Вовка закрывается в туалете, а Глеб бежит в комнату и включает телевизор. На экране появились девчонки с большими бантами в горох из какой-то детсадовской самодеятельности. Красиво все-таки по цветному! Совсем другое впечатление. Но сейчас не время на всякие банты глазеть. Где тут каналы переключаются? Ага, вот! Щелк-щелк-щелк - Глеб ставит переключатель на седьмой канал и… в отчаянии садится на пол. Значит, дело не в телевизоре. У Вовки Лог тоже не появляется…
Посидев немного на полу, Глеб тяжело встает, делает рычажком на всякий случай полный оборот, чтобы (проверить остальные каналы, но результат тот же. По крышке телевизора колотить нет смысла. Даже если он испортит и Вовкин телевизор, все равно ничего не изменится. Глеб вынимает вилку из розетки и понуро плетется к туалету, откуда доносится бубнящий Вовкин голос:
- Девяносто два, девяносто три, девяносто четыре…
Нехорошо получается. Хоть и очень расстроился Глеб, но все равно не мог не подумать, в какое глупое положение поставил Вовку. Обидится, когда узнает, что Глеб его разыграл, и будет прав. Глеб на его месте тоже обиделся бы. Может быть, спрятаться все-таки где-нибудь? Время еще есть.
Глеб возвращается в комнату с телевизором, потом заглядывает в другую. Не зря Вовка удивлялся. Где тут, в самом-то деле, спрячешься? Не в платяном же шкафу!.. А что, если на лоджии? Там Вовкины родители виноград посадили. Чтобы, когда он хорошо разрастется, тень была. Уже, вообще-то, здорово разросся. Только ведь за листиком не спрячешься. За ящик с землей, откуда виноград растет, тоже не забраться; он одной стороной к стене прижат, а другой - к железной лестнице, ведущей в лоджию сверху. Глеб знает, для чего эта лестница. И у них в лоджии такая есть, с люками сверху и снизу, и во всех остальных. Если, например, пожар случится, можно к соседям перебраться.
Глеб смотрит на люк, и вдруг смешная мысль приходит ему в голову. А что, если забраться в лоджию к соседям, которые живут над Вовкой? Глеб их знает - маленькую Настю, ее маму и бородатого папу. Настя сейчас в садике, родители на работе, никто его не увидит. Вовке такое и в голову не придет! Тут уж не целый час - целый день искать можно. Идея так понравилась Глебу, что он даже о Логе забыл. Вот только сможет он приподнять крышку люка? Тяжелая, наверное.
Он быстро взбирается по лестнице, упирается головой и руками в крышку люка и удивляется, как легко удается ее приподнять. Еще несколько секунд - и он уже этажом выше. Опускает крышку - ну, теперь поищи, Вовка!
Немного смутило Глеба, когда он оказался в чужих владениях, что дверь из лоджии в комнату открыта. Заходи, делай, что хочешь. Но он туда заходить и не думает. Что ему там делать? Посидит здесь немного, поморочит Вовке голову и спустится вниз. Жалко, не видит Глеб, какое сейчас у Вовки лицо…
Но тут послышались шаги - и на лоджию выходит высокий дяденька, с лицом, обросшим густой черной бородой. Глеб узнал Настиного папу и от страха не может ни с места сдвинуться, ни слова произнести. Бородач, увидев его, вздрагивает от неожиданности, разглядывает, вопросительно приподняв брови, и наконец говорит:
- Покажи спину, пожалуйста.
- 3-зачем? - выдавливает из себя Глеб и, испуганно оглядываясь, поворачивается к нему спиной.
- Ничего не понимаю, - удивляется бородач. - Крыльев у тебя нет - значит, ты не ангел и прилететь сюда не мог. Пропеллера тоже нет - значит, ты не Карлсон. Как ты сюда попал?.. Что ж ты молчишь - язык проглотил? Ну-ка, открой рот.
Глеб очень медленно, словно все это происходит во сне, поворачивается и послушно раздвигает губы.
- Странно, - размышляет вслух бородач, - язык на месте. Слушай, может, ты мне только кажешься, а на самом деле тебя нет? Дай-ка я тебя пощупаю. - Протягивает руку и дотрагивается до Глебова плеча. Глеб от этого прикосновения так дергается, словно икота вдруг на него напала. - Нет, не кажешься, - все удивляется бородач. - Может быть, ты здесь с ночи прячешься?
Глеб теперь уже в самом деле икнул и отрицательно помотал головой. Вот уж влип так влип! Ничего не значит, что Настин папа так разговаривает, словно в самом деле ничего не понимает, и глаза у него насмешливые. Все он понимает! Кто может забраться в дом без спроса? Вор, конечно. Глеб представил на мгновение, что будет, когда дома узнают, что он влез в чужую квартиру, и еще раз икнул.
- Что ж, - говорит бородач, - хоть и незваный, а все-таки гость. Проходи в комнату, располагайся. Я, правда, тороплюсь, меня внизу машина ждет, но несколько минут могу тебе уделить. Чаю выпьешь? (Издевается, что ли?) - Увидел, как кривится лицо Глеба, и развел руками: - Ну-у, а вот это уже никуда не годится! Я, как видишь, ни о чем тебя не спрашиваю. Раз ты здесь оказался, значит, очень нужно было. Так как насчет чая?
- Дяденька, я не вор, - обрел наконец дар речи Глеб.
- Естественно, - непонятно улыбается бородач. - У меня и в мыслях такого нет. Захочешь рассказать, как и зачем сюда попал, заходи вечерком. Квартиру мою, насколько я понимаю, знаешь. Ты уж извини, что так получилось. Забыли понимаешь, дома бумаги, пришлось заехать. Я ведь не знал, что ты здесь. Ну, пойдем, мне в самом деле некогда.
Надо же! Рассказать кому - не поверит. Извиняется перед Глебом, что застал его в своей квартире! Но ведь так не бывает. Сейчас он перестанет, как папа говорит, валять дурака, и полетят от Глеба клочки по закоулочкам! Но бородач в самом деле идет к дверям, открывает и делает плавный, вежливый жест рукой - прошу!
Глеб на дрожащих ногах пересекает комнату, лихорадочно соображая, как поступить. Конечно, лучше всего сказать правду. Только поверит ли? Сказать можно все, что угодно… А почему он должен ему не верить? В конце концов, Вовка может подтвердить. Как это Глеб сразу про Вовку не вспомнил? Последние шаги он делает несколько увереннее. Подходит к Настиному папе и говорит:
- Дяденька, я у вас нарочно спрятался, честное слово! Меня Вовка ищет, он давно уже из туалета вышел и ничего понять не может!
- Ну, так бы сразу и сказал, - гудит бородач. - Тогда, конечно, другое дело.
Глеб так обрадовался, даже подпрыгнул.
- Я ведь ему говорил - целый час искать будешь!
- Вовка - это мой сосед снизу? - как бы между прочим спрашивает бородач, начиная спускаться с лестницы.
- Ну да! Вовка Ильин! - семенит сзади Глеб.
- Из туалета давно, говоришь, вышел?
- В том-то и дело! - радуется Глеб. - И ничего не понимает. Ему ведь, что я мог к вам по пожарной лестнице взобраться, и в голову не придет!
Хотел еще сказать бородачу, чтобы все до конца ясно было, что знает его, что он Настин папа, но тот вдруг так захохотал - аж эхо запрыгало по лестничным площадкам. Все три этажа, пока на улицу не вышел, смеялся. Под конец и Глеб не выдержал, тоже начал подхихикивать. Хоть и не до смеха было.
Возле подъезда бородача в самом деле ждала машина, серый "Москвич". Он взялся за ручку дверцы, но открыл не сразу. Поворачивается к Глебу и говорит:
- Занятный ты пацан. Заходи как-нибудь, потолкуем. Только ты уж, пожалуйста, пользуйся дверью. Намного, знаешь, удобней.
Заговорщицки подмигнул, сел рядом с водителем, хлопнул дверцей и уехал. Глеб долго смотрел вслед машине, потом вздохнул и вернулся в подъезд.
Вовку он встретил на лестнице - тот спускался вниз. Когда Вовка увидел Глеба, лицо у него сделалось таким, будто перед ним привидение.
