Надо сказать, что это была не очень складная песня, подозрительно похожая на песенку Мальчиша-Кибальчиша, но Юрка не думал об этом. Он пел так громко, с таким чувством, что мама поглядывала на него и только диву давалась. Никогда еще она не видела сына таким озабоченно-деловым и возбужденным. Ну, точно отец! Тот, бывало, тоже загорится чем-нибудь, про все на свете забывает! Был бы сейчас дома, обязательно разводил бы вместе с Юркой грязь в ванной, кипятил какую-то гадость в кастрюле...
Мама улыбнулась своим мыслям и строго сказала:
- Я за тобой убирать не буду, подберешь сам.
- Уберу, уберу, мамочка! - весело согласился
Юрка и снова затянул:
У меня будут рыбы, гей!
Веселые маленькие макроподы, гей!
К вечеру работа была закончена, макроподы пересажены из банки в аквариум. Большим сильным рыбкам, видно, здорово надоело сидеть в тесной банке, потому что они тут же принялись стремительно носиться по всему аквариуму, время от времени поднимаясь к поверхности за пузырьком воздуха.
Назавтра, сразу же после уроков, Юрка отправился за мотылем - макроподов нельзя было держать на одном сухом корме, словно каких-нибудь меченосцев, иначе разве выведут они крепких и сильных мальков!
Озеро, где намывали мотыля, находилось недалеко от Юркиного дома, за школой-интернатом. Когда-то там было обыкновенное болото, по которому лениво струился чижовский ручей. Но потом вырубили кусты, насыпали дамбу, и на следующую весну ручей превратился в озеро. По его берегам посадили деревья, засыпали отмели желтым песком, и через год там уже с визгом барахтались мальчишки, а старики пенсионеры по целым дням дремали над удочками и даже иногда вытягивали карасиков. Ну, а зимой озеро превращалось в огромный каток.
Но не только катком и карасями славилось чижовское озеро. Среди рыболовов и рыбоводов было оно знаменито мотылем - красными, похожими на червячков, личинками комара-толкунца. В озерном иле жили несметные полчища мотыля - лучшей насадки для зимней рыбалки и незаменимого корма для аквариумных рыбок.
Юрка не раз видел, как моют мотыля. Забравшись чуть не по пояс в воду, рыбаки черпали со дна ил, потом промывали его. Жидкая грязь вытекала сквозь сетку, а мотыль оставался. Потом, когда почти пустую мотыльницу опускали на воду, червячки всплывали, и их проворно подхватывали маленьким сачком.
Мотыльницу Юрка взял у Витьки Дымина, его отец был заядлым рыбаком.
На озере было пусто, лишь несколько рыбаков сидело с удочками на другом берегу, там, где поглубже. Холодный ветер раскачивал молоденькие топольки, с которых уже облетели последние желтые листья, морщил стылую сизую воду. Юрка осмотрелся, зябко поежился, потом решительно разулся, подкасал штаны и полез в озеро.
Вода обожгла его, ноги сразу провалились в густой вязкий ил, грязь противно зачавкала, выталкивая на поверхность крутые пузыри, и Юрке захотелось махнуть рукой и на мотыля, и на макроподов, вылезть из воды, обуться и бежать домой. Но он упорно побрел вперед по мелководью, а чтоб подбодрить себя, вновь загорланил:
У меня будут рыбы, гей!
Веселые маленькие макроподы, гей!
Забравшись в воду по колено и чувствуя, как холодные мурашки ползают по всему телу, Юрка погрузил мотыльницу в озеро. Она вошла в ил железным ободком легко, как в масло, и Юрка еле вытащил ее назад: в мотыльнице было с полпуда грязи.
Юрка неуклюже болтал тяжелой мотыльницей в воде, встряхивал ее и пел свою песню про веселых макроподов. Вода вместе с илом стекала сквозь частую металлическую сетку. Все легче и легче становилась мотыльница, только красные червячки не показывались, будто их вовсе не было в этой жирной грязи. Но Юрка знал, что они должны быть, просто спрятались на самом дне сетки и лежат, хитрющие! Ничего, скоро он до них доберется!
Когда ила осталось на донышке, Юрка приготовил сачок и плавно опустил мотыльницу в воду. И на озерной ряби всплыли вместе с соринками десятки красных, свернутых колечками личинок. Он собрал их сачком и снова поболтал мотыльницей в воде. И мотыль опять всплыл на поверхность.
Потом на этом месте мотыля стало попадаться все меньше и меньше. Юрка пошел вперед, осторожно ощупывая ногами дно, и вдруг ухнул в глубокую яму.
От неожиданности он выронил и сачок, и мотыльницу, вынырнул, взмахнул руками и вновь очутился на мелководье. Отфыркался, подхватил сачок, который удерживала на плаву бамбуковая ручка, бросил на берег, а затем принялся разыскивать мотыльницу.
Перемазавшись с ног до головы, он вытащил мотыльницу из ила и побрел к берегу. Вода и грязь текли с него ручьями.
На берегу было еще холоднее, чем в воде. Юрка торопливо разделся, чувствуя, как все тело покрывается гусиной кожей, выполоскал и кое-как выкрутил одежду, с трудом натянул на себя и помчался домой, оставляя на сером асфальте черные следы. Он бежал, и его била мелкая дрожь, и сырая одежда леденила тело. "Хорошо еще, что до дома недалеко,- думал Юрка,- здорово было бы, если б мне вот так через весь город бежать пришлось".
Дома Юрка торопливо переоделся, засунул грязную одежду в стиральную машину, чтоб мать до стирки не заметила, и принялся рассматривать свою "добычу". Выбрал пинцетом немного мотыля, чтоб покормить рыбок, а остального завернул в мокрую тряпку и положил в холодильник, на самую нижнюю полку, куда мама обычно ничего не ставила.
Кое-как отогревшись, он бросил в аквариум макроподам несколько личинок. Завидев мотыля, рыбки, лениво стоявшие в углу, преобразились. Они так стремительно набросились на червячков, что Юрка не успевал добавлять.
Наконец макроподы наелись и перестали хватать мотыля. Несколько личинок закопошилось на дне, торопливо зарываясь в песок, но рыбки даже не глянули на них. Тогда Юрка бросил остатки мотыля в старый аквариум - там его жадно растаскали - и сел делать уроки. Читал и перечитывал задачу, ни слова не понимая, и мурлыкал себе под нос:
У меня будут рыбы, гей!
Веселые маленькие макроподы, гей!
ОДНОГО ПОЛЯ ЯГОДА
Давно уже пора было пустить "рыбью холеру" в ход, несколько раз останавливал дядя Вася Сашку в коридоре, угрюмо спрашивал: "Ну, как?" - но он все оттягивал, никак не мог решиться пойти к Кожару.
Сколько раз, замкнув дверь, Сашка доставал из шкафа бутылочку и подолгу рассматривал беловатый порошок. Что это? Соли железа или кальция? Это от них чаще всего гибнут рыбки. А может, другая какая-то гадость? И у Сашки тревожно замирало сердце, когда он думал, что в каждой пылинке таится смерть.
Нет, Сашка уже давно не считал дядю Васю добрым и простодушным любителем-аквариумистом. Еще с тех пор, как тот в блокнотике его долг подсчитал. Видел, как отчаянно торгуется он из-за каждого пятака, как обманывает неопытных рыбоводов, продавая им старых, больных рыбок, подмешивает в сушеную дафнию соломенную труху, а водоросли раздирает на мелкие кусочки: только б корешок был, больше корешков - больше денег. Это не удивляло Сашку, на рынке все так поступали. Но убивать чужих рыбок?!
"Следов не останется, бояться нечего",- вспомнил Сашка слова дяди Васи. Но ведь никаких следов не осталось, когда вдруг передохли все рыбки у Чепика. Больше месяца толковали на рынке об этой загадочной истории. Не замешана ли здесь "рыбья холера"?
В прошлом году, незадолго до того как Сашка угодил в больницу, у него с дядей Васей и Анной Михайловной вдруг появился опаснейший конкурент - Федор Петрович Чепик. Приехал Чепик из Москвы. Осмотревшись на новом месте, он быстро завел себе десяток аквариумов, а вскоре принес на рынок первые сотни молоди. Рыбки у него были хорошие, Чепик резко сбил цены и переманил к себе чуть ли не всех постоянных покупателей. Дяде Васе, Анне Михайловне и Сашке пришлось круто. Но длилось это недолго.
Однажды Чепик привез из Москвы тетр-светлячков, рыбок, очень похожих на неоновых. У светлячков тоже была горящая полоска, только не сине-зеленая, а ярко-красная. Таких рыбок ни у кого еще не было, и он пригласил несколько опытных аквариумистов ими полюбоваться. Среди гостей были Сашка и дядя Вася.
Тетры-светлячки оказались очень красивыми рыбками, веселыми, подвижными, а сверкали они, как настоящие рубины. Гости долго восхищались ими, прикидывали, по какой цене они пойдут на рынке, а Чепик слушал и таял от удовольствия. Потом все вышли в другую комнату "перекусить чем бог послал" - Чепик из кожи лез, чтоб не косились на него недавние хозяева Кисловки,- но Сашка мог бы поклясться, что дядя Вася задержался возле его аквариумов. На одну только минутку задержался, никто и не заметил вовсе, но, видимо, и этой минутки ему хватило.
Не прошло и полмесяца, как у Чепика погибли все рыбки. Какая-то страшная эпидемия не пощадила ни тетр-светлячков, ни крохотных, только-только проклюнувшихся мальков, и никто не мог определить, чем они заболели.
Потом на базаре рассказывали, что Чепик от горя чуть с ума не сошел. В припадке ярости он переколотил все свои разом опустевшие аквариумы, подогреватели, лампы. Больше на Кисловке он не появлялся, а вскоре и из города исчез. Уехал...
Сильнее всех тогда огорчился дядя Вася. Уж так он жалел беднягу Чепика, так жалел... Сашка в ту пору даже понять не мог, отчего это он так своего главного противника жалеет. Он, например, тоже сочувствовал Федору Петровичу, но, честно говоря, обрадовался, что того не стало на рынке, а дядя Вася все никак успокоиться не мог... Не потому ли, что сам его рыбок погубил да от себя подозрение отвести хотел?
Да-а... А теперь, значит, придется Сашке стать таким отравителем. И тошно, но не отвертишься. Отчего, дурак, раньше ему тайну неонов за остатки долга не открыл? Послал бы его сейчас ко всем чертям вместе с этим пузырьком. Как-нибудь и без "рыбьей холеры" против Кожара выстоял бы. А нет - тоже невелика беда: надоедать все начало Сашке. Теперь же ничего не попишешь - сиди, набирайся смелости, набирайся злости...
И злость постепенно приходит, темная, отчаянная. Нет, надо, чтоб лопнула "профессорская" затея! Прав дядя Вася, если удастся Кожару всех аквариумистов объединить, конец беззаботному житью. А впрочем, было ли оно беззаботным? Деньги, конечно, у Сашки водились, хоть и "подоходный налог" дяде Васе платил, и долг отдавал частями, и на аквариумы да новых рыбок тратился, но ведь и забот хватало... А если рыбками не торговать, что делать? На завод в ученики идти, как Сергей Ермолаевич предлагал? На заводе работать надо, там потяжелей, чем возле аквариумов похаживать. Да и разве он столько заработает на заводе, сколько можно выручить за мальков от одной пары неонов? А в аквариумах у Сашки не только неоны подрастают, есть и тернеции, и барбусы суматранусы, и жемчужки, и моллинезии парусные... Значит, нечего сопли распускать, действовать надо.
От этих мыслей у Сашки вконец разболелась голова. "К Ленке, что ли, сходить?" - подумал он и торопливо, чтоб не перерешить, начал одеваться.
Затянул блестящие "молнии" на куртке, провел щеткой по ботинкам, пошел.
С Леной Казаковой Сашка познакомился на Кисловке, еще когда был на побегушках у дяди Васи. Потом она стала ходить на рынок все реже: ухаживала дома за аквариумами, выкармливала мальков, а Анна Михайловна продавала их сама.
Лена любила рыбок, и Сашка вместе с ней подолгу ломал голову над тем, как определить, когда их надо отсаживать на нерест, как получить мальков живородок новой окраски и бороться с "цветением" воды, почему некоторые акары поедают свою икру... Они даже здорово подружились в ту пору, Сашка и Лена, и Сашка пропадал у них целыми вечерами.
