Патти, будто поняв сказанное, издал радостное "И-ех!", мотнул головой и рысцой побежал на травку. Но только успел он деликатно тронуть первую маргаритку, как на газон с другой стороны выбежал бородатый старик с граблями наперевес.
- Эй, откуда ты взялся, ушастый? А ну, прочь с газона!
- Брат Поль! - Человек с граблями остановился. - Поль, дорогой, оставь ослика в покое! Он в своем праве, я подарил ему этот газон. Это ты теперь будешь просить у него позволения пройтись по нему с граблями.
- Прости, Учитель, я не знал, - смиренно ответил старик, опуская грабли.
- Не тревожьтесь об ослике, сестра Евгения, - сказал Айно. - Поль ни за что бы его не ударил. Мы здесь животных не обижаем, а они ведут себя разумно и смирно. У нас есть несколько кошек, они не трогают наших птиц и охотятся только на крыс в жизорских подвалах. А сейчас мы все пойдем в замок. Об оставленных на берегу вещах и о "Мерлине" не беспокойтесь, мы последим за ними.
- Мы с благодарностью принимаем ваше приглашение, - сказал Ланселот. - Но вообще-то мы собирались отчалить еще сегодня, в крайнем случае завтра. Нам только надо запастись пресной водой, а еще мы купили бы у вас немного еды, вернее, обменяли на рыбу.
- Еду мы вам дадим без всякой платы и дадим столько, сколько сможем, - сказал Айно. - Но так скоро продолжить путь у вас не получится. Дети пока еще в Пиренеях.
- Какие дети? - удивился Ланселот. - И при чем тут Пиренеи?
- Вы все узнаете со временем. А пока - отдыхайте! - С этими словами пророк спустился по ступеням, прошел по дорожке и исчез в саду.
Дина повела всех в замок. Они вошли в просторный и светлый холл, уставленный живыми растениями в кадках и горшках и бывший как бы продолжением сада. Здесь они снова увидели воспитанников в красных и зеленых колпачках. Весело переговариваясь, они ухаживали за растениями.
- Это тоже бывшие клоны? - шепотом спросила Дину Дженни.
- Да, конечно, - ответила Дина, - других воспитанников здесь нет.
- Обычные клоны сумрачны и необщительны, - заметил доктор, - а ваши ведут себя как обыкновенные ребятишки.
- Этого мы и добиваемся. Наша задача - ввести наших воспитанников в число творений Божиих, снискать для них милость Господню.
- Расскажите об этом немного подробнее, прошу вас! - воскликнул доктор.
- Вам в самом деле интересно?
- И нам тоже! - сказала Дженни.
- В таком случае давайте зайдем в гостиную и присядем: я вам расскажу о нашей миссии на Жизоре. Вы должны это знать, ведь вы наши гости.
В небольшой гостиной с высокими витражными окнами, через которые на каменные плиты пола падали разноцветные пятна, они уселись в кресла и приготовились слушать Дину.
- Я биолог - начала она, - и я была среди тех, кто достиг первых успехов в клонировании. Это при моем участии преступная наука создала на земле особый род живых существ, не относящихся к числу созданий Творца, не имеющих законного места ни среди людей, ни среди животных. Мы самонадеянно полагали, что создадим человека идеального, сверхчеловека, здорового и практически бессмертного: мы рассчитывали вместе с клоном создавать и запасные органы для него. Вместо этого мы создали живых роботов, что весьма устроило и обрадовало Антихриста. Некоторые из нас ужаснулись содеянному и ушли из науки, в том числе и я. Встреча с Айно спасла меня от отчаяния: я поняла, что и для меня есть покаяние и возможность хоть что-то исправить. Айно взял меня работать в свою школу. Воспитанием и молитвой мы постепенно приближаем наших воспитанников к людям, а затем крестим их Святым Духом и водой, и они становятся детьми Божьими. Вы знаете, сколько клонов сейчас существует на земле? Тридцать шесть миллионов, ровно вдвое больше, чем планетян. Экологисты и военные, в чьих руках сосредоточена основная масса клонов, не считают их за людей, а потому плохо считают, простите за каламбур: они даже не замечают, когда мы их похищаем десятками и сотнями.
- Вы многого достигли, на ваших воспитанников приятно смотреть, - сказал доктор.
- Они кажутся такими разумными! - воскликнула Дженни.
- Я думаю, - сказал Ланселот, - что теперь мы и на других клонов будем смотреть по-другому.
- Ты понял главное, Ланселот, - сказала Дина.
Только леди Патриция ничего не сказала и сидела опустив глаза.
- Я рада, что этот разговор состоялся, - проговорила Дина, вставая. - Пойдемте, теперь я отведу вас отдыхать.
Они прошли через большой светлый зал, всю середину которого занимали три длинных стола.
- Здесь у нас трапезная, - сказала Дина. - Обед будет через час, и за это время вы при ведете себя в порядок и немного отдохнете в ваших комнатах.
Из трапезной они прошли в длинный коридор с дверями по обеим сторонам. Освещался коридор старинными светильниками, укрепленными на стенах, в которых горели настоящие свечи. Свет от них был мягкий и золотистый, а в воздухе пахло воском и медом.
- Мы, к сожалению, не можем предоставить вам отдельных комнат, - сказала Дина, остановившись, - у нас почти все помещения заняты под классы и спальни воспитанников. Вот здесь комната, в которой приготовлены постели для мужчин, а в соседней мы устроим женщин. При каждой из этих спален есть душ. Устраивайтесь! Когда вы услышите гонг на обед, прошу вас, сразу приходите в трапезную.
ГЛАВА 19
Пророк Айно захотел поговорить наедине с леди Патрицией и Эйлин. После обеда он повел мать с дочерью в одну из башен замка. Они оказались в очень светлой круглой комнате со множеством узких окон. Посередине был стол, заваленный старинными книгами, несколько деревянных кресел стояло вокруг него, а возле единственной глухой стены примостился книжный шкаф. Айно усадил мать и дочь в кресла возле стола, а сам остался стоять.
- Дорогие мои сестры Патриция и Эйлин, - начал он, когда они сели и приготовились слушать. - Мне стало известно, что вы все еще надеетесь на возвращение вашего мужа и отца. К сожалению, я не могу вас ничем утешить: адмирал Джеральд Мэнсфильд погиб.
- Не верю! - умоляющим голосом воскликнула леди Мэнсфильд.
- Дорогая сестра, если у вас хватит мужества, я могу показать вам, как это про изошло.
- Показать? - с недоверием спросила Эйлин. - Вы можете показать нам, как погиб мой отец?
- Да. Повернитесь, дорогие, к этому окну. Айно прошел вдоль окон, задергивая тяжелые плотные шторы, оставив открытым лишь одно. - Смотрите!
Солнечный свет за окном медленно померк, тьма сгустилась, затем из туч вышла луна и осветила мрачный морской пейзаж. Они увидели волнующееся ночное море и в нем караван военных судов, стремительно разрезающих морские волны.
- Мама, смотри, это папин флагман, - шепотом сказала Эйлин, показывая пальцем на один из кораблей.
- Нехорошо показывать пальцем, - машинально заметила леди Патриция, сжимая руки и пристально вглядываясь в картину за окном.
Сразу вслед за тем они увидели помещение внутри корабля, заполненное аппаратурой, а в нем нескольких морских офицеров и среди них - адмирала Мэнсфильда.
- Это безумие, но я вынужден исполнить приказ Мессии, - произнес адмирал, обращаясь к офицерам. - Готовьтесь к операции R-1.
- Адмирал, вы опасаетесь, что русские успеют нанести ответный удар до того, как Россия будет стерта с лица Земли?
- Я убежден, что они успеют это сделать в тот самый момент, когда наши ракеты выйдут в космос и возьмут направление на Россию.
Адмирал подошел к пульту, на котором одна из кнопок - красная - была забрана стеклом. Он набрал на клавиатуре некий код, и стекло задвинулось в боковую прорезь. Большой палец правой руки адмирала, на котором мерцал персональный код, завис над красной кнопкой.
- Начинаем отсчет, - сказал адмирал. - Десять… девять… восемь…
Пока адмирал вел обратный отсчет, офицеры стояли неподвижно, некоторые побледнели, а самый пожилой из них украдкой перекрестился, и все не сводили глаз с большого экрана, на котором пока ничего не было. - Два… один… ноль… Пуск!
Палец адмирала опустился на кнопку. На экране появилась надпись: "Пуск произведен". Адмирал отошел от пульта, и к нему тотчас сел один из офицеров. Его быстрые пальцы проделали какую-то манипуляцию с кнопками, и на экране появилось изображение фиолетового неба, усеянного звездами, а затем ряд движущихся ярких точек, за первым рядом появился - второй, за ним третий - это планетянские ракеты двинулись на Россию. Светящиеся точки первого ряда, подойдя к некой невидимой линии на экране, вдруг вспыхнули и все разом исчезли с экрана.
- О, Месс! Они это сделали даже раньше, чем я предполагал! - воскликнул адмирал, бросившись к экрану. Через секунду то же самое произошло со вторым рядом ракет, а затем и с последующими - они вспыхивали и исчезали один за другим. Экран мигнул и потух, а вслед за ним погас и свет в каюте. Через миг каюта осветилась синеватым аварийным светом, но аппаратура уже больше не ожила.
- Этого следовало ожидать, - сказал адмирал Мэнсфильд помертвевшим голосом и снял с головы фуражку. - Все наши ракеты взорваны в космосе прямо над нами. Это конец, ребята.
- Мы сейчас все сгорим! Вся Планета будет разрушена нашими же ракетами! - воскликнул кто-то из молодых офицеров.
- О нет! Если бы так, если бы все погибло в несколько минут! Все обстоит гораздо хуже, друзья мои, - сказал адмирал. - Взрыв не достигнет Земли, и люди от него не пострадают. Но вся электроника Планеты полетит или уже полетела ко всем чертям.
- Но люди-то, надеюсь, останутся живы, адмирал? - спросил тот же перепуганный офицер. - Цивилизованный мир уцелеет?
- Люди - да, но не цивилизованный мир. Электроника - это мозг и нервы нашей цивилизации. Представьте себе человека, лишенного мозга и нервов. Вот такой станет теперь Планета. Это относится и к нам: наши корабли не могут нормально функционировать без электроники. Аварийное освещение - это все, что у нас есть. Мы не сможем подойти к берегу, не сможем зайти в порт. Слышите? Двигатели уже умерли. Малейший шторм - и мы всей эскадрой идем ко дну.
- Что же нам остается делать, адмирал?
- Разойтись по каютам и молиться, если кто-нибудь еще помнит, как это делается. Остальные могут напиться - я распоряжусь. Окно потемнело.
- А шторм уже начинался, очень сильный шторм, вызванный взрывом такого количества ракет над океаном, - услышали мать и дочь голос Айно из темноты.
Затем они вновь увидели бушующий океан, а в нем крохотные кораблики, бестолково снующие среди валов и один за другим идущие на дно. И вдруг перед ними снова появилось лицо адмирала, уже без фуражки, окруженное кипящей водой. Будто почувствовав их взгляд, адмирал, захлебываясь, крикнул:
- Патриция! Эйлин! Прощайте, мои дорогие девочки…
И вновь окно стало черным. Эйлин плакала, леди Патриция молчала. Айно неспешно раздвигал шторы на других окнах башни, давая матери и дочери время прийти в себя. Бушующий океан за окном исчез. Через минуту-другую за всеми окнами сияло безмятежное голубое небо и стало слышно пенье птиц в саду.
- Сестра Патриция и сестра Эйлин, вы должны подумать о том, как вам жить дальше. Адмирала Мэнсфильда больше нет, Англии, даже плавучей, тоже нет. Вы можете остаться здесь, с нами, а можете продолжить путь с пилигримами.
- Я ненавижу Мессию и не хочу в Иерусалим! - воскликнула Эйлин, продолжая крепко обнимать леди Патрицию.
