Началась разборка. Капитан писал протокол и спрашивал. Кто их научил? Какую организацию представляют? Как зовут, где живут? Кто родители? Из какой школы? Зачем им нужна была эта затея с листовками? Впрочем, спрашивали сначала девочку, а Игорь сидел на твердой лавке у окна и слушал. Он не боялся. Он помнил про одуванчики, и на душе было спокойно.
Девочку звали Александрой, а фамилия была Деревянко.
Капитан снова сказал про экстремизм.
- Деревья обрабатывают по распоряжению городских властей. А вы против этих властей выступаете и подбиваете народ к сопротивлению. Знаете, что за это бывает?
- Каторга? - спросила Александра.
- Укороти язык! - скучно потребовал капитан. И попросил полицейскую тетушку, которая торчала тут же: - Эмилия Семеновна, подготовьте документы для постановки на учет…
- А можно вопрос? - дернуло за язык Игоря.
- Что за вопрос? - вскинулся капитан.
- Вы заступаетесь за городскую власть, а почему не заступаетесь за деревья? Есть закон об охране зеленых насаждений.
- Законы мы знаем лучше юных подпольщиков, - утомленным тоном сообщил капитан. - А вам про них расскажут в колонии, куда вы скоро попадете… - И опять уткнулся лицом в протоколы.
Игорь сообразил, что делать. Выхватил из кармана джинсов мобильник.
- Ма-а! Меня, между прочим, забрали в ментовку у рынка. За то, что защищал от вырубки деревья! Говорят, что я этот самый… террорист! То есть экстремист! Грозят тюрьмой!..
Капитан выскочил из-за стола, чтобы отобрать у мальчишки телефон, но почему-то передумал. Потом его отвлек другой телефон - зазвонил на столе. Капитан несколько минут громко ругался с кем-то непонятно о чем. А когда кончил, к отделению подкатил "лексус" стального цвета - известная многим в городе машина мадам Густорожской.
Дальше все было быстро. Громкие объяснения, выяснения, обещания… "Да, я с ним поговорю, конечно. Дома ты у меня получишь, я обещаю!.. А вы, капитан, тоже! Хватаете детей из-за таких пустяков да еще клеите на них обвинения в уголовных действиях… Что значит "обоснованные обвинения"? Эту обоснованность я могу уточнить с полковником Романчуком, с которым хорошо знакома… А ты марш в машину!"
Игорь вышел из отделения, но в автомобиль не сел. Устроился на лавочке под кустом желтой акации.
Появилась мать, пышущая негодованием.
- Я велела тебе: в машину!
- Ага! Разбежался… Я буду ждать Александру.
- Кого?!
- Девочку, которую захомутали вместе со мной…
- Такая же уголовница, как ты!
- Конечно! У нас единство взглядов.
- А ведь казалось бы, из приличной семьи. Дочь заместителя режиссера в Облдрамтеатре.
- Вот видишь! Как я могу оставить такую важную особу!
В этот момент "важная особа" вышла из дверей.
- Отпустили? - подскочил Игорь.
- Ага… Позвонили отцу, а потом сказали: "Иди, но в следующий раз…"
- В следующий раз надо придумать что-то другое. Какую-нибудь катапульту, чтобы залпом запузыривала в воздух сотню листовок.
- Идея!
- Игорь! Я последний раз говорю: поехали домой!
- Ладно… Только мы сперва погуляем… Бежим!
Он дернул Александру за руку, и они помчались вдоль газона, будто ждали за собой полицейского свистка.
Остановились только у Студенческого сквера, рядом с пластмассовым кафе "Снежинка".
- Уф!.. - выдохнула Александра, и в глазах ее горели веселые точки.
- А ты… тебя правда зовут Александра?
- Вообще-то Саша или Санька. А еще - Шурик. Так папа зовет. И в классе… Говорят, похожа на мальчишку.
- Видать, хорошие ребята в классе, - заметил Игорь.
- Ну да. Только вот листовками заниматься никто не захотел. Говорят: зачем нам это?.. А ты вот не спросил, взял да пошел.