Но в последнее время Сашка бывал у Казаковых редко: разговоров о рыбках Лена избегала, а о чем еще он мог говорить так горячо и толково? О книгах? О новых кинофильмах? Однажды он попробовал что-то сказать, так его Ленины подружки на смех подняли, а она покраснела и прикусила губу. А чему тут удивляться? Она в девятом классе, и подружки ее в девятом, конечно, они побольше Сашки в какой-нибудь физике или литературе разбираются. Зато пусть кто-нибудь из них мальков скалярии выходит...
И все-таки как ни посмеивались над ним подружки Лены и сама Лена, Сашку тянуло к ней. У него ведь совсем не было друзей - разве назовешь другом дядю Васю?! - ас Леной они хоть одногодками были. Тоненькая, с копной огненно-рыжих волос, постриженных коротко, по-мальчишечьи, Лена вызывала в нем какое-то неясное чувство радости и одновременно опаски - того и гляди подковырнет.
Иногда они вместе ходили в кино, на дневные спектакли в театр. Но даже тут Сашка не мог размахнуться, показать, что не зря на Кисловке ему присвоили звание короля,- Лена сама покупала себе билет, а когда он однажды набрался смелости и купил коробку конфет, она покраснела и наотрез отказалась от нее.
Вот какой человек была Лена Казакова. Потому-то Сашка и одевался так поспешно, когда решил к ней пойти,- боялся, что передумает.
Когда Сашка пришел, Лена лежала на кровати, уткнувшись лицом в подушку, и плакала. Мелко-мелко вздрагивали ее плечи - давно, видно, плакала Лена, и рыжие волосы растрепались по подушке, а старенькое блекло-голубое платье у ворота было разорвано.
Ленкина комната напоминала поле битвы - повсюду валялись книги, толстые кожаные альбомы с марками (Лена собирала марки с первого класса, Сашка несколько раз рассматривал ее коллекцию и из вежливости восхищался, хотя занятие это казалось ему просто нудным); по сдвинутому с места письменному столу растеклась фиолетовая чернильная лужа...
Сашка недоуменно повертел головой, потом поднял опрокинутый стул, придвинул к Лениной кровати и сел.
- Что с тобой, Лена? - осторожно тронул он девчонку за острый локоток.
Лена вскочила, будто ее ударило током, торопливо одернула платье и с такой ненавистью посмотрела на Сашку, что он даже отшатнулся. Глаза у нее были красные, зареванные, нос распух.
- Ты зачем пришел?
- Просто так,- пожал плечами Сашка.- В гости.
- А кто тебя звал в гости? - крикнула Лена, и у нее вновь задрожали губы и выступили слезы на глазах.
- Никто.- Сашка обиженно встал.- Я не гордый, без приглашения пришел. А что, сначала нужно было тебе заявление написать?
- А ты не фокусничай, клоун! - зло бросила Лена.- "Я не гордый..." Откуда ей взяться, гордости, у такого крота, как ты?!
- Ну, ты полегче! - Сашка сжал кулаки и прищурился.- Полегче, а то я за такие слова могу тебе всю фотокарточку испортить. Не побоюсь, что твоя маменька за стеной.
- Это ты можешь! - Лена поднесла руку к горлу, словно ей не хватало воздуха.- И маменьки бояться тебе нечего. Позови, еще поможет... У вас, у паразитов, один разговор: "фотокарточку испортить..."
Сашка отошел к столу. Острую, незаслуженную обиду, которая вспыхнула в нем, вдруг вытеснила жалость.
- Да ты не кричи,- негромко сказал он.- Ты лучше расскажи толком, какая муха тебя укусила? Может, я тебе помочь смогу.
- Ты поможешь...- всхлипывала Лена.- Все вы одного поля ягоды...
Сашка начал догадываться, что произошло.
- Это мать тебя? - отвернувшись, глухо спросил он.
Лена не ответила и снова уткнулась в подушку.
- За что?
- За то, что я рыбок отказалась разводить. И на рынок не хожу.
- Тю-у,- присвистнул Сашка,- стоило из-за такой ерунды бузу поднимать?! Ну продала бы рыбок, что от тебя отвалится, что ли?
- Да ты понимаешь, что говоришь? - крикнула Лена.- Или ты думаешь, что все такие, как ты? Я утоплюсь лучше, чем до такого позора докачусь.
