***
Восьмой "Б" встретил Лешу совсем иначе, чем Волика пионеры. Увидев Лешу, Вадим издал какой-то пронзительно-протяжный боевой клич. К нему присоединились остальные. Кто смеялся, кто свистел, кто просто тянул: "А-а-а". В этом не было никакой злости: просто, как это иногда случается, каждый старался отличиться друг перед другом. Но Леше от этого не было легче. Он сделал несколько неуверенных шагов и остановился. Женя, которая сначала смотрела на него с любопытством, отвернулась к реке.
Для Волика это было страшным ударом. Он с отчаянием посмотрел на друга, а тот в поисках хотя бы одной родной души медленно обводил взглядом своих одноклассников. Гвалт усилился.
"Ну что ты здесь еще надеешься найти, - подумал Волик, - если даже такая девочка от тебя отвернулась?"
И вдруг все услышали:
- Иди сюда, Леша.
Это сказала Женя. Она стояла возле своего зонта и как ни в чем не бывало смотрела то на Лешу, то на Волика.
Наступила такая прекрасная, такая спокойная тишина, как будто Женин голос имел волшебную власть над всеми отвратительными звуками мира. Как будто он мог усмирить даже транзисторы.
Сразу стали слышны шелест ветра, плеск воды и отдаленные голоса на реке.
В этой прекрасной, спокойной тишине Леша подошел к Жениному зонту. Девочка опустилась на колени и, присев на пятки, сказала:
- Садись.
Леша сел. Волик улыбнулся Жене. Дескать, отдаю друга в надежные руки. Женя тоже улыбнулась, щелкнула сумочкой и, вытащив платок, вытерла Лешин лоб.
Волик независимо удалился.
- Тебе не жарко, Леша? - спросила Галя Вишнякова.
- Разделся бы, - как будто совсем добродушно посоветовал Вадим.
- Мне не жарко, - поспешно сказал Леша и отодвинулся от Жени.
Главный зонтик решил оставить Лешу и Женю в покое. Собственно, выручил Лешу Вахтанг. Он сделал великолепную стойку и приковал к себе внимание всего пляжа. Стойка перешла в мост, мост - в шпагат. Снова стойка…
А Леша уже сидел голый по пояс. Видно, он здорово смущался. Но Женя, аккуратно складывая его рубашку, так успокаивающе приговаривала: "Вот мы ее сюда положим, тут на нее песок не попадет", - что можно было догадаться: это смущение ненадолго.
***
Стойка Вахтанга привлекла фотографов. Ему кричат: "Еще секунду!" - щелкают аппараты, звучат одобрительные возгласы даже на английском языке. Когда Вахтанг сделал заднее сальто, раздались аплодисменты.
Леша уже был в плавках.
- Давай-ка мы на брюки книгу положим и мою сумку, - приговаривала Женя. - Вот так. И ничего им не сделается…
Лешу теперь ничто не смущало. На сердце было легко, и все казалось возможным.
- Ребята, - неожиданно крикнул он и подпрыгнул, - смотрите, там снаряды освободились! - и показал в сторону опустевшего спортивного городка.
Сейчас Леша был очень красив. Юношеская стройность его тела могла не нравиться только ему самому. Правда, Леше не мешало бы побольше загореть, но ведь это дело поправимое.
Все повернулись в сторону спортивного городка. Раздался боевой клич, и через секунду восьмой "Б" мчался к снарядам.
Дядя Костя, глядя вслед убегающим ребятам, озабоченно сказал Наташе:
- Пошли.
***
Может, это было Лешино предложение, а может быть, так получилось само собой, но только весь класс столпился у ямы для прыжков.
Первое время никто не сбивал планку, и ее поднимали все выше и выше. Потом взять очередную высоту стало не так просто. Многим приходилось устанавливать планку на место после неудачного прыжка. Многим, но не Леше, и он с трудом скрывал ликование.
