачем ты к Валерке в сени забрался, зачем на склад пошел? В милицию попал? Бабушка тебя любить перестала…
Наташа плакала, а медведь, тихонечко урча, все лизал ей руки, точно просил прощения за свои нехорошие поступки.
Ночью он пытался перегрызть стальную цепь.
Через неделю, окончив работы в геологической партии, вернулись из тундры Наташины папа с мамой.
- Вот так задача, - задумался Наташин папа, услыхав от бабушки всю историю с Михал Михалычем. - Что же нам делать?
- Уж не знаю, - развела руками бабушка. - Я теперь вроде и привыкла к нему. А соседи недовольны. Бухгалтер Васюк всем уши прожужжал: убить его и убить!
- Папочка, - взмолилась Наташа, - только не убивай Михалыча. Он ведь мой, я не хочу, не дам!..
- Что ты сочиняешь? - успокоила ее мама. - Никто этого не сделает.
- Придумаем что-нибудь, - пообещал Наташе папа.
И он придумал. Пасмурным осенним днем семья геологов Грачевых провожала Михал Михалыча в далекую дорогу - на юг, в один из зоопарков страны.
- Прощай, Михал Михалыч, - сказала Наташа, когда они поднялись по высокому трапу на палубу парохода. - Дай мне лапу.
Михал Михалыч тут же протянул ей мохнатую сильную лапу. Наташа взяла ее обеими руками и держала так, а медведь осторожно лизал ей руки.
- Ты не бойся, там тебе будет хорошо, - говорила ему Наташа, с трудом сдерживая слезы. - Только будь послушным…
Вокруг Наташи толпились пассажиры и моряки: не так уж часто приходилось им видеть такое прощание. Бабушка неожиданно прослезилась.
- Живи долго, Михалыч, - вздохнув, пожелала она ему.
Найда шариком перекатывалась под ногами у Наташи, радостно повизгивала и повиливала хвостом, точно предвкушала, что теперь для нее опять начнется привольная жизнь.
Пароход дал предупредительный гудок. Провожающие заторопились к трапу. Наташа поцеловала Михал Михалыча в черный-пречерный нос, и его временным хозяином стал боцман парохода дядя Антон.
Пароход отчалил от пирса. Наташа еще долго махала вслед ему рукой.
Хозяйка Птичьей скалы
Над галечной косой, соединенной с берегом моря узеньким перешейком, творилось что-то невообразимое. Кайры черной тучей занавесили небо, спрятав солнце. Птицы испуганно кричали, метались во все стороны: то улетали к морю, то возвращались к скале, бросались к своим гнездам, опять улетали и снова возвращались.
А главный виновник этого переполоха - Ким стоял в широкой расщелине скалы и, сложив рупором ладони, орал во все горло, стараясь перекричать птичий галдеж:
- Ого-го-го-о! Славка-а-а, вы-хо-ди-и!.. Ого-го-го-оо!..
Это был мальчишка лет тринадцати. Волосы и глаза его были точь-в-точь такие же черные, как крылья метавшихся над ним кайр. Ветер и солнце так обработали его лицо, что кожа на носу и щеках потрескалась до крови и лупилась коричневыми, шершавыми чешуйками.
Дружок его, Костя, мальчишка с таким же темно-коричневым загаром, тоже сложил ладони рупором и тоже горланил во весь голос, призывая Славку.
- Я здесь! - послышался откуда-то сверху мальчишечий голос.
Сперва из-за огромного камня, нависшего над перешейком, показались взлохмаченные черные волосы в пуху, потом - два черных, раскосых глаза, и лишь потом - все скуластое, с приплюснутым носом лицо Славки.
- Я здесь, - повторил Славка, взбираясь на макушку этого огромного камня. - Держите!
Ким и Костя подставили руки, и Слава на длинной бечевке осторожно спустил им пухлый кожаный мешочек. Потом спрыгнул вниз.
- Теперь хватит, - сказал Ким, заглядывая в мешочек. - Посчитаем - и домой.
Они уселись на гальке и стали подсчитывать свою добычу - яйца кайр, которые выбрали из гнезд, лепившихся на отвесных скалах.
Птичьи крики постепенно стихли. Какой-то осмелевший самец пролетел над головами мальчишек и уселся неподалеку на выступе скалы.
