– Но ведь ты не должен находиться там? Не все время, Джо? В бригаде есть и другие люди.
Джо почувствовал угрызения совести. Она права: ему не обязательно быть там, другие прекрасно справятся и без него. Но он дал обещание Джулиет, и, если возникнут какие-то сложности – вроде спора с Дансом или в случае внезапного приезда ее отца, – нужно быть рядом.
В трубке пробивался веселый шум.
– Я все компенсирую, дорогая, обещаю.
– Джо, неужели не понятно? – тихо сказала она с болью. – Это мой день рождения, ты мой муж. Я хочу, чтобы ты был здесь. Я хочу разделить торжество с тобой.
Конечно, Джо все понимал и ему было стыдно.
– Я должен урегулировать в больнице серьезные проблемы, – сказал он. – И постараюсь скорее вернуться.
Карен уступила:
– Ладно. Не беспокойся. Делай, что должен.
– Извинись за меня перед гостями.
– Это я уже сделала. Они только что пили за меня, и мне пришлось объяснить, почему тебя нет.
– Прости…
– Мне надо идти, хорошо?
– Пока. – Глубоко расстроенный, Джо повесил трубку. Вся злость уже прошла, осталась только душевная боль.
Джо вернулся к сестринскому столу, ожидая анестезиолога. Часы на стене показывали 9:55. С момента смерти Джулиет прошло почти десять минут, и каждая из этих минут и секунд значила много, потому что, как только сердечные толчки прекращаются, кровь моментально начинает густеть и сворачивается. От кислородного голодания электрический обмен в мозгу прекратится, начнут медленно разрушаться химические коды синаптических связей. Жизненно необходимо поддерживать циркуляцию, чтобы вещества, предохраняющие ткани от разрушения кристаллами льда, разнеслись и распределились по всему телу Джулиет как следует.
Сейчас на звонок Роланда Данса ответит оператор-доброволец "Крионита". Он должен подтвердить наличие у Джулиет аневризмы и необходимость следовать инструкциям. Он же немедленно свяжется с ее личным врачом, с тем чтобы тот позвонил анестезиологу. Теоретически проблем не должно быть, но достаточно одного препятствия, вроде этого кретина Данса, чтобы испортить все дело.
Спустя десять минут анестезиолог вернулся с чопорным видом, подбородок его был высоко задран, глаза враждебно уставились на кончик носа Джо.
– Вам нужна операционная, не так ли? – произнес Данс. – Вам нужен аппарат "сердце–легкие"? Может, вам пригодится еще какое-то мое оборудование или люди для вашей идиотской, безмозглой ерунды? Она умерла… Неужели вы не можете, наконец, оставить ее в покое? Мертвые имеют право на некоторое достоинство.
– Вы когда-нибудь видели труп, достойно выглядящий во время вскрытия? – парировал Джо.
Данс метнул свирепый взгляд, и Джо пожалел о сказанном; сейчас требовалось максимальное взаимодействие.
– Операционная номер пять, – объявил анестезиолог. – Мы будем вам весьма признательны, если вы, закончив, немедленно покинете нас.
Джо удивился столь скорой уступке и тому, что им разрешили воспользоваться операционной, на что он даже не рассчитывал.
– Благодарю, вы очень любезны.
– Я здесь ни при чем, – ответил Данс. – Меня обошли. В компьютер уже занесена заявка, и наш директор дал разрешение. Но ваша… э… компания "Крионит" оплачивает пользование нашим оборудованием. Так что нам даже выгодны ваши фокусы, – добавил он ехидно.
Джо отвернулся, подавляя улыбку. Может, это Джулиет все подготовила? Вошла заранее, до коллапса, может, за неделю до него, в больничный компьютер и все устроила? Эта мысль даже развеселила его.
Через полчаса Джо, облаченный в голубую стерильную одежду, стоял в пятой операционной. Две сестры из местного персонала с ужасом смотрели сквозь смотровое окно, будто Джо с бригадой были монстрами, участвующими в жестокой, свирепой, скотской оргии.
