Каценеленбоген объяснил Сожичу, что Адриан пришел не один и познакомил отца с Яном Савельевичем. И без этого говорливый, Сожич оживился и принялся расспрашивать о Москве, о том, как там сейчас живут и не ожидаются ли какие-нибудь сенсационные новости. Каценеленбоген совсем замолк, а Сожич тараторил без умолку. Пора было идти. Отец сделал знак Адриану. Но и Сожич тут же торопливо распрощался с Каценеленбогеном - было непонятно, зачем он и приходил - и устремился за ними. На улице Ян Савельевич стал торопливо объяснять, что он давно знает Адриана, что тот дружит с его племянником Ромой и что он - Ян Савельевич - был бы очень рад поближе познакомиться со всей семьей.
Тут же он принялся уговаривать отца зайти к нему - ну, хотя бы на минутку - он так хочет показать ему сад и дом.
- Знаете, тут так редко встретишь интеллигентного человека… Я слышал - вы много ездите. Так интересно послушать, - продолжал Сожич.
Отец было сказал, что зайдет как-нибудь в другой раз, но Ян Савельевич настаивал:
- К чему откладывать? Час еще ранний. Посидим немного у меня. И дети будут рады.
Он тут же окликнул проезжавшего мимо извозчика и вежливо пригласил их обоих садиться в пролетку.
Отказаться было уже трудно, и они поехали. Надо сказать, что Адриан ничего не имел против предложения Сожича. Во-первых, приятно было ехать по улице Революции и поглядывать на мальчишек, которые идут пешком и завидуют тебе, а во-вторых, случай помогал лишний раз без всяких подозрений со стороны Ромчика побывать в доме Сожича.
Слезли с извозчика, и Ян Савельевич заспешил растворить перед ними калитку. С крыльца неторопливо сбежал Альберт.
- Не беспокойтесь, не беспокойтесь, не тронет…
На крыльце появился Ромчик.
- Вот и племянник… Может быть, вы его уже видели… Это папа твоего товарища, Рома…
Ромчик сложил руки по швам и, как механический болванчик, наклонил голову. Так его учили здороваться со старшими.
- У вас, наверно, найдутся свои дела, - обратился Ян Савельевич к мальчикам и заулыбался, приглашая отца в дом. - Прошу вас. Прошу…
В столовой их встретила Ромкина мама - высокая, худощавая женщина с черными, как у Ромки, глазами.
- Пожалуйста, знакомьтесь. Моя родственница, - представил ее Ян Савельевич. - Аня, вы нам приготовьте чай, а мы пока тут побеседуем.
Ян Савельевич пропустил гостя в свой кабинет и притворил дверь.
Мальчики прошли к Ромке. Адриан вытащил из кармана штанов пять разных оловянных солдатиков и выстроил их на подоконнике.
- Видал какие! Папка из Москвы привез. Здорово, да?!
Но Ромка разглядывал солдатиков так, будто ничего особо интересного не увидел. Явился Альберт. Поднялся на задние лапы и деловито обнюхал оловянных солдатиков.
- Нравятся, Альбертик? - спросил Адриан.
Но бульдог был ученый. Он тоже не выказал особого интереса и, равнодушно фыркнув, опустился на все четыре лапы.
- Давай менять на твою коллекцию коробок! - внезапно предложил Адриан.
- Папиросных?
- А то каких же?
- Ты что!
Это было неслыханной наглостью. От удивления Ромчик даже присвистнул. Адриан несколько раз и сам начинал собирать папиросные коробки, но ему не хватало терпения, он забывал про коллекцию, и тогда пустые коробки валялись повсюду, и Агафоновна вышвыривала их, а Адриан и не замечал этого. Ромчик же увлекался своей коллекцией всерьез. Коробок у него был полный чемодан, еще не все вмещались. Были тут редкостные. Такие, каких в Крутове, как уверял Ромчик, больше не найдешь. Были даже фанерные из-под сигар с портретом какого-то бородатого президента. И вот Адриан отважился предложить за всю эту великолепную коллекцию пять солдатиков. Ну и придумал!
- За этих-то паршивых оловяшек?
- А зачем и кому нужны твои коробки?
На этот вопрос было трудно ответить. Ромчик знал, что без коробок жизнь его сделалась бы бессмысленной. Правда, другим этого было не понять.
- Нужны, - просто сказал он. - Хочешь, за "Аду"? Она еще царская, ни у кого из мальчишек нет.
