Я слышу, как Нелли уходит. Супер, теперь придется полчаса сидеть в туалете. Вообще-то у меня большой опыт в этом деле - раньше в школе я всю большую перемену сидела в туалете, чтоб никто не заметил, что со мной никто не играет.
Честно говоря, я такие штуки проделываю и сейчас. В общем, я снова там, где и должна быть. Никакой разницы, сидеть в туалете в немецкой школе или дожидаться полчаса неизвестно чего, не собираясь в туалет, на унитазе в Америке. И то, и другое скучно донельзя.
Вдруг раздаются голоса и шаги. Кто-то дергает ручку кабинки. На помощь! Но дверь крепко закрыта. Хлопают двери соседних кабин. Кажется, снаружи образовалась очередь, я слышу возмущения тем, что туалетов мало. А потом кто-то снова дергает ручку моей кабинки и говорит: "Она сломана?" Я еле удерживаюсь, чтобы не сказать "Да".
- Там ноги! Там внутри кто-то есть!
Я поднимаю ноги, но поздно. Кто-то стучит в дверь.
- У тебя все в порядке? Тебе нужна помощь?
Нет, помощь мне точно не нужна, я и без чужой помощи могу отлично выставить себя на посмешище. Что же делать? Сидеть тихо? Может, тогда все просто уйдут.
- А вдруг она потеряла сознание? Надо позвать на помощь!
Я снова слышу шаги. Кто-то бежит прочь, чтобы позвать охранника. Или полицию с пожарными впридачу. Или всех вместе. Кажется, мне придется быстренько потерять сознание или же выйти отсюда. И как только это получается у женщин в старых фильмах? Они просто хлопаются в обморок, стоит появиться какой-нибудь проблеме. Или может быть, стукнуться со всей силы о дверь, чтобы потерять сознание? Я легонько касаюсь головой двери.
- Тс-с-с, - доносится снаружи. - Я слышу шум!
Я отшатываюсь от двери. Потом слышу мужской голос.
- Девочки, прошу прощения, тут несчастный случай!
Что же делать?
- Какая дверь?
Голос приближается.
- Эта? О’кей.
Кто-то роется в сумке или в ящике. Когда он начинает скрестись в дверь, я берусь за ручку и открываю. А потом рывком распахиваю дверь.
"Что за…" - вместе с дверью в кабинку вваливается мужчина.
Это охранник, в руках у него отвертка. Когда он, с трудом удержавшись на ногах, выходит спиной вперед из кабинки, я вижу толпу девушек. Все смотрят на меня. Я иду из кабинки прочь. Девушки расступаются.
- Я потеряла сознание, - сообщаю я толпе, - но теперь уже все в порядке.
Прохожу мимо девушек, которые уставились на меня, к раковинам. Мельком гляжу на себя в зеркало. На голове у меня пластиковая шапочка, а я сама без футболки.
- Ты откуда? Почему ты полуголая?
Нелли сидит с Питом и Джорджем на матах. У каждого в руке по банке пива. Я вытаскиваю из рюкзака куртку и надеваю ее. Пит показывает на место рядом с собой.
- Садись, моя маленькая пластиковая Красная Шапочка!
Джордж смеется. Я сажусь рядом с Питом, и мне вручают банку пива. Вокруг матов уже лежат пустые жестянки. Я открываю свою.
- Чирз! - Пит чокается со мной. Я пью.
Пиво такое горькое, что его хочется тут же выплюнуть. Но выплюнуть я не могу. Медленно, очень медленно я глотаю пиво.
Ничего-ничего. Следующий глоток уже не так гадок. После пятого по телу разливается приятное тепло.
Вообще-то, в этом спортзале даже уютно. Пит чокается со мной снова.
- Там, в женском туалете заперлась какая-то ненормальная. Они чуть было не вызвали полицию.
Я чуть не давлюсь.
- В женском туалете?
Нелли смотрит на меня. Я отворачиваюсь.
- Правда, что ли? - говорю я Питу. - Жаль, что я все пропустила. Ходила на улицу, подышать свежим воздухом.
- Поэтому у тебя на голове выходная шляпа?
Я смотрю на Пита. И отчего он все время подсмеивается надо мной? Со всеми остальными он вроде мил. Особенно с Нелли. Он снова улыбается ей, хотя ее-то интересует только Джордж.