- Да. И горжусь собой, - сказал Игорь с дурашливым самодовольством, но и с ноткой настоящей гордости.
- А тебя как зовут? Я не расслышала в полиции.
- Игорь Густорожский… А иногда Тюфяк. Потому что телосложение не героическое.
- Зато внутри ты героический, - совершенно серьезно заметила девочка Шурик. - Ты не откажешься от мысли о катапульте?
- С какой стати? - удивился Игорь, по прозвищу Тюфяк. Ему казалось, что Шурика он знает давно.
Идея с катапультой провалилась. Нет, орудие, которое смастерили за две недели в гараже у Шурика, получилось мощное, однако заряды из бумажных квадратиков разлетались сразу после выстрела - от встречного воздуха. Не успеешь никуда смыться. Но Игорь и Шурик придумали другой проект. Под кодовым названием "Циклон".
Однажды они проникли в городскую башню-водокачку (она из-за чьего-то головотяпства не запиралась) и швырнули из верхнего окна полсотни листовок в потоки штормового ветра. А в другой раз, при таком же ветре, пустили бумажные самолетики с призывами с моста через городской лог и тут же умчались на велосипедах. Текст они печатали разными шрифтами и на разной бумаге для конспирации.
Иногда они катались на великах по старым улицам. Здесь еще не везде срубили тополя, они цвели, пух щекотал переносицы и щеки.
- Непонятно, кому это мешает, - сказала Шурик, отдувая летучие семена от лица.
- По-моему, понятно, - отозвался Игорь.
- Тогда скажи…
- Сейчас… Только не смейся.
- Я когда над тобой смеялась?
- Никогда… Слушай. По-моему, всё на свете - живое. И камни, и воздух, и вода… Ну, вообще всё. И уж тем более деревья и семена. А кому-то не нравится, что они живые. Поэтому уничтожают. Хотят, чтобы на деревьях росли всякие ассигнации и акции…
Он чувствовал бестолковость своего объяснения, но Шурик поняла сразу.
- Я об этом тоже думала. Про "все живое". Первый раз это пришло в голову еще пять лет назад. Я тогда занималась в детском кукольном театре, в клубе "Муравейник". Там была такая замечательная руководительница, Дарья Степановна. Она изобрела, чтобы куклы двигались не над ширмой, а по веревке, будто канатоходцы. От дрожания этой веревки они делались как живые, просто чудо какое-то. Я тогда и подумала: "Наверно, на свете все оживает, если туда вселяется душа…" А инокробы губят живые души своей злостью…
- Кто губит?
- Игорь, посуди сам. Наша планета - замечательная. Красивая. Она с самого начала должна была стать доброй. Откуда на ней появилось столько злости? Эта злость не могла возникнуть на Земле сама собой. Ее занесли из каких-то черных дыр неведомые силы с отрицательным зарядом. И подбивают людей на войны, на убийства, на жадность. И на то, чтобы они губили зелень… Когда вся зелень исчезнет, исчезнут и люди, будет полный простор для инокробов.
- Для кого? - переспросил Игорь.
- "Инокробы" - это такое название. Означает "инопланетные микробы". Это они, как вирусы, просачиваются на Землю и отравляют людей. Чтобы завоевать планету для себя… Ну невозможно же поверить, чтобы люди сами додумались до всех жестокостей! Взрывать, уничтожать, стрелять, грабить… Вначале этого не было в человеческой природе.
- Думаешь, не было? - осторожно спросил Игорь.
- Я уверена! Кто бы стал создавать планету, в которой с самого начала заложена злость? Одни говорят, ее создал Бог, другие говорят - природа. Но ни Бог, ни природа не стали бы отравлять ее такой вот жестокостью.
- Говорят, зло от дьявола, - вспомнил Игорь библейские сказания.
- Но дьявол - это сказка. А инокробы, они по правде. Они заражают людей, и люди сами становятся инокробами. И не замечают этого…
Шурик замолчала и коротко вздохнула, будто хотела всхлипнуть, но сдержалась. Игоря вдруг кольнула жалость к этой колючей черноглазой и растрепанной девочке. Он быстро спросил:
- А как отличить инокроба от человека?