Наконец планка - на высоте школьного рекорда, о чем тихо, но так, что все слышали, сообщил Леша. Взять эту высоту долгое время никому не удается.
Очередь дошла до Вахтанга. Он делает несколько упругих шагов и легко перелетает через планку. Раздаются бурные аплодисменты. Опять щелкают фотоаппараты. И тогда к прыжку начинает готовиться Леша. Его разбег явно не отработан, суетлив. Да и в воздухе Лешино тело ведет себя "неорганизованно". Но, неуклюже плюхнувшись в песок, Леша оборачивается назад и… видит не шелохнувшуюся планку.
В полной тишине Леша медленно поднялся и обвел взглядом своих растерявшихся одноклассников. Кто-то фыркнул, на него зашикали.
- Вот. Рекорд… - сказал Леша, отплевываясь. (Он наелся песку и прикусил язык.)
Но все почему-то молчали.
Женя смотрела на своих одноклассников так, словно хотела сказать: "Ну, что ж вы молчите? Не ожидали? А я знала, знала!.. Эх, вы…"
Дядя Костя и Наташа не могли прийти в себя от изумления.
Пионеры во главе с Сашей, недавно появившиеся на спортплощадке, бурно зааплодировали.
- У тебя, оказывается, есть прыгучесть. Тренироваться надо, - доброжелательно сказал Вахтанг Леше и отвернулся к своим: - Пошли окунемся? Жарко.
Все, забыв про Лешу, побежали к воде. А Вахтанг задержался. Он быстро переставил планку на несколько делений выше, почти без разбега перемахнул через нее и, не останавливаясь, побежал за своими товарищами. На бегу он обернулся.
- Твою высоту я в шестом классе брал. Это старый рекорд.
- Все равно ты такой молодец, такой молодец! - сказала Женя Леше. - Ведь, кроме Вахтанга, ни один человек…
- Ты добьешься многого, если потренируешься, - серьезно сказал дядя Костя. - Но начинать надо, учти, с ОФП - с общей физической подготовки.
- Нет, - горько ответил Леша, - у меня ничего не получится. Они все личности, а я нет…
Он разбежался и прыгнул через планку. Раздался треск, и вместе с обломками планки Леша рухнул на песок. Перевернувшись по инерции, он вскочил и бросился бежать.
- Леша, Леша! - пыталась остановить его Женя.
***
По бело-голубым ступенькам вышки для прыжков в воду мелькали Лешины ноги. Один пролет, второй, третий…
- Вернись, Леша! - кричала Женя.
В начале последнего пролета проход загораживала табличка, висевшая на шпагате: "Хода нет". Леша нырнул под эту табличку и оказался на такой высоте, что невольно схватился за перила. Но потом подошел к пружинящей доске и после небольшой паузы ступил на нее.
- Мальчик, немедленно спустись с вышки! - загремел мощный репродуктор.
Прыжок получился не очень красивым, но отчаянным.
Женя, пытавшаяся догнать Лешу на вышке, вскрикнула. Внизу тоже переполошились, хотя толком никто не понял, что же произошло.
- Что такое? - спросил Турманидзе.
- Лешка с вышки свалился, - сказал Вадим.
А Женя, дождавшись, когда из воды показалась Лешина голова, сказала гордо:
- Он не свалился, он прыгнул!
Поднимаясь по мокрым ступенькам бело-голубой лесенки, Леша тихо сказал Жене:
- Все равно… Во мне нет чего-то такого… Я не умею кукарекать!
***
В одном из парадных большого Лешиного дома звякала гитара и о чем-то спорили ломающиеся мальчишеские голоса. Здесь шла отчаянная игра в "расшибалочку". Верховодил парень, фамилия которого - Морозов - была хорошо известна многим директорам школ, а также дворникам и участковому милиционеру. Все в его облике: гитара с переводной картинкой на корпусе, баки, джинсы, распахнутая рубаха, из-под которой виднелась монета на цепочке, длинный холеный ноготь на мизинце, - казалось, говорило: "Вот я какой".