- Ты как здесь очутился? - изумился Вовка.
- А что? - глупо спросил Глеб.
- Как что? Дверь ведь была на цепочке! Я уже не знал, что и думать! Даже вниз смотрел - не свалился ли.
- Надо было не вниз, а вверх смотреть.
- Как вверх? - не понял Вовка.
- Ты знаешь Настиного отца, с бородой такой? - уклонился от ответа Глеб.
- Ну, знаю. А при чем здесь он?
- А кто он?
- Разве ты не знаешь? Писатель. Серебряков.
- Писа-атель, - протянул Глеб. - Вот оно что…
- Что ты мне голову морочишь? - начал злиться Вовка. - Как с Луны свалился!
И только сказал Вовка про Луну, сразу Глеб о Логе вспомнил.
- Не свалился я, Вовка, ни с Луны, ни с другой планеты. И не попаду туда никогда. Оборвался контакт, - грустно вздохнул Глеб и начал спускаться вниз, оставив изумленного Вовку на лестнице…
Конечно, жизнь на этом не остановилась. Жил он столько лет без Лога, проживет как-нибудь и дальше. Только что это будет за жизнь?! А может быть, и не было никогда Лога? Напридумывал, насочинял. Ведь до того, как увидел его на экране телевизора, и волка с зайцем из "Ну, погоди!" видел. Померещилось только… Но какое теперь это имеет значение?..
Глава двенадцатая. Ох уж этот Дима!
Во второй половине дня начала портиться погода. Утренние облачка, невесомые и светлые, потемнели, набухли влажной чернотой. И легкий, прилетающий из степей ветерок, такой ласковый и приятный в жару, сделался порывистым, неспокойным. Заметались на тротуаре невесть откуда взявшиеся обрывки бумаги, заспешили прохожие, время от времени опасливо поглядывая на небо. Дождь собирался не на шутку - не летний, веселый и цветной, а хмурый и серый - осенний. Значит, совсем уже закончилось лето. А это всегда грустно. Потому что не бывает ничего красивее и радостнее лета.
Глеб смотрит в окно на фиолетовые тучи и беспокоится, успеет ли мама вернуться домой прежде, чем начнется дождь. Зонтик-то она не взяла. И Дима до сих пор не пришел из школы. Где его носит? Уроки ведь давно закончились! Скорей бы все возвратились домой, а то уже невмоготу одному. Такое настроение - ни делать ничего не хочется, ни играть, ни читать, ни за уроки садиться. Плохой день. Единственное хорошее, что было сегодня, - с настоящим писателем познакомился. Да и то так, что стыдно вспомнить. А все остальное плохо. Еще и телевизор сломал. Папа ужасно расстроится. Сегодня вечером какой-то знаменитый футбольный матч показывать должны, международный. Папа с Димой его с таким нетерпением ждут, прямо дни считают. Дождались… Конечно, вряд ли им придет в голову, что он дубасил по крышке кулаками. А если папа спросит: "Глеб, ты не знаешь, почему телевизор не работает?" Что тогда? Поскорее бы начался и, конечно же, закончился этот разговор. И вообще, пусть уже пройдет этот несчастливый день - день, когда навсегда не стало Лога.
Коротко звякнул дверной звонок. Это не Дима, он так не звонит. Он до тех пор палец с кнопки не убирает, пока не откроют. Кто бы это мог быть? Глеб подбежал к двери, встал на стульчик и посмотрел в глазок. Надо же - Дима! Что это с ним сегодня?
Что у Димы настроение не самое лучшее, Глеб понял сразу, как только брат переступил порог. Бросил у двери сумку с книгами (мама придет - ругать будет), прошел в детскую комнату и плюхнулся на диван. Может, опять заболел? Глеб начал спрашивать его об этом, но Дима только один раз глянул, да так, что Глеб сразу замолчал.
Подумаешь! Не хочет разговаривать - и не надо. У Глеба тоже плохое настроение - он же его ни на ком не срывает! Взял Андерсена и ушел в другую комнату. Прочитал одну сказку и по пути в кухню за куском хлеба заглянул к Диме - он лежал в той же позе. Прочитал еще одну и пошел за яблоком. Дима уже не лежал. Сидел за столом и писал. Уроки, что ли, делает?
Оказалось, письмо писал. И кому бы вы думали? Той девчонке, за которой он перед школой заходит. И из школы домой тоже провожает. Напрасно Дима думает, что это великая тайна! Глеб давно все знает. И дом, где эта девочка живет, знает, и как зовут ее - Вера. Что только Дима в ней нашел? Задавака, каких свет не видывал, а сама вся в веснушках! Но это потом выяснилось, что он ей письмо писал; Сначала Глеб об этом не знал.
Дима входит и говорит:
- Можешь для меня доброе дело сделать?
- Какое еще доброе дело? - отвечает Глеб.
Видите, как? То не разговаривает, не смотрит даже, а то доброе дело ему делай!
- Сходим с тобой, письмо одно передадим.
- Ты что, сам не можешь? - удивляется Глеб.
- Если бы мог, не просил. Надо, чтобы письмо отдал ты. Только в руки, смотри! Я внизу, на улице, подожду.
Глеб сразу понял, в какие руки надо отдать письмо. Только вид сделал, что ни о чем не догадывается. Рассорились с Верой, значит. Разговаривать не хотят, перешли на письма. А Глеб, получается, должен быть у них почтальоном?
- Дождь ведь сейчас польет!
- Ничего, - говорит Дима, - не, растаем. Зонтик возьмем на всякий случай. Я тебя очень прошу.
Ну, это совсем другое дело. Если просит, да еще очень… Так бы сразу и сказал.
Глеб не ошибся в своих догадках, потому что они в самом деле пошли к дому, где живет Вера. И даже успели дойти, до того как начался дождь. Почти успели. Когда первые капли полетели, им всего с десяток шагов осталось.
Вбежали в подъезд, и Дима говорит:
- Поднимешься на третий этаж - дверь направо. Четырнадцатая квартира. Спросишь Веру. Как выйдет - отдашь письмо. Это… ну, в общем, мы спектакль устраиваем, это ее слова. Только смотри! Вере в руки, понял? Больше никому не отдавай. И не говори, что я внизу. Если ответ захочет написать - подождешь, пока вынесет. - И с этими словами засовывает Глебу под рубашку сложенный вчетверо листок бумаги.
Ну, Димка! Врал бы уже, чтобы хоть немного на правду похоже было! Какой может быть ответ, если слова для спектакля?
Глеб поднялся по лестнице, позвонил (еле достал - очень высоко почему-то звонок приделан). Дверь открывает старик с усами.
- Тебе чего, мальчик?
- Здравствуйте, - говорит Глеб, - позовите, пожалуйста, Веру.
Но звать не пришлось, потому что она в это время сама в коридор вышла. Дедушка показывает на Глеба и улыбается:
- Вот, Веруня, кавалер к тебе.
Вера выжидательно смотрит на Глеба (кажется, узнала - он несколько раз в Димин класс заходил), а тот не знает, что делать. Дима сказал, передать письмо Вере в руки, но не сказал, как быть, если посторонние будут. Но Глеб и без Димы понимает, что лучше вручить письмо без свидетелей. Стоит, смотрит то на Веру, то на дедушку и молчит. И они молчат - ждут, что он скажет, и уже приходит ему в голову неплохая мысль о макулатуре, но… Но тут появляется еще один человек.
Глеб ее сразу узнал, хоть видел один раз и всего несколько секунд - девушка, которая в фонтан за кошкой полезла. Вспомнил презрительное слово, которое она тогда сказала, и почувствовал, как начинают теплеть уши. Значит, это сестра Веры? Девушка смотрит на него, и брови ее понемногу сдвигаются - тоже, очевидно, вспоминает. Сейчас вспомнит и… Не будешь же ей доказывать, что никакого отношения к той кошке не, имеешь. Да и не поверит все равно. Остался один, старый как мир и не очень красивый, но верный способ. Глеб толкает дверь, выскакивает на лестничную площадку и со всех ног бросается вниз по лестнице.
- Куда же ты? - несется ему вслед голос Вериного дедушки. Но Глеб, услышав его, еще быстрее заработал ногами.
Сзади послышались такие же быстрые шаги. Глеб на бегу оглянулся - неужели та девушка? - но оказалось, что бежит Вера.
Дима, увидев несущегося по лестнице Глеба, кажется, испугался. Быстро пошел навстречу, открыл было рот, да так и не, закрыл. И Глеб знает, почему. Потому что Веру увидел. Интересно, чем все закончится? А ничем не заканчивается. Дима стоит внизу и смотрит на Веру. Вера стоит наверху - и смотрит на Диму. И ничего не говорят. Просто стоят и смотрят. Потом Вера чуть-чуть, еле заметно, улыбается. У Димы губы тоже начинают в улыбку растягиваться. Ладно, пусть себе улыбаются. Охота смотреть на их улыбочки! Они, кажется, и не заметили, что Глеб вышел из подъезда. Не до того им.
Ну и дождь! Про такой говорят - как из ведра льет. Пока до дома дойдешь, весь промокнешь. Еще и влетит - "Носит тебя в такую погоду! Давно не болел?" Не сваливать же все на Диму! И вдруг у Глеба появилась неглупая идея. Хорошо бы сейчас и в самом деле заболеть! Мама сначала поохает, а когда заметит, что он "весь горит", забеспокоится, начнет в постель укладывать, термометр под мышку совать. А с больного какой спрос? Разве станет папа с больным отношения из-за сломанного телевизора выяснять? И с этой мыслью Глеб, решительно вышел на улицу, под холодные струи дождя.
Сначала было очень неприятно. Настолько, что Глеб пожалел о своей затее и начал подумывать, не спрятаться ли ему в каком-нибудь парадном. Потом решил идти, сколько сможет выдержать. И очень удивился, что довольно скоро приспособился, перестал замечать, какой дождь холодный. А если не идти, а бежать - то вообще ничего страшного.
Люди, идущие навстречу под зонтиками и стоящие в подъездах, что-то кричали ему, выговаривали, одна тетенька даже попыталась погнаться. Но Глеб, ничего не отвечая, помчался еще быстрее, шлепая по лужам. И, только когда вбежал на площадь перед домом, замедлил бег, а затем вообще перешел на шаг. Не потому, что устал, а представил себе мамино, или, еще хуже, папино (вдруг он уже дома?), лицо, когда они увидят его.
Сразу расхотелось идти домой. Может, сначала зайти куда-нибудь, выкрутить одежду, обсохнуть немного? У Вовки, например, или где-нибудь в подъезде. И тут Глеб почувствовал, как ему холодно. Рубашка и брюки, прилипшие к телу, сделались просто ледяными, сандалии так отяжелели, что с трудом можно было переставлять ноги. Еще и на животе что-то неприятно шевелилось. Глеб сунул руку под рубашку и даже испугался, нащупав какие-то скользкие и липкие лохмотья. Но тут же сообразил: это все, что осталось от письма, которое он должен был вручить Вере. С отвращением выгреб размокшую бумагу и, нога за ногу, побрел дальше.
Вдруг где-то совсем рядом послышался ему жалобный писк. Глеб посмотрел вокруг, но ничего, кроме несущихся потоков воды не увидел. Писк повторился - отчаянный, молящий о помощи. Площадь была совершенно пустой. И только на третий раз Глеб сообразил, что писк доносился со стороны фонтана. Подбежал к нему. В воде барахтался маленький котенок. Изо всех сил загребая лапками и вытянув на тонкой шейке ушастую голову с круглыми, полными страха глазами, он пытался выбраться из воды. Судя по всему, бороться ему осталось недолго. Движения делались все более замедленными, иногда он с головой погружался в бурлящую воду и только судорожными движениями всех четырех лапок поднимался ненадолго на поверхность.
Как мог попасть в бассейн фонтана котенок? Свалился сам? Или… опять Игорь развлекается?! Но сейчас это не имело значения. Сейчас нужно решить, как вытащить котенка, спасти ему жизнь. Глеб быстро огляделся и сразу увидел то, что нужно, - лежащую в траве сломанную хоккейную клюшку.