- Все пять?
- Ага.
Все пять за какую-то несчастную "Аду"? Пять отличных оловянных солдатиков! Теперь пришла очередь возмутиться Адриану.
- С ума спятил, - сказал он и расхохотался.
Торговались долго. В конце концов сошлись на пяти редких коробках. Была среди них и "Ада". Была еще из-под каких-то смешных папирос "Бегемот". Ромка уверял, что у него самого второй такой не осталось, но Адриан знал, что Ромка врет. Так-то он и расстанется с единственной! Адриан сложил коробки одна на другую и подумал, что теперь обязательно соберет коллекцию еще почище Ромкиной. Пять солдатиков, один конный и четыре пеших, выстроились на Ромкином подоконнике, навсегда перейдя под его командование.
Тут мальчиков позвали пить чай.
Проходя мимо дверей кабинета, Адриан заметил, что чехлы на картинах сняты, и решил, что Сожич это сделал специально, чтобы похвастаться картинами перед отцом.
За столом Адриан и Ромчик молчали. Обжигались чаем и поглощали свежее варенье из крыжовника. Ромкина мать потихоньку подвигала им крендельки. Крендельки были с маком, пахучие, вкусные. Отец говорил мало. Зато Ян Савельевич все время болтал. При этом он так размахивал руками, будто дирижировал оркестром. Сожич обижался на крутовскую публику, говорил, что встречает тут повсюду непонимание и притеснение и что торговать ему становится все трудней. Тут же рассказывал разные смешные истории, над которыми больше всего смеялся сам. Когда напились чаю, Ян Савельевич предложил пройти в сад. Наверно, ему не терпелось похвалиться перед отцом своим садом.
Они поднялись из-за стола. Отец Адриана поблагодарил за чай и покорно пошел вслед за хозяином.
Мальчики поскорее налили чай в блюдца и разом втянули его в себя.
- Спасибо!
Анна Михайловна кивнули и чуть улыбнулась.
- Пожалуйста. Ну, как ты живешь, Адриан?
- Ничего, хорошо, - сказал он.
- В городе летом?
- В городе.
- Ромчик тоже вот уговаривает оставить его здесь.
- Не поеду я в деревню. Сказал! - буркнул Ромка.
- Ну, ну, Рома. Чем же ты занимаешься, Адриан?
- Так, всем…
- А почему у нас редко бываешь?
- Так ведь Ромы не было.
- Ну, теперь-то он здесь.
Она составила посуду на поднос и понесла на кухню. С Ромкиной мамой можно было говорить, не то что с Яном Савельевичем. Тот всегда был занят чем-то своим. Адриан заметил, что при Сожиче и Анна Михайловна обыкновенно молчала.
- Пошли посмотрим картины, - предложил Адриан, кивнув на дверь кабинета.
- А что на них смотреть? Я и так с закрытыми глазами их знаю. Ну, раз хочешь, идем.
И они вошли в кабинет.
Над диваном высилась большая картина в золоченой раме. На ней и вправду, как рассказывал Ромка, розовый амурчик целился из лука в большую голую тетку. А в облаках летали ангелочки. Один из них играл на лире, второй трубил в рог. Другая картина, которую рисовал крутовский Чикильдеев, была на эту совсем не похожа. Та, с амурами, гладкая и блестела лаком, а на чикильдеевской мазки наляпаны грубо и широко. На каких-то смятых тряпках стояла тарелка с селедкой, голову которой Адриан разглядел в прошлый раз. Дальше синела бутылка. На ней отражалось маленькое светлое окошечко. Адриан подошел поближе, чтобы рассмотреть эту странную картину.
- Ерунда, - сказал Ромчик. - Я же тебе говорил, ерунда.
- Ага, - согласился Адриан. И вдруг он заметил, что краска в левой стороне картины, ближе к нижнему углу, облупилась, и там, вместо грунта, проглядывал поблескивающий лаком желтый стариковский палец. Палец охватывал что-то круглое. Если не приглядываться, этого можно было и не заметить. Но Адриан ясно видел палец и не мог оторвать взгляда от картины.
- Ну, нагляделся на чепуху? Пошли, - позвал Ромка.
- Идем.
Они вернулись, и Ромка предложил сгонять партию в военно-морскую.
