Онго огромного роста. Молодые деревья он с корнем вырывает из земли, хотя лет ему уже немало. Но его силу никто не принимает за дар ведуна. Онго можно понять - в его семье больше всего голодных смертей.
- Конечно, - спокойно согласился Ино.
- Разве отец не должен жалеть своих детей? Если мы выберем Локи, а его дед умрёт от горя и старости, одной семьёй в нашем роду будет меньше. Мы потеряем искусных гончаров. Не забывайте ещё, что Хвосты сильно виноваты перед гончаром Хотой: они убили его единственную дочь.
- Она сама лезла под стрелы, будто разум оставил её! - вспылил Фед, чей сын был одним из тех Хвостов.
- Зое хотела спасти отца своего ребёнка, мы не можем осуждать её, - возразил ему Вождь. - Зое убила случайная стрела, никто не хотел её смерти. Но мы виноваты перед Хотой. Хотя и он, и его дочь Зое тоже виноваты перед нами: им не надо было пускать чужеземца в свой дом.
- Разве бы ты или любой из нас оставил умирать в лесу раненого зверем человека? - спросил Ино. - Нет, за Хотой и Зое нет вины.
- Не время разбирать дела давних лет, - перебил всех Онго. - Каждая минута приближает смерть к нашему порогу. Надо решить, кто пойдёт к Богам.
- Надо отправить Локи.
- Нельзя его отправлять.
- Если он ведун - это его обязанность, его предназначение!
- А если кедон… тем лучше для народа, если он уйдёт. Может, мор и разразился из-за того, что он - кедон.
- Хота не переживёт.
- Локи будет оплакивать один Хота. У него нет матери, нет жены, нет детей. Лучше пусть горюет один Хота, чем многие - за кого-то другого.
- Ты говоришь жестокие слова, Tax.
- Если Локи оставить, мы всегда будем мучиться вопросом: не кедон ли он?
- Пусть уходит сейчас. Так будет лучше для всех.
- Жизнь ребёнка священна!
- Он же не умрёт, Дот, он отправится к Богам!
- И он спасёт свой народ.
- Все будут думать, что он ведун.
- Скорее всего, он и есть ведун.
- Это большая честь - в столь юном возрасте отправиться в Небесный дом, чтобы спасти свой народ.
- Пока мор не унёс сотни детских жизней, которые священны…
- Хорошо, - сказал Вождь, - пусть будет так. Tax и Онго, вы пойдёте к Хоте и сообщите ему и мальчику. Ино, приготовьте Локи одежду и рысь. Дот, Лии Фед, сообщите народу. Да не оставит нас милость Дождя и Солнца…
Я вздрогнул. Оказывается, Роська сильно сжала мне руку. Я тряхнул головой, отгоняя наваждение.
- Что с тобой? - прошептала Роська. - У тебя такое лицо…
- А дальше? - спросил Максим, сердито глянув на нас.
Локи тихо улыбнулся:
- Меня подготовили. Надели золотую одежду, дали рысь. А я… Я плохо сделал, совсем плохо, но я не хотел к Богам, ведь оттуда не возвращаются, а я не хотел без деда. Он и так… ночами плакал, если думал, что я сплю.
Меня поставили в золотой круг, позвали огонь. А потом я плохо помню. Больно было, - он прижал руки к голой груди, там, где торчали вымазанные гуталином рёбра. - И пятки жгло. Я подумал: это Солнце. Может, уже попросить его и вернуться к деду? А потом я провалился.
- Куда?