Они сидят на матах, тесно прижавшись друг к дружке. А мне позволено с первых рядов наблюдать, как Нелли заарканила парня, который мне тоже нравится, и как на нее влюбленными глазами смотрит парень, то и дело отпускающий обо мне шуточки. Делаю еще глоток пива.
- Мы тоже пойдем подышим свежим воздухом! - Нелли и Джордж выходят.
Могу себе представить этот свежий воздух. Пиво закончилось. Я протягиваю Питу пустую банку, он шарит за спиной и достает мне новую. Не так уж и плохо на вкус это пиво. Всё вообще в порядке. Ну и ладно, что Нелли заарканила Джорджа, ну и что, что Пит находит меня смешной, ну и что, ну и что, ну и что.
Гитара плывет перед моими глазами. Я рассматриваю банку, которую держу в руках.
Там и вправду внутри пиво?
- Сыграешь мне что-нибудь?
Я поднимаю глаза. Пит стоит передо мной и протягивает мне гитару.
- О’кей.
О’кей? Но я же не играю перед другими людьми! Непонятно отчего я расчехляю гитару и настраиваю ее. Пит присаживается рядом на мат. Настроив, я секунду просто сижу и не знаю, с чего начать. Потом оглядываюсь и вижу, что в зале полно народу, все пьют пиво, слушают музыку, обнимаются, танцуют. Я знаю, что они тут, но мне не верится, что это взаправду. На самом-то деле я сижу здесь совсем одна, с гитарой и банкой пива.
Я делаю еще глоточек. А потом начинаю играть. "Мы попали в ловушку и не можем выбраться - слишком сильно я люблю тебя, детка…"
Я играю и пою - и мне совершенно наплевать, слушает ли меня кто-нибудь. После второй строчки вдруг слышу, как Пит подпевает. У него неплохо получается - только вот текст совсем другой. Я прекращаю играть.
- Что ты поешь?
Пит смотрит на меня.
- Почему ты остановилась?
- Потому что ты поешь неправильный текст!
Пит смеется.
- Он не неправильный. Он просто другой. Ну, альтернативный.
- Альтернативный?
Пит делает глоток.
- Ты знаешь Эль Веца?
- Не, - я качаю головой.
- Это мексиканский Элвис.
- Гм, - я киваю и делаю вид, что понимаю.
- Играй, - Пит показывает на гитару.
Я играю "Подозревая друг друга" и слушаю, что же поет Пит. В припеве звучит иммиграция и в строке "Я попал в ловушку и не могу выбраться - запутался в колючей проволоке на границе".
- Это про иммиграцию? - спрашиваю я у Пита, когда песня заканчивается. Умный вопрос. Но Пит дружелюбно смотрит на меня и кивает.
- Да. У Эль Веца очень политически насыщенные тексты. Он использует символ американской поп-культуры, чтоб показать, что думает этническое меньшинство. Пока еще меньшинство. Через пару лет латинос будут здесь самой большой этнической группой.
Я смотрю на Пита. Он смотрит на меня. Боже мой, пусть он остановится. Так не пойдет!
- Ты мне нравишься, Анни. Ты мне очень нравишься, - он гладит меня по щеке. Его рука мягкая, совсем как папина. Но так дело не пойдет.
- Ты мне тоже нравишься, - лепечу я.
Рука Пита скользит по моей спине, он притягивает мою голову к себе. Я не успеваю и пошевелиться, как его язык оказывается у меня во рту. Язык и полно слюны. Кажется, Пит и его язык смогут сделать то, чего не получилось у моей зубной щетки. Он какой-то странный на вкус, какой-то пресный. Я пробую вытолкнуть языком его язык изо рта, но он понимает это по-своему и засовывает язык еще глубже, куда-то к горлу. Голову отдернуть теперь не получится, потому что Пит прижал меня к себе.
- Эй, ничего себе! Вы что, решили миловаться прямо на глазах у всех?
Язык Пита подает назад, он ослабляет хватку. Никогда еще я не была так счастлива слышать голос Нелли. Я вытираю тыльной стороной ладони рот и поднимаю глаза.
Перед нами стоят Нелли и Джордж.
- Кажется, они и вправду по-настоящему тискаются, - говорит Джордж, странно глядит на Нелли и садится рядом с Питом. Нелли присаживается ко мне.
- Такого я от тебя не ожидала, - она смотрит на меня так, словно вдруг заделалась моей бабушкой.
- Тебя это не касается.
Я беру себе еще банку пива. Мы молча сидим рядом и пьем. А потом я слышу свой голос: "Давайте во что-нибудь поиграем! Как насчет семейной терапии?"
Нелли вскакивает:
- Уй, давайте! Начинаем! Я чур буду терапевтом! Ты, - она указывает на меня, - будешь фрау Шрёдер, а ты, Пит, - герр Шрёдер.
В это уже не хочу играть я.
- Но я уже замужем за ней, - я достаю из рюкзака розовую собаку.
- Ты замужем за розовой собакой? - спрашивает Пит разочарованно.
- Ерунда, - Нелли вырывает у меня из рук собаку и кидает ее на пол.
Джордж дает ей пинка и собака улетает в угол. Нелли смеется, сбрасывает мой рюкзак на пол и усаживается на него верхом.
- Ну хорошо, герр и фрау Шрёдер, теперь ваша очередь!
Она кивает на маты перед собой. Пит послушно садится туда. Ну ладно. Я встаю и тоже сажусь рядом с ним.
- Какие у вас трудности?
У Клары это явно получается лучше.
- Я хочу ее поцеловать, - лепечет Пит.
Нелли поворачивается ко мне.
- Моника, Вольфганг хочет тебя поцеловать. Что ты на это скажешь?
Я думаю про язык Пита.
- Нет!
- Вольфганг, - Нелли смотрит на Пита, - Моника не хочет тебя целовать. Что ты ей скажешь?
- Я хочу ее поцеловать! - Пит мямлит почти так же, как Клара.
Нелли с сочувствием глядит на него.
- Но Моника не хочет тебя целовать, Вольфганг. Может быть, она хочет поцеловать кого-то другого? Давайте спросим ее саму.
Нелли вперивается в меня взглядом.
- Моника, кого ты хочешь поцеловать?
Я таращусь на нее в ответ.
- Никого.
- Никого? - Нелли не отводит глаз. - И даже… Тони не хочешь?
Нелли показывает на Джорджа.
Тот смеется и выглядит уже совершенно пьяным.
- Нет. - Я качаю головой.
- Почему ты тогда так влюбленно глядишь на него? Почему ты обращаешься со своим супругом, как с законченным идиотом?
- И верно! - вскрикивает Пит.
- Я… я не знаю.
Не могу выдержать взгляд Нелли и смотрю в пол.
- Давай я отвечу за тебя: причина в том, что ты всегда любила Тони. Но когда вы познакомились, ты уже была замужем за Вольфгангом. Ты переспала с Тони и забеременела. Но Вольфганг остался с тобой. Поэтому ты и не ушла от него. Ты была слишком труслива, чтоб начать новую жизнь с Тони. А еще ты знала: Тони слишком ненадежен и легкомыслен, чтобы стать хорошим отцом. Вот почему твоя дочь и выросла дочерью Вольфганга. Когда ты собираешься ей об этом рассказать?
Я смотрю на Нелли.
- Ты выжила из ума?
Нелли качает головой.
- Я всего лишь рассказываю все как есть!
- А с какой стати об этом рассказываешь именно ты? - спрашиваю я.
- Я просто сложила два и два, - с этими словами Нелли достает из рюкзака книгу и принимается читать.
Я выхожу на улицу. На холодном воздухе голова вдруг проясняется. Я прислоняюсь к стене дома и думаю о происходящем.
Нелли совершенно права. Я родилась после того, как мама с папой в тот раз вернулись из Америки. И мама чуть не обалдела от радости, увидев в этот раз Тони.
Папа же радовался меньше. И Тони каждый раз говорит, какая мама красавица. И я тоже.
- Да, - говорю я в ночь, - да. Все так и есть. Тони совершенно не обращал внимания на Клару, а со мной был так мил и обходителен, как никто в жизни. Я его дочь и он увидел меня впервые за пятнадцать лет. Тони мой отец. Наверное, мне надо бы сейчас реветь и злиться из-за того, что меня пятнадцать лет обманывали, но мне не хочется ни реветь, ни злиться.
