- Доктор не придет. Я тебе сказал, что он не придет больше.
- Почему? Ты же говоришь, что я сориентировался.
- Два часа тому назад его забрали.
- Арестовали?
- Да. Потому я и пришел.
- А что я должен сделать?
- Ничего. А что бы ты хотел сделать?
- Не знаю. Вот я и спрашиваю тебя.
- Спрашивать буду я. Хочу послушать, что ты станешь отвечать в случае, если…
- Никаких "если". Что бы там ни было, я ничего не знаю, никакого доктора Хаша не знаю.
- Нет, знаешь. Он тебя лечил от гриппа.
- Только и всего. После я его уже не видел больше.
- Нет, видел. Он приходил к тебе.
- Один раз. Он забыл у нас шприц, за ним и приходил.
- Врешь!
- Я прекрасно помню. Только один раз. Взять свой шприц.
- Врешь, мерзавец!
- Нет, господин полицейский! Один-единственный раз. Говорю вам, он забыл тут свой шприц.
- Погоди, все нам скажешь, мы тебя заставим!
- А мне нечего говорить. Я сказал: он был только раз. И потом еще приходил один раз.
- Взять шприц?
- Точно, господин полицейский, взять шприц.
- Я тебе покажу "шприц"! Врун, негодяй, мерзавец!
Пауль с кулаками двинулся на меня, и я опять закричал:
- Только один раз был. Взять шприц! Один раз!
Пауль разжал кулаки, погладил меня по голове озябшими руками, прижал меня к груди, и я услышал, как у него стучит сердце.
- Ты уж меня прости! - сказал он.
- Ну что ты, Пауль!
- Прости меня!
- Брось ты! Я не ребенок. Пускай хоть что со мной делают, не скажу! Чай будешь пить?
- Буду.
Часть третья
ТЕ, КТО БУДУТ ТАКИМИ КАК ВЫ
ЗВОНОК И ГРАЖДАНИН БЕЗ ГАЛСТУКА
Тетя Матильда очень сердилась, что этот гражданин пришел без галстука, без пиджака, в бобочке. Неужели ему не стыдно? В такой торжественный день мог бы надеть выходной костюм, а если у него нет, - конечно, есть, как же иначе? - так хоть бы галстук надел. Разве можно идти в чем попало, когда ты отправляешься вручать ключи от новой квартиры и тебя угощают и кофе и вареньем… Впрочем, ладно, не будем говорить об угощении, будем говорить о ключах, хотя кофе самый что ни на есть натуральный, а варенье не какое-нибудь - абрикосовое, все ягодки целенькие, с ядрышками внутри, без скорлупы, это надо ценить!
Тетя Матильда, например, на его месте нарядилась бы в зеленое платье, приколола бы брошку и надела янтарное ожерелье. И как эти люди не понимают, что, если ты вручаешь ключи, это настоящий праздник! Просто ужас, до чего они невоспитанные!
Папа только посмеялся, сказал, что тетя Матильда слишком уж много требует. Человек пришел по делу, такая его работа, не станет же он облачаться во фрак ради нас? Он вручает тысячи ключей, в конце концов, что ему - мы, вернее говоря, что он - нам? Главное, он принес ключ…
Мама ничего не сказала, она прикидывала, как уместить все наши вещи в машине, она думала о трюмо, о посуде, о мебели и обо всем остальном. Но по ее настроению видно было, что в душе она согласна с тетей Матильдой: такой день, конечно, праздник, а праздники люди должны уважать, пусть даже они привыкли к этому и роздали миллион ключей.
Историю с ключами скоро забыли, то есть нет, не забыли, вы сами потом увидите. Приехала машина, а что было дальше, это уже неинтересно. Кто не знает, что такое переезд на новую квартиру?..
Об этом не расскажешь.
Сначала вышел папа и позвонил в звонок. Мама знала, что это папа, он даже предупредил, что пойдет пробовать звонок, но когда послышался звонок - такой приятный стрекот кузнечика, - мама притворилась, что не знает, кто там, пригладила волосы, сняла фартук, на котором нарисованы голубые чайники и желтые чашки, пошла к двери, посмотрела в кружочек - "глазок" - и спросила:
- Кто там?
- Один человек, - сказал папа. - Он хочет кое о чем справиться.
- Пожалуйста, - сказала мама и приоткрыла дверь. - Что вы хотите узнать?
- Я хочу узнать, - сказал папа, - верно ли, что вас зовут Марией и что у вас есть мальчик? Если так, то я хотел бы сообщить вам, что я ваш муж и отец вашего мальчика и я вас очень люблю.
С мамой что-то сделалось, не знаю что, словно она не понимает шуток, она убежала в ванную и там стала плакать. А папа сказал ей, что она дурочка, и засмеялся. Потом пошел звонить он, Анду. Позвонил раз, потом еще раз и еще раз.
- Кто это звонит один раз, потом еще раз и еще раз? - спросил папа.
- Это звонит один мальчик, - ответил Анду.
- Что за мальчик, объясните, пожалуйста. Мальчики бывают всякие. Одни - так себе, другие - ничего себе.
- Это звонит мальчик ничего себе, - сказал Анду. - Вы, случайно, не его папа?
- Думаю, что да, - ответил папа. - Почему бы и нет? Не вижу никаких причин, почему бы я не мог быть его папой. Прививки мне делали, поездом я не раз ездил, в новую квартиру переселился, теперь мне как раз не хватает мальчика ничего себе.
После, через час или только через минуту - труднее всего определить время в такой день, - Анду опять вышел и позвонил. Он дал один длинный, очень длинный, и потом один короткий, совсем короткий звонок, только щипнул кнопочку.
- Кто там? - спросил папа. - Кто это дал один длинный, очень длинный, и потом один короткий, совсем короткий звонок, только щипнул кнопочку? Это маэстро Доремисольси приехал на такси и кричит "мерси"?
Что тут скажешь? Ну что ты можешь сказать, когда умираешь со смеху? Самое верное - дать длинный и короткий, очень длинный и очень короткий звонок, только щипнуть кнопочку. И опять дли-и-нный. Еще раз и еще раз и еще миллион раз.
Сегодня никто не сердится.
Только тетя Матильда сердилась, что этот гражданин пришел без галстука, без пиджака, в бобочке. Неужели ему не стыдно? Привык к праздникам и не замечает их. Жалко кофе и варенья. Если ты привык к праздникам, нестоящий ты человек, и зачем ты живешь на свете?
ОРАНЖЕВЫЙ ЗМЕЙ
Ах, оранжевый змей, кто может его позабыть?!
Он печально повис на проводах, все его лучинки изломаны, трещотка разорвана. Всем своим видом он так и напоминал огромный осенний лист, напоминал рубашку убогого, обездоленного человека, напоминал паруса корабля, который поплыл далеко-далеко, но никуда уже не доплывет.
Ах, оранжевый змей, кто может его позабыть?!
Он хотел улететь под самое небо, он должен был долететь туда, и все мы этого хотели, мы пожелали ему доброго пути, но полет не удался. Он взлетел на несколько метров, и конец. То ли ему не повезло, то ли с ним что-то сделалось - он вдруг повис на телефонных проводах и там остался.
Прискорбный случай! Все настроение испорчено. Выйдешь на улицу, посмотришь вверх, увидишь змея на проводах - и все настроение испорчено.
Дуку не стал почему-то сыпать хлебные крошки на балкон, и, когда прилетели воробей с воробьихой, они не знали, в чем тут дело: подумали, что мальчик заболел или его нет дома, подумали, что мальчик забыл про них, мало ли что могли подумать воробей с воробьихой - два сереньких, встрепанных, озябших комочка…
Мария взялась делать прическу кукле Фырлифус, но расческа запуталась в зеленых свалявшихся кудрях Фырлифус. Мария рванула расческу вместе с волосами - расческа сломалась, все волосы выдрались. Бедная Фырлифус и так-то не была красавицей: нос у нее облупился, одно ухо было оторвано, из колена сыпались опилки, а теперь, в довершение всех бед, она еще облысела.
Родика, дочь дяди Мирчи, того самого, который в вышину двенадцать километров с хвостиком, не захотела пить молоко. Бабушка сказала ей: "Нет, выпьешь!", а она ответила: "Нет, не выпью!", и опять ей что-то сказала бабушка, и опять что-то ответила Родика, и поднялся такой тарарам, что дядя Мирча, тот самый, который в вышину двенадцать километров с хвостиком, еле угомонил их.
Когда настал вечер, ни Дуку, ни Мария, ни Родика не могли объяснить, почему и как все получилось.
Дуку считал, что он разучился быть добрым, может ведь так случиться, что добрый человек вдруг перестает быть добрым, может ведь так случиться, что мальчик, каждое утро сыпавший хлебные крошки на балкон для воробья с воробьихой, вдруг позабыл это сделать. Ему это не нравилось, вовсе не нравилось, ну разве так можно?
Мария считала, что она выдрала волосы у Фырлифус по той причине, что кроме нее есть и другая кукла, новая. А если появилась новая кукла, может ведь так случиться, что девочка сразу же разлюбила свою старую куклу и даже выдрала у нее волосы. Марии это не нравилось, вовсе не нравилось, ну разве так можно?
Родика считала, что она поругалась с бабушкой по той простой причине, что может ведь настать такой день, когда внучата не хотят больше слушаться бабушку и дедушку. А из-за этого бабушка и дедушка делаются грустными-грустными, такими маленькими-маленькими, что от них уже ничего не остается, только одна грусть. И ей это не нравилось, вовсе не нравилось, ну разве так можно?
Неправда! Неправда! Неправда!
Дело было не так.
Дело было вот как: когда они вышли на улицу - и Дуку, и Мария, и Родика, - они увидели оранжевого змея, который хотел улететь под самое небо, и все мы этого хотели, мы пожелали ему доброго пути, но полет не удался. То ли ему не повезло, то ли с ним что-то сделалось - он повис на телефонных проводах и там остался.
И хотя речь идет о змее, простом оранжевом змее, все равно такой случай испортит тебе настроение.
МУЖЧИНА В ДОМЕ
"Добрый вечер, уважаемые телезрители! Завтра ожидается прекрасная погода. Оставьте дома зонтики, галоши и болоньи, можете смело идти на улицу без пиджаков. Солнце будет припекать весь день, будет не меньше миллиона градусов. Так что не раздумывайте, отправляйтесь на пляж, в лес, куда хотите - обидно сидеть дома в такую погоду. До свиданья, уважаемые телезрители, до завтра! Завтра мы увидимся в это же время, и вы тогда узнаете, что было и что будет".
Примерно вот что хотел сказать товарищ из телевидения. Он держал в руках палочку и говорил в таком вот роде, только, конечно, своими словами, нарочно придуманными для того, чтобы тебе не все ясно было. Но и так всякий понимал, что денек завтра будет на славу, что воздушные океанические массы не посмеют куда-то там проникнуть, что максимальная и минимальная температура в течение ночи сведется к очень симпатичным цифрам.
Когда на другой день мама и папа собрались уходить, мама взяла с собой зонтик, папа надел болонью, и оба они велели сыну сидеть дома, потому что со стороны Клужа надвигаются тучи и будет дождь. Ой-ой, какой страшный будет дождь!
Дождь и вправду пошел, но не сразу. Когда он полил, все уже было нормально. Я хочу сказать, что у мальчика не было никаких забот. Он смотрел в окно на дождь и нисколечко не тревожился.
Но что делалось перед дождем! Кругом вдруг потемнело, стало так темно, как в кладовке или под кроватью; не совсем черно, как ночью или как в туннеле, кое-что все же было видно. Засверкали молнии, загремел гром. Ой, мама, какие молнии, какой гром! Бабушка напугалась, ой, мама, как напугалась бабушка! И Тузик испугался, залез под книжный шкаф и даже хвостиком не шевелил.
Единственным мужчиной в доме был мальчик. Бабушку не назовешь мужчиной, если уж она такая пугливая. Про Тузика вы знаете, он с хвостиком, стало быть, он или щенок, или котенок. Нет, не котенок, он - щенок.
Так вот, великое дело, когда в доме есть мужчина!
Пускай на улице темным-темно, пусть гремит гром и сверкает молния хоть тысячу лет! Если в доме есть настоящий мужчина, тогда тебе все нипочем.
Если, скажем, ты бабушка и не знаешь, куда деваться от страха, мечешься по комнатам и приговариваешь: "Ой, господи, вот беда-то!" - приходит мужчина и говорит тебе: "Успокойся, бабуля! Ничего страшного нет. Не бойся молнии, у нас на крыше есть громоотвод. Я сам его видел, когда лазил туда с дядей Фане ставить антенну. Молния ударяется о громоотвод и разбивается, как яйцо, а потом тихонечко утекает в землю. Одно удовольствие смотреть! Ну, а гром - это просто шум, и больше ничего. Что-то такое, чего вообще как будто и нет, правда-правда! Зачем расстраиваться и ходить по комнатам?
Смотри, ты вон туфлю потеряла. Тебе подарил ее папа в день рождения. Подарил-то он две, не одну, у тебя тогда очень болели мозоли, помнишь? И никакой беды нет, честное слово. Я тебе дам журнал, замечательный журнал, ты посмотри картинки. Там миллион картинок, на них нарисованы всякие автомашины. Ты со смеху пропадешь, как увидишь, до чего прежде были чудные машины. Гудок у них не внутри, а снаружи, колеса со спицами, как у велосипеда. Обхохочешься!"
Если, скажем, ты - Тузик, самый тощий и лохматый щенок на нашей улице, и если ты спрятался от грома и молний под шкаф, приходит мужчина, берет тебя на руки, дует в испуганные твои глаза и чешет тебе за ухом…
И вот уже молнии сверкают все реже, гром грохочет все дальше и дальше, и начинается дождь. Тогда звонит телефон, мальчик снимает трубку и слышит мамин голос. Мама спрашивает его, как там дома, не испугался ли он дождя. "Дома все нормально, - отвечает мальчик. - Кто и почему испугается дождя? Бабушка смотрит журнал, умирает со смеху - такие там на картинках смешные автомашины: гудок у них снаружи, а колеса со спицами, как у велосипеда. И Тузик ведет себя хорошо. Он уснул, и ему, наверное, снится, что нашелся зеленый мячик, с которым он любил играть. На самом деле мячик-то не нашелся и не найдется, его кто-то украл, только пусть Тузик об этом не знает".
- "Хорошо, - говорит мама. - Великое дело, когда в доме есть мужчина!"
А дождь все льет и льет. Мальчик включает телевизор, и опять появляется тот товарищ с палочкой в руке. Он здоровается и говорит, что идет дождь, как будто другие не видят и, главное, как будто это не он вчера говорил, что дождя не будет. Ну надо же!
ПРИШЛО ЛЕТО, ТРА-ЛЯ-ЛЯ!
Пришло лето, тра-ля-ля, лето, лето! Когда проснешься, даже глаза жмуришь, так светло, хотя и опущены шторы, все равно светло, и никуда ты от света не спрячешься, нет смысла прятаться.
Пришло лето, тра-ля-ля! Когда с тобой ведет разговор дядя-аптекарь, у тебя голова пухнет: сколько он всего знает. То есть нет, это только так говорится. Когда ты в аптеке, не может голова пухнуть, там полно всяких таблеток. Это надо понимать в другом смысле, кружится, что ли, и даже не так, тебе вроде как досадно, что он знает миллион вещей, а ты приходишь к нему за баночками. Вы понимаете? Приходишь к нему просить баночки, тебе вначале и дела нет ни до него, ни до его рассказов, тебе просто нужны какие-то баночки.
- Здравствуйте, дядя аптекарь! - говоришь ты.
- Честь имею приветствовать! - отвечает он. - Что вы желаете? Чем вас угостить? Чаем из "Угадайки", настойкой "Не тронь меня, а то завяну" или микстурой из всякой всячины?
- У вас есть баночки без ничего? - говоришь ты.
- Баночки у нас есть, только не такие, они у нас все одетые. Одни в джинсах и в пестрых рубашках, другие в вечерних туалетах, а третьи, бедняжки, в одних пижамах.
- А раздетых у вас нет?
- Нет, хотя пора бы им раздеться. Пришло лето. Тра-ля-ля, пришло лето! Что вы скажете об этой жаре?
- У вас не найдутся баночки?
- Прошу вас, не припутывайте баночки! Сейчас у нас разговор о лете. Какое ваше мнение о лете?
- Никакое, дядя аптекарь.
- Я могу вам предложить такое мнение: лето - это что-то очень теплое, пахнет оно каникулами. Захочешь редиски - пожалуйста, тебе редиска. Захочешь помидор - пожалуйста, тебе помидоры. Захочешь клубники - пожалуйста, тебе клубника. Только снегу маловато, почти что и нет. В горах чудесно. В лесу чудесно. Просто не знаешь, куда отправиться. Появляются мушки. Миллиард четыреста двадцать миллионов ноль, ноль, ноль пять мушек. Я знал одну очень симпатичную мушку. Только она была ужасная врунья. Говорила, что ее зовут Екатериной, на самом деле ее звали совсем по-другому. Не могу тебе сказать, как ее звали, не хочу говорить, и ты меня, пожалуйста, не упрашивай, а то я рассержусь. Да, так вот насчет лета. Летом черешни просятся в компот и в варенье. Признай, что они плутовки, зато сладкие. Летом лучше всего на пляже. Везде там написано: "В мяч не играть, по траве не ходить, в воду не лезть, на песке не лежать". Кошки летом как были, так и есть кошки, кроме котят, конечно, котята есть котята. Весь вопрос в том: откуда приходит лето? Насчет ухода все знают, как оно уходит, в ту или в эту сторону, это не важно, а вот откуда оно приходит, - это вопрос. Вы как думаете?
- Думаю, что издалека.
- Совершенно верно. Оно приходит из такой дали, просто удивительно, как оно все же добирается. Едет на самолете, на поезде, в лифте. В лифте ему, правда, не разрешают ехать в одиночку и везти громоздкие вещи. Иногда оно предпочитает ехать на самокате. Конечно, только по тротуару и только в те часы, когда никто не спит, но, к сожалению, всегда найдется кто-то такой, кто спит. Да, вот еще вопрос насчет лета, очень сложный вопрос: когда можно пить воду летом? Когда тебе жарко, не позволяют, потому что тебе жарко, а когда тебе не жарко, опять не позволяют, потому что вдруг тебе станет жарко и ты опять захочешь пить, а пить нельзя. И вот еще что, летом не знаешь, что на себя надеть. Пальто не наденешь: ведь у тебя сердце не камень, сам подумай, моль тоже жить хочет, ей пить-есть надо, а она больше всего любит суп из пальто, жаркое из пальто, блинчики из пальто… Остаться в одних трусах - бабушка не позволит. Без сандалий - мама не позволит. Печально, очень печально, просто со смеху пропадешь, как подумаешь. А вы как думаете?
- У вас не найдутся баночки?
- Я так и знал, что вы того же мнения. Прекрасно! Так на чем я остановился? Ах, да, я говорил о рыбах. Поверите ли, рыбы даже не знают, когда настает лето. Это потому, что удочки всегда одинаковые - и весной, и летом, и осенью. Мне очень жалко рыб и особенно рыбешек. Вот белки - другое дело. У них, правда, тоже есть хвостик, только пушистее и рыжее. Конечно, смотря какая белка. У меня была одна, очень забавная. Во-первых, потому что она была вовсе не белка, а ласточка, а во-вторых, потому что не ласточка, а медуза. Она знала уйму всяких вещей, умела считать от одного до десяти и от десяти до одного, и, конечно, не с пятого на десятое, она знала, сколько будет, если от четырех отнять два и, особенно, если ничего не отнимать. Она так хорошо знала все это, я даже готов был поверить, что это не медуза, а счеты. А вы как думаете?
- У вас не найдутся баночки?..
Вот какой ты. Дядя аптекарь рассказывает, а ты только о баночках и думаешь. Тебя не интересуют его рассказы, все твои мысли о баночках. И сразу тебе как-то досадно, что ты такой, что ты об одних баночках думаешь, а на свете есть вещи и повеселее. Есть дядя аптекарь, он беседует с тобой, ему приятно беседовать с тобой, а это дороже миллиона баночек.
И вот, когда дядя аптекарь говорит: "Хорошо, найду для тебя баночки", тебе вдруг захотелось сказать:
- Не нужно, дядя аптекарь, вы лучше расскажите мне про лето, как оно пришло, тра-ля-ля, как оно уйдет, тра-ля-ля…