- А… Ну… Знаете что… Я вам выписывать не буду… - Он встал, открыл сейф, копался там некоторое время, бормоча: - Ничего серьезного не дам… не надейтесь… это было бы грубо и рискованно… что-нибудь легкое, в детской дозировке…
Он протянул Марине стеклянный флакончик, наполненный маленькими белыми таблетками.
- Что это?
- Я, дорогой мой человек, не из тех врачей, которые утаивают от пациента все на свете, доводя этот процесс до идиотизма. Они считают профессиональной обязанностью НЕ сказать пациенту, какие лекарства тот получает, - пусть боится, что врачи его отравят. Случайно, а то даже специально… Это сибазон. Он же седуксен. Транквилизатор, совершенно безопасно.
- Я в курсе, что такое седуксен.
- Постепенно уменьшаете дозу ладиомила, и как только появляются нелады со сном, подключаете сибазон. Начните с полтаблетки. Схему приема сейчас напишу. Осторожнее за рулем и не смешивайте его со спиртным ни в коем случае… ах, вы же у нас и так все знаете. Специалист по психотропам…
…Визит в больницу подошел к концу.
Главврач позвал Вечного, который очень кстати обнаружился в коридоре, и поручил ему сопроводить Марину Петровну до проходной.
По пути к выходу встретили две пары каталок, на которых везли куда-то избитых во дворе парней.
Уже выходя на улицу, она внезапно столкнулась с… Вадимом!
Нос к носу…
…Опять ее повело. Это был вселенских размеров ужас - смешанный с ослепительной, иррациональной надеждой… впрочем, вспыхнуло и пропало, развеялось осенним ветерком.
Просто человек, вбегавший мимо нее по ступенькам, был похож на ее погибшего мужа. Но не Вадим. Не Вадим, конечно… Он приветливо улыбнулся Марине - другой улыбкой. Она машинально ответила. И тут же фыркнула, сообразив, что к чему. Украдкой посмотрела ему вслед. Сердце трепыхалось, как у зайца…
Мужчина прошел сквозь турникеты, предъявив вохровцу какое-то удостоверение.
У кого бы стрельнуть сигаретку, подумала Марина, озираясь…
Вторник, вторая половина дня. ДЕТАЛИ ДЛЯ БОМБЫ
- Ну, как там наш заслуженный учитель? - спросил Александр.
- Пока не знаю. А вот главврач твой - душка, - ответила Марина. - Очень грамотно меня слил.
- Что, отказал?!
- Нет, разрешил прийти завтра.
- О’кей, я на всякий случай позвоню… кое-кому. Не переживай.
- Я?! - холодно удивилась Марина. - Переживаю?!
Сидели в кабинете Александра. Шеф - за столом, подчиненная - напротив, во втором кресле. Ром был убран, вместо него стояли банки с джин-тоником. Марина курила. Ей единственной разрешалось здесь курить.
Дверь в помещение была открыта: во-первых, чтоб не подумали чего, во-вторых, чтоб не стеснялись войти, если по делу. Редакция жила своей жизнью, сотрудники шныряли туда-сюда по коридору, иногда заворачивая в кабинет шефа - с бумажками и вопросами. Заглянул и Илья:
- Санек, я еще нужен?
- Зайди, - махнул Александр рукой. - Послушай, это любопытно.
Илья присел на край дивана.
- Ее не допустили до тела, - продолжил Александр. - Зря моталась.
- Чем мотивировали? - спросил Илья.
- У пациента случился внезапный всплеск возбуждения, - сказала Марина. - Помрачение сознания, что-то в таком духе. Оказался неконтактен. Бесновался в палате, как укушенный.
- На самом деле это странно, - осторожно произнес Илья. - Насколько я знаю, твоего клиента держат в растительном состоянии. Приступ возбуждения… Разве что забыли уколы поставить… и это клиенту, переданному от правоохранительных органов? Странно.
Александр усмехнулся.
- Да ничего странного. "Забыли" они… Как у тебя, вообще, впечатление от ихнего главного? - обратился он к Марине. - От Конова?
- Впечатление? Сложный персонаж. На кого угодно похож, только не на главного врача. Очень нервозный. По-моему, у него что-то стряслось, и он изо всех сил старался держать себя в руках.
Илья прокомментировал:
- Профессиональный психиатр, когда у него самого возникает сложная ситуация и приходится преодолевать внутренние проблемы, начинает, во-первых, говорить гораздо медленнее обычного, во-вторых, говорит тихо. На автомате, чтобы не выдать волнения. Может иногда терять линию разговора…
- Ну да, переспрашивал пару раз, - согласилась Марина. - Постоянно думал о чем-то своем… А вот интересно. Раньше главврачи всех психушек в обязательном порядке сотрудничали с КГБ. На кого они работают сейчас?
- Да на кого угодно, - развеселился Илья. - Вряд ли на больных - эти у нас всегда на последнем месте.
- Я о том, что кланы как-нибудь делят между собой психиатрические больнички? "Кащенка" - это чья территория… или, там, чья сфера интересов?
- Слушай, не заморачивайся, - поморщился Александр. - Зачем тебе это? Ты о ком пишешь, о маньяке или о главвраче?
- Я пока, милый, ни о ком не пишу.
Не хочу, чтобы и Федор Сергеевич работал на кого-то, кроме больных, неожиданно для себя подумала Марина… Не хочу, чтобы он был замазан…
Хотя, какое, блин, мне до него дело! - рассердилась она.
- Выпьешь? - миролюбиво спросил Александр. (Марина резко покачала головой.) - Я тебе давеча обещал дать материалы… Держи.
Из недр стола на свет явилась пухлая пластиковая папка. Несколько фотографий вывалилось, рассыпалось по полу. Илья кинулся собирать. Прежде чем отдать - перетасовал пачку, смакуя красочные картинки.
- О-оо! Что за гадость… что за прелесть… Санек, да ты сам маньяк, чем девочку заставляешь заниматься!
Александр сделал вид, что вылезает из-за стола.
- Подраться хочешь? Так я в лицо бить не стану, есть более надежное место - карман… Марусь, тут всё. Протоколы с мест происшествий, заключения судмедэкспертов, протоколы допросов, фотоматериалы…
- Не барское это дело - чужие кишки на кулак наматывать, - парировал Илья.
В открытую дверь постучали.
- К вам можно?
Викуша вплыла, не дожидаясь разрешения. Волны благоуханий растрясли прокуренную атмосферу кабинета: французский парфюм, что вы хотите. Восходящая звезда изящно обогнула препятствия в виде чужих ног и подала начальнику пачку распечатанных листов, скрепленных с помощью степлера. Затем оперлась локтями о стол, выставив на публику спортивный зад.
- Я это уже читал? - смущенно спросил Александр, пролистывая статью.
Молодая журналистка возвела очи долу и тяжко вздохнула.
- Ходят слухи, ты его бросила, - тихонько сказал Илья Марине. - А Сашка, значит, вот так страшно тебе мстит? - он постучал пальцем по пластиковой папке.
- До того, как я его бросила, он мстил мне страшнее… и чаще… - она многозначительно посмотрела на Викушу. Та ослепительно улыбнулась. Некоторое время женщины мерялись взглядами. Победила молодая журналистка - просто потому, что Марине было плевать и на нее, и на ее шефа. - …А я решила, пусть это будет последняя месть.
- Вёрстку пока́жете, - нарочито громко распорядился Александр. Он расписался на всех листах, после чего жестом отправил Викушу на выход.
Заиграл мобильник.
- З-зараза, поговорить не дадут… - Александр сунулся в карман пиджака, висевшего на спинке кресла, секунду изучал табло своего телефона, и как-то вдруг увял.
- Приветствую, - сказал он в трубку. - Думаю, часиков в семь, в семь пятнадцать… Давай договоримся так… - он осмотрел компанию пустым взглядом, что-то решая, и вдруг встал. - Подожди минуту, я не могу говорить…
Быстро пошел в коридор, бормоча: "…сейчас… подожди…", и свернул в сторону лестницы.
- Не доверяет, - криво усмехнулся Илья. - То ли мне, то ли нам обоим.
Марина молча выудила из папки с документами несколько ксерокопий и принялась их просматривать.
- Что-то у Сашки на тебя зуб вырос, - продолжил Илья.
- С чего ты взял?
- Да так. Есть нюанс… У вас с ним что, в личном плане… это… кризисные дни?
- Даже у Анны Ахматовой бывали кризисные дни, как написано в школьном сочинении. Если тебе любопытно, то объяснения между нами пока не было. Но его прошмандовки, что характерно, в последнее время меня почему-то больше смешат, чем злят.
- Па-анятненько… Может, вправду из-за этого…
- Что из-за этого?
- Ничего, не бери в голову. Слушай, вопрос по делу. Ты собираешься писать о Львовском? Это меня как ответственного секретаря интересует. В каком номере оставлять место? И сколько?
Марина оторвала взгляд от бумаг, но ответила не сразу.
- Знаешь, Илюша… Я все спрашиваю, спрашиваю себя о том же. С самой ночи… У тебя так не бывало - готовишь бомбу, раскладываешь на столе детали, предвкушаешь, как полгорода разнесет… начинаешь придумывать первую фразу, и вдруг понимаешь - есть грань, которую тебе не хочется переходить. Или даже - нельзя переходить… (Илья слушал, подавшись вперед, и кивал каждому ее слову.) …Раньше я всегда переступала эту черту. Ломала себя. А теперь… Старею, что ли? Девочку эту вижу, дочь Алексея. Жену его ополоумевшую… Они же люди! Живые! А мы с ними поступаем, как с персонажами из комиксов…
Марина замолчала. Все, о чем она сейчас сказала, и в самом деле мучило ее. Но это была не вся правда. Если уж вспоминать о вчерашнем приключении, то куда больше ее занимал другой вопрос, совершенно конкретный.
Что находится в конверте, который передал ей Львовский?
Ночью, вернувшись домой, она почему-то не решилась это проверить. Только осмотрела трофей снаружи. Конверт был заклеен на совесть - чтобы залезть внутрь, пришлось бы рвать бумагу. Имелась странная надпись: "Старшо́му". Одно-единственное слово.
Понять бы, кто адресат…
Что там, внутри? Последняя воля разумного человека? Или очередная деталь бреда, рожденная безумцем - тем самым безумцем, который едва не утащил Марину на тот свет? Был ли Алексей в ясном уме, когда готовил конверт?.. Вовлечь себя в чужое безумие, стать игрушкой в руках мертвеца, - эта перспектива останавливала Марину надежнее любых моральных запретов.
"Все это меня решительно не касается", - говорила она себе, думая, что обуздывает свое любопытство, а на самом деле - оправдывала свой иррациональный страх.
Она так и не вскрыла конверт - ни ночью, ни сегодня утром. Спрятала в одной из книг - и на том успокоилась. Отложила принятие решения на вечер.
Возможность сдать трофей в милицию Марина даже не рассматривала. Да с какой стати?! Убийцы Алексея (трусы позорные!) не имели права ни на что, связанное с этим человеком, - тем более на то, чтобы вырвать из него, из мертвого, кусочек правды.
Еще и поэтому Марина не хотела писать ореховский репортаж…
- В этой истории есть одна заковыка, которая меня сильно цепляет, - заговорила она после долгой паузы. - Я не могу понять, зачем было ментам…
Вернулся Александр - бодрый и деловитый.
- О чем сплетничаем, господа офицеры?
- О покойном господине Львовском, командир, - сказал Илья с улыбочкой.
Александр метнул на него быстрый гневный взгляд. Тот еле заметно покачал головой.
- Зачем ментам было убивать Алексея? - спросила Марина непонятно у кого. - Когда я с ним разговаривала, он не представлял никакой опасности, это очевидно. Ни малейших проявлений агрессии. Они же слушали все наши разговоры, могли это понять! Но если уж им так хотелось крови - сто раз могли застрелить его еще днем, до того, как я приехала… Зачем меня искали, ждали? Бред!
- Бред, кстати, заразен, - вставил Илья. - Ты говоришь, менты слушали Львовского? Слушали, проникались…
- Шел бы ты со своими шутками, клоун! - крикнула Марина.
- И правда, пойду я, - сказал Илья и посмотрел на Александра. Тот кивнул.
Их осталось двое.
- Ты ведь был вчера со мной… - сказала Марина Александру. Голос ее стал ненормально звонким.
- Потише, потише, не заводись.
- Я не завожусь, я так разговариваю. Ты видел, сколько туда нагнали омоновцев? Я насчитала не меньше пятнадцати! Скорее всего, видела далеко не всех. Столько на банду высылают, вооруженную автоматами, а не на одного доцента с антикварным дробовиком! А кто руководил операцией? Начальник убойного отдела ГУВД! Если ты забыл, то эта должность - негласно - считается следующей после зама начальника Главка по Криминальной милиции! Хотя, обычно в таких случаях вполне хватает начальника районного управления… С чего вдруг такой уровень? Чем Львовский их так напугал?
- Маруся, я не знаю.
Александр закрыл дверь, попробовал привлечь ее к себе… Она отстранилась. Тогда он сел обратно за стол и сказал:
- Я тебя вчера спрашивал, что у вас общего с тем психом. Ты не соизволила объяснить. Какими-то сказками кормила - про "третьего", про трижды третьего…
- Ох, только не делай вид, что ревнуешь.
- Надоело вранье. Теперь, вот, устраиваешь со мной игру в "Что? Где? Когда?"
Марина потухла.
- Ты прав. Я расскажу… Ничего личного нас с Алексеем не связывало. Семь лет назад случилась одна история… я тогда работала в "Правде жизни", начинающей была, но подающей надежды… короче, в семье Львовских случилась трагедия. Родители Алексея, и мать, и отец, были выброшены из окна. На обоих - следы борьбы, ударов. Все это случилось 13 июня, после праздника. Ранним утром. В квартире в этот момент, кроме них, был только Алексей. Подозрение, естественно, пало на него. Отец был уже пожилой, а ему - лет тридцать, кажется. Львовский-старший, кстати, состоял на психиатрическом учете. Соответственно, сына тут же послали на психиатрическую экспертизу. Да там и не нужна была экспертиза: Алексей находился в состоянии бреда, говорил про открывшийся в квартире вход в рай, про то, что всем людям надо туда попасть… Следствие, естественно, решило, что сын сначала выбросил из окна свою мать, потом - отца, который до последнего защищал жену… Я об этой истории написала. Весь разворот заняла. Это был мой первый разворот.
- Да, жутковато, - согласился Александр. - Если хорошо представить, в подробностях… Понятно, почему ты не хотела вспоминать.
- А теперь я слышу, что Алексей Львовский не состоял на учете! Да как такое может быть?! Еще одна странность в копилку. Крыша от таких чудес поедет…
Александр был само терпение.
- Малыш, ты, главное, успокойся. Снова писать про Львовского тебя кто-нибудь заставляет? Не заставляет. Зато ты уж, маленькая, нашего маньячину-учителя обязательно добей. Даже если тебе так и не дадут его увидеть.
Марина встала, держа под мышкой папку с документами.
- Во-первых, я предельно спокойна, мон шер. Во-вторых, интервью с вампиром я тебе добуду. В-третьих, работать надо…
Уходя, она захватила джин-тоник.
Вторник, вечер. КРОВЬ И НЕМНОГО СПИРТНОГО
…Убийства начались примерно год назад, в конце сентября.
Первой жертвой стала Елена Валуева. Возраст: 20 лет. Девушка жила с родителями, нигде не училась, работала продавщицей в магазинчике "Скупка". Отец - водитель трамвая, мать - медсестра в районной поликлинике. В тот день Валуева на работу не вышла (магазин открывался в десять утра). Родители по утрам уходили гораздо раньше. Вероятно, дверь преступнику она открыла сама. Труп обнаружила мать, зашедшая домой пообедать…
{Марина заставила себя еще раз взглянуть на фотографии - так, мельком; ей хватило и первого раза. Обои в комнате - с необычным рисунком: голубые бабочки на светло-сером фоне. Свернутый валиком ковер; с одного конца торчат голые ноги, с другого… а вот и крупный план… ладно, отложим, все ясно.}
Подробности были таковы, что наводили на мысль о не совсем нормальном человеке. Или людях. Жертву закатали в ковер и отпилили голову. Именно отпилили, а не отрезали. Следов ударов не обнаружено, ни на теле, ни на голове. Посторонней химии в крови - тоже. Как и алкоголя. Валуеву не оглушали и не травили. Вполне возможно, голову ей резали еще живой. Из квартиры ничего ценного не взяли. Разве что из платяного шкафа пропали отцовские брюки: можно предположить, что гость просто испачкал свои в крови. И девушку, что самое странное, перед смертью не насиловали. Ритуальное убийство?
Кровопотеря была почти полная. На фотографиях видно, что в комнате настоящий потоп. А вот еще композиция - ковер развернут, на нем лежит белесая, почти прозрачная оболочка. Жертва раздета… Вдобавок, Валуевой вскрыли лучевые кровеносные сосуды на обеих руках, - вероятно, перед отсечением головы. Зачем? На полу обнаружены осколки стакана. Разбросаны диски порнографического содержания. Свидетелей нет. Никто ничего не слышал: дом - старый фонд, стены толстые, звукоизоляция хорошая.
Голова лежала на телевизоре…
Примерно через неделю - второй случай. Снова молодая женщина: 23 года. И снова продавщица - из ларька, находящегося буквально метрах в ста от "Скупки". Приехала в город из Псковской области - в поисках лучшей доли. Она была найдена мертвой в убогой квартирке (угол Садовой и Гороховой, совсем рядом от места работы), которую снимала на пару с другой продавщицей из того же ларька. Работали по очереди, посменно. Ларек - самого обычного ассортимента: соки, напитки, сигареты, чипсы и тому подобное. Дверь квартиры вскрыли отмычкой. Похоже на то, что преступник (преступники?) вошел в пустое жилище и дождался, когда квартирантка вернется со смены. Голову он ей отпиливал над ванной - поставил на колени, заставил нагнуться - очевидно, одной рукой держал, другой трудился. Если убийц было больше одного, то дело упрощается. Она, похоже, не очень-то сопротивлялась, поскольку была в стельку пьяна. Содержание спирта в крови - 2,6%, это сильная степень опьянения, да еще желудок полон смеси вина с водкой. Возможно, напоили насильно. Руки у нее были крепко скручены за спиной с помощью проволоки, - как и ноги (в лодыжках и в коленях). В отличие от предыдущей жертвы, эта была одета, но вся ее одежда оказалась насквозь пропитана вином, словно женщину долго и целенаправленно поливали из бутылок. Волосы на голове - также все слиплись от вина. Впрочем, ее и впрямь поливали, судя по количеству пустых бутылок и по характерной луже на кухне.
Никакого намека на сексуальное насилие.
И опять - вскрытые лучевые артерии на запястьях. На кухне - эмалированная кружка с остатками крови жертвы. Надо полагать, здесь пили кровь? Или обставили дело так, чтобы в этом не осталось сомнений. Если же вспомнить об осколках стакана возле завернутого в ковер тела…
Кружка с кровью была в одном экземпляре. Как и стакан.
И опять, увы, нет свидетелей.
Сходство убийств позволяло сделать вывод о том, что убийца (вероятно, все-таки это был одиночка) - тот же. И прозвучало слово, страшное для любого сотрудника правоохранительных органов - "серия"…
Марина воткнула сигарету в консервную банку из-под шпрот, отъехала от стола, распрямила спину и потянулась.
Остальные четыре стола пустовали: сотрудники модной газеты давно разбежались кто куда. Марина была в помещении одна. Жизнь на этаже, впрочем, еще теплилась: кто-то изредка ходил по коридору, где-то стучали двери и звучали голоса, но все это было так далеко, что Марину совершенно не касалось.
За окнами быстро темнело.
Появился Александр. Оглядел комнату и сказал:
- Я линяю. Остаешься?
- В этом кресле так уютно.