Локи торжественно сказал:
- Меня спас Посланник. Я не помню, как. Я уже здесь проснулся. Он меня поил какой-то травой, как ведун. Радовался, что я ожил. Он сказал: "Теперь твоё имя будет Ньюли Бон. На другом языке это означает "заново рождённый". Ты должен был умереть, но ты не умер. Я спас тебя. Так велели Боги". И он меня просил. Говорил: "Твой народ столько плутает в лесах и не может выйти к морю, а я знаю дорогу. Я помогу". Только, говорит, мне никто не поверит, надо, чтобы ты помог. Он прогнал мои волосы. Велел красить руки, ноги, живот - всё! Чтобы всегда было чёрное. И одежду дал. Одежду он сам сделал. Как наши женщины. Я вернулся к деду, но как будто не Локи, а другой мальчик. Никто не узнал. А я всё про всех знал. Я всё делал, как велел Посланник. Я подходил к каждому дому, клал руку на Тео и говорил, кто в доме живёт, кто ссорится, кто нет, потому что нельзя ссориться, живя под одной крышей. И говорил, у кого какое ремесло и сколько детей. Все поняли, что я ведун, которого послали Боги. И мор прекратился, охотники стали приносить еду. Я сказал, что сам выберу дом. Я поселился у деда. Так надо. Я сказал всем, что скоро придёт Посланник Богов и поведёт к морю. Все радовались. Он пришёл, сказал, что будет жить среди нас, что посмотрит, достойны ли анулейцы вернуться к морю. Он со мной о многом говорит. Говорит, что надо многое изменить, чтобы вернуться к морю. Он говорит, что Отцы ссорятся между собой и поэтому толку от них мало. Пусть правит один Отец. И ведун тоже не нужен, он сам, Посланник, будет говорить с Богами и лечить людей. Но люди не хотят, чтобы не было Отцов и ведуна. Посланник говорит: "Надо что-то придумать, Локи, чтобы уговорить их…" Но я не знаю, как мы будем без Отцов и ведуна. Может быть, он что-то напутал?
- И давно вы так живёте? - спросил Максим.
Локи задумался, подсчитывая или вспоминая:
- Природа сделала свой круг. Потом ещё пришла сестра-Весна, а потом отдала нас брату.
Мы переглянулись.
- А-а, - понял я. - Весна ушла, пришло лето, а природа сделала свой круг… Это, наверное, все времена года прошли, то есть год. Так?
- Да, скорее всего.
- Год и ещё весна-лето… Полтора года, - задумчиво проговорил Максим. - Ты что же, Локи, всё это время красишь себя этой гадостью?
- Надо. Посланник прогоняет Локи волосы, и Локи никто не узнает. Даже дед, - грустно закончил он.
- Локи, - распахнула глаза Роська. - Он что же, живёт с тобой под одной крышей и не знает, что это ты? Что ты не погиб?
Локи отчаянно замотал головой:
- Никто не погибал! Не пришёл бы Посланник, Локи ушёл бы на небо к Солнцу и Дождю! В меня ведь не попала стрела, я не наступал на подлую змею, меня не растерзал зверь - я бы не умер.
- Ты бы умер, - жёстко сказал Максим.
- Ты бы умер, как твоя мама.
- Нет, - твёрдо сказал Локи. - Я бы не умер, - потом он сник и заговорил как-то глухо. - Деда очень жалко. Он любил Локи, жалел. У него никого нет, только чужой чёрный мальчик. Он его тоже теперь любит. Говорит "сынок", как Локи говорил. И разговаривает со мной. Мне больно. Я слышу, как он скучает по Локи, - Локи опустил голову. - Но я не могу сказать ему, что я - Локи. Я должен помочь Посланнику. Весь народ ждёт, когда он поведёт нас к морю. Все этого хотят. В море живёт энко анулейцев.
Вдруг что-то пискнуло у Локи в кармане. Будто электронный будильник. Локи ойкнул и вскочил.
- Посланник зовёт меня. Надо уходить. Приходите ещё сюда. Я знаю: вы из племени того, кого любила моя мать.
- Твоего отца? - в упор спросила Роська.
Локи опустил пушистые ресницы и неловко сказал:
- Да, моего отца. Скажите ему, что я его жду. Вместо мамы.
Через секунду он уже выскочил из дома. Когда мы выбежали следом, над всей поляной стояла тишина, будто и не было никакого мальчика Локи. Даже в Лесу не было слышно его шагов. Наверное, он умеет ходить неслышно.
3
- Боже мой! Ну, какая ерунда! Этот Посланник просто издевается над Локи! И обманывает весь народ! Такой замечательный…
- Ну, почему же обманывает, Роса? - усмехнулся Максим. - Может, он в самом деле поведёт их к морю…
Мы сидели в Ангаре. После того, как убежал Локи, мы ещё походили немного по брошенному городу, пожалели, что не спросили, почему люди отсюда ушли, спохватились: время обеда давно прошло, пора возвращаться. В самолёте не поговоришь, но только мы успели приземлиться, Роська с Максимом начали спорить. И сейчас, когда уже спрятали "Ласточку" и пришли в Ангар, всё ещё спорили. Хотя о чём тут спорить? Максим просто дразнил Роську, я давно заметил, что он, когда говорит ей наперекор, быстрее додумывается до правильного. Наверное, папа прав: "В споре рождается истина"…
- В конце концов, он мог сделать это в целях безопасности: вдруг анулейцы чужеземцев убивают. А уж Посланника Богов точно не убьют.
- Почему бы тогда просто не вернуть Локи таким, какой он был? - возразила Роська. - Вот я, Посланник, и вот моё доказательство, ведь вы отправили Локи к Богам. Зачем весь этот маскарад дурацкий? Да и не убивают они никого. Отца Локи же вот не убили, дали уйти.
- С отцом вообще какая-то путаница, - пробормотал Максим, и вдруг засмеялся, - А заметили, как он смешно говорит? Все звонкие согласные заменяет на глухие.
Я сидел на полу молча, поджав ноги. Во-первых, я страшно устал, а во-вторых, что-то у меня не состыковывалось. Будто не разрешалась какая-то головоломка из всяких случайностей и мелочей.
- Листик, а ты чего молчишь? - ни с того ни с сего обрушилась на меня Роська.
- Думаю, - протянул я.
- Думает он! - обиделась Роська и села рядом со мной. Сердитыми глазами посмотрела на меня и на брата. - По-моему, анулейцев надо спасать. От этого Посланника. Сколько примеров в истории, когда какой-нибудь подлец обманывает такой народ… Ну, не совсем цивилизованный. Ради наживы.
- Думаешь, Локино племя богатое? - уже совсем успокоившись, спросил Максим. - Навряд ли. Ведь золота здесь нет, Листик?
- Мм-м… Наверное, нет. Но что-то в этой истории не так, - вздохнул я. - Только я пока не могу понять, что.
- Он хочет захватить власть, это понятно, - сказал, Максим.
- Почему? - удивилась Роська; идея с наживой ей больше нравилась.
- Ну, недаром же он хочет лишить этих… Отцов власти. И чтобы ведуна не было. Пусть, мол, один Вождь правит. А потом сам займёт место Вождя и - баста!
- Ладно, - хлопнула ладонями по коленям Роська. - Пойдёмте по домам, а? У меня голова гудит, и ноги отваливаются.
Прощаясь на Летней Дуге, Роська сказала:
- Я бы так никогда не смогла: жить рядом с родным человеком, видеть, как он тебя оплакивает, и не сказать ему…
Она зябко передёрнула плечами. А Максим нахмурился и опустил потемневшие глаза. Я понял почему: Роська ведь тоже оплакивала его, когда он исчез из детдома. А он был жив и не так уж далеко от неё.
Я думал о Локи и его истории весь вечер и все следующие дни. Как-то неуютно мне было. Почему вертолёт, который иногда пролетает над лесом, ни разу не заметил поселения анулейцев? Почему анулейцы бросили старое, такое хорошее на вид селение?
Впрочем, всё это не главное. Главное вот в чём: у Локи через плечо болтается кожаная сумка с орнаментом, как на домах. Точно такую же сумку я видел в Секретном кабинете Степанова, она висит на стене, рядом с кинжалом в красивых ножнах, тоже с анулейским орнаментом. Откуда у Степанова может быть анулейская сумка? Может, Локин Посланник пришел вовсе не от Богов, а от Степанова? Но зачем Степанову всё это? Ведь он может отправить в лес целую экспедицию и вывести анулейцев к морю без всяких хитростей, если уж ему так хочется! И почему он не расскажет всем про анулейцев? Почему он скрывает, что рядом с нами живет целый народ? Пользуется тем, что никто, кроме него, в лесу не был!
И ещё одно: природа сделала круг, весна сменилась летом. Полтора года. А полтора года назад пропал в лесу Игорь Онтов. Уж не погиб ли он так же, как Локи для своего деда?
Глава V. Возвращение Стеши
1
Наконец я решил поделиться своими догадками с Роськой. Сначала только с ней, тем более, что Максим опять углубился в изучение своих шуршунов - его торопили с докладом.
Мы с Роськой пошли гулять по каменным бухтам.
- Спустимся к воде? - предложила Роська. Она была сегодня задумчивая, притихшая. Может, думала о чем-то своем, а может, загрустила по родителям.
Я кивнул. Спуск был нелёгкий, мелкие острые камешки летели из-под ног, подошвы скользили. Скорость получалась приличная, даже если хвататься руками за стебли сухой травы. Остановились мы только у самой кромки воды. И тут же Роська вскрикнула. Я повернулся и увидел, что в пяти метрах от берега наполовину в воде лежит дельфин, крупная афалина.
Мы бросились в воду. Я увидел, что дельфин ещё жив, и тут же узнал его: это была Стеша. Глаза у неё уже мутнели. Я начал лить из ладоней воду, гладить и хлопать по бокам.
- Стеша, милая, держись, не умирай. Роська, беги к Веронике! Нет! Стой! - крикнул я, так-как что-то кольнуло мне руку, больно, как током ударило.
Я нащупал у Стеши под левым плавником странный бугорок. Что это значит? Было похоже на круглый датчик, который прикрепляют к дельфинам для исследований и наблюдений за ними в море. Но такие дельфины все на учёте, в специальных списках, Стеши там нет, я точно знаю! После Вероникиной выходки она у нас на особом положении. Я отодвинул плавник. Правда, датчик. Видимо, он был зашит ей под кожу, а теперь из раны проводки торчат, тонкие, разноцветные… Рана кровоточила. Что бы там ни было, надо освободить Стешу от этой железяки. Но как? Как я это сделаю?
- Прости, Стеша, сейчас будет больно.
Я зажмурился и дёрнул. Стеша издала не то стон, не то вздох и замерла. Странная штука, испачканная Стешиной кровью, болталась у меня в руках. Внутри неё жил какой-то механизм, в правом углу пульсировала крохотная красная лампочка. Как капелька крови. И я понял: это не датчик. Надо бежать к Петушкову.
- Роська, - крикнул я на бегу. - Стереги её, постоянно поливай водой. Никуда не ухо-ди-и-и!!!
2
Плавать меня научил не папа, а Иван Петушков. Он был великаном. Рыжим великаном, с огненными шевелюрой и бородой. Плавал он не хуже дельфинов. Когда мне исполнилось три года, он сказал:
- Ты, дружище, живёшь в таком месте, где не плавать всё равно, что не дышать. Так что пойдём.
Я оробел, но пошёл.
На острове тогда был всего один бассейн с двумя дельфинами: Чучелом и Хангом. Вот они-то вместе с Иваном и научили меня плавать. Иван жил на площади, напротив нас, и мы дружили. Я забегал к нему по утрам - будил на работу. Забирался в окно, которое Иван оставлял для меня открытым, ставил чайник на плиту и звонил в большой корабельный колокол, висящий посреди комнаты. Минуты через две со второго этажа спускался огромный заспанный Иван (гора с веснушками). Он здоровался со мной за руку, улыбался синими глазами. Мы вместе пили чай, и я провожал его до Центра.
В общем, Иван был моим взрослым другом, правда, всё время занятым, но что ж теперь…
Всё изменилось прошлой весной. Иван неожиданно взял отпуск и уехал. Вернулся через месяц с молодой девушкой. Девушку звали Варя, она едва доставала Ивану до плеча, была светленькая и неприметная какая-то. Я слышал, как Вероника прокомментировала Варино появление:
- Ну, почему самые красивые мужчины всегда достаются таким вот невзрачным мышкам?
Но Вероника неправа. Потому что у Вари были замечательные зелёные глаза, а когда она смеялась, то будто во всём Посёлке звенели серебряные колокольчики, Варино лицо расцветало и… - честное слово! - становилось красивее Вероникиного.
Через месяц после Вариного прибытия мама сказала:
- В жизни не встречала такой чудесной девушки, как Варя.
- Всегда считал Ивана умным человеком, - ответил ей папа.
Я был с ними согласен (и про Варю, и про Ивана, только связи не уловил), но будить Ивана я перестал. Не сразу, конечно. Просто однажды пришёл, а Варя на кухне уже варит кофе, Иван выходит из ванной. Они, конечно, были мне рады, усадили за стол…
Пришёл в другой раз, ударил в колокол, а вместо Ивана ко мне слетела со второго этажа Варя в такой короткой маечке, что я не знал, куда глаза деть.
- Листик, милый, пусть он ещё немного поспит, а? Он так устаёт.
Потом мне стали забывать оставлять открытым окно, а вскоре Петушковы начали бегать по утрам и вставали раньше меня. Конечно, было немного обидно, но я не показывал вида, и мы оставались друзьями.
И именно к Петушкову я побежал со странным механизмом, извлечённым из Стеши. Варя в это лето ждала малыша, и весь Посёлок с ней носился не меньше, чем с беременной дельфинихой Жанной. Конечно, ведь это будет второй ребёнок, рождённый на Лысом. Варя стала толстенькой и неуклюжей, но смеялась так же. У меня от её смеха в животе делалось щекотно, будто там распускались цветы и шевелили своими лепестками.
- Варя! Где Иван?
- А поздороваться? Он в Зелёном бассейне, а… что с тобой?
- Пока, Варь!
Не нравится мне всё это, ох, не нравится.
- Привет, явление, - весело поздоровался Петушков, вороша мокрую рыжую шевелюру. - Ты бы слышал, какую перепалку тут затеяли Настя с Ёлкой! Как две сварливые бабы на базаре… Что это у тебя?!
- А ты как думаешь? - я протянул ему устройство.
- Тут и думать нечего. Это бомба.
- Че-го?!
Нашёл время шутить!
Но Иван не шутил. Наоборот. Бледный и серьёзный, он тряхнул меня за плечо:
- Ты где это взял? Ну?
- Ты можешь сказать, что это?
- Я же говорю - бомба! Спокойно, Листик. Откуда?
Язык у меня заплетался, а мысли прыгали, как кузнечики в жаркий день.
- Мы с Роськой спустились в Драконью бухту…
- Так.
- И почти на берегу лежит дельфин. Смотрю, а это Стеша.
- Так…
- У неё бок поранен под плавником и штуковина болтается.
- Бомба?
- Ну… проводки какие-то. Я вырвал. Я её поранил, Иван.
- Не реви. Листик.
- Я не реву!
- Ревёшь.
- Ну и пусть!
- Пусть. А потом?
- Роська там осталась, а я к тебе. Что делать-то?
- Так… Пойдём поможем Стеше, если не поздно. Не реви. А там посмотрим.
- А её-то куда? С собой носить?!
Миниатюрную бомбу я всё ещё держал в руках. В углу её всё так же пульсировала красная лампочка. Иван подумал с минуту, забрал бомбу и сказал:
- Беги к Георгию, расскажи про Стешу.
- Может, лучше к Нине?
- К Георгию. А я попробую что-нибудь придумать с этим.
- Что ты придумаешь? Выбросишь в море? А если она от удара?..
- Да нет, - Иван устало закрыл глаза ладонью. - Я видел такие. Она с дистанционным управлением. Понимаешь, сидит за тридевять земель какой-нибудь псих и на кнопочки нажимает, а наши дельфины… - Иван замолчал. Я понял, что от ярости ему трудно дышать.
- Иди к Георгию, - повторил он через минуту.
- А ты?
- Я… Слушай, наверное, надо её в Холмы, там же нет никого, я возьму велосипед, увезу подальше.
На миг меня обдало горячим степным воздухом, будто промчались мимо Всадники с Холмов. Я даже подумал, не рассказать ли Ивану? Но не стал. Скорее всего, это моя выдумка. А вот Стеша - не выдумка. И бомба не выдумка. Лежит в большой Ивановой ладони и кажется игрушкой. Только она такая же игрушка, как наша "Ласточка".
- А если она по дороге?.. - спросил я.
- Ну, что-то же надо делать, Листик, - очень уж ласково сказал Иван. - Не здесь же её оставлять!
- Давай я поеду? - сдавленно попросил я, понимая, что мне ответят.
- Так, всё, слишком долго разговариваем…
- У тебя скоро ребёнок родится, а ты…
- А твои родители! Что я им скажу?
- А что я скажу Варе?!
- Листик, я взрослый человек. И вообще, ничего не взорвётся. Бегом! Кто будет Стешу спасать, ведь я даже не знаю, где она лежит.
На этом мы и расстались. Я помчался к Георгию Чолария, ветеринару, а Иван повёз бомбу в Холмы.
Стешу удалось спасти. Ей наложили швы и пустили в Красный, медицинский, бассейн.