- Ишь храбрец! - сказал Славка и запустил в птицу камешком.
- Ты смотри, еще воображает! - возмутился Славка и взял камешек потяжелее.
Вдруг птица хрипло крякнула, словно поперхнулась чем-то, испуганно хлопнула крыльями и сорвалась ввысь. Не успел Славка и глазом моргнуть, как на месте, с которого слетела птица, уже сидела девчонка.
- Вы что здесь делаете? - строго спросила она мальчишек, хотя прекрасно видела, чем они заняты.
Мальчишки во все глаза смотрели на незнакомую девчонку и молчали.
Ким очнулся первым.
- А тебе какое дело? - спросил он, поднимаясь с гальки.
- Как это - какое? - удивилась девчонка. - Забрались на мою скалу, разоряете гнезда и еще спрашиваете?
- На твою скалу? - прищурил и без того узкие глаза Ким. - Ты что еще за хозяйка здесь?
- А вот такая и хозяйка. Смотрю, чтоб птицам не мешали детенышей выводить, - объяснила им, как маленьким, девчонка.
- A-а, - притворно заулыбался Славка, - это ее из Академии наук прислали кайр караулить. Это ее вместо сторожа прислали!
- Может, из академии, - ответила девчонка, продолжая преспокойно сидеть на камне и болтать в воздухе ногой.
- Скажи ей хорошенько, - шепнул Киму Славка.
Ким угрожающе насупил брови и сказал:
- Валяй отсюда, пока не поздно!
- Что ты говоришь! - насмешливо ответила девчонка и вдруг спрыгнула с камня на гальку.
Она стояла напротив мальчишек, засунув руки в карманы лыжной куртки, и оглядывала их каждого по очереди: сперва - Кима, потом - Славку, потом - Костю. Они, насупившись, тоже разглядывали ее. Роста она была невысокого, одета довольно пестро: черная куртка, коричневые резиновые сапожки, малиновые лыжные шаровары, синяя, коротенькая юбка и зеленый шерстяной шарфик на голове, из-под которого выглядывала каштановая челка.
- Вот что, мальчики, я совсем не хочу с вами ссориться, - примирительно сказала она. - Возьмите эти яички и положите на место.
- О-хо-хох, насмешила! - схватился за живот Славка. - Ким, скажи ей хорошенько!
- Ты слышала, что я сказал? - спросил Ким, исподлобья глядя на девчонку.
- Слышала. А ты слышал? - спокойно ответила она.
- Даю тебе две минуты на размышление, - грозно шевельнул бровями Ким. - Если через две минуты не уйдешь…
- Что же будет? - насмешливо перебила его девчонка.
- Что будет? - крикнул Славка. - В море окунем, вот что будет!
- Мальчик, зачем ты так кричишь? Я ведь не глухая, - девчонка поморщила курносый нос. - А я вам даю минуту на размышление. Если через минуту вы будете вот так стоять, я позову своего помощника.
- Да что с ней говорить? - снова крикнул Славка и подскочил к девчонке:
- Ты уйдешь или нет?
Девчонка мгновенно заложила в рот два пальца и пронзительно свистнула. В тот же миг из-за камней вынеслась большая рыжая овчарка. Славка вскрикнул, отскочил в сторону, но одна его штанина успела очутиться в зубах у собаки.
- Тарзан, назад! - приказала девчонка.
Собака послушно отпустила Славкину штанину, не спеша подошла к девчонке и уселась у ее ног.
- Это и есть мой помощник, - объяснила девчонка таким тоном, словно мальчишки были ее лучшими друзьями. - А теперь, мальчики, беритесь за дело. И не вздумайте убегать: Тарзан все равно догонит.
- Послушайте, - начал было молчавший все время Костя, величая почему-то девчонку на "вы", но собака зарычала на него, и он сразу потерял охоту говорить.
- Тарзан! - погрозила пальцем девчонка и спросила Костю:
- Мальчик, что ты хотел сказать?
- Я хотел сказать, что яйца… ну, эти яички… Их принимают все магазины, а вы… а ты…
- Но надо же собирать по-человечески, - ответила девчонка. - А вы забираете из гнезда все до одного, да еще подавили сколько.