- Правильно, маленькая моя сестра, - кивнул Айно. - Я бы хотел найти для вас обеих дело, которое может отвлечь вас от скорби и помочь обрести душевный покой. Я буду об этом думать. А теперь пойдемте в сад, он вас утешит. Мне же предстоит разговор с вашими спасителями.
Айно нашел пилигримов в виноградной беседке. Он оставил леди Патрицию и Эйлин в саду с Хольгером, а доктора, Якоба, Дженни и Ланселота позвал с собой.
- Братья, мы должны подняться с вами на самую высокую сторожевую башню Жизора. Брата Ланселота нам придется поднять туда на руках. Ты мне очень нужен, Ланселот. Мы справимся или позвать на помощь Поля?
Паломники от помощи отказались и сами внесли Ланселота на руках на верхушку башни по винтовой лестнице, к счастью, довольно широкой, и вскоре все они стояли на круглой площадке, огороженной невысоким, по пояс взрослому человеку, парапетом. Для Ланселота здесь уже было уже приготовлено широкое садовое кресло. Айно подошел к парапету и сказал: - Смотрите!
Паломники увидели простирающееся до горизонта залитое серо-зеленой водой пространство, а на нем - острова и островки, отмели и плавни, струящиеся полосы туманов; кое-где из туманов пробивались кверху горные хребты.
- Ланселот и братья, посмотрите вон туда, на юг, - сказал Айно. - Видите высокие горы между Бискайским заливом и Средиземным океаном? Это Пиренеи.
Паломникам показалось, что воздух вокруг башни действует, как огромная линза, зрительно приближая любую точку, на которую они смотрели.
- Если вы взглянете туда, куда я показываю рукой, вы увидите на горной дороге движущуюся точку. Сосредоточьтесь и вглядитесь, прошу вас.
- Да, я ее вижу, - сказал доктор. - А вот теперь вижу еще яснее, и кажется, это автобус. Не мобиль, а старинный пассажирский автобус, какие ходили в дни моей юности.
- Я тоже его вижу, - сказал Ланселот.
- Теперь вы все его видите, - уточнил Айно. - Так вот, братья, вы должны будете через две недели, когда автобус спустится с горной дороги, встретить его на берегу Гароннского пролива. В этом автобусе несколько злоумышленников везут увечных и больных испанских детей якобы на исцеление в Иерусалим. Так они сказали их несчастным родителям, собравшим последние средства, чтобы купить этот автобус и на нем отправить своих детей на исцеление к Мессии. Но организаторы этого нового "крестового похода детей" на самом деле задумали недоброе дело. Сейчас они хотят отъехать на порядочное расстояние, чтобы родители ни когда не смогли узнать о судьбе своих детей. А судьба им уготована такая: выехав на берег Гароннского пролива, руководители похода выгрузят детей якобы для ночлега, а сами скроются, бросив их без еды и питья. Конечно, дети обречены на гибель. Они уже начали догадываться об этом по той грубости, с какой к ним обращаются взрослые. А это чудесные дети, страдающие дети, еще недавно полные надежды на исцеление, а теперь насмерть перепуганные и отчаявшиеся. Только одна девушка пытается спасти их, девушка с чудесным именем Мария. Не обижайте ее, когда встретитесь с нею. Хотите увидеть детей поближе? Я могу это сделать.
- Не надо, - сказал Ланселот, - когда встретимся, тогда и познакомимся. Так когда, ты говоришь, они переберутся через Пиренеи?
- Через две недели. Я сам поведу ваш катамаран к месту встречи.
- Нам предстоит сраженье за детей? - спросил Якоб.
- О нет, брат Иаков! - улыбнулся Айно. - К тому времени тебе уже нельзя будет брать в руки никакого оружия, кроме Креста Господня. И тебе, брат Ланселот, сражаться не придется. В этот раз - нет. Запомните, везде, где только возможно, действуйте миром, даже если имеете дело с преступниками. Я дам вам достаточно золота, чтобы выкупить автобус и горючее для него у этих злодеев.
- Золото? - удивился Ланселот.
