Началось это еще в школе. У юной гиены было множество талантов. Из нее должна была получиться выдающаяся писательница. Или художница. Или актриса. Или певица. Или танцовщица. Или поэтесса. Или режиссер. Или скульптор. Или балерина. Или дирижер. Или мим. Или фокусница. Или гимнастка. В общем, кто-то такой, у кого обязательно есть публика, и кого эта публика обожает, причем непременно сильнее, чем его коллег.
И Катерина исправно посещала кружки, записывалась на курсы, брала частные уроки, писала, рисовала, пела, сочиняла, танцевала, играла и делала еще много чего, но… Увы. Каким-то подлым образом всегда находились другие, у которых получалось лучше, и вся известность и слава доставались им.
Успех, украденный у нее всякими выскочками, приводил амбициозную Катерину в бешенство. Гнев клокотал в ней, как лава в разбушевавшемся стакане. Но признаться себе в том, что она пытается заниматься не своим делом, было никак невозможно. (Идея поискать свое настоящее призвание ей в голову не приходила.) Все неудачи списывались на чужое везение, интриги, связи, подкупы и, самое главное, на плохой вкус публики, неспособной оценить подлинный талант и тянущейся ко всякой посредственности. Мир был недостоин Катерины. Осознание этого факта переполняло ее душу чувством собственного величия, которое в сочетании со злостью на несовершенство Вселенной очень быстро лишило Катерину многих других чувств - доброты, сострадания и прочих обременительных глупостей.
Внешне своих эмоций осторожная гиена не показывала. Но тем сильнее крепло в ней стремление уничтожить наглых выскочек.
Если бы кто-нибудь сказал ей, что все дело в зависти, Катерина бы искренне возмутилась. Какая еще зависть, ей это вовсе не свойственно. Просто у нее обостренное чувство справедливости. А на свете нет ничего более несправедливого, чем чужой успех. И зависть тут вовсе ни при чем. Справедливость же следует восстанавливать! За нее надо бороться! А способы, с помощью которых она будет бороться, объясняются исключительно бескомпромиссностью! Бескомпромиссность - замечательное качество! Героическое!
В школе Катерина ограничивалась завуалированной клеветой в адрес более удачливых соперников (которые даже не подозревали о том, что перешли ей дорогу) и распространением о них порочащих слухов. Но серьезные возможности для свершения возмездия и восстановления справедливости Катерина получила по окончании школы, когда ее взяли журналисткой сначала в "Утреннюю правду", а затем и в "Вечернюю". То чувство, в котором гиена себе ни за что бы не призналась, как известно, питается совестью. К этому моменту от Катерининой совести остались лишь обглоданные кости, да и те рассыпались на глазах.
Вершина - городок маленький, поэтому двух газет здесь вполне хватало. Катерина быстро просекла, насколько это обстоятельство для нее важно, и оставила честолюбивые планы перебраться в большой город вроде Градбурга. Ведь там она затеряется среди множества прочих журналистов, в то время, как здесь ее голос - это голос "Правд", а голос "Правд" - и есть голос Вершины.
Катерина принялась самозабвенно бороться за справедливость, и мишенями для ее борьбы становились все новые и новые любимчики судьбы, преуспевающие в том, в чем она сама преуспеть не могла. Удары Катерина наносила осторожно, аккуратно, так, чтобы никто и не заподозрил, что у нее есть личные мотивы. Ну, например, выиграл некий художник А. приз за лучший пейзаж для главного зала мэрии. Катерина писала статью, где несказанно радовалась этому событию, поздравляла художника А., и добавляла, что сама она картины еще не видела, но верит в компетентность судей, которые, без сомнения, отметили именно лучшую работу. И все довольны. Но через пару дней в газете появлялась новая статья Катерины, в которой она говорила:
"Я посмотрела на картину А. Увы. Мои надежды не оправдались. Поразительно, что такая никчемная мазня могла получить столь высокую оценку. Похоже, зрительские критерии опустились ниже нуля, и это очень тревожно. Что же будет с нашим искусством, если такие "полотна" будут украшать главное здание города? И вообще, это не пейзаж, а натюрморт".
Особо не заморачиваясь, подобные статьи Катерина клепала, пользуясь специальными шаблонами для критиков. Но об этом никто не догадывался. Точно так же, как не догадывались и об истинных мотивах создания сих пасквилей придирчивой, строгой, но, по общему мнению, честной, прямой и объективной журналисткой.
Иногда старания Катерины приводили к тому, что ее мишени позорно сбегали из Вершины в какой-нибудь Градбург. Правда, такой исход борьбы гиену не радовал, так как в каком-нибудь Градбурге бездари очень быстро завоевывали славу и популярность благодаря фальшивым талантам, жлобам-покровителям и безобразному вкусу толпы. В подобных случаях несовершенство Вселенной не давало Катерине спать, а ощущение собственного бессилия (до какого-нибудь Градбурга ее ядовитое перо дотянуться не могло) сводило с ума… Ей хотелось, чтобы выскочки оставались в Вершине, испытали сокрушительное падение с высот недолгой славы и страдали - по возможности, всегда. Потому что в борьбе за справедливость она не знает ни устали, ни пощады! Кем бы ни был выскочка. Даже если он - приезжий знаменитый сыщик.
Гиена стиснула зубы и яростно сжала кулаки. Зря вы так поступили, господин Проспер… Очень зря.
Раздался стук в дверь. Глубоко погруженная в себя, Катерина вздрогнула, выкарабкалась в реальность, приняла дружелюбный вид и крикнула:
- Войдите!
В комнату ураганом ворвалась тощая высокая тигрица средних лет, облаченная в модный наряд, призванный скрывать особенности пола и вида, а также любые недостатки и достоинства внешности. Такие одежды обычно носят самки, желающие максимально походить на самцов, и самцы, желающие максимально походить на себя. За ураганной тигрицей вплыл пожилой тигр-коротышка, внешне принадлежащий к тому неприметному типу зверей, о существовании которых забываешь, даже если смотришь на них в упор. Вот и сейчас новоприбывший тигр занял позицию у стены, немедленно превратившись в часть интерьера. Зато его энергичная спутница оперлась лапами о стол, нависла над Катериной и зычно воскликнула:
- Это черт знает что! Вы обязаны принять меры!
Растерянная Катерина нервно сглотнула и выдавила:
- Мы примем. Обязательно. Да вы садитесь.
Тигрица рухнула на стул и кинула через плечо:
- Профессор!
От стены отделилась невысокая фигура, удивив журналистку своим существованием. Фигура приблизилась и уселась рядом с тигрицей.
- Слушаю вас? - сказала Катерина.
- Вы, конечно, знаете, кто мы такие, - без намека на вопрос произнесла тигрица.
- Конечно, - осторожно согласилась Катерина, не имевшая ни малейшего понятия, кем являются посетители. К счастью, ей на выручку пришел какой-то тигр, сидевший, как оказалось, напротив:
- Я профессор Микроскойб. А эта дама - Регина Патронаж из гуманитарной организации.
- Из какой именно? - спросила Катерина.
- Из самой крупной в городе, - сухо ответила дама. - Гуманитарная организация "Гуманитарная организация". На нашей совести тысячи гуманитарных акций!
- А, ну да, ну да, - кивнула журналистка, действительно припомнившая, что есть такая организация.
- У меня с собой цифры. Вы поразитесь, когда их увидите, - Регина Патронаж раскрыла перед Катериной папку с бумагами. - Сейчас… Вот! Пятнадцать тысяч. Семьсот. Одиннадцать.
- Невероятные цифры, - согласилась гиена. - Ну, и к чему это?
- Скажите, дорогая Катерина, - строго изрекла Регина Патронаж. - Почему пресса бездействует? Почему вы молчите, а не бьете в набат, когда происходят такие ужасные вещи?
- Ужасных вещей много. Какие именно вас беспокоят? - спросила Катерина.
Регина Патронаж адресовала гиене полный осуждения взгляд. Рядом с тигрицей тоже что-то укоризненно моргнуло.
- Так я и думала, - с горечью произнесла дама. - Вас не беспокоят чужие страдания. Конечно, у вас самой же все в порядке. Какое вам дело до того, что тысячи несчастных голодают и мучаются. Вам наплевать, если их дети…
- Какие тысячи несчастных? - удивленно перебила Катерина. Вершину, конечно, не назовешь самым благополучным местом на свете, но от голода здесь пока никто не умирает.
- Вот! Видите? А ведь они живут по соседству с нами! Можно сказать, в параллельной Вершине!
- Да о ком вы говорите?
- О крысах, разумеется! Крысы голодают!
- Ах, о крысах! А почему они голодают?