Маленькая девочка остановилась на лестнице, не решаясь пройти мимо играющих ребят.
Наконец после долгих колебаний решилась, но проскользнуть незамеченной ей не удалось. Ребята подняли вой, и кто-то остановил ее, схватив портфель.
- Шариковая ручка есть?
- У меня ученическая, за тридцать пять копеек, - ответила испуганная девочка.
- Видал? - сказал один из ребят другому. - Отец - доктор, а дочке приличную ручку купить не может.
- Я их все время теряю, - призналась девочка. - У меня гривенник есть.
- Отпустите девчонку! - приказал Морозов. - Иди, девочка, тебя никто не тронет. Хотите из-за гривенника загреметь? - В голосе парня слышалась легкая хрипотца.
И тут показался Леша с портфелем. Он тоже шел в школу.
- Здорово, - сказал Морозов. - Деньги есть?
- Есть, - ответил Леша.
- Сыграем?
- У меня алгебра.
- А плюс Б сидели на трубе? Один кон.
- Я не умею. Никогда не играл, - отнекивался Леша.
- Значит, выиграешь. Ставь сюда для начала пятьдесят. У тебя бита есть? О, юбилейный! Давай я первый брошу.
Морозов метнул свою биту от меловой черты.
- Теперь пускай все они бросят. Так. Так. Так. Ну, теперь ты.
Леша метнул свою биту, и она оказалась ближе всех к кону.
- Я говорил! - обрадовался Морозов. - Тебе первому бить.
Леша разбил кон и выиграл множество монет.
- Все! - сказал Морозов. - С тобой опасно играть. Первый раз вижу, чтобы так кон разбивали.
Все ему стали поддакивать, и Леша заметно приободрился.
- А сколько у тебя денег? - спросил Морозов.
В парадное вошла пожилая женщина.
- Вы опять тут? А ну марш отсюда, а то сейчас дружинников позову!
- Проходи, проходи, бабуся!
- Ступай себе мимо, - с модной хрипотцой в голосе пропел Морозов.
- Вот, ей-богу, в милицию позвоню, - говорила женщина. - Безобразие! Жильцы в парадное зайти боятся!
- Поставим еще по пятьдесят? - предложил Леше Морозов.
***
Зам по воспитательной работе Елена Петровна по привычке хотела посмотреть на свое отражение в застекленной грамоте, висевшей в пионерской комнате, но грамоты на месте не оказалось.
- Здесь всегда что-то висело, - сказала она Саше, - а ты зачем-то снял.
Елена Петровна открыла шкаф, куда обычно ставила свою сумку, но там рядами стояли вымпелы и кубки, а за стеклом, где эти реликвии хранились прежде, Елена Петровна увидела книги.
Тогда она огляделась. В комнате произошли заметные перемены. На стенах не было старых лозунгов и обветшалых фотомонтажей, изготовленных по давно забытым поводам. От этого пионерское знамя стало как-то заметнее. Оно главенствовало в комнате и было почти единственным ее украшением, что создавало ощущение штаба, а не плохо посещаемого красного уголка.
Елена Петровна была умной женщиной. Она оценила значение перемен и сунула свою сумку под стол. А когда в комнату вошли две пионерки и серьезно отдали салют старшему вожатому (он встал и ответил так же серьезно), Елена Петровна слегка оробела.
Пионерки о чем-то беседовали с вожатым, Елена Петровна сидела за своим столом, когда в пионерскую комнату вошли учитель физики Иван Федорович Приходько и Лешин папа.
- Вот, пожалуйста, это отец того самого Леши Жильцова, - обращаясь к старшему вожатому, после всех "здравствуйте" и "приветствую" сказал Приходько. - В который раз приходится слышать, что мы ставим перед детьми непосильные задачи.
- Не совсем так, - слабо улыбаясь, возразил Лешин отец. Он еще был настроен миролюбиво.
- А ведь есть мнение, что тем, кому не по зубам школьная программа, вовсе не обязательно иметь переходный балл, - холодно продолжал физик. - Нельзя же, жертвуя лучшими учениками ради лентяев или попросту неспособных, обеднять курс.
- Но я… вот я… - стараясь говорить спокойно, начал Лешин папа. - Я все же недурно учился в средней школе, и у меня как-никак высшее образование. А я беру ваши учебники и, как говорится, смотрю в книгу и вижу… - он посмотрел на девочек, - знаете что?
Одна из пионерок фыркнула.
- Знаю, - сказал Иван Федорович, - но… - Физик развел руками: мол, тут он ничем не в силах помочь.
- Вы можете идти, девочки, - отпустил Саша пионерок и, когда те вышли из комнаты, сказал: - Иван Федорович, а что, если неспособных ребят неизмеримо меньше, чем обычно думают? Что, если гораздо больше тех… кого учили не так? Можно мне с Лешиным родителем поговорить?…
Иван Федорович удивился, но Елена Петровна энергично закивала головой, и физику показалось, что она даже обрадована.
- У вас есть полчаса? - спросил вожатый Лешиного папу.
***
По школьному коридору Лешин папа шел, как по давно забытой улице детства. Он отставал от Саши, задерживаясь у школьных объявлений и плакатов, а проходя мимо столовой, сказал:
- Вкусно пахнет.
Возле уголка юмора в стенной газете Лешин папа застрял.
- "Работа, ты меня не бойся, я тебя не трону", - прочитал он надпись под карикатурой. И похвалил: - Ничего. А мы на партах писали: "Кто здесь сидит, того люблю, кладите в парту по рублю".
Саша снисходительно улыбнулся.
- Это, конечно, ниже, - признался Лешин папа смущенно.
Была перемена, и Саша заглядывал в некоторые классы. За ним просовывал голову и Лешин отец.
В одном из старших классов он обратил внимание на то, что огромные, туго набитые портфели и сумки с книгами стоят в проходах между столами.
- Чего это они портфели выставили? Мы в партах держали, - строго спросил он вожатого.
- Не умещаются они теперь в партах. Объем информации, - объяснил Саша.
- Вот видишь, - сказал Лешин папа. - Мы Лешин класс ищем?
- Нет, нет, - ответил Саша и прибавил шаг, потому что зазвенел звонок.
***
- Одна девочка, - сказала пожилая учительница, - купила на двадцать четыре копейки открыток по три копейки за штуку. Пять открыток она подарила брату. Сколько открыток у нее осталось?
Снисходительное выражение лица, с которым Лешин папа, сидя на последней парте второго класса, выслушал условия устной задачи, сменилось отсутствующим: он попытался углубиться в счет.
Но не успел.
Лес рук вырос впереди него.
Восьмилетние мальчики и девочки нетерпеливо тянули их навстречу пожилой учительнице.
- Сережа! - вызвала учительница.
- Три, - ответил мальчик.
- У кого не так? - спросила учительница.
Все руки тотчас же опустились.
- А у вас так? - шепотом спросил вожатый Лешиного папу.
Тот виновато улыбнулся.
- Ляля, к доске. Вырази эту задачу формулой.
Перед огромной коричневой классной доской с подвижными створками Ляля казалась такой маленькой, что Лешин папа смотрел на нее с некоторой тревогой. И, конечно, Ляля не справилась бы со своей задачей, если б не специально для таких случаев предназначенная узкая скамейка перед доской. Смело расхаживая по ней Ляля рассуждала:
- Одна девочка купила на сумму "а" открыток… Сопровождая решение четкими объяснениями, Ляля выразила задачу алгебраической формулой.
Она сделала это так быстро, что Лешин папа не успел опомниться.
А тут учительница предложила новую задачу:
- У Володи шестнадцать страниц альбома занято открытками, и он еще наклеил двенадцать открыток, по четыре штуки на страницу. Сколько страниц теперь занято открытками?
Урок шел в стремительном, почти спортивном темпе и производил захватывающее впечатление.
- Значит, первый вопрос задачи… - прошептал Лешин папа и воровато придвинул к себе листок бумаги. - А можно сразу алгебраически? - спросил он Сашу.
- Пожалуйста, - ответил вожатый, а впереди уже поднимался лес рук.
Лешин отец безнадежно отодвинул от себя бумажный листок.
В пустой учительской зазвонил телефон. Он прозвонил много раз, пока к нему наконец подбежала Елена Петровна.
- Да… Этого еще недоставало!.. Опять? Есть у нас такой. А что, он убил кого-нибудь, ограбил? Я не волнуюсь, я ко всему привыкла… Заведующая по воспитательной работе. А зачем мне записывать? Что я, Лешу Жильцова не знаю?..
***
Урок математики во втором классе продолжался.
"А<10" - было написано на доске, и пожилая учительница, трогая пальцем каждый знак, спросила:
- Если "а" меньше десяти, то сколько значений у буквы "а"?
- То есть? - спросил вожатого Лешин папа.
- Выпишите все значения! - сказала учительница, и класс притих.
- Откуда вы столько вундеркиндов набрали? - спросил вожатого Лешин папа.
- Это не вундеркинды. Нормальные дети.
В это время в дверях класса появилась Елена Петровна.
- Простите, - сказала она пожилой учительнице, - мне нужен Саша.
Когда Саша вышел в коридор, она спросила:
- Ты знаешь, где сейчас Леша Жильцов?
- На уроке, наверное…
- Нет. Он в отделении милиции.
***
В детской комнате районного отделения милиции томилась компания Морозова.
- Гитару, серебряные струны, отобрали, - прохрипел Морозов, поглядывая по сторонам.
Его очень заботило, какое он производит впечатление на окружающих, особенно на Лешу, который попал сюда впервые.
- А зачем им портфель с учебниками? - спросил Леша, но ответа не дождался.
- Отдайте гитару! - негромко, так, чтоб никто не услышал, буйствовал Морозов. - Я уже пятый раз тут, - объяснил он Леше.
Щелкнул замок, и в детскую комнату вошел лейтенант.
Морозов вскочил и сразу стал канючить:
- Товарищ лейтенант, я вас очень прошу… у мамы сердце больное. Не сообщайте, пожалуйста…
- Я отцу на работу позвонил.
- Так ему же выговор будет.
Голос Морозова звучал чисто, без всякой хрипотцы.
- Пусть за тобой получше смотрит, - сказал миролюбиво лейтенант, вручая парню гитару, а Леше - портфель. Остальным он тоже кое-что роздал.
- Товарищ лейтенант… - канючил Морозов.
- В другой раз не будешь с утра пораньше в парадных КВН устраивать и жильцов терроризировать. Да еще втягиваешь в свои дела неустойчивых, которым в школу идти надо!
- Он сам пристал, товарищ лейтенант…
- Я тебя хорошо знаю, Морозов, - сказал лейтенант и запер за собой дверь.
Тотчас же тихими, но резкими аккордами зазвякала гитара в руках Морозова.
- Слыхал? Выходит, я тебя порчу.
- Ерунда, - сказал Леша и без всякой нужды открыл портфель. В его руках оказался толстенный том. Это был Эйнштейн.
- Мать мне тоже говорила: "Тебя дружки портят, не учишься", - продолжал хрипеть Морозов под треньканье гитары. - Муть! Кто я был в школе? Ноль. А среди своих ребят я бог. Хочешь, тебя завтра все в классе уважать будут? А? - проникновенно глядя Леше в глаза, вдруг спросил Морозов. - Ты мне только скажи, кого сделать?