Наоборот - кажется, огромный камень свалился с души - камень, давивший на меня целых пятнадцать лет. Я не папина дочь. Я не дочь жирного поклонника железнодорожных справочников. Я дочь красивого, обходительного мужчины. Я свободна. А потом слезы наворачиваются мне на глаза. Я вижу, как иду по жизни, белобрысая и длинноволосая, круглолицая Антье, но я не выгляжу ни смешно, ни нелепо.
Я Антье, дочь Тони.
11
- А-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а!
Что такое? Я вскакиваю от ужаса - Нелли склонилась надо мной и кричит.
- Ты вся в крови!
- Что?
Я ощупываю лицо. Все вроде в порядке.
- Тише, вы всех перебудите!
Пит высунулся из своего спальника. Нелли орет еще громче. А я - вместе с ней. Пит весь в чем-то красном.
- Ты весь в крови!
Пит ощупывает лицо, как и я только что.
- Что?
Он качает головой, вывинчивается из спальника и уходит. Я секунду смотрю ему вслед, потом поднимаюсь и иду в туалет. Мое лицо и вправду все красное. На голове уныло висит пластиковая шапочка, которую нацепила на меня вчера вечером Нелли, прямо на окрашенные волосы. Я осторожно снимаю ее. Краска на волосах затвердела, пара прядей такие жесткие, что, кажется, их можно просто переломить. Я смотрю на красное лицо в зеркале. Потом включаю воду и с трудом засовываю голову под кран.
Секунду спустя раковина уже вся красная - но я уже могу разлепить пряди волос. Я так ожесточенно терла лицо, что, наверное, сошла вся кожа. Но кое-где краска осталась, красная полоска тянется от корней волос через весь лоб и щеку - до рта. Выгляжу так, словно меня неудачно загримировали для Хеллоуина.
Сую голову под сушилку для рук. Теплый воздух успокаивающе приятен. Поэтому плевать, что я вечность сижу тут, пока волосы высохнут. Когда я выползаю из-под сушилки, рядом со мной стоит светловолосая девочка.
На ней шорты, поэтому видны ее длинные и загорелые ноги.
- Привет. - Говорит она моему отражению в зеркале.
- Привет.
Она расчесывает волосы. Точно, она из чирлидеров.
- Ты та самая девочка из Германии, у которой папа оказался вовсе не ее папой?
Я вижу в зеркале, как мое лицо краснеет и почти сливается с красной полосой.
- Да.
Блондинка опускает расческу и оборачивается ко мне.
- Мне тебя так жалко. Невероятно, чего только не вытворяют с нами наши родители.
Она кладет руку мне на плечо. Мне вдруг хочется ей сказать, что мама и папа никогда бы не сделали мне больно, но я просто киваю.
- Спасибо.
- Береги себя! Все будет хорошо, вот увидишь, - она улыбается.
Я смотрю в зеркало. В отличие от моего лица, волосы почти не окрасились. Они чуть-чуть отливают рыжим, но я такая же светловолосая, как и раньше. Я возвращаюсь.
На наших матах сидят Нелли и Пит. У обоих в руках пластиковые стаканчики.
- Кофе, - Нелли протягивает мне стаканчик. Я отпиваю глоточек.
У Пита на лице - точно такая же красная полоса, словно он мое отражение в зеркале. Люди, проходящие мимо, рассматривают нас и смеются. Когда просыпается Джордж, то тоже смеется. Пит делает вид, что его все это нервирует, но отчего-то мне кажется, что ему это даже льстит. Только Нелли дуется. Она еще больше мрачнеет, когда блондинка из туалета подсаживается к нам и гладит Джорджа по волосам.
- С добрым утром!
Джордж выглядит довольным. Она смотрит на меня.
- Анни, Джордж рассказал мне, что ты хочешь в Мемфис?
Я киваю. Интересно, что там Джордж еще разболтал?
- Мы с подругами собираемся поехать в Цинциннати, в колледж, на день открытых дверей. Хочешь с нами?
Я киваю.
- О’кей. - Блондинка вскакивает. - Тогда увидимся ровно в десять на парковке.
Когда она уходит, Нелли зло глядит на меня и тыкает пальцем себе в грудь.
- А как же я? Я думала, мы едем вместе!