Рядом с Джо, в таком же защитном халате, стоял Блейк Хьюлетт, покинувший вечеринку. Джо подумал, что подружку он сдал где-то по пути на хранение. Рядом с ним возникла приземистая фигура – веселый рыжеволосый Мюррей Макалистер, врач из "Крионита". Здесь же были еще три члена бригады: Таня Хьюгс, тридцатишестилетний ветеринар-фельдшер, страстная феминистка, в чьем присутствии Джо всегда чувствовал, что каждое его замечание – грубейшая политическая ошибка; Гордон Престон, финансовый аналитик и сторонник предоставления широких гражданских прав, и, наконец, Энди Уайт, студент-физик из Университета Исаака Ньютона.
Остальные члены бригады уже были в пути из Лондона и других уголков страны, чтобы подготовить операционную в штаб-квартире "Крионита" для главной части криосуспензии Джулиет.
Джулиет лежала лицом вверх в мелкой пластмассовой ванночке, помещенной на операционном столе. Ее обнаженное тело частично было погружено в воду со льдом, волосы, как усики водорослей в пруду, стелились вокруг лица. Джо вдруг подумал, что она выглядит как утопленница. Офелия.
Ему тяжело было следить за всем этим – видеть под застывшим ослепительным светом верхней лампы ее тело с торчащим между ног, всунутым в анальное отверстие термометром, с эндотрахеальной трубкой в горле, трубками, воткнутыми и прикрепленными пластырем у основания шеи и в вену на запястье. Из подвешенных на стойках для капельниц пластиковых бутылочек в вены вводились поддерживающие препараты: антикоагулянт и метаболик. Механическая рука для искусственного массажа сердца нажимала и отпускала грудную клетку. При этом раздавались разные звуки: щелкало сломанное ею ребро пациентки, на входе и выходе шипел резиновый вентиляционный резервуар. Джо с иронией вспомнил недавний спор с анестезиологом о достоинстве.
Глаза Джулиет оставались открытыми. Еще недавно их бы закрыли, заклеив лентой, но новые исследования в области пересадки роговицы глаза показали, что шансы сохранить зрение увеличиваются при поддержании глаз открытыми, причем в них через микроиголочки вводятся вещества, адсорбирующие воду. Щеки Джулиет раздувались, а руки вздымались из воды с каждым нажатием грудной клетки. Лимбо. Не живая уже, но и не мертвая. Джо наблюдал молча, подавленный болью утраты. Его смягчало лишь сознание, что Джулиет умерла в больнице, где они смогли начать процесс суспензии без задержки. Он не мог до конца постичь, что эта плавающая в окровавленной воде тряпичная кукла с грудями, расплющенными в стороны массажером сердца и легких, – то самое необузданное, трепещущее создание, с которым только вчера утром во Флоренции он занимался любовью. Не верилось, что эта мраморная кожа – та же самая теплая кожа, которая тесно прижималась к нему. И все из-за разорвавшейся в ее голове артерии, которую не научились пока чинить.
Ей только нужно подождать несколько лет достижений нейрохирургии, и тогда он будет рядом, когда она оттает, проснется. Он будет держать ее за руку, как когда-то мечтал держать за руку своего отца.
Джо думал об отце, наблюдая, как кто-то регулирует поток жидкости, и вдруг вспомнил, как в Торонто, среди ночи, ему позвонила домой медсестра. "Доктор Мессенджер, ваш отец зовет вас. Он очень хочет поговорить с вами".
Затем он вспомнил, как Карен вытащила из коробочки для украшений собачье говно, и беспокойные мысли последовательно переключились на переменчивость настроений у Джулиет. Иногда девушка вызывала у него озноб, будто это была не обычная плоть и кровь, будто сидел в ней какой-то злой дух. Но это, вероятно, лишь смена настроений из-за аневризмы, больше ничего. Просто матушка-природа сыграла с ней подлую шутку.
Однако тревога его рассеялась не полностью. Незрячие глаза Джулиет уставились на Джо. Может, не такие уж незрячие, содрогнувшись, подумал он. Казалось, она смотрит на него из потустороннего мира. Будто говорит: "Я уладила с госпиталем, Джо. Ты уладь остальное".
Блейк что-то сказал Джо, он испуганно посмотрел на него:
– Что?
– Как ты думаешь, бедренную артерию надрезать сейчас?
Джо глянул на часы и согласно кивнул. Вперед выдвинулся Мюррей Макалистер и скальпелем сделал надрез в паху Джулиет – Таня Хьюгс уже обрила нужное место и смазала йодом.
Доктор работал быстро и закончил введение полых трубок в бедренную артерию в течение получаса.
К трубке подключили передвижную систему кровообращения с искусственным сердцем и легкими, имеющую регулятор температуры. На него Макалистер и переключил аппарат с сердечно-легочного пресса.
Температурный регулятор снизит внутреннюю температуру тела Джулиет до 15 °C за пятнадцать минут. Такое быстрое снижение нужно для замедления процесса распада. Спешка рождала наэлектризованность в атмосфере операционной. Искусственное кровообращение сохранит открытыми почти все вены и артерии в теле и в мозгу, пока кровь до капли не выкачают и не заменят на антикоагулянты, стабилизаторы клеточной мембраны, блокираторы кальция и антиокислители, с тем чтобы свести к минимуму возможные разрушения в мозгу.
Как только прекратилось шипение вентилятора, подключился артериальный оксилисинатор. Джулиет лежала мертвенно-спокойная. Совсем не такой хотел запомнить ее Джо. Ее глаза все еще пугали его. Они, казалось, продолжали следить за каждым его движением, причем более осмысленно, чем в последний час жизни.
Каждые несколько минут Таня считывала показания ректального термометра. Трубочки, отходящие от бедренной артерии, поначалу красные от наполнившей их крови, постепенно становились менее яркими.
– Нормально, Джо? – спросил Блейк.
Джо кивнул.
Блейк послал ему странную улыбку, смысла которой Джо не понял или не захотел понять.
– Получишь трепку от своей старушки?
– Думаю, Карен не на седьмом небе оттого, что я здесь.
– Интересная была вечеринка, – сказал Блейк.
– Ты был с очень симпатичной девушкой.
– Нико, представь, холодна, – ответил он и снова улыбнулся.
Джо не ответил. Взгляд пробежался по рядам аппаратуры в комнате.
Гордон Престон, нервный молодой мужчина с выступающим подбородком и отступающими со лба черными волосами, беспокойный, временами даже агрессивный, смотрел, покачивая головой, на Джулиет.
– Очень грустно, что такая милая девушка умерла совсем молодой.
– Вы хотите сказать, что если бы она была некрасивой, то это не было бы так досадно? Это только потому неприятно, что она красива? – повернулась к нему Таня Хьюгс.
– Я такого не говорил.
– Сказали, именно так вы и сказали!
– Кто же захочет возвращаться в мир, полный уродливых женщин? – вмешался Блейк. – Обязательно, заботясь о будущем, следует улучшать его, совершенствовать творения природы.
– Благодарю вас, Блейк, – сказала Таня. – Существуют и другие причины желать бессмертия. У некоторых людей есть более высокие стремления.
– И каково было бы ваше высокое стремление, Таня? – спросил Мюррей Макалистер.
Она посмотрела на него поверх хирургической маски, как на инородное тело.
– Самооплодотворение, – ответила она. – Для…
Энди Уайт, студент-физик и самый загруженный из добровольных сотрудников "Крионита", рассмеялся:
– В постбиологическом мире, задуманном Дисо, и об этом не следует беспокоиться.
– Сейчас я об этом не беспокоюсь, – парировала Таня. – Уже не один год постбиологические пенисы можно купить в магазинах. Считаю, что они гораздо эффективнее настоящих – к ним не прикладывается шесть футов надоедливого, лысеющего зануды.
Уайт глянул на длинного как жердь Гордона Престона, не поняв, ему ли адресована колкость или кому-то другому. Таня посмотрела на термометр и сообщила:
– Пятнадцать градусов.
Джо сверил свои часы с часами, висящими напротив на бледно-зеленой стене операционной. 11:20. Пролетел час и тридцать пять минут с момента, когда Роланд Данс вынул из кармана золотой "паркер" и подписал официальное свидетельство о смерти Джулиет Спринг.
Машина скорой помощи из "Крионита" была гораздо старше той, что доставляла Джулиет в госпиталь из университета. Внутри она имела все необходимое оборудование для организации передвижной операционной в любом месте. Увы, далеко не все пациенты оказывались столь везучими или практичными, чтобы умереть в больнице.
У фонда не было денег на новую машину, а имеющуюся использовали так редко, что даже не решили, нужно ли ее заменить. К тому же она возбуждала сентиментальные воспоминания о некоторых пациентах. Свой последний путь – если не буквально, то последний на этой машине – проделали все восемнадцать криозамороженных – полностью или частично, иногда только голова – пациентов.
Грохотом резонировали внутри выстрелы из выхлопной трубы, сопровождаемые запахом отработанных газов. Джо, Блейк и Мюррей Макалистер примостились сзади, трое остальных втиснулись впереди. Между полками был закреплен оранжевый контейнер с телом Джулиет, передвижной аппарат "сердце–легкие" продолжал поддерживать кровообращение, понижающее температуру.
Обычно Джо с удовольствием принимал участие в криосуспензиях. Ему нравились эти непрофессиональные изыскания, нравилось восставать против позиции медицинского истеблишмента и снова и снова ощущать себя заодно с отцом. Достигая еще одной маленькой, но значительной победы над природой, Джо чувствовал свою власть и неодолимость прогресса.
Сегодня же он испытывал чувство безнадежности. Он напортачил в семейных делах. Запутал Джулиет, посулив в последние недели ее жизни надежду, которую не смог оправдать. И сейчас он мучился от страха навредить ей после смерти.
36
Через тридцать минут, покинув больницу в Брайтоне, "скорая" свернула во внешний двор фонда продления жизни "Крионит". Он располагался на обширной промышленной территории, в двух милях от границы аэропорта Гатуик.
Энди Уайт подал назад и приблизился, насколько смог, к стальным створкам грузовой ниши. Затем спрыгнул и открыл задние дверцы автомобиля. В черное ночное небо над головой взмыл реактивный самолет, на мгновение оглушив всех. Едва Джо выбрался из машины, в нос ему ударила расплывающаяся в холодном влажном воздухе вонь керосина. Во дворе стояла еще одна машина, старая легковушка, принадлежавшая, видимо, кому-то из ночной охраны.
Дурные предчувствия Джо усиливались, хотя Джулиет говорила, что собрала все необходимые бумаги, тщательно составленные юристами "Крионита". Они основывались на схожей документации, которая прошла проверку жизнью в Штатах, когда родственники были против или когда коронер требовал вскрытия пациентов-криоников. Однако в Англии таких случаев еще не было.
В полной тишине Джо прошел по мокрому асфальту, отражающему задние огни "скорой", к главному входу. Рядом со звонком висела крошечная медная табличка с названием учреждения. Больше ничто не указывало на характер деятельности, производимой в этом безликом, слепом здании.
Джо позвонил, чтобы предупредить охрану, затем отпер дверь и вошел в фойе. Здесь было светло, тепло и уютно пахло свежесваренным кофе. Панели под дерево, толстые ковры, хрустальные люстры, кресла из кожзаменителя, вазы с искусственными цветами – вся обстановка комнаты должна была внушать посетителям чувство доверия и долговечности.
Слова выдающихся ученых о жизнеспособности крионики, висящие в рамках, должны были закрепить эффект. И как подтверждение, с цветной фотографии на стене обнадеживающе-весело улыбался Гарри Хартман, финансировавший "Крионит".
Гарри Хартмана первым в Англии подвергли криозаморозке, и стальной дьюэр с его телом находился в подвале под зданием. Десять лет назад, в возрасте сорока семи лет, Гарри Хартман, миллионер, новатор в области компьютерного программного обеспечения, умер от рака. На портрете он был больше похож на удачливого торговца, чем на гениального ученого. Сторонник борьбы за права человека, он считал суверенитет личности безусловным и полагал, что человек сам в ответе за свою судьбу, а не кто-то свыше.
Свои идеи он прекрасно подтвердил практически. После смерти у него осталось две жены: одна в Англии, другая – в Италии. Они узнали о существовании друг друга от адвокатов на следующий день после смерти мужа, но ни одна из них много не поимела. Большую часть богатства он оставил для себя – когда вернется.
Ему удалось одновременно обойти смерть и британские законы, по которым люди не могут оставлять деньги самим себе. Все свое состояние он перевел в Лихтенштейн и передал в бессрочное владение трастовой компании Хартмана. Основной капитал должен был оставаться неприкосновенным, чтобы он смог воспользоваться им в будущем, а ежегодные проценты на капитал Хартман распорядился тратить на финансирование исследований в области бессмертия, по усмотрению доверенных собственников.
Блейк Хьюлетт встретился и подружился с Хартманом за пять лет до его смерти. Все финансирование "Крионит-фонда", все финансирование АРХИВа, за исключением малюсенькой дотации от университета, шло от трастовой компании Хартмана.
Из операционной по выложенному до середины стен кафелем коридору спешил ночной охранник – краснощекий, с белыми усами-щеточкой отставной старшина, известный всем только по фамилии – Сполдинг. Он был без пиджака, рукава рубашки закатаны. Увидев Джо, сторож жестом поприветствовал его и рявкнул, пыхтя от одышки:
– Все готово, сэр!
Джо не мог понять, действительно ли Сполдинг настолько его уважает или просто издевается.
– Хорошо, – ответил он.
– Я быстренько отмыл пол и стены, сэр. – В подтверждение своего старания он вытащил носовой платок, скомкал его и утер лоб, затем оттянул вперед воротничок рубашки и вытер платком внутри. – Хорошо, что предстоит настоящая операция, а не учебное занятие… – Его голос затихал по мере того, как он реагировал на выражение лица Джо. – Если вы понимаете, что я имею в виду, сэр…
Джо улыбнулся одними губами:
– Кто-то уже здесь?
– Мисс Строуд, сэр. Она приехала двадцать минут назад. Я послал ее в круглосуточный магазин в Кроули купить молока и кофе.
Полин Строуд работала библиотекарем в Лондоне. Ее покойный муж был нейросуспензионным пациентом "Крионита". Его голова в числе других двенадцати сохранялась в жидком азоте в подвале под зданием.
Потребовались все шестеро, чтобы на руках вынести из машины оранжевый ящик, наполовину заполненный водой со льдом, переносной аппарат "сердце–легкие" с подсоединенным к нему регулятором температуры и переложить все на тележку в грузовом отсеке. Четверо подъехавших членов бригады покатили тележку в операционную.
Операционная, построенная по стандартному проекту, как две капли воды была похожа на только что покинутую в больнице Принца-регента, только без оборудования для анестезии. Под огромной, как литавра, лампой стоял операционный стол на гидравлической основе. На полу разместились несколько стоек для капельниц и многочисленная аппаратура в чехлах без единого пятнышка. Вдоль стены вытянулся ряд газовых баллонов.
Неожиданная близость к смерти человека, с которым он спал, вызывала у Мессенджера необъяснимое чувство: будто он вытянул жребий жить. Джо вспомнил, что Карен осталась одна управляться с гостями. Он ощутил прилив любви к ней, захотелось позвонить и сказать, как он обожает ее. Стало страшно, что он может потерять ее и Джека. Люди расходятся, не сознавая, что делают. Глядя на оранжевый ящик, Джо передернулся от мысли о том, что могло бы случиться, останься Джулиет жива.
И что может случится, когда она вернется.