- Не знаю… Наверно, чутьем. Главный признак - тот, что им наплевать на других людей…
- И на деревья, да?
- Да… Игорь, я понимаю, что рассуждаю, как третьеклассница. Но ведь это и придумалось давно… А еще я думала, что есть люди, которые схватили такую заразу, но полностью инокробами пока не стали, их можно вылечить. Но как?
Игорю стало неуютно и захотелось отшутиться. Мол, надо бы сходить в поликлинику, сдать анализы: нет ли в организме инокробьей инфекции. Но он сразу ощутил, что эта шутка обидит Шурика. Или, вернее, отодвинет ее от Игоря. Он проговорил полушепотом и очень серьезно:
- Ты не бойся, к тебе никакие инокробы не прилипнут. Ты не такая…
Она сказала, глядя на свои белые сандалетки:
- И ты… не бойся…
…Мать молча наблюдала, как он укладывал сумку. А когда пошел к двери, сказала вслед:
- Иди-иди, привет папочке. Он в тебе воспитает правильные взгляды на жизнь. Вырастешь борцом за бескорыстие.
Игорь оглянулся.
- Кем бы ни вырос, я никогда не ударю сына… И никого не ударю, если этот тип не будет инокробом…
- Кем? - удивилась она.
Игорь молча прикрыл за собой дверь.
Секвойи
Через три дня после скандала с матерью Игорь не пошел в школу, вернулся "под материнский кров". На полчаса. Чтобы забрать кое-какие вещи. Мать была, конечно, на работе, никто не мешал. Игорь укладывал в рюкзак учебники и одежду, когда засигналил домофон.
- Кто? - угрюмо спросил через динамик Игорь.
- Простите, это квартира Густорожских? - послышался мягкий мужской голос.
- Допустим. Что вам надо?
- Мне поручено передать документы для Игоря Густорожского.
- Какие документы?
- От Комитета по делам молодежи. Для участия в конкурсе "Паруса "Дианы"".
"А оно мне надо"? - чуть не сказал Игорь. Но в одну секунду передумал.
- Вы один?
- Абсолютно один и без оружия, - отозвался посетитель. В приятном голосе почувствовалась понимающая улыбка. Видимо, посланец Комитета заподозрил у Игоря опасения.
А они и правда были. Ведь, чего доброго, мамаша могла сговориться с агентами Ювенальной юстиции, чтобы сына забрали в какой-нибудь детприемник - "вплоть до дальнейшего выяснения". С нее станется…
- Ладно, входите, - решил наконец Игорь.
С полминуты жужжал лифт, потом лязгнула дверь. Игорь глянул в глазок. Курьер был молод, изящен. В модной куртке, без шапки, с гладко причесанной головой. Похоже, что и правда клерк из комитета. И в самом деле один. Игорь впустил его в прихожую. Тот казенно улыбался.
- Вы и есть Игорь Густорожский?
- Я и есть…
- Мне поручено доставить вам документы. Думаю, вы разберетесь самостоятельно. Вам следует заполнить все бланки, расписаться, приложить необходимые справки и передать бумаги в комитет начальнику спортивного отдела Юрию Васильевичу Михееву. Вот, получите… - Клерк протянул скользкий пластиковый пакет.
Игорю хотелось посоветовать, куда должен идти Юрий Васильевич Михеев с этими бумагами. Но он положил пакет на тумбочку у зеркала и учтиво сказал:
- Благодарю вас.
- Всего вам доброго…
- И вам…
Игорь запер за клерком дверь. Мельком взглянул на вынутые из пакета белые и розовые бумаги. Во бюрократия! Ему эта бюрократия была не нужна, он засунул бланки обратно. Потер лоб, укрепляя себя в принятом решении. Глянул на себя в зеркало: нет, не герой; ну и наплевать! Взял с подзеркальника черный фломастер, зачеркнул на пакете адрес и свое имя и написал сбоку:
ШКОЛА № 40. МИРОСЛАВУ РОЩИНУ.
Охранник в школьном вестибюле поднялся навстречу:
- Куда, молодой человек? По-моему, вы не наш…
- Не ваш… - Игорь махнул пакетом. - Вот. У меня послание для восьмиклассника Рощина. От Комитета по делам молодежи…
- Положи на стол, я передам. Рощин - человек известный.
- Просили передать лично… - Игорю не очень-то хотелось встречаться с Рощиным, но пожилой и помятый охранник не вызвал у него доверия.
- "Лично"… Я что, должен идти, искать его?
- Пропустите, я сам найду…
- "Пропустите"! Если я всех буду пропускать, то… О! Андрей Ренатыч! Тут такое дело. Мирославу Рощину конверт из какой-то конторы. А у вас в классе его брат, да? Не могли бы вы попросить его, чтобы он отыскал брата и прислал сюда? Потому как "лично"…
Учитель с блестящими очками на утином носу скользнул взглядом по Игорю, по большому конверту с четкой надписью. Похоже, что все понял.
- Иван Трофимович, зачем так сложно? Пусть посланец пойдет со мной, там разберемся во всех делах…
- Ну, если на вашу ответственность…
- Разумеется, на мою… Идемте, Игорь… Вы ведь Игорь Густорожский, я правильно понял?
- Правильно, - согласился Игорь и не ощутил никакой настороженности. Учитель Андрей Ренатович был вполне симпатичен.
Пошли на третий этаж. Была перемена, стоял галдеж, на лестнице и в коридорах резвились "мелкие". То и дело слышалось: "Здрасте, Андрей Ренатыч!.."
Пришли к двери с табличкой: "5 "А"". Учитель дернул дверь. В классе никого не было. Ветер залетал в открытые окна, пахло тополиными ветками.
- Хорошо, что дежурные всех разогнали… Садитесь, Игорь. Вот сюда, к столу. - И сам сел напротив. - Похоже, что я догадался. Вы хотите вернуть Рощину-старшему документы, связанные с путевкой на "Диану".
Глядя за окно, Игорь сказал:
- На чужих кораблях в райский архипелаг не приплывешь… - Он сам не понял, как сложилась эта фраза.
Учитель покивал, поймал соскользнувшие очки.
- Честное слово, ваш поступок вызывает всяческое уважение… Жаль только, что и Мирослав не приплывет… в райский архипелаг. Дело устроили так, что ему в любом случае путь на "Диану" закрыт.
- Андрей Ренатович… - Игорь запомнил имя. - Я-то здесь не виноват. Я только хотел, чтобы ему отдали документы. Чтобы не думал, будто…
Распахнулась дверь, и в классе появился капитан Мак’Вейк с Крылатым Эльфом под мышкой.
- Андрей Ренатыч, можно я засуну этого пирата в шкаф?
- Можно… только не прищеми ему уши… А что он опять натворил?
- Он читал девчонкам неприличные стихи собственного сочинения…
- Правда? - оживился Андрей Ренатович. - Какие?
- Вот…
Однажды в студеную зимнюю пору
Я вырыл в снегу офигенную нору.
В норе можно жить, дожидаючись лета,
Но плохо, что нету в норе туалета.
Девчонки, скажите, куда тут податься?
Ну просто безвыходная ситуация…
Чтоб сделалось жить здесь совсем хорошо,
Скорей для меня раздобудьте горшок!
- М-да… Прямо скажем, не Пушкин. И даже не Некрасов… Ну а что здесь такого уж неприличного? Крик души юного отшельника…
- Девочки говорят, что, если про туалет, это всегда неприлично. И просили меня принять меры.
- Ладно, засовывай, - разрешил Брагич. - А потом слетай к восьмиклассникам, позови сюда брата. Срочно…
- Спасите, - с удовольствием сказал Эльф.
Но Мак толкать его в шкаф не стал, просто уронил на пол и умчался.
- Это Матвей Рощин, брат, - сообщил Андрей Ренатович.
Игорь, который с интересом выслушал стихи лопоухого первоклассника, опять напрягся:
- А зачем вы позвали… Мирослава?
- Я подумал, что вам, наверно, интересно познакомиться, чтобы не осталось между вами следов черной кошки. Если не понравитесь друг другу, поздороваетесь и разойдетесь. А может быть, знакомство и пригодится. Всякое бывает в жизни.
Игорь пожал плечами. К знакомству он вовсе не стремился, хотя раза два слышал выступления Мирослава. Но сейчас куда деваться?
В дверях появился Мир.
- Звали, Андрей Ренатыч? - и стал смотреть на Игоря.
- Звал. Это Игорь Густорожский. Он принес бланки морских анкет, которые готовили для тебя, а потом предложили ему. Игорь не оценил щедрого подарка. Решил вернуть документы тебе…
Они быстро взглянули друг на друга. Мир неловко проговорил:
- Мне теперь это зачем?
- Понимаю, что ни за чем, - кивнул Брагич. - Я их сам передам в молодежный офис, если вы оба не возражаете.
Игорь и Мир помолчали, давая понять, что не возражают.
- А мне хотелось, чтобы вы просто посмотрели друг на друга… Или… даже смотреть не хотите?
Они посмотрели. И даже слегка улыбнулись. Но Мира вдруг толкнуло другое опасение. Совсем другая тревога.
- Андрей Ренатыч! Вы, когда пойдете в комитет, уточните там, пожалуйста, насчет концерта "Апрельский звон". Сперва говорили, что разрешат, а потом замолчали! А для Огонька-то деньги еще не собраны!
Брагич, глядя в стол, постучал по нему пальцами. Сказал непонятно:
- Не нужны уже Огоньку деньги.
Всё ухнуло внутри у Мира.
- Почему… не нужны?
- Не нужны потому, что собрали достаточно. Я вчера говорил с его мамой… Теперь ждут операцию. И надеются…
- Уф!.. - сказал Мир, чувствуя, что майка прилипла к спине.
- Ты чего испугался? - усмехнулся Брагич. - Все идет как надо…
- А тогда… почему вы таким похоронным тоном?
Брагич усмехнулся опять:
- Чтобы не сглазить… Опасно радоваться раньше времени.
"Но и горевать сверх меры опасно, - подумалось Миру. А внутри нарастало пушистое тепло. - Значит, с Огоньком - не безнадежно…"
- Ладно, отбой, - закончил Брагич. - Звонок уже, сейчас сюда ворвется жизнерадостная толпа. А вы ступайте, друзья. Можете побеседовать по дороге, если у вас есть что сказать друг другу.
Они пошли по коридору, который стремительно пустел. Смотрели себе под ноги. Надо было обменяться хотя бы парой слов. Игорь хмыкнул и спросил:
- У нас есть что сказать друг другу?
- Н-не знаю. Разве что "спасибо"…
- За что спасибо-то? Все равно "Диану" я тебе не вернул…
- Не в "Диане" дело. Просто легче на душе, когда есть на свете честные люди… А то ведь я про тебя что думал…
- Заевшийся сынок богатенькой мамы?
Мир промолчал. Потом спросил:
- Дома, наверно, был скандал?
- Был, - охотно сказал Игорь. - Даже по морде досталось. Но у меня есть плацдарм для отступления. Мать с отцом живут порознь. Когда накаляется политическая обстановка - я к отцу…
И вдруг он спросил:
- А Огонек… это тот пацан, который в клинике? На операции?
- Тот…
- Значит, есть надежда?
- Значит, есть. - И Мир суеверно сцепил пальцы.
Они спустились в вестибюль. Мир взял в гардеробе куртку.
- У вас вроде бы еще урок, - тормознула его техничка тетя Глаша, в чьи обязанности входило "бдить и не пущать".
- Глафира Федоровна, не выдавайте меня…
- Ох, Мирослав… - растаяла та, потому что любила, когда ее величают по имени-отчеству, как учительницу.
На улице Игорь сказал: