Захотелось пройти пешком по этим заросшим улицам с редким движением, почувствовать еще острее всю прелесть надвигающегося лета в маленьком городе и вспомнить, как в детстве гоняли мяч с мальчишками на Поляне, а вечером жгли у Камня костры. Просто так, чтобы пропахнуть дымом и вернуться домой, будто из дальних странствий.
2
Петра Монтгомери смотрела вдаль. Привычка вглядываться в горизонт сделала ее взгляд пристальным, острым. Даже суровые капитаны, испытавшие в жизни немало, опускают глаза, когда она смотрит на них в упор. Тих горизонт, тих и неподвижен. Петра прошлась по балкону маяка. Над пальмовой рощей взвились в небо несколько мелких пичужек. Сальватор повернул голову вслед за Петрой, что-то недовольно буркнул…
Вот уже несколько лет живет Петра Монтгомери на этом острове. Когда-то давно она плыла на прекрасном корабле, и вдруг начался шторм, настоящий ураган! Моряки говорили, что такого не было сто лет! И Петру смыло волной с палубы. Она наверняка погибла бы, но ее спасли дельфины. Они унесли ее на своих спинах подальше от бури. Три дня скиталась по морю Петра на дельфиньих спинах, а одна дельфиниха даже кормила ее своим молоком. Оно пахло рыбой. Наконец дельфины вынесли ее на этот берег - одинокий остров с заброшенным маяком. Дельфины уплыли, только молочный брат Петры, дельфиненок Ооло, приплывает каждый день до сих пор и приносит Петре рыбу. Они плавают вместе, достают со дна ракушки и морские звезды. Петра научилась понимать язык дельфинов и поет Ооло песенки.
Сначала ей было страшно жить одной на острове, но потом Петра привыкла. Остров маленький, Петра весь его изучила. В самом центре - лес, настоящие джунгли. Там живут обезьянки, большекрылые разноцветные птицы и пятнистые оленята. Там бьют родники с чистой голубой водой, есть скалы, речка с водопадом, растут бананы, инжир, финики и орехи. На пляже с белым песком живет семейство черепах. Они так привыкли к Петре, что нисколько ее не боятся и сами приползают на ступеньки маяка. Петра угощает их печеньем. Печенье она нашла в кладовой. Вообще, маяк был очень старый. Он был сложен из огромных серых плит, внутри шла винтовая лестница, а под самой крышей - балкон. В кладовой Петра обнаружила еще красную и белую краску и покрасила маяк. Теперь его хорошо было видно с моря. Она плавала на Ооло за коралловый риф, но маяк видно и оттуда - бело-красная стрела среди синего моря.
В кладовой под лестницей было много всего: печенье в железных банках, чай, конфеты, сушеные овощи, рыба и фрукты и много других полезных вещей. А в каморке смотрителя маяка стоял стол, огромный сундук (пиратский, естественно!), два стула и кровать, застеленная пестрым одеялом.
Очень скоро у Петры появились друзья. Конечно, был Ооло. А еще черепашье семейство: папа Тук, мама Тукина и их дети (Тука, Така, Тика, Тюка, Терка и Пяточка). Однажды прилетела из джунглей красивая птица с золотыми и красными крыльями, с большим хохолком на голове и грустными черными глазами. Она села на подоконник и что-то пробормотала.
- Здравствуй, здравствуй, - ответила ей Петра, угостила изюмом и назвала Сальватором.
Сальватор остался жить у нее на балконе. По вечерам они зажигали лампу в круглой комнате маяка, чтобы корабли не сбились с курса, проходя мимо их острова. Но кораблей все не было.
И вот однажды…
Весело начался день! С утра лил дождь - такой, что за его пеленой Петра Монтгомери не могла разглядеть пальмы на берегу. Штормило.
- Маяк! Маяк! Зажечь! Зажечь! - пробурчал Сальватор. Он был большой ворчун, особенно в дождливую погоду.
- Да, пожалуй, - согласилась Петра и поднялась наверх маячной башни.
Ничего не видно было из-за дождя, темно, как ночью, так что пусть лучше горит их маяк. И только зажгла, не успела еще спуститься в свою каморку, как услышала отчаянный звон корабельного колокола.
- Зовут, зовут! - прокричал Сальватор.
Петра набросила непромокаемый плащ и выбежала на берег. В пелене дождя нельзя было рассмотреть корабль. Но колокол звал так отчаянно, что Петра сразу поняла: корабль застрял у рифа, ему нужен лоцман! Недолго думая, она отвязала лодку, прыгнула в нее и направила прямо в бушующее море.
- Куда?! Куда?! - кричал ей вслед Сальватор.
Но Петра уже не слышала его за ревом волн. Трудно грести в шторм, но она все равно гребла. Потому что одна Петра Монтгомери могла провести корабль между подводными скалами и мелями к острову.
Вот к ней придвинулась громада корабля. "Хорс", - еле-еле различила она название на борту. Это был красивый и гордый корабль. И командовал им капитан Дэн эль Хольвадас. Тоже красивый и гордый. И он сказал:
- Спасибо, вы нас спасли.
А Петра посмотрела ему в глаза, темные, как штормовое море, и сказала, стараясь быть равнодушной:
- Будьте как дома, капитан.
3
Петька забралась с ногами на диван рядом с мамой. Положила рыжую голову ей на колени.
- Ветка! Опять с ногами на диван, - проговорила мама недовольно.
- Мамочка, я люблю свои ноги ничуть не меньше других частей тела. Почему же они должны стоять на полу?
Мама улыбнулась и погладила Петьку по волосам. Ей нужно было готовить ужин, но она чувствовала, что дочери хочется поговорить.
- Ма-ам… - протянула Петька.
- Что, Ветка?
- А я с мальчиком познакомилась.
- С хорошим?
- У него рубашка матросская.
- Ты с мальчиком познакомилась или с рубашкой? - смешливо фыркнула мама.
- Ну ма-а-ма… С мальчиком, конечно! Он знаешь какой?
- Какой?
- Светлый.
- Светленький?
Петька рассмеялась.
- Нет, мама, нет. Он очень темненький.
- Как это - очень? - удивилась мама.
- Ну он не совсем русский. Он дитя всех народов. Ну не смейся, он сам мне так сказал. В нем много всякой крови намешано.
- Почему тогда светленький?
- Нет, он темненький, но какой-то светлый. Ты разве не понимаешь?
Петьке трудно было объяснить маме, что значит "светлый". Она просто чувствовала себя очень уютно рядом с Деньком, будто от него, как от печки, исходило тепло и свет. А улыбка? Будто маленькое солнышко!
Мама улыбнулась своим мыслям и спросила:
- А как его зовут?
- Денис. Нет, Денёк! Все зовут его Денёк. Видишь, у него даже имя светлое.
- Почему?
- Ну Денёк - это ведь день, только маленький. А фамилия знаешь какая? Хорса. А Хорс - это языческий бог солнца. Нам на литературе рассказывали. Вот и получается - солнышко со всех сторон.
Мама опять улыбнулась, растрепала дочкины волосы и спросила лукаво:
- А когда же ты с ним познакомилась?
- Я? Давно, еще до папиного наказания, - не моргнув, соврала Петька, но в душу ей закралось подозрение: вдруг, пока она гуляла, мама увидела, что ее нет? Но нет, навряд ли. Мама бы сказала. А тут еще Иван приехал, всем не до Петьки… Да и обратно она пробралась незамеченной.
- Ну и чем вы занимались с Денисом Хорсой? - спросила мама.
- Ну-у… Мы сидели у него на заборе, потом пришла его мама, и мы пошли к нему. Он мне показывал свои рисунки. Ой, мамочка, знаешь, какие рисунки? Как у настоящих художников! А потом мы стали есть блины, а потом катались на трамвае…
- Лиза! Разве так можно? - расстроилась вдруг мама.
- Что? Кататься на трамвае?
- Только познакомилась и сразу - на блины? Кто так делает?
- Ну он так звал, мамочка! И вообще они меня не отпускали.
- И насильно заставили есть блины?
- Ну да! - рассмеялась вслед за мамой Петька.
- Надеюсь, ты прилично вела себя за столом?
- Да, - не очень уверенно сказала Петька.
Не рассказывать же маме, как они с Деньком брызгались компотом и стреляли косточками от вишен и что разбили миксер. Хорошо, что его мама в это время уже ушла.
- Ветка, а ты познакомила его со своими ребятами?
Петька смутилась. Еще утром, когда они только встретились с Деньком, она решила, что обязательно подружит его с Ленкой и мальчишками, со всеми чердачными жителями, но день пролетел, как не было, а она так и не вспомнила, что хотела привести Денька в Хижину. Она смутилась и пробормотала:
- Я познакомлю, мамочка, обязательно познакомлю. Они подружатся.
Но почему-то Петька вздохнула, будто ей предстояла тяжелая работа.
- Ну и славно, - сказала мама. - Поможешь мне с ужином?
- Конечно! - вскочила Петька.
Мама улыбнулась, глядя на свое рыжее чудо. Петька порывисто обняла ее за шею и зашептала в ухо:
- Я тебя очень-очень люблю!
- Я тебя тоже, - ответила мама, уклоняясь от ее горячего шепота, щекочущего ухо. И вдруг спросила: - Веточка, а Саша не обидится, что у тебя появился новый друг?
- Вот еще! - вспыхнула Петька, и, вспомнив синие Сашкины глаза, дернула плечом: - С чего это?