Ноздри Регины Патронаж раздулись от возмущения:
- Потому что им нечего есть!
- Это я поняла. Но в чем проблема? Почему они не могут себя прокормить?
- Вы шутите? - поразилась тигрица.
- Ирония здесь неуместна, - строго раздалось рядом с ней. "Профессор Микроскойб", - догадалась Катерина.
- Я не шучу.
- Они могут себя прокормить, - сказал профессор Микроскойб. - Но лучше их до этого не доводить.
- Короче, вы обязаны вмешаться! - повторила Регина Патронаж. - Следует образумить этих эгоистичных Башенек!
- Башенек? - вздрогнула Катерина. В ее мозгу молнией пронеслось: "Башеньки-Теодор-Проспер-предательство!"
- Ну разумеется! Ведь именно их крысы умоляют поделиться едой. И что, вы думаете, Башеньки проявили сострадание? Думаете, они вошли в положение наших несчастных собратьев, страдающих от голода? Как бы не так! Сами-то Башеньки - обеспеченные, довольные. Какое им дело до справедливости и чужой беды!
- Да, я понимаю, - медленно произнесла Катерина с блеском в глазах.
- Но это еще не все! - продолжала гуманитарная организаторша. - Эти Башеньки, между прочим, хорошо вооружены! И не стыдятся угрожать оружием беззащитным, изнывающим от голода крысам!
- Ох… - Катерина укоризненно покачала головой, хотя на морде у нее было написано удовольствие. Эти посетители - просто находка! Нет, она бы, конечно, и сама разобралась в этой истории с крысами и Башеньками, но теперь и разбираться не надо. Ах, негодяи, а еще помощи у нее просили! Ни стыда, ни совести!
- В нашем городе каждый имеет право на еду, - прозвучало рядом с Региной Патронаж. "Профессор Микроскойб", - предположила Катерина.
- Сильные должны защищать слабых, богатые - делиться с бедными, - продолжал профессор. - В этом основа справедливого сосуществования тех, кому хорошо, и тех, кому плохо. Я и студентов своих этому учу на моих уроках по основам равенства и братства. Они все подтвердят, что Башеньки неправы. В конфликте всегда виноват тот, кто сильнее. То есть Башеньки. Поэтому только они и могут положить ему конец. Все, что для этого нужно, это поделиться едой с крысами. И вот из-за такой ерунды - замечу, справедливой ерунды! - они хватаются за оружие!
- А между прочим, терпение крыс не безгранично, - добавила Регина Патронаж. - Они могут обидеться и выплескивать свое разочарование на ни в чем не повинных горожан.
В подтверждение ее слов профессор Микроскойб так энергично закивал головой, что Катерина даже перевела на него взгляд.
- Это не пустые слова, - тревожно затараторил он. - Я вчера вернулся домой и обнаружил, что из холодильника исчезли все продукты, зато появилась записка от крыс. "Это вам за Башенек".
- Ого! - обрадовалась Катерина, старательно рисуя на морде сочувствие.
- Да-да! Почему это я должен отвечать за эгоизм и жадность Башенек? Я-то тут при чем? У меня с крысами всегда были прекрасные отношения!
- Вот Башеньки уверяют, - Регина Патронаж презрительно скривилась, - что крысы воры. Надо четко дать понять этой зарвавшейся семейке, что мы не согласны! Мы не считаем крыс ворами!
- Вот именно! - поддакнул профессор. - У нас же они ничего не украли!
- А как же холодильник? - полюбопытствовала Катерина.
- Это не воровство! - возразил тигр. - Они так поступили от отчаяния, от того, что их недостаточно уважают и не признают их право на еду!
- Любой на их месте выразил бы протест! - твердо заявила госпожа Патронаж. - Мы должны им помочь!
- Призвать Башенек к порядку.
- Разоружить их.
- Собрать еду для голодающих крысят.
- Провести разъяснительную работу в учебных заведениях.
- И т. д.
- И т. п.
- Вы совершенно правы! - воскликнула Катерина. - Можете не сомневаться, пресса на вашей стороне.
- Справедливость восторжествует? - уточнила гуманитарная дама.
- Непременно! - заверила Катерина. Что-что, а бороться за справедливость ей было не привыкать.
- Мы рассчитываем на вас, дорогая Катерина! До свидания!
- Всего хорошего!