- Но мы доберемся до Цинциннати, это же здорово!
- А если я вовсе не хочу ехать с этой дрянью в Цинциннати?
- Ну так тогда я хочу ехать с этой дрянью в Цинциннати!
Я скатываю спальник и засовываю его в рюкзак. Потом смотрю на часы. Полдесятого. Нелли все еще стоит у матов, скрестив руки на груди. Тогда я скатываю и ее спальник. И протягиваю Джорджу руку.
- Пока и спасибо тебе.
Джордж кивает.
- Никаких проблем. Берегите себя!
Пит густо краснеет, когда я подаю ему руку.
- Пока.
- До свидания.
Он крепко держит мою руку. Я осторожно пытаюсь ее вытащить. Он вдруг отпускает руку и достает из кармана бумажку.
- Это текст "Иммиграции". Ну, если тебе однажды захочется ее спеть.
Я благодарю Пита:
- Спасибо.
Потом закидываю за спину рюкзак, вперед навешиваю рюкзак Нелли, беру гитару и иду.
Не оглядываясь.
Надеюсь, Нелли идет за мной.
Или хотя бы за своим рюкзаком.
Когда я выхожу на улицу и оборачиваюсь, Нелли нигде не видно. А издалека мне машет новая знакомая. Она с двумя другими девочками стоит у большой синей машины.
- Анни!
Я иду к ним.
- Это Анни, - говорит блондинка подругам, когда я подхожу, - та самая, которая оставила на лице у типа из Эри красную полоску, и у которой отец по правде совсем ей не отец.
Подруги, словно признавая меня за свою, кивают.
- Привет, Анни!
- Это Джоел, - блондинка указывает на длинноволосую брюнетку. - А это Макс, - представляет коротко стриженную девочку. - А я Мэдди.
- Привет, - говорю я.
Мэдди шарахает ладонью по крыше машины.
- Ну, вперед!
- Моя подружка еще не подошла.
- А, точно, - Мэдди, кажется, до этого и дела нет.
Мы закидываем вещи в машину и садимся - Мэдди за рулем, Джоэл и Макс усаживаются сзади. Мэдди непременно хочет, чтобы я села рядом с ней. Нелли не появляется и через десять минут - и Мэдди заводит мотор.
- Жаль, что твоя подруга так и не подошла - но нам уже надо ехать.
Я раскрываю дверь.
- Тогда я не смогу с вами поехать. Как я брошу ее тут одну?
Мэдди пожимает плечами.
- Ладно. Тогда бери свои вещи.
Только-только я открываю багажник, прибегает Нелли.
- Оставь, - просит она. Не проронив больше ни слова, садится на заднее сиденье. Я снова закрываю багажник, обхожу машину и сажусь.
- Отлично! - говорит Мэдди, когда я оказываюсь внутри, включает радио и газует. - И как он целуется? - спрашивает она, как только мы выезжаем на шоссе.
- Кхм-м, - я даже не знаю, как это сказать по-английски, моего словарного запаса недостаточно. Да и мне что-то жалко Пита.
- Очень неплохо, - нахожусь я.
Мэдди качает головой.
- Так как же, кхм-м или очень неплохо?
- Больше похоже на кхм-м.
Мэдди, Макс и Джоэл смеются.
- И почему они все целуются скорее как кхм-м? - недоумевает Джоэл с заднего сиденья.
- Джордж целуется не как кхм-м, скорее уж как м-м-м-м-м, - Мэдди подмигивает мне.
В зеркале заднего вида я замечаю, как Нелли сердито глядит перед собой. Потом Макс спрашивает меня, что же теперь делать с моими обоими отцами, а я объясняю ей, что я все пятнадцать лет думала, что папа - именно мой папа, а теперь узнала, что на самом-то деле мой отец Тони.
А потом я рассказываю им, какой классный тип этот Тони и как здорово, что у меня такой отец.
- Прикольно! - говорит Мэдди. - Я ужасно за тебя рада!
Вдруг сзади доносятся тихие всхлипывания. Это Нелли спрятала голову в ладонях и ревет.
- Что с тобой? - Макс гладит ее по рукам.
Даже Мэдди оборачивается, и машина чуть виляет вправо, а водитель рядом сигналит.
- Я не могу сказать! - всхлипывает Нелли.