- Так. Пойди и сейчас же позови её сюда.
Бабушка Ольга Васильевна вытащила из кармана плоский блестящий портсигар, чиркнула спичкой и взволнованно закурила.
- Здороваются! - сказала Варя. - Теперь бабушка опять спрашивает, а Вера Аркадьевна как всё равно экзамен отвечает. Вот провалиться!
Она висела на двери, одной ногой упираясь в подоконник, и заглядывала в щель под косяком.
- Варвара! - позвала работавшая в саду Марья Николаевна. - Что это ты там делаешь?
Варя с грохотом спрыгнула с двери.
- Ой, мамочка, там же в комнате бабушка здоровается с Верой Аркадьевной! - замахала руками стоящая на террасе у двери Наташа.
- Бабушка? Она здесь? Что же вы мне сразу не сказали? Ну хорошо, хорошо, не будем им мешать.
Но Марья Николаевна поставила ведро с землёй на ступеньку террасы и на цыпочках пошла всё-таки к двери.
- А там кто-то пришёл, наверное, к вам, девочки, - прибавила она.
Варя и Наташа обернулись. У калитки, закинув голову и придерживая руками очки, стоял Вадим. Он очень внимательно рассматривал деревянную лестницу, ведущую на чердак.
- Наташка, к тебе, - доложила Варя.
- Почему это ко мне?
- Ну, тот, очкарик!
- Сама позвала, а на меня сваливаешь?
- Наташка, к тебе!
Вадим уже подходил к террасе. Тогда Варя, стоя на верхней ступеньке, милостиво процедила:
- А-а, явился…
- Явился, - ответил Вадим тонким голосом.
- Мама, мы уезжаем завтра?
- Конечно!
- А когда вернёмся сюда насовсем?
- Как только кончатся занятия у вас в школе, ты же знаешь. А что?
- Так. Думаю на это время не увозить Муху, а поручить её вот ему. - Варя небрежно показала на Вадима. - Щенкам полезен свежий воздух.
- Как хочешь. Собака твоя, ты и отвечаешь за неё… Здравствуй, мальчик! - приветливо сказала Марья Николаевна. - Тебя как зовут? Ты живёшь здесь, в посёлке?
Вадим покраснел, потом побледнел и ответил так же тоненько:
- Здравствуйте. Меня зовут Вадим, а моего дедушку - Сергей Никанорович.
- Беленицын? Значит, вы живёте вон там, за прудом?
Вадим важно кивнул.
- Тогда передай дедушке, что мы очень рады будем его видеть! Передашь? Варя, а ты куда?
Но Варя, согнувшись, уже исчезала под террасой. Вадим с Наташей тревожно переглянулись. Сначала под террасой было тихо. Потом послышался радостный лай, писк и опять стихло. Наконец из-под лестницы высунулась лохматая Варина голова.
- Наташка, их почему-то стало пять! - сказала она испуганно.
- Кого пять?
- Щенков. Было четыре, а вдруг почему-то стало пять. Вот провалиться!
Голова снова исчезла. И Варин глухой, как из бочки, голос подтвердил:
- Их стало пять. Только один здорово царапается…
Наташа и Вадим снова молча переглянулись и тоже полезли под террасу.
* * *
А вечером девочки провожали Веру Аркадьевну обратно в Москву.
Небо было чёрное, усыпанное редкими звёздами, деревья не шевелились. Поле казалось пустым, огромным, у разъезда в деревне мигали и светились огоньки. Где-то лаяли собаки.
- Значит, уезжаете. - Варя вздохнула и потрогала Веру Аркадьевну за ремень от полевой сумки. - Всё-таки жалко.
Вера Аркадьевна засмеялась:
- Жалко не то, что уезжаю, а то, что не нашла тех чертежей для Бориса Матвеевича. Конечно, прошло столько лет… Девочки, не хотите ли пробежаться?
- Хотим, - сказала Варя. - Внимание. Приготовиться. Пошли!
Отдуваясь, она заработала руками. Наташа подпрыгивала, время от времени вскрикивала "ой!" и снова "ой-ой!". Вера Аркадьевна бежала молча, придерживая фотоаппарат.
- Уж-жасно хорошо! - пропыхтела Варя. - Я, когда разгонюсь, кого хотите обго…
Бац! Со всего размаха она растянулась на дороге.
- Здо́рово ушиблась? - спросила Вера Аркадьевна.
- Здо́рово. - Варя покряхтела и встала. - Нет, не здо́рово.
- Покажи коленку.
Вера Аркадьевна вынула что-то из сумки и пустила на Варину ногу пучок ярко-жёлтых лучей.
- Йоду бы хорошо.
- Зачем йоду, можно подорожником, только поплевать, - сказала Варя. - Пожалуйста, дайте мне посветить!
От разъезда послышался шум: из темноты выросли и побежали огни. Постукивая и убыстряя ход, вдалеке прошёл освещенный поезд.
- Вот и опоздали, пойду искать подорожник, - сказала Наташа.
- Стоит ли? Я думаю, обойдётся. Доковыляешь?
- Доковыляю, - твёрдо ответила Варя.
Когда из наступившей снова темноты появились железнодорожная насыпь и будка разъезда, Вера Аркадьевна, сняв с себя кожанку, спросила:
- Может быть, следующего поезда здесь лучше подождём?
Все трое уселись у насыпи. Было очень тихо. Только собаки в деревне лаяли громче. Варя усердно включала и выключала фонарик. От него по земле расползались жёлтые пятна.
- И на Сайгатку светит сейчас луна, - помолчав, задумчиво сказала Вера Аркадьевна. - Но там она спрячется часа через два, а здесь только что зажглась… И этот маленький фонарик один раз очень помог мне.
- Ну, - попросила Варя, - ну, рассказывайте, пожалуйста, опять!
- Я возвращалась в Сайгатку. - Вера Аркадьевна переложила на коленях полевую сумку и сорвала одуванчик. - Мальчишки из соседней деревни проводили меня до старого кладбища. Знаете, как быстро темнеет осенью? Я почти бежала по тропке, и звёзды, как сейчас, смотрели на меня с неба. Но вот большая чёрная туча стала глотать их одну за другой. Стало темно, как в погребе.
И вдруг я услышала: кто-то шагает за мной. Тяжело вздыхает и шагает. Я вынула этот фонарик, посветила вокруг - никого.
В лицо мне толкнулось что-то колючее. Оказывается, я сошла со жнивья и набрела на стоящую среди поля сосну. И снова сзади кто-то очень тяжело вздохнул.
Сухие стебли хрустели под моими ногами. А фонарик, как назло, светил всё слабее и слабее. Жалея его, я снова пошла в темноте.
И вот, верите ли, чётко услышала, что за мной идут следом. Только это были какие-то странные, перестукивающие шаги, точно не в ногу шло несколько человек. Потом что-то подуло на меня и мне стало не по себе.
- Не по себе… - прошептала Наташа и придвинулась ближе к Вере Аркадьевне.
А Варя, облизнув губы, повторила нетерпеливо:
- Ну?
- Рюкзак с пробами натирал мне плечи, а Сайгатка всё не появлялась. И скоро я поняла, что сбилась с тропки совсем. Сбоку зажурчала вода, я споткнулась и ударилась с размаху о какой-то деревянный настил.
Изогнувшись, включила фонарик и поняла: лежу на старом разобранном мосту, а подо мной течёт какая-то речонка. Что ж такое, её не было у нашей Сайгатки! Я отползла назад. В темноте, помедлив, кто-то двинулся за мной. И вдруг я кубарем покатилась вниз, в овраг, заросший полынью, я чувствовала её горький запах.
Над моей головой дышали с шумом, даже всхрапывали. С трудом я выбралась из оврага и… побежала. Подминая засохшие стебли, тот, невидимый, рванулся следом. А я… я неслась в темноте, забыв от страха всё на свете! И остановилась только, когда в лицо ударили колючие ветки той же самой сосны.
И знаете, что я тогда сделала?
Не снимая рюкзака, полезла по её ветвям и всё время не переставая светила фонариком. Подумала: а вдруг Борис Матвеевич вышел уже из Сайгатки на поиски и увидит мои световые сигналы?
- И он увидел? - быстро спросила Варя.