Адриану сейчас было, конечно, не до игры, но приходилось прикидываться, что ничего не случилось. Он согласился и, получив листок, стал затушевывать кораблики. Потом Адриан отмечал точками попадания и сам посылал снаряды в корабли Ромки. Но вместо листка в клеточку все время видел перед собой странный палец. Неужели ему показалось? Он вспоминал место на картине, где облупилась краска, и старался получше его запомнить. Очень скоро Адриан продул партию. Ромка был доволен.
- Все потопил! Виктория! - воскликнул он. - Хочешь еще? Реваншную?
Но какой тут реванш? Адриану совсем не до того. И тут как раз его позвал отец.
- Где ты там, Адриаш? Прощайся. Пошли…
Он уже стоял в передней с фуражкой в руках.
- Приходи, - сказал Ромчик.
- Приду, - кивнул Адриан.
Ян Савельевич проводил их до ворот.
- Так я буду ждать, - улыбаясь, на прощание сказал он и запер за ними калитку.
Как только вышли на улицу, отец сразу повеселел. Он начал расспрашивать о всяких крутовских новостях: о лучшем городском голкипере Пуни, который был капитаном команды и которого хотели забрать в Москву в сборную; о том, верно ли, будто в Крутове появились два пожарных автомобиля и на улицах установили сигнализацию. Пожарных машин Адриан еще не видел. На красные железные коробки на некоторых углах действительно поблескивали на столбах круглыми стеклышками. Так и тянуло разбить стекло, нажать на кнопку и посмотреть, скоро ли приедут пожарные.
Раньше Адриан без конца бы рассказывал отцу про все, что есть нового в городе, но сейчас едва успевал отвечать на вопросы. Из головы никак не выходил желтый согнутый палец на чикильдеевском полотне.
Уже подходя к дому, он вспомнил, что оставил у Ромки выменянные на солдатиков коробки, с которых задумал начать новую коллекцию.
Ночью Адриану снился сон. Он бежал вниз по улице Революции и догонял исполкомовский автомобиль, в котором, одетый в кожаную тужурку, ехал Валечка-Козлик. А за Адрианом гнался Ян Савельевич. Вот он уже догнал его и над головой Адриана блеснула сабля. Но оказалось, что это не сабля, а подсвечник. Автомобиль исчез, а Ян Савельевич превратился в старика с бородкой. Подсвечником в скрюченных пальцах старик ударил Адриана по затылку. Адриан хотел закричать, но не смог и проснулся.
Он лежал в своей постели. Подушка сбилась на сторону. Адриан понял, что стукнулся головой о железные прутья спинки кровати.
Вдруг он услышал, что в соседней комнате негромко переговариваются родители.
- Знаешь, Надюша, - это говорил отец. - Все-таки чертовски не понравился мне этот Сожич.
- Да? А почему? - негромко спросила мама.
Адриан приподнял голову. Прислушался.
- Да так, сам не знаю. Но какое-то скользкое производит впечатление. Стал на что-то намекать. У него, видишь ли, задержалась какая-то пушнина, которую он надеется реализовать в центре.
- Ну, а ты-то тут при чем?
- Я ему говорю, что этим ни когда не занимался. Я инженер, мое дело - техника. Так на тебе… Потащил в сад. Угощал контрабандным коньяком… По-видимому, опытный спекулянт.
Отец немного помолчал и вдруг решительно добавил:
- В общем, ну его к черту! В тяжелые-то годы я не связывался с разными махинациями, а теперь и подавно. Думаю, что я видел этого Яна Савельевича в первый и последний раз.
- Ну, и правильно.
- Знаешь что, и Адриану, по-моему, там делать нечего.
- Рома - хороший мальчик. Они дружат. При чем тут Рома? - заступилась мама.
Кажется, отец больше ничего не сказал. Или Адриан не слышал. Только на душе у него отлегло. Голова упала на остывшую подушку. Он заснул.
С утра мама ушла на службу. Отец вскоре тоже отправился в город по каким-то делам. Агафоновна занялась по дому. Адриан улизнул за ворота.
Нужно было немедленно доложить обо всем Валентину. Где он живет, Адриану было известно. Беспокоил один вопрос: надо ли поделиться тем, что он узнал вчера, с Митрей и Леней. Поразмыслив, решил, что расскажет им позже.
Адриан торопился, как мог, а по пути все время попадалось что-нибудь интересное. То на площади у театра пожарные испытывали новенькие, как игрушки, красные автомