Барс повертел фонарем по сторонам и решил довериться опыту спутника. После чего произнес слова, сильно удивившие Крота:
- Да и не важно - волки, не волки. Главное, чтобы не Ищущий… - он осекся, поняв, что размышляет вслух. Повернулся ко Льву и с дежурной суровостью велел: - Показывай другие пещеры!
- Ага! - с готовностью отозвался актер и исподтишка подмигнул Георгию.
Узор пятый, ядовито-лимонный
Когда Антуанетта увидела остатки того, что Проспер почему-то назвал "бутербродом с сыром", пытаясь при этом заглушить урчание в животе, лисица ничего не сказала, а просто отправилась на кухню и приготовила вкусный обед.
Но не успели они сесть за стол, как заявилась хозяйка дома, тигрица Анна, и громко заявила:
- Я все про вас знаю!
Лисы недоуменно переглянулись.
- Так уж и все? - спросил Проспер.
- Конечно! Я же читаю газеты!
- Ах, вот оно что…
- Вот именно! И имейте в виду, с циничных злодеев принято брать двойную квартплату!
Проспер смерил Анну долгим взглядом. Тигрица поежилась, но наглый вид не утратила.
- А вы имейте в виду, - с расстановкой произнес сыщик, - что циничные злодеи, совершив убийство, имеют привычку разрезать тело жертвы на кусочки. Какое ваше любимое число?
- Шестнадцать, - глухо ответила Анна, производя впечатление проколотого воздушного шарика.
- Шестнадцать кусочков… - задумался Проспер. - Хорошо, я учту.
- Мне пора! Очень много дел! - Анна вскочила и торопливо убежала.
Антуанетта улыбнулась:
- Здорово вы ее поставили на место, мэтр!
Но Проспер в ответ удрученно покачал головой:
- Это только начало, Антуанетта. Чует мое сердце, этот город еще покажет нам зубы… Надеюсь, мы успеем закончить свои дела и покинуть его раньше, чем он нас укусит.
Узор шестой, небесно-голубой
Брат Нимрод, Бенджамин Крот и Георгий, ведомые Львом, скакали из одной маленькой пещеры в другую. Ни в одной из них не обнаружилось ни намека на сокровища, тайники или Лиса Улисса, зато во всех искателей поджидали окурки от любимых градбургской мафией сигарет.
- Все, - наконец сказал измотанный Лев своим не менее утомленным спутникам, когда все они рухнули на траву передохнуть. - Больше на той территории, что отмечена на карте крестом, никаких пещер нет.
- Точно? - расстроился Крот. - Может, что-нибудь другое есть? Подземные ходы, развалины какие-нибудь?
- Развалины есть, - ответил Лев. - Целых четыре. А одной из них, между прочим, сегодня еще на репетицию!
- Я имел в виду древние развалины!
- Есть и древние, - сказал Лев, заставляя себя подняться на задние лапы. - Но это уже точно завтра. Мы не договаривались, что из-за вас я стану рисковать театральной карьерой. Вообще-то, я без пяти минут главный режиссер Вершинского Оперного Театра, который когда-нибудь построят.
Сообщение произвело нулевой эффект, заметно раздосадовав Льва.
- Но завтра мы точно отправимся в развалины? - строго уточнил Крот.
- Точно. Мы пройдемся по всем развалинам и соберем все, что не докурила градбургская мафия. И я наконец-то почувствую себя дворником. Интересное у вас увлечение, ребята!
- Помолчи! - Брат Нимрод поднялся на задние лапы. Барс выглядел менее уставшим, чем остальные. - Давай, выводи нас отсюда.
Буквально через несколько минут компания вышла на незнакомую поляну и увидела вертолет. Это было так неожиданно, что все замерли в изумлении.
"Мираж?" - подумал брат Нимрод.
"Фантом?" - подумал Бенджамин Крот.
"Галлюцинация?" - подумал Георгий.
"Больше ни капли!" - подумал Лев, а вслух произнес:
- Вертолет.
Все тут же очнулись. Когда кажется, что видишь вертолет, и кто-то при этом говорит "вертолет", вероятность того, что перед тобой именно вертолет - довольна высока.
Но откуда? Чей? Что он здесь делает?
Из вертолета их тоже увидели. Из кабины на траву выпрыгнул шакал в кожаной куртке и пилотском шлеме. С безумными глазами он кинулся навстречу кладоискателям.
- Наконец-то! Я уже думал, больше никогда не увижу других зверей! Что так и буду влачить существование здесь, среди неразумных насекомых, до конца дней своих! Спасители мои!
Он бросился пожимать лапы спасителям, заливаясь счастливыми слезами.
Три мозга испуганно родили одну и ту же мысль: "Лучше бы это был глюк", и один - "Вернусь - напьюсь".
- Кто вы? Как сюда попали? - спросил брат Нимрод.
- Я пилот! Мой вертолет разбился! - он указал в сторону совершенно целехонького вертолета. - Это произошло то ли двадцать лет назад, то ли два дня. Я сбился со счета, так что точно не скажу. Если бы со мной летели пассажиры, все бы погибли! А я бы остался один, посреди этого необитаемого леса!
- Какой ужас, - с подчеркнутым недоверием в голосе сказал барс.
Пилот и ухом не повел.
- Самое тяжелое испытание - это одиночество. Чтобы не сойти с ума, я придумал себе друзей, которые будто бы летели вместе со мной. Но они, - голос шакала задрожал, - все погибли, когда разбился вертолет! Я все равно один! Но зато, - пилот дико улыбнулся, - я приручил кузнечика. Сейчас я вас познакомлю. Тобик! Тобик! Шалун, ускакал куда-то.
- Спасибо за неинтересный рассказ, - холодно сказал брат Нимрод. - Может, теперь расскажете, что вы на самом деле здесь делаете?
- Жду! Жду, что появитесь вы, как добрые дельфины, и поведаете, что происходит там, на Большой Земле! Война уже кончилась? А правда, вы возьмете с собой мое послание в бутылке?
- Паяц, - презрительно фыркнул барс и зашагал прочь, на ходу кинув остальным: - Что стоите? Хватит терять время на этот цирк!
Крот, Георгий и Лев последовали за ним, с удивлением оглядываясь на вертолет и пилота.
- Лев, тебе знаком этот тип? - спросил брат Нимрод. - Может, видел в городе?
- Нет. Мне кажется, он вообще не местный.
Барс что-то неопределенно хмыкнул.
Хихикающий пилот, стоило непрошеным гостям удалиться, забрался обратно в кабину и уселся в кресло перед монитором, на котором застыла шахматная доска.
- Ау, диспетчерская! Продолжим!
- Кто это приходил? - раздалось из динамика.
- Да лохи какие-то, - усмехнулся шакал. - Я их отпугнул. Эй, тут стояли мои конь, два слона, ладья, ферзь и четыре пешки!
- Не стояли, - возразила диспетчерская.
- Стояли! Ах вы жулики! А ну верните на место! Думали, я не замечу?
Динамик пристыженно промолчал, и на доску стали возвращаться "пропавшие" фигуры.
А кладоискатели шли под гору и размышляли о странной встрече, не подозревая, что она еще сыграет в их истории роковую роль.
Узор седьмой, неопределенного цвета
Около четырех часов дня в доме профессора Микроскойба зазвонил телефон.
- Алло?
- Здравствуйте, профессор… - произнес вкрадчивый голос.
Микроскойбу почему-то стало не по себе.
- Добрый день. С кем имею честь?
- Генерал Гаубиц, к вашим услугам.
- Простите, но я о вас никогда не слышал… Вы приезжий?
- Не совсем. Я - крысиный генерал.
- Ой… - не сдержался профессор Микроскойб, нашаривая на столике сердечные капли. В душе он боялся, ненавидел и презирал крыс, но скорее бы умер, чем позволил кому-нибудь об этом догадаться. - Слушаю вас?
- Я хочу принести извинения за неприятный инцидент, произошедший с вашим холодильником.
- Ну что вы, какие пустяки! Я и забыл уже! - поспешно заверил генерала профессор. - Да и не было у меня там ничего такого. Просто запас недели на три.
- Нет-нет, не спорьте! Это был ужасный, безобразный поступок, и я несу за него личную ответственность, так как совершили его мои бойцы! Заверяю вас, этого больше не повторится!
- Ну, конечно…
- В данный момент я стою на коленях перед телефонным аппаратом и от имени всего крысиного вида умоляю простить моих ребят.
- Ну, что вы! Уверяю вас, все в порядке. Они были голодны, я же знаю.
- О, профессор… Ведь вы же понимаете, что они не так уж и виноваты? Что они сделали это от отчаяния?
- Да-да, конечно…
- До того, как произошла эта кошмарная трагедия с вашим холодильником, они говорили мне: "Генерал Гаубиц, почему жители Вершины так равнодушны? Почему они не обуздают этих гадких алчных Башенек, из-за которых вынуждены голодать наши малыши? Генерал, - сказали они, - мы чувствуем обиду и за себя не отвечаем. Если мы от горя обчистим чей-нибудь холодильник, виноваты в этом будем не мы, а Башеньки и те, кто потакает их злодеяниям". Голоса их дрожали, в глазах стояли слезы, лапы тряслись от недоедания. Что я мог им ответить, профессор? Вот вы умный, образованный зверь, скажите - что?
- Я… не знаю. Но уверяю, вы ошибаетесь. Мы вовсе не равнодушны к вашим бедам!
- Да-да, я в курсе вашего визита к журналистке. Весьма похвально. Если вы и далее станете придерживаться верного курса, думаю, прискорбных инцидентов больше не случится. Но, разумеется, мои ребята должны сначала поверить в вашу поддержку. А то пока что они в отчаянии.
- Передайте им, чтобы не сомневались! Я - за справедливость и еду для всех!
- То есть вы согласны, что еда Башенек должна принадлежать и крысам?
- Конечно! Это честно!
- А с тем, что Башенькам надо оторвать лапы, а их хвосты намотать на телеграфные столбы?
- Э-э-э… Ну-у-у… Да!
- И вам до слез жалко голодных крысят?
- До слез!
- Вы так справедливы и благородны. Давайте поплачем!
- Что? - растерялся профессор Микроскойб.
- Вы же сказали, что вам до слез жалко крысят. Или это были просто слова? - в голосе генерала Гаубица прорезалась сталь, и это изрядно напугало профессора.
- Нет-нет, я был честен!
- Тогда давайте плакать. Подхватывайте. Ыыыыыы.
- Ы… ы…
- Хлюп-хлюп. Хнык-хнык.
- Хнык… Хлюп…
- Как-то вы неискренне плачете. Без надрыва. Ребята нервничают.
- Я научусь! - запаниковал профессор. - Пускай не нервничают!
- Учитесь, Микроскойб, учитесь. В жизни это пригодится. Еще раз извиняюсь за холодильник. К сожалению, украденное уже съедено…
- Вот и хорошо! Надеюсь, им было вкусно?
- Разве для голодных важно, вкусно или нет? Все-таки вы еще далеки от понимания наших проблем. До свидания, профессор Микроскойб.
- Прощайте.
- Зачем так пессимистично? До свидания, а не прощайте.
Генерал Гаубиц повесил трубку.
Профессор Микроскойб только сейчас осознал, что весь разговор продрожал мелкой дрожью, которая и не думала униматься.
Какие же они все-таки гады, эти Башеньки!
Узор восьмой, в серую клеточку
Альфред Муравейчек с изумлением дочитал статью в "Утренней правде", озаглавленную "Цинизм против одиночества", отложил газету в сторону и принялся задумчиво бродить кругами по камере.
Через пару часов он громко постучал в железную дверь. В двери отворилось окошечко и появились глаза охранника.
- Чего надо? - недружелюбно спросили глаза.
- Принесите бумагу и ручку, пожалуйста, - вежливо попросил Похититель…
Глава двадцатая
Мозговая осада
Берта пребывала в растерянности. Причиной тому являлись два письма, которые полчаса назад принес юный портье. Одно - от Константина, другое - от Евгения. Или ее друзья над ней издеваются, или они сошли с ума. Во второе верилось больше.
Лисичка в пятый раз перечитала письмо от Константина:
"Привет, Берточка! Как дела? Я тут чего подумал. Спасти Вершину очень легко. Проблема ведь в чем? В том, что мы трое дружим. А если, скажем, двое из нас будут уже не дружить, а… ну ты понимаешь. К тому же ты мне давно нравишься, еще с утра. Давай встретимся в два часа в кафе напротив гостиницы. Ты танцевать любишь? Я тоже. Так что и Вершину спасем и сами оттопыремся. Только Евгению не говори. Он у нас натура тонкая, может правильно понять. Пускай лучше потом для него это будет сюрприз! С обожанием, твой котик".
Письмо от Евгения Берта прочитала в четвертый раз. Оно было длиннее.
"Сударыня! Ни в коей мере не желая нарушить Ваш душевный покой, а исключительно в стремлении донести до Вас правду об обуревающих мою душу чувствах, пишу я эти строки. Как Вам доподлинно известно, пожар запрещенной любви к жестокой волчице довольно долго полыхал в моем сердце. Не думал я уже, что вновь смогу полюбить, ведь для этого святого и сильного чувства требуется куда больше, чем сердечная зола. Но, видимо, не до всех уголков моей души добралось всепожирающее пламя, и теперь из этих нетронутых глубин произрастает новое прекрасное чувство. Как сказал Юк ван Грин, "любовь пришла". Возможно, прежде я был слеп и не видел, какая удивительная самка находится рядом со мной. Но ныне я прозрел и вижу, какая удивительная самка находится рядом со мной. И к Вашим лапам, о сударыня, бросаю я свое трепещущее сердце в робкой надежде на взаимные чувства. Молю Вас, не торопитесь с ответом! Обдумайте все обстоятельно и всесторонне, прислушайтесь к голосу Вашего сердца и подумайте также о том, что ответив на мою любовь, Вы спасете Вершину от напасти! Ведь тогда распадется наш дружеский тройственный союз! Заклинаю Вас быть в два часа в кафе напротив гостиницы. Я буду ждать Вас. Вы легко узнаете меня по алой розе в правом крыле. Думается мне также, что не стоит афишировать наши зарождающиеся отношения Константину. Наш друг вспыльчив и неотесан, не будем его лишний раз волновать. С замиранием сердца жду Вас… Ваш преданный Е."
Берте подумалось, что павлинья история с Изольдой Бездыханной определенно не прошла для пингвина даром.
Интересно, а ей самой кто больше нравится, Евгений или Константин? Евгений образованней. Зато Константин веселее. Еще Константин подвижней. Но Евгений… образованней.
Стоп! - одернула себя Берта. Чем это она занимается?! Что за глупости! "Ну, вот что, кавалеры дорогие. Я не позволю вам все испортить".
Берта явилась в кафе к часу дня и попросила официанта усадить ее где-нибудь в не очень заметном месте, а также принести чашку кофе с молоком, огромные темные очки, широкополую шляпу и свежую газету. Официанта заказ ни капли не смутил, и вскоре совершенно неузнаваемая лисичка в темных очках и шляпе сидела в уголке, попивала кофе и поглядывала одним глазом на дверь, а другим - в газету.
И этим самым другим глазом она прочитала две сильно непонравившиеся ей статьи - про Похитителя с Проспером и про Башенек с крысами. Обе ее просто возмутили. "Бесстыжее вранье!" - горячилась она, испытывая острое желание разорвать газету в клочья. Берта сдержалась лишь потому, что не хотела привлекать внимание.
В половине второго в заведение вплыл Евгений с алой розой в правом крыле. Пингвин пристроился за столиком недалеко от Берты, заказал мороженое и принялся нервничать.
Через двадцать минут в кафе вошел Константин и сразу же увидел дорогого друга. Соперники уставились один на другого, и взгляды их выражали что угодно, только не дружелюбие. Развязной походкой кот приблизился к Евгению и уселся напротив.
- Что ты тут делаешь? - недобро прищурился он.
- Мороженое ем, - как можно беспечней ответил Евгений.
Константин перевел взгляд на розу.
- Какое шипастое мороженое.
- Это роза, - проинформировал пингвин.
- То есть ты не собираешься это есть?
- Нет, конечно!
- Тогда вали отсюда. А то я тебя заставлю слопать ее вместе с шипами!
- Мороженое будешь? - спокойно спросил в ответ Евгений, чем несколько охладил воинственный пыл товарища.
- Не буду, - буркнул кот.
- Тогда зачем пришел? Может, это тебе стоит валить?
- Для кого роза? - требовательно поинтересовался Константин.
- Ни для кого. Я теперь всегда буду ходить с розой, это мой талисман.
- Евгений, я тебя как друга прошу… Забери свой талисман и уйди куда-нибудь. Хотя, - кот окинул розу оценивающим взглядом, - талисман можешь оставить.
- Почему я должен уйти?
- Какой ты непонятливый! У меня свидание!
- А… Ну и почему я должен уйти?
- Я тебя стесняюсь!
- Константин, ты уж извини… Но я никуда не уйду. У меня тоже свидание.
Кот помрачнел.
- С кем?
Евгений решил, что темнить больше нет смысла, и откровенно признался:
- С Бертой.
Константин поперхнулся, а Евгений простодушно полюбопытствовал:
- А у тебя с кем?
- С Бертой, - вырвалось у Константина прежде, чем он придумал, что соврать.
Выроненная пингвином ложечка плюхнулась в подтаявшее мороженое, которое в ответ возмущенно забрызгало обоих соперников. Через пару столиков от них ехидно хихикнула какая-то противная девица в огромных темных очках и несуразной шляпке.
- Так не честно! - возмутился Евгений.
- Еще как не честно! - согласился Константин. - Ты не имеешь права за ней ухаживать! У тебя есть Барбара!
- У меня нет Барбары!
Константин тут же скорректировал свою позицию:
- Вот именно! Не честно, если у тебя не будет еще и Берты! Это что же - у тебя целых двух не будет, а у меня ни одной?! К тому же, сейчас март.
- Ну и что? А у меня апрель, что ли?
- Нет. У тебя февраль.
- Почему февраль?!
- Потому что ты тормоз. Вот у тебя и февраль, когда у всех уже март! А у гепардов, может, даже август.
- Про март - это очень точно, - раздалось над ними. Константин и Евгений задрали головы и увидели противную девицу в очках и шляпке, которая, оказывается, покинула свой столик и подошла к ним.
- А подслушивать - некрасиво, - хмуро заметил Константин, применявший это правило ко всем, кроме себя.
- Ничего, - невозмутимо ответила девица. - Иногда приходится вести себя некрасиво. Особенно когда мои друзья творят всякие глупости, - нахалка швырнула на столик газету, решительно уселась и сдернула с себя шляпу и очки, немедленно превратившись в Берту.
- Ой… - сказали друзья-соперники, втягивая головы в плечи.
- За розу спасибо, - сказала Берта, от чего Евгений слегка приободрился. - А в остальном, вы меня просто бесите. Думаете, я не понимаю, откуда взялись ваши так называемые чувства?
- Подруга, ты не руби сгоряча, - сделал неуклюжую попытку успокоить ее Константин. - Ты подумай, если мы с тобой станем больше, чем друзья, то спасем Вершину!
- Эй, это моя придумка! - всполошился пингвин.
- С этой гениальной идеей я уже ознакомилась, - фыркнула Берта. - И нахожу ее идиотской.
- Почему это? - обиделся Константин.
- Хотя бы потому, что она исходит от моих свихнувшихся друзей. Что это вы вдруг в меня хором повлюблялись?
- А что в этом удивительного? - сделал наивные глаза Константин, а Евгений согласно закивал.
Ответ Берте понравился. Она и сама считала, что влюбляться в нее - это правильно и вовсе не удивительно. Но все равно Константин с Евгением на роль ее кавалеров никак не тянули. Вот Лис Улисс конкурс на эту роль выиграл бы точно. Если бы захотел…
- Короче, это все чушь, - сказала Берта. - И не вздумайте обижаться! У тебя, Константин, мартовское обострение. А у тебя, Евгений, синдром неразделенной любви - когда ищут замену для утешения. Вот вы и нафантазировали любовь ко мне.