- Подожди. Тот, бежавший за мной, стоял теперь под сосной, всхрапывая и постукивая чем-то. А я всё светила и светила. И вот в темноте заплясало крошечное ответное пятно. Я запрыгала на ветке, мне хотелось крикнуть: "Ага, что, моя взяла?.."
- Это был дядя Борис Матвеевич?
- Да, это был он. И тогда я спустилась на несколько веток ниже и смело включила фонарик. Сперва я увидела острое ухо, потом блестящий глаз, потом чёлку… И я чуть не свалилась от радости. Под деревом стояла Боярыня, наша сайгатская лошадь! Она отбилась от стада, почуяла меня в поле и всё время шла сзади.
"Ого-го-го-го!" - кричал где-то Борис Матвеевич.
"Ого-го-го!" - отвечала я с дерева.
А Боярыня вдруг весело заржала…
- И потом вы втроём вернулись в Сайгатку?
- Да. Потом мы втроём вернулись домой. Борис Матвеевич, я и лошадь. Послушайте, девочки, а вы будете вспоминать меня, когда я уеду в Сайгатку?
- Будем, - сказала Варя. - Я-то уж, конечно, буду… Ой, поезд опять идёт, слышите?
Снова на чердаке
Наконец окончились занятия в школе, освободилась и бабушка Ольга Васильевна, работавшая завучем, и вся семья Бурнаевых переселилась в Овражки.
Вместе с Наташей на дачу приехала погостить её подруга Катя Воробьёва, по прозвищу "Тумба". Когда и кто прозвал так эту толстую, всегда спокойную девочку, не помнили даже в их классе. А она ничуть не обижалась. "Мне что? - говорила добродушно. - Пускай хоть светофором зовут. Пожалуйста".
С утра до ночи пропадали теперь девочки в лесу, у ручья, возле пруда. Варя иногда уносила в лес корзину со щенками, за которой с умильно встревоженной мордой трусила Муха, вываливала их где-нибудь в тени на поляне, и девочки с восторгом следили, как они кувыркаются в траве.
Щенки грелись на солнце.
Большеголовые, неуклюжие, они ползали, становились на разъезжавшиеся лапы, падали и подымались. Повизгивали, а один, упрямый и крутолобый, хотел даже тявкнуть и тут же свалился на спину, выставив белокожее брюшко. Разомлевшая Муха поддела его чёрным носом и яростно вылизала. Щенок затих, распластавшись и подрагивая кожей.
- А я говорю, этот мой, - упрямо сказала Варя.
- А по-моему, мой… - перебила Наташа. - У моего же глаза голубые-голубые!
- У них у всех голубые, - фыркнула Тумба. - Разве разберёшь?
- Нате, глядите! - Варя отняла у Мухи щенка, положила себе в подол.
Щенок потянулся, раскинул лапы и зевнул, обнажив фарфоровые зубы. Тогда Варя разжала ему челюсти и торжествующе показала девочкам неровные чёрные пятна на верхней челюсти.
- Ага, что, мой? Раз с пятнами - значит, злющий, а раз злющий - значит, мой. Мне как раз злющего надо.
- А мой добрый! - не сдавалась Наташа. - С голубыми глазами и добрый.
На опушке в кустах затрещали сучья, и на поляну выскочил Вадим. Вспотевшие вихры торчали у него на макушке. Нос и щёки были густо вымазаны пылью. Обеими руками он прижимал к животу большой исписанный лист бумаги.
- Глядите, секретарь Варькин идёт! - крикнула Тумба, оборачиваясь.
- Ну и что ж, что секретарь. И пускай секретарь, - сказала Варя.
Наташа с Тумбой встали и, как по команде, пошли прочь.
- Ну? - сурово спросила Варя подошедшего Вадима.
- Готово.
- Всё разобрал?
- Всё.
- Покажи.
Вадим покорно протянул Варе лист. Она взяла его и несколько минут внимательно изучала.
- А под нижними книгами ничего не трогал?
- Под нижними не трогал. Ты же не велела!
- И на дне не шарил?
- И на дне не шарил.
- Тогда пошли.
- А щенки?
- Пускай греются.
Варя осторожно перекатила из подола на траву своего щенка и встала. Вадим тяжело вздохнул и повернул за ней к дому.
…На чердаке было тихо и очень жарко.
От крыши тёк раскалённый воздух. Где-то жалобно пела запутавшаяся в паутине муха.
Варя по-хозяйски оглядела разложенные стопками вокруг сундука книги. Присела над ними и, сверяя, бесшумно зашевелила губами.
- Вот здесь наврал, - сказала она вдруг строго и сдвинула большие брови. - Должен быть железнодорожный справочник. А у тебя что?
- Наврал. У меня "Курс минера… минералогии", - виновато ответил Вадим.
- То-то же.
Наконец Варя чиркнула что-то на листе с перечнем книг огрызком карандаша и приказала:
- Теперь повернись.
- Зачем? Куда? - не понял Вадим.
- Вон в окошко гляди. И не оборачивайся, слышишь?
Вадим жалобно взглянул на Варю, но послушно встал спиной к сундуку. Однако изо всех сил скосил назад глаза.
Варя переложила оставшиеся в сундуке книги в сторону и достала из-под зелёной папки с оборванными тесёмками кожаный чехол с ножом. Чехол был уже вычищен и даже старательно зашит в одном месте. Потом Варя вдруг снова нагнулась над сундуком и задумалась.
- Теперь можно? - не вытерпев, робко попросил Вадим.
- Нет. Теперь-то как раз и нельзя.
Край зелёной папки был оторван, из-под него выглядывал кусок голубой, похожей на материю бумаги. Варя потянула его - бумага хрустнула, как накрахмаленная. Тогда Варя присела на корточки и вытащила из сундука всю папку.
Подёргала обрывок тесёмки и вынула из папки сложенный в несколько раз, потемневший на сгибах, большой голубой лист.
Расправила и расстелила его на откинутой крышке сундука. Лист был разбит на крупные клетки; вдоль кривых разноцветных полос бежали тонкие чёрные линии. Маленькие квадратики с цифрами и наполовину залитые тушью кружочки, как мухи, засыпали гладкую поверхность листа. В правом его углу стояла хвостатая стрелка, и над ней две буквы: "Ю" и "С". А поперёк листа красным карандашом очень размашисто было написано: "Возможны бокситы".
- Ох, - пробормотала Варя, - а вдруг как раз та самая… как её… яма?
Она снова взялась за папку и вытряхнула на крышку сундука несколько серых обтрёпанных тетрадей. Взяла одну, полистала и, закусив губу, с трудом прочитала на потемневшей от времени странице:
"…14 авг. с/г. Маршрут № 21. Ведётся от дер. Сайгатки на SW, 28 км в правом склоне оврага…"
Варя подняла голову.
- Вадимка, теперь повернись, можно, - быстро сказала она и смахнула со лба прядку волос. - Иди сюда. Понимаешь, мне кажется, я нашла… Ну-ка, бегом за Наташей и Тумбой! Скорее!
* * *
А те в это время сидели на берегу ручья, свесив в воду ноги.
- Любит, не любит, плюнет, поцелует… - громко считала Наташа, обрывая белые лепестки у крупноголовой ромашки, - к сердцу прижмёт… Тумбочка, дорогая, как дальше, после "к сердцу прижмёт"?
- "К чёрту пошлёт". А потом опять "любит, не любит". Ты на кого гадаешь?
- Я ни на кого, я же просто так! - Наташа откинула голову и звонко засмеялась.
- А я на нашего физкультурника. Вот видишь, не пустит меня на спартакиаду. Второй раз "к чёрту пошлёт" получается.
- Ну да, не пустит, ты вон какая сильная, - с завистью вздохнула Наташа.
- Ой, я один маленький пропустила! - обрадовалась Тумба. - Давай сначала?
- Давай.
Обе замолчали, старательно обрывая лепестки. Они полетели в воду и поплыли от берега, как крошечные белые лодки.
- Наташка, а здо́рово, что занятия кончились! Наташка, я на будущий год из седьмого класса сразу в техникум буду подавать! В авиационный. Давай теперь погадаем, примут - не примут?
- Тебя-то примут, ты вон какая, - опять вздохнула Наташа.
От леса с другой стороны ручья вдруг отделилась и понеслась к тому месту, где сидели девочки, маленькая взъерошенная фигурка.
- Опять секретарь бежит, - сказала Тумба.
- Ага! Торопится.
- Не понимаю, почему он Варьку так слушается? Ходит за ней, как пришитый.
- Погоди. Он же к нам бежит и кричит чего-то! Может, что случилось?
* * *
Бабушка Ольга Васильевна сидела в кресле у окна. На коленях у неё лежала газета, и ветер, пробираясь из-под занавески, тихонько переворачивал её. Вот он погладил бабушкины сложенные руки, дунул на седые волосы. Ольга Васильевна не шевелилась - она крепко спала.
В дверь постучали. Раз, другой. Потом дверь приоткрылась, и в комнату боком втиснулась Варя.
- Бабушка! - сказала она громким шёпотом.
Ольга Васильевна сладко всхрапнула.
- Бабушка, это я.
- А? Что? - спросила Ольга Васильевна и сделала вид, что вовсе не засыпала.
- Бабушка, понимаешь, мне очень надо сообщить тебе одну очень важную вещь.
- Воображаю! Ну, сообщай.
- Помнишь, к нам тогда приезжала Вера Аркадьевна и не нашла никаких чертежей для дяди Бориса Матвеевича?
- Ещё бы мне этого не помнить!
- Ну, так вот. Бабушка, пойдём, пожалуйста, на чердак.
- На черда-ак?
- Да. Там и я, и Вадим, и Наташка с Тумбой…
- С какой тумбой?
- С Наташкиной же подругой! И потом…
- Так. Но зачем именно мне идти на чердак?
Варя подошла вплотную к креслу и сказала, глядя в упор на Ольгу Васильевну:
- Если говорить начистоту, мне кажется, я нашла на чердаке эти самые чертежи. Ты понимаешь?
* * *
Сергей Никанорович постоял на террасе, заглянул в окно и покашлял. Никто не отзывался.
"Странно, - подумал он. - И всё-таки придётся всыпать".
Когда Вадим, все последние дни убегая с утра на участок Бурнаевых, говорил: "Я сейчас, недалеко, вернусь быстро…" - и пропадал до вечера, Сергей Никанорович сначала только усмехался: мальчишка рано остался сиротой, недавно перенёс тяжёлую болезнь, жил весь этот год с дедом-пенсионером за городом и слишком обрадовался новым товарищам.
Но, когда Вадим совершенно серьёзно и даже испуганно спросил как-то, правду ли Варя говорит, что у него уши похожи на лопухи, Сергей Никанорович ответил: "Н-не знаю. А впрочем, весьма возможно", и внимательно посмотрел на внука. После этого он сразу велел Вадиму выполоть две грядки огурцов.
И вот теперь, по дороге на дачу Бурнаевых, Сергей Никанорович твёрдо решил: Вадимке за бессрочные отлучки всыпать и послать его на весь день за травой для козы.
Но он нашёл дом словно вымершим. Только где-то под самой крышей слышались голоса. Сергей Никанорович подумал и полез по лестнице на чердак.
У раскрытой двери он остановился в удивлении.
Освещенные полосами света, на деревянной балке сидели Вадим и три девочки - Варя, Наташа и одна незнакомая. А перед ними стояла… Ольга Васильевна. Она держала в руке маленький тупоносый ножик, размахивала им и громко говорила:
- Прекрасно и ещё раз прекрасно, что ты, Варвара, разобрала этот старый сундук и нашла в нём необходимые дяде чертежи. Через неделю я еду в Сайгатку в отпуск и отвезу их Борису. (При этих словах Варя рванулась вперёд, потом хлопнула себя по лбу и уселась на место.) А теперь вы хотите знать, как попал сюда вот этот старый охотничий нож? - Тут бабушка снова помахала им. - Этот ножик принадлежал когда-то…
- Привет, друзья! - сказал Сергей Никанорович, переступая порог.
- Привет! Присаживайтесь. - Ольга Васильевна показала рукой на деревянную балку, словно это был удобнейший диван, и торжественно продолжала: - Но тогда придётся начинать издалека…
