* * *
За последний год приходить домой в поддатии стало для него привычкой. Точнее, началось это с того дня, как жена уехала в Москву. Они не разошлись, нет - по крайней мере, так он говорил сам себе. Просто ей наскучил серый сибирский город, до смерти надоела величественная и мрачная природа, хотелось вернуться в Москву, к хорошим магазинам, Большому театру и концертам во Дворце съездов. Они же оба были потомственными москвичами и жили в столице вплоть до одного нехорошего дела, по итогам которого ему настоятельно порекомендовали перевестись в Сибирь и прослужить там хотя бы лет пять. Осталось ещё два года почётной ссылки, да и не очень-то он рвался в столицу - ему нравился Красноярск. Вдобавок он подозревал, что, не будь человек здесь нужен Артели, то поганое дело завершилось бы в его пользу. Но майор не имел за это зуб на артельных - игра есть игра. Если бы не Инесса…
Но тоска по жене неплохо лечилась ежевечерней выпивкой и редкими любовными похождениями, когда попадалась дама, с которой не надо было долго возиться. А работал он охотно - и на Контору, и на Артель. Однако дело Призрака пахло керосином, о чём еврейский тухес майора неоднократно сигнализировал его чекисткой чуйке.
Подходя к новому дому в зелёном районе, где ему недавно дали хорошую двушку, чекист переложил в другую руку пакет с продуктами из комитетского буфета и бутылкой "Столичной", нащупал ключи во внутреннем кармане пиджака. Он уже предвкушал ужин - тонко нарезанную пастрому, маринованные огурчики, пару разогретых на сковороде отбивных с хреном, картофельный салат и водку в запотевшей рюмашке. Но тут чуйка обрушилась на него резким сигналом опасности. Рука под пиджаком отпустила ключи и переместилась на плечевую кобуру. Боковым зрением увидел мелькнувшую позади тень. Номер раз. Ещё трое в потёртом "москвиче", припаркованном в паре метров. Ещё один или два бойца наверняка в подъезде. Уважают, суки!
Он осторожно поставил пакет на асфальт - была охота лишаться вечерней выпивки - выпрямился, как пружина и дважды выстрелил в окно автомобиля. Стёкла разлетелись вдребезги, и он не увидел, попал ли. Выстрелил в приближающегося сзади скачками здоровенного мужика с телескопической дубинкой. Тот отшатнулся, в его лбу открылся третий пурпурный глаз, сгустки крови с чмоканьем вылетели из затылка.
Двое выскочивших из подъезда уже поднимали пистолеты с глушителями. Майор рыбкой нырнул на газон и принялся усердно "качать маятник". Пистолеты были теперь в обеих его руках. Несколько пуль убийц пролетели мимо, одна задела бедро. Майор выстрелил трижды, оба противника повалились в разные стороны. "Москвич" взревел и стал отъезжать. Чекист несколько раз пальнул вслед, но машина свернула за угол.
Окинув взглядом валяющиеся тела, комитетчик первым делом поднял пакет и убедился в сохранности бутылки. Потом посмотрел на своё бедро. Пятно крови расплывалась по брюкам, но, судя по ощущениям, рана была поверхностной. Зажав её не очень чистым носовым платком, он, не обращая внимания на прилипшие к окнам белые от ужаса лица жильцов, прохромал в подъезд, поднялся на лифте на четвёртый этаж и зашёл в квартиру. Первым делом положил водку в морозильник, к уже стоящим там двум рюмкам, прошёл в комнату и стал накручивать диск телефона.
- Слушаю, - сразу ответили в трубке.
- Ко мне домой зашёл Клаб, - сказал майор без предисловий, - у подъезда три двухсотых, и кто-то ещё в машине. Синий "москвич" номер…
- Как вы?
- Я в порядке. Надо прикрыть гостя.
- Да. Сейчас доложите по своему начальству и ждите наших инструкций.
- Есть.