Поскольку мальчишки продолжали окаменело стоять, девчонка сказала:
- Мальчики, мне очень некогда. Поторопитесь, пожалуйста.
Овчарка, слыша спокойный голос своей хозяйки, решила, вероятно, что всякая опасность миновала. Она игриво завиляла коротким хвостом и направилась к Киму. Расценив ее приближение по-своему, Ким начал торопливо собирать с гальки яйца, складывать их в мешочек. Славка и Костя последовали его примеру.
…В тот же день, вечером, Славка забежал с улицы в интернат, вызвал в коридор Кима и Костю и начал торопливо рассказывать:
- Все узнал, все узнал, - запыхавшись, говорил он. - Зовут ее Ася, отец у нее пограничник, живет в погрангородке. Всего неделю как приехали. Тарзан этот ее собственный. Это мне один мальчишка из их городка рассказал. Я их возле почты заметил, и давай следить. Она с тетенькой какой-то была, наверно, мама. Сперва в магазин пошли - я жду, потом - в другой - я опять жду. Потом пошли, пошли - до городка. Во двор я уже не стал заходить - там этот Тарзан расхаживал. Еще, думаю, узнает меня, опять кинется. А тут пацан этот выбежал, я и расспросил…
- Зря ходил за нею, - недовольно поморщился Ким. - Еще заметит, окажет: бегаю-ют!
- А кто сказал: все надо узнать? - обиделся Славка.
- Ну, я, - согласился Ким. - А чтоб бегать за ней - я не говорил.
- А я не бегал, - огрызнулся Славка. И сказал, желая досадить, Киму: - А вообще, она здорово храбрая…
- Храбрая! - передразнил его Ким. - Если б не Тарзан, была бы она храбрая!
- Эх, нам бы такую овчарку! - мечтательно протянул Костя. - Она бы сама нам яйца из гнезд таскала.
- Точно, - согласился Славка и вздохнул: - Теперь пропала наша "Ригонда".
- Ничего не пропала, - сказал Ким. - Мы себе другую скалу найдем. Только что с вельботом делать?
- Что делать? - как всегда, рассудительно переспросил Костя и, как всегда, рассудительно предложил: - Пещеру завалить камнями и не ходить на косу. Она увидит, что мы не ходим, и перестанет следить. Тогда засмолим вельбот и перегоним в другое место.
Ким и Славка тоже решили, что это выход.
На следующий день, рано утречком Славка задворками пробрался во двор продуктового склада, спрятался среди пустых ящиков и принялся наблюдать за тем, что делалось в городке, где жили семьи пограничников.
Как только во дворе городка появилась знакомая овчарка, Славка вылез из укрытия, трижды взмахнул белым платочком и снова пропал среди ящиков.
Заметив условный знак, Ким и Костя, бегом понеслись к морю. Вскоре они были на косе и подходили к пещере. Каково же было их удивление, когда они увидели, что у входа в пещеру сидит Тарзан. Овчарка отрывисто залаяла, но сразу же умолкла, приветливо завиляла хвостом, точно вдруг узнала хороших знакомых. На лай из низкой пещеры вылезла Ася.
- Это вы, мальчики? - спросила она, ничуть не удивившись, и погасила карманный фонарик, который держала в руке. - Я так и думала, что это ваша лодка. Да вы не бойтесь Тарзана, входите смело.
- Не лодка а вельбот, - язвительно поправил ее Ким, пробираясь вслед за Асей в темную пещеру. Больше всего в эту минуту он злился на Славку, который сигналил им, что Тарзан находится во дворе погрангородка.
- Пусть вельбот, - согласилась Ася и спросила: - А где еще один мальчик, ваш друг?
- Заболел, - буркнул Ким. - Еще вчера заболел.
- Вчера? - удивилась Ася. - Но я его вчера видела. По-моему, он вчера вечером гулял возле магазина.
- Не может быть! - горячо возразил Костя. - Он лежит и даже не поднимается. У него все время сорок градусов.
- А что врач говорит? - сочувственно спросила Ася и посветила фонариком прямо в лицо Косте.
- Врач? - растерянно заморгал Костя. - Он говорит… А что он скажет? Дал таблетки всякие и велел лежать…