- Ты погоди топиться, вода сейчас больно холодная,- пошутил Сашка.- Я вчера за мотылем на озеро ходил, так окоченел, чуть домой добрался.
Лена не отозвалась на шутку, сухим жаром блеснули ее глаза.
Сашка задумался.
- Слушай,- наконец весело сказал он,- ты с матерью не спорь. Ну чего ты добьешься? Только синяков наживешь... Возьми лучше тех рыбок, раз ты такая гордая, да привези в воскресенье пораньше ко мне. Я их со своими продам, а ты Анне Михайловне вечером: вот, маменька, ваши денежки! И ничего она не узнает.
Лена стянула рукой порванное у ворота платье и посмотрела Сашке в глаза.
- Ах, какой ты великодушный, Сашка Король! - с издевкой протянула она.- Ах, какой ты добрый и щедрый! Сидишь небось и в душе сам собой любуешься. А мне не нужна твоя доброта! Я принципиально не хочу спекулировать на рынке, понимаешь? Принципиально! Хотя где тебе понять, что это за слово такое, ты ж человек темный, только гроши считать научился да рыбок разводить...
Сашка хотел встать и уйти, независимо посвистывая, но почувствовал, что не сможет этого сделать. И тогда, глотнув воздуха, он тоскливо пробормотал:
- Ну зачем ты так, Ленка... Что я тебе плохого сделал?
- Ты? Ничего ты мне не сделал! - воскликнула Лена.- Но чем ты отличаешься от моей матери, от дяди Васи?.. Только тем, что помоложе! А так одно у вас на уме - деньги, деньги, деньги... Друг другу горло перегрызли б, если бы могли! Ведь с тех пор как ты этих проклятых неонов разводить начал, моя мать вроде как помешалась. Только и твердит: "Сашка деньги загребает, а нам скоро по миру пойти придется!" Знаешь, когда она меня первый раз в жизни отлупила? Когда я отказалась у тебя "тайну" этих рыбешек выпытать. "Вы,- говорит,- дружите, он перед тобой скрываться не будет!" Платье новое обещала купить, если научусь от тебя неонов разводить. А я не пошла. Провалитесь вы пропадом с вашими неонами и платьями вместе. Так прямо и сказала. Она меня за это так отходила... Маленькой была, сроду меня никто пальцем не тронул, а теперь...
... Красные пятна у Лены на скулах, красные, как плавнички барбусов суматранусов... Стремительной стайкой рыбки пронеслись перед Сашкиными глазами, и впервые в жизни их вид вызвал у него отвращение. Он встал, осторожно обошел Лену и вышел из комнаты.
Дотемна он мерил улицы длинными торопливыми шагами, не зная, куда эти улицы ведут, и не замечая людей, а когда кто-то из знакомых окликнул его, Сашка досадливо отмахнулся и ускорил шаг.
Ну вот, был один друг - Ленка Казакова, и того не стало.. И ни к чему теперь Сашке мечтать, как рассчитается он с дядей Васей, а потом накопит денег и купит себе блестящий мотороллер. Не помчится с ним Лена туда, где синеет подернутый дымкой тумана бор, где петляет среди густых зарослей верболоза тихая река, в которой живут только плотвички да ерши. Все теперь ни к чему...
Старый парк над Жвирой лежал перед Сашкой, и он забрел в самую глухую и темную аллею. Тихо посвистывал ветер в голых ветвях тополей и лип. Холодными зеленоватыми щупальцами-лучами к ним тянулись далекие звезды. Звезды были похожи на неоновых рыбок, медленно плавающих в гигантском аквариуме; причудливыми водорослями распускались в этом аквариуме белесые облака. А вон и рефлектор включили - огрызок луны выкатился из-за крыш...
Сашка медленно брел по шуршащим листьям, которые еще не успели смести в кучи и сжечь. И листья катились перед ним, жестяно царапая друг друга, словно навсегда прощались со звездами, с ветром, с деревьями, на которых выросли.
"Вот так развеселился! - с горечью подумал Сашка, вспомнив, что к Лене он и пошел-то потому, что очень уж растревожили его мысли о пузырьке с "рыбьей холерой.- Лучше б дома сидел..."