Удовлетворенные гости покинули кабинет журналистки. Не теряя времени, вдохновленная Катерина шустро набросала статью, в которой изложила услышанное от Регины Патронаж и профессора Микроскойба. Красок она не пожалела, и Башеньки предстали в ее тексте настоящими чудовищами, по вине которых страдают несчастные крысята. Будут знать, как помогать всяким сыщикам-гастролерам!
Кстати, о гастролерах. Теперь, размявшись на Башеньках, можно приступать и к Просперу. Катерина была готова к бою…
Сыщик Проспер возвращался из мэрии домой в приподнятом настроении. Антуанетта была спасена и сейчас мирно отдыхала в объятиях Морфея, опасный преступник арестован, и даже проблема с контрразведкой удивительным образом разрешилась.
Последнее произошло следующим образом. Сыщик явился в полицию - откровенно признаться, что контрразведку он не нашел. Капитан и лейтенант встретили его, как старого друга. Они были довольны, что им не пришлось самим ловить Похитителя и даже уговаривали Проспера пойти работать к ним в полицию: он бы с риском для жизни выслеживал преступников, а они заявлялись бы на всем готовеньком, в чистой парадной форме, чтобы грозно произнести: "Вы арестованы! Можете позвонить своему прокурору!". Лис отклонил это лестное предложение, но мягко и тактично, так что стражи закона не обиделись.
- Мы не нашли контрразведку, - сказал Проспер. - Дадите об этом справку?
Капитан и лейтенант переглянулись и расхохотались.
- О, милейший Проспер! - воскликнул капитан. - Мы дадим вам кое-что получше! Справку о том, что вы не шпионы!
- Как? А разве вы можете? - удивился лис.
- Теперь - можем. Ведь вы делом доказали, что не являетесь шпионами!
- Не понимаю…
- Это элементарно, Проспер! Настоящие шпионы обязательно нашли бы контрразведку! Они же шпионы, им это - раз плюнуть! Вот тут-то их бы и обломали. Ага, вы способны найти контрразведку! И вместо справки - арест и ссылка. А раз вы не нашли, то никакие вы не шпионы, а так, мелкие сыщики.
Проспер даже не стал пытаться вникнуть в очередной вираж извращенной вершинской логики, сыщика вполне устраивало, что выкрутас обернулся в его пользу. Он отнес документы в мэрию, сдал их Пародии Фугас, получил обещание, что дело будет рассмотрено комиссией, и зашагал домой, купив по дороге свежий выпуск "Утренней правды".
Антуанетта еще спала. "Пускай отдыхает, - решил Проспер. - А я пока попью чайку, съем бутерброд с сыром и посижу с газетой у окошка. Прекрасный план!"
План действительно был замечательный, хотя для его реализации сыщику пришлось пошарить на книжных полках - за годы работы с хозяйственной и заботливой Антуанеттой он начисто забыл, как готовить бутерброд с сыром. К счастью, на одной из полок обнаружилась поваренная книга, в которой Проспер быстренько отыскал рецепт: "Бутерброд с сыром. Отрежьте ножом ломоть хлеба. Намажьте масло. Положите сыр. Ешьте".
На выполнение инструкций у сыщика ушло не более получаса, после чего он с наслаждением уселся у окна. На столике перед ним дымилась чашка с чаем и призывно блестело кулинарное изделие, в котором звери с развитым воображением сразу признали бы бутерброд с сыром. Проспер надкусил изделие, отпил чаю и раскрыл газету.
Первой ему попалась статья о конфликте между Башеньками и крысами. Статья озадачила сыщика тем, что ее автор стоял на стороне крыс. Проспер знал, насколько могут быть опасны и непредсказуемы крысы, а семейство Башенек, представленное молодым и храбрым Теодором, вызывало у него исключительно симпатию.
Но тема Башенек и крыс начисто вылетела из головы сыщика, когда он взялся за следующую статью, названную "Цинизм против одиночества".
Статья повествовала об аресте Похитителя, но выставляла это событие в таком свете, что у Проспера появилось очень нехорошее предчувствие. Он отложил газету и хмуро уставился в окно. За окном сновали прохожие и мелькали ставшие частью городского пейзажа Бумажные Звери.
- Что за черт… - растерянно произнес сыщик. Прочитанная только что статья наводила на мысль, что он стал объектом чьей-то либо мести либо подлости. Уж не наступил ли он случайно кому-нибудь на мозоль?
"Кажется, грядут неприятности", - подумал Проспер…