4
С Сашкой Петька подружилась во втором классе. Сначала он был просто одноклассник и сосед. Но однажды после школы Петька гуляла по окраинам городка, где шумит маленькая речка Чечёра, впадающая в Ямолгу, и увидела Сашку Строева, который по узенькому бревнышку переходил с берега на берег. Туда-сюда, туда-сюда, много-много раз. Делал он это ловко, хотя бревно было скользкое, и Петьке тоже захотелось попробовать. Она подбежала, скинула ранец на непрогретую мартовскую землю, крикнула:
- Привет, Строев!
И пошла по бревну. Сашка смотрел на нее снисходительно, будто знал, что она все равно упадет. И Петька упала! Дошла почти до конца, но поскользнулась и плюхнулась в воду. Чечёра - речка неглубокая, Петьке по пояс. Но вода в ней холоднющая, да и упала Петька плашмя, на живот. Пальто сразу намокло и потяжелело. Сашка кубарем скатился с высокого берега прямо к воде и помог Петьке выбраться. Спросил:
- Ты чего не ревешь?
Петьке очень хотелось заплакать, но плакать при мальчишке она считала делом недостойным, и поэтому только плечами в ответ пожала.
- Ничего, - сказал тогда Сашка, - в лесу и не такое случается.
- В каком лесу? - распахнула глаза Петька.
Тут Сашка смутился и сказал:
- Ну мало ли где…
Но Петьку не проведешь! Она не отстала от Сашки, пока тот не признался:
- Я из дома сбежать хочу.
- Зачем? - не поняла Петька. Они были соседями, и Петька знала, что дома Сашку не обижают. - Разве тебе плохо дома?
- Нет, неплохо совсем! Просто… интересно ведь! Представляешь, одному в лесу пожить, как Робинзон. Или как партизаны. Можно шалаш построить или землянку выкопать. А есть ягоды или грибы. А растения? Знаешь, сколько в лесу съедобных растений! Помнишь, Ольга Яковлевна рассказывала?
Петька кивнула.
- Только вот лета дождаться… - мечтательно протянул Сашка.
Так мечтательно, что Петька сказала:
- А можно мне с тобой?
После падения в Чечёру Петька простыла и пролежала в постели целую неделю. Мама лечила ее медом и чаем с малиной. Почти каждый день забегал Сашка: приносил домашние задания и рассказывал, что в школе творится.
- Ничего, - успокаивал он Петьку, - выздоровеешь - и начнем тренироваться по-настоящему. Там как раз каникулы, время будет.
И Петька с нетерпением ждала выздоровления.
На каникулах они, и правда, тренировались каждый день, готовясь к суровой лесной жизни. Петька уже легко переходила по любым бревнышкам через речку, летала на тарзанке, как Маугли на лианах, прыгала с камня на камень через ручей, училась стрелять из самодельного лука, лазила по деревьям. С Сашкой они страстно ждали лета, когда можно уйти в лес навстречу полной приключений и опасностей жизни.
Только одно беспокоило Петьку - родители. Она представляла, какой переполох начнется дома, если вдруг однажды она пропадет. А у дедушки больное сердце, ему волноваться нельзя.
Как-то она робко спросила у Сашки:
- Неужели даже нельзя записку им оставить?
- Нет, нельзя, - непреклонно ответил Сашка.
- Но ведь они нам ничего плохого не сделали, - заспорила Петька. - Из дома сбегают, когда дома плохо, бьют или еще чего-нибудь. А нас ведь с тобой не бьют.
- Да не в этом же дело, - объяснял терпеливо Сашка. - Мы ведь не от них уходим, не от родителей, а просто чтобы себя проверить, закалиться. Представляешь, вдруг война случится? А нам с тобой в партизаны уйти - как к себе домой, потому что мы натренированные. Понимаешь?
Петька понимала. Но еще понимала, как расстроится мама. Плакать, наверное, будет…
В общем, в назначенный для побега день Петька все-таки написала записку домашним.
Они с Сашкой ушли рано-рано утром. У каждого был рюкзак за плечами. В рюкзаке мешочек сухарей, куртка, одеяло. Это все, что Сашка разрешил взять с собой. Петька взяла еще толстую тетрадку и ручки.
- Будем вести путевой дневник, - сказала она.
Сашка идею одобрил и признался:
- Я, знаешь, Петь, своим записку оставил, что мы с тобой ушли. А то правда ведь волноваться будут.
И Петька с облегчением вздохнула.
Конечно, сняли их с первой же электрички и так отругали, что ребята и думать про лес забыли. Вечером мама пришла в комнату к заплаканной Петьке, села на краешек кровати. Осторожно погладила ее по волосам.
Петька жалостливо всхлипнула:
- Мам… мы же правда не хотели вас пугать. Я же записку вам оставила!
- Ох, Ветка… Записку… "Мы с Сашкой уходим в лес. Вы нас не ищите. Мы потом вернемся". С каким Сашкой? В какой лес? Когда потом? У дедушки чуть инфаркт не случился.
Петька опять всхлипнула - из-за дедушки. Она прижалась к маме и пообещала:
- Мамочка, я тебе честно-пречестно клянусь, что никуда больше не сбегу!
С Сашкой они встретились только через три дня.
- Беда с этими взрослыми… - сказал Сашка.
- Беда… - откликнулась Петька.
- Никакой самостоятельной жизни…
- Нет уж! - решительно сказала Петька. - Пусть уж лучше совсем без жизни этой… са-мо-сто-я-тель-ной, чем они так из-за меня убиваться будут!
Санька посмотрел на Петьку синими глазами и улыбнулся.
- Я тоже так решил, - сказал он. - Уж больно они переживательные, эти взрослые.
Вот так они и подружились. Сашка заходил за Петькой в школу, иногда помогал нести ей портфель. Но никто в классе не дразнился "жених и невеста", потому что у Сашки и Петьки было полное равноправие: Сашка мог треснуть подружку между лопаток от избытка чувств, а та - огреть его учебником по лохматой голове. Петька никогда с ним не кокетничала, Сашка за Петькой не ухаживал. Только однажды, уже в третьем классе, Сашка принес Петьке на день рождения охапку подснежников, протянул и сказал:
- На вот! Они из леса только что… Самые первые.
Петька смутилась, порозовела и взяла. Спрятала в них лицо, а Сашка засиял белозубой улыбкой и сказал:
- С днем рождения!
Дом над обрывом
1
Денёк и Петька сидели на высоком гараже. Внизу желтела одуванчиковая поляна. Отсюда, сверху, она казалась мягкой и пушистой. Петька вдруг сказала:
- Вот возьму и прыгну.
Денёк посмотрел на нее недоверчиво.
- Не веришь? - Глаза у Петьки стали колючими. - А я вот возьму и прыгну!
Денёк совсем недавно дружил с Петькой и еще не знал, что когда у нее такие глаза, то лучше с ней не спорить. Вот Олежка бы, увидев такое упрямое Петькино лицо, тут же стащил бы сестру с гаража и увел подальше. Но Денёк только сказал неуверенно:
- Высоко же…
- Пфе! Подумаешь! Я и не с такой высоты прыгала!
- Да ну тебя! - отмахнулся Денёк.
И Петька тут же скользнула вниз.
- Петька-а-а! - рванулся за ней Денёк.
Приземлился он удачно и услышал, как Петька смеется:
- А ты не верил!
Она вскочила на ноги, но тут же взвизгнула по-щенячьи и, схватившись за щиколотку, упала на траву и одуванчики.
- Петь! Петь, ты чего, а?..
Петька жалобно и сердито всхлипнула, растирая ладошками ногу.
- День… у меня, наверное, перелом.
До Петькиного дома было четыре квартала. Денёк нес ее на закорках. Нес молча, а Петька хныкала:
- Денёк, ну поругай меня, ну скажи, что я дура набитая… Чего ты молчишь?
- А чего говорить? Сама же знаешь, что… не очень умная. Нашла откуда прыгать.
- Я думала - мягко… Ты же вот нормально!
- Я три года прыжками в воду занимался - я приземляться умею.
- Ой, правда? А меня научишь?
- Сиди спокойно! - прикрикнул Денёк.
Петька замерла, а потом снова захныкала:
- Денёк, ну брось меня здесь, я сама… доползу!
- Ну тебя! - буркнул Денёк.
Дома была только бабушка. Денёк неловко затоптался на месте под ее строгим взглядом.
- Вот… Она тут немножко покалечилась.
- Очень мило! - сказала бабушка. - Мило с вашей стороны, молодой человек, что вы ее доставили. Несите в комнату. - А Петьку спросила: - Где ты так умудрилась?
- Я споткнулась и упала. Там проволока железная торчит. Бабушка, у меня перелом, да?
- Глупости! Даже растяжения нет. К вечеру танцевать будешь, - ответила бабушка и ушла за эластичным бинтом.
- Ну ты и врешь! - восхитился Денёк. - Без запинки!
Петька подняла на него насмешливые глаза.
- Я не вру. Я выкручиваюсь. Чтобы меньше ругали. Взрослым совсем необязательно знать всю правду.
Потом пришли папа и дедушка, все сели пить чай с печеньем, благодарили Денька за спасения Петьки, которая, "как всегда, бегает и под ноги не смотрит", приглашали в гости. Денёк краснел, пил чай большими глотками, исподлобья смотрел на Петьку, которая уже беззаботно жевала печенье и смеялась над папиными шутками.