Майор положил трубку, вытер со лба пот, прошёл на кухню, открыл холодильник, достал бутылку, рюмку, и хлопнул без закуски. Вернулся в комнату и стал набирать номер дежурного КГБ.
* * *
Визит Логинова несколько приободрил Вилена Александровича, однако не настолько, чтобы успокоиться на единственной поллитре. Проснувшись к вечеру со всеми признаками тяжкого похмелья, он, не раздумывая, отправился на улицу в том же костюме, в котором спал. Выходя из гастронома и лелея в кармане бутылку с зелёной этикеткой, он столкнулся с невысокой девчонкой. Подняв красные глаза, лесничий обнаружил, что она прехорошенькая, хоть и раскосая - из северных народов, поди. Ни то, ни другое обстоятельство не произвели на него впечатления - все силы его души сейчас были отданы стремлению откупорить волшебную ёмкость с напитком, окрещённым в народе по фамилии нового лидера государства. А тут ему преграждает путь какая-то чукча!
- Чо надо? - вызверился он.
- Вилен Александрович? - спросила девушка лепечушим голоском. Она вообще была похожа на говорящую куклу.
- Ну? - угрюмо ответил лесничий, и тут девица с громким щелчком открыла два веера, неведомым образом очутившихся в её руках. На веерах были нарисованы парящие в небесах драконы. Лесничий как стоял, так и застыл. Он забыл о бутылке, своём страхе и вообще обо всём на свете. Теперь все его стремления и желания сфокусировались на лазоревых и красных драконах, извивающихся в величавом танце. Он не понимал зачем, но знал, что должен следовать за ними. И следовал. Пока не обнаружил себя стоящим перед странной девицей на огромном, заросшим бурьяном в рост человека пустыре, вальяжно расположившимся в самом центре нового микрорайона. Пару лет назад здесь была небольшая пересыльная тюрьма, которую ликвидировали и снесли, а застроить пятно из-за различных бюрократических коллизий не успели. Теперь днём здесь носились дети, а к вечеру становилось пусто и жутко, разве что какой-нибудь алкаш дрых мёртвым сном среди конопли и полыни.
В руках девицы уже не было вееров, а глаза сверкали как-то зловеще.
- Чо те надо? - заорал было лесничий, но девушка змеиным движением вытянула руку и коснулась пальцем какой-то точки на корпусе мужчины. Тот нелепо хрюкнул и свалился на землю, с ужасом понимая, что потерял способность двигаться.
- Сейчас, Вилен-сан, вы мне расскажете всё об Иванэ Камбэе и о свитке. Иначе вам будет очень-очень больно. Простите, - пролепетала она с еле различаемым странным акцентом.
- Каком свитке? - с трудом просипел лесничий.
Девушка наклонилась и нажала пальцами на две другие точки. Глаза мужчины вылезли из орбит от жуткой, всепоглощающей боли. Он попытался заорать, но не смог издать ни звука.
- Свиток, - повторила с поклоном ужасающая девица, - Иванэ Камбэй. Пожалуйста.
Через полчаса она знала всё, что Логинов гораздо более гуманными методами узнал за два часа. Убедившись, что больше лесничий ничего не скажет, девушка вновь поклонилась ему и нажала тремя пальцами на шею. Подержала несколько секунд. Мужчина выгнулся дугой, захрипел и опал. Она открыла водку, половину вылила в раззявленный рот лесничего, тщательно вытерла бутылку платком и вставила в скрюченные пальцы трупа. Потом спокойно вышла с пустыря на освещённую призрачным светом редких фонарей улицу.
* * *
Звонок в гостиничный номер поднял Логинова в семь утра.
- Илья Данилович? - голос в трубке был официален и деловит, - С вами хочет поговорить начальник управления. Спуститесь, пожалуйста, внизу вас ожидает машина.
- Через десять минут, - хрипло проговорил Логинов.
Наскоро ополаскиваясь под краном, он пытался понять, зачем красноярцам такая помпезность. По идее, здешнее начальство должно было делать вид, что он и не приезжал, а все контакты взял бы на себя давешний майор. Может, в Москве произошло что-то?..
На парковке у гостиницы к нему подошёл серьёзный молодой человек без особых примет и в безукоризненном костюме.
- Пожалуйста, Илья Данилович, - он указал на серую "Волгу".
Отсюда до управы можно было дойти вразвалочку за пять минут, но, судя по всему, местные отнеслись к делу торжественно. Вместе с молодым человеком Логинов подошёл к машине и тут в нём зажёгся сигнал опасности. Парень за плечом был слишком напряжён, за тонированным стеклом на заднем сидении угадывалась тёмная фигура, а водитель, рядом с которым ему предстояло сесть, как-то нехорошо держал руку в кармане пиджака. Пистолет так не держат. Там или кастет, или… шприц!
Логинов резко крутанулся и трижды заехал аккуратному парню - ногой по голени, ребром руки по горлу и другой ногой в диафрагму. Тот отлетел, но тут же извернулся, поднимаясь на ноги. В руке у него был пистолет с глушителем. Человек с заднего сидения открыл дверцу и тоже наставил ствол на Илью Даниловича. "Вот и трендец", - спокойно подумал тот, услышав лязг затворов и тихие звуки выстрелов.
Но, к его изумлению, парень свалился, как подкошенный, а человек в машине резко подался назад и сполз с сидения. На груди его расплывались кровавые пятна. Водитель попытался поехать, но несколько пуль разнесли ветровое стекло и его голову. Со всех сторон к машине подбежали люди с ПБ наизготовку. Они деловито запихали покойников в "Волгу", один сел за руль и машина немедленно удалилась. Другой разгонял красными корочками уже собирающихся зевак.
- Пошли-ка, Илюха, - Логинову на плечо опустилась тяжёлая рука, и он без вопросов последовал за майором в стоящую неподалеку грязноватую "Ниву". Майор заметно прихрамывал.
- Кто это был? - спросил Илья Данилович, когда они уже неслись по оживлённым улицам.
- Клаб, Илюха, Клаб…
- Понятно, - вздохнул Логинов. - А куда едем?
- Выпить, - веско ответствовал майор.
* * *
Пугающе огромная луна нависала над ночным морем. Серебристая дорожка бежала от неё по тёмным водам к обширному каменистому пляжу славного города Батуми. Ночной прибой шуршал о гальку. Пустынен был пляж, шалый ветерок гонял по нему обрывки бумаги и порожние стаканчики от мороженного. Лишь двое были здесь, лежащие под охраной луны на раскинутом покрывале.
- Дай ещё вина, - раздался размякший женский голос.
Послышалось журчание наливаемой жидкости, потом звук поцелуя.
- Подожди, - в голосе женщины прорезались капризные нотки, - ты меня обещал покатать на лодке.
- Покатаю, - с придыханием заговорил мужчина, - потом.
Он снова обнял женщину, но та ловко выскользнула.
- Хочу кататься! - упрямилась она, - А уж потом…
- Ну куда же мы на ночь глядя! - с досадой бросил мужчина, в качестве утешения прикладываясь к бутылке с домашним вином.
- То есть, ты меня катать и не собирался? - дама приподнялась на локте, голос её сделался грозным, - И зачем мы тогда сюда эту твою лодку тащили?
Она указала на лежащую за линией прибоя надутую "Лисичанку" с собранными вёслами.
Мужик, явно не рассчитывающий грести ночью в тёмном море, тяжко вздохнул.
- Ну, я думал…
- Что я всё забуду, да? - сурово подхватила женщина, - Нет уж, дорогой, если я сказала кататься, значит кататься. Давай, живо.
- Да куда мы поплывём? Тут же граница рядом, остановят, в кутузку посадят, - воззвал мужчина, поднимаясь.
- А мы близенько покатаемся, - женский смешок в ночи прозвенел холодно и неуютно. Гибкая фигурка в бикини засеребрилась под лунным светом.
Выхода у мужика не было. Он столкнул лодку в воду, помог женщине сесть на корме, сам устроился на носу и взялся за вёсла. Парень был силён - через несколько гребков берег значительно удалился.
Выпрямившись, она сидела перед ним - совсем близкая, но безумно далёкая, словно луна. Исходящий от неё запах - неуловимая смесь сладкого пота, цветочных духов и моря - будоражила его воображение. Он грёб и грёб, пытаясь дать выход возбуждению. Она смотрела на него без улыбки, едва ли замечая.
Берег постепенно скрывался в густой ночи.
- Всё, хватит, возвращаемся! - рявкнул он. В голосе его была злость. Здесь женщине должно было стать страшно. Но не стало.
- Туда правь, - почти приказала она, указывая рукой на юго-восток.
- Хрен тебе! - окончательно разъярился мужик, - Щас идём на пляж, и ты мне дашь. А то я тебя прям здесь разложу!
Он, было, подался к ней, но дамские ладони сделали перед его лицом несколько причудливых пассов. Глаза её серебристо замерцали. Мужчина замолк, будто ему заткнули рот, и сел прямо, бессмысленно уставившись на гигантскую луну.
- Греби туда, - повторила с лёгким нажимом женщина. Он безропотно стал грести.
Когда луна стала большим мутным диском и во мрак ночи стали проникать молочные струи рассвета, он всё ещё грёб. Пот обильно стекал по его лбу, заливал глаза, выступил по всем телу, но он не замечал его. А женщина всё так же сидела, безразлично глядя перед собой. Однако видела всё, в том числе и возникший на горизонте силуэт пограничного катера. Если судить по карте, они давно уже должны были выйти из территориальных вод СССР, но женщина знала, что карта врёт, и врёт намерено.
Она взяла надутый воздухом полиэтиленовый мешок, каким-то образом не замеченный мужчиной, прикрепила его к купальнику, и повернулась к гребущему.
- Хватит, - коротко бросила она и прыгнула из лодки, уйдя в воду без малейшего всплеска.
- Остановитесь, вы нарушаете государственную границу СССР, - вещал мегафонный голос с катера.
Мужчина бросил вёсла и ошеломлённо завертел головой.
- Где я?! Что со мной?! - в панике заорал он.
Через два часа, когда уже совсем рассвело, на дикий пляж близ маленького турецкого порта Хопа из моря вышла русалка. Правда, вместо хвоста она имела пару стройных ног, а позади неё волочился большой, но, судя по всему, лёгкий чёрный пузырь. Присев на большой, уже нагретый утренним солнцем валун, она стала отдыхать. Вода бежала с неё ручьями. Слегка обсохнув, она проткнула пузырь, который шумно лопнул, и извлекла оттуда пакет с одеждой. Сбросила бикини - ну, почему в этот момент тут не оказалось турецких пограничников, чудо, не иначе! - и быстро переоделась в летнее платьице, босоножки, а голову повязала платком. Через плечо повисла изящная сумочка. В ней были деньги - доллары и турецкие лиры, и паспорт гражданки Югославии с чин по чину проставленной турецкой визой.
Снарядившись, женщина обернулась к невидимому советскому берегу и тихо произнесла:
- Саёнара, Фудо-тян. Мы встретимся. Феденька, сыночек, всё будет хорошо!
* * *
Илья Данилович стоял на берегу зелёного моря, обозревая его с высокой сопки. Впереди перед ним на сотни километров простиралась тайга. Он был слегка подавлен величием сибирской природы. Поодаль стояло два десятка оперов - матёрых "волкодавов", не раз бравших вооружённых беглых зеков, а то и агентов противника. С поводков рвались злобные немецкие овчарки.
Опера были из местных территориалов, не посвященные в Большую игру: в Красноярске у Артели было слишком мало людей, приходилось втёмную использовать сотрудников КГБ. Из артельных тут был только майор - его мушкетёрская бородка парадоксально сочеталась с камуфляжем, бронежилетом и каской. На плече прикладом вверх привычно висел АКМ.
Логинов оглядел в бинокль панораму сплошного леса. Километрах в двух должна быть точка, указанная на карте покойным лесничим. Логинов нахмурился и опустил бинокль. Эта смерть была ему не понятна. Он чувствовал, что Клаб тут не при чём. А если так, значит, дело могло стать гораздо более горячим, чем он рассчитывал. Впрочем, поздно пить боржом…
- Ну что, Илюха, дрогнем да пойдём, - сказал майор, протягивая ему фляжку, из которой сам только что сделал добрый глоток.
Илья Данилович последовал его примеру, крякнул, вернул фляжку и скомандовал:
- Цепью вперёд!
В той самой точке, среди тёмного кедрача, легко скользила гибкая фигурка. Невысокий юноша был одет в потёртую штормовку, старые джинсы и кеды, за спиной висел рюкзак. Шёл уверенно, явно зная путь. Добравшись до небольшой поляны с тремя огромными кедрами, он уверенно высчитал что-то шагами, отцепил от пояса сапёрную лопатку и начал копать между корней одного из деревьев.
Но боковым зрением видел всё, что происходит вокруг. В том числе и полузасохший корявый ствол, торчащий в нескольких шагах. Видно, когда-то давно в дерево ударила молния и оставила от него мёртвый обрубок. Но юноша так не думал - резко выбросил руку и в воздухе засвистел сюрикэн. Ствол трансформировался в человека в сёдзоку под цвет коры. Он увернулся от смертоносной звезды и тут же послал в сторону юноши длинную цепочку с крюком и лезвием на конце. Клинок вонзился в ствол кедра - парня на месте уже не было, зато в его противника откуда-то летел очередной сюрикэн. Тот увернулся от него, с резким криком вырвал из ствола лезвие и, крутанув цепочку, послал её другим концом, где было массивное кольцо, в юношу. Второй раз тот увернуться не смог, но за кольцо перехватил цепь в воздухе и, намотав на запястье, дёрнул на себя. В его свободной руке так и была бритвенно острая сапёрная лопатка. Его противник стал приближаться мелкими шажками, подбирая цепь так, чтобы она оставалась всё время натянутой. В правой руке он сжимал свободный конец с лезвием.
Неизвестно откуда возник ещё один персонаж в сёдзоку и, сделав в воздухе сальто, обрушил на натянутую цепь клинок длинного меча. Звенья со звоном лопнули, противники попадали, но тут же подскочили, как резиновые мячики. Парень, сжимая лопатку, принял стойку и остался на месте, а второй удивительным манером, неправдоподобно быстро пошёл задом наперёд, не отрывая взгляд от неприятелей. Оторвавшись от них метров на десять, он сделал обратное сальто, другое, третье и - исчез.
Юноша, не выпуская лопатку, напряжённо следил за неожиданно вмешавшимся в поединок человеком. А тот спокойно снял маску, открыв лицо старого азиата.
- Одзи-тян! - ахнул парень и рухнул ниц.
Старик спокойно сел на пятки и жестом велел юноше сделать то же самое. Тот повиновался и благоговейно произнёс:
- Ты жив!
Старик кивнул:
- Да, я, Иванэ Камбэй, дзёнин и пятнадцатый патриарх Накагава-рю, жив.
- А..? - вырвалось у юноши, но продолжить он не решился.
- Ты хочешь спросить о своём отце? - сказал Камбэй. - Спрашивай больше, у нас очень мало времени. Отец твой умер, как настоящий синоби. Продолжал сражаться почти мёртвым, а когда уже не мог, убил себя сам.
Старик потупил седую голову.
- Так значит, кости на пожарище?..
- Да, его. И кости ещё одного человека - мы держали их для такого случая… А я ушёл через подземный ход.
- Но почему ты не дал знать?..