- Да. Вы уже знаете, что ваши персональные коды больше не действуют, так что никаких денег со своих банковских счетов вы уже никогда не получите. А сами коды вскоре вообще исчезнут у тех, кто больше не верит Антихристу.
- Вы хотите сказать, Мессии? - хмуро уточнил Ланселот.
- Антихристу, которого обманутые люди приняли за Мессию. Вот у вас, брат целитель, печать уже сошла. Кстати, коды Якоба и Хольгера, нашего слепого музыканта, который скоро прозреет, тоже побледнели. Один только брат Ланселот пока еще упорствует в своих заблуждениях.
- Мой брат прозреет? Это правда? - просветлев, спросил Якоб.
- Да, он прозреет. Ну, друзья мои, давай те спустимся вниз. Сейчас в нашей маленькой церкви начнется служба, и ты, брат Иаков, пойдешь со мной в алтарь и будешь прислуживать. И вы все тоже можете пойти на службу.
ГЛАВА 20
Айно сказал, что детей везут в ужасных условиях и будет лучше их разделить: половина продолжит путь в автобусе, но уже не в тесноте и духоте, а остальных придется везти морем. Время от времени автобус и катамаран будут встречаться на берегу и обмениваться пассажирами: это поможет детям меньше утомляться в дороге и развлечет их немного.
По совету Айно пилигримы принялись строить новые палубные помещения на катамаране. В крепости Жизор нашлись доски, гвозди и рабочий инструмент; руководил перестройкой катамарана старый Поль, оказавшийся в прошлом не только асом, но и плотником.
Однажды Айно подошел к Дженни, помогавшей плотникам, и объявил:
- Дженни, я поговорил с вашим осликом: отныне Патти сможет есть дьяволох, его организм теперь способен его усваивать. Но только молодые побеги, чтобы не стать агрессивным. Следите за этим. Я сделал это для того, чтобы вы не отдавали так много сил попечению о своем сером друге: впредь вам придется больше думать о детях, которых я вам поручаю.
- Спасибо, Учитель!
Леди Патриция, Эйлин и Хольгер в строительстве палубных надстроек не участвовали. Леди Патриция лежала в отведенной женщинам комнате и спала. Айно наслал на нее глубокий и целительный сон, от которого она пробуждалась только три раза в день, чтобы поесть, справить туалет и немного поговорить с дочерью.
Эйлин и Хольгер почти все время проводили с Диной и ее воспитанниками. Маленькие друзья Эйлин водили ее по всему острову, она учила их хорошим манерам и рассказывала им сказки, и за эту дружбу пилигримы так и продолжали звать ее Белоснежкой. Впрочем, доктор утверждал, что она больше похожа на Мэри Поппинс.
Хольгер, обнаружив, что почти у всех воспитанников тонкий музыкальный слух и чистые звонкие голоса, изъявил готовность заниматься с ними пением. Айно благословил благое начинание. Эйлин серьезно училась музыке, и Айно попросил ее помочь Хольгеру, вручив ей альбом с православными песнопениями. Результат все услышали уже через несколько дней, когда на литургии в домашнем храме воспитанники в первый раз спели хором "Отче наш" и "Верую".
- Им буквы давались намного труднее, чем ноты! - восхитилась Дина. - А как украшает церковную службу хоровое пение! Хольгер и Эйлин, а вы не думаете о том, чтобы остаться с нами? Вы могли бы вместе продолжать учить детей музыке.
- Я останусь, если останется Эйлин, - сказал Хольгер. - Без нее мне не обучить детей музыкальной грамоте.
- А я останусь, если останется моя мама. - Но леди Патриция ответила решительным отказом.
- Девочка моя, мне здесь очень нравится, этот сад просто волшебен, но ты же знаешь, дорогая, что я не люблю клонов! - сказала она.
- Мамочка, ну какие же они клоны? Это милые и невинные клоники!
- Я не хочу о них говорить, дорогая, - сказала леди Патриция, и разговор был окончен.
Эйлин, огорченная, пришла к Айно и спросила:
- Учитель! Вы не можете сделать так, чтобы моя мама полюбила клоников?
- Ты сама любишь их недостаточно, Эйлин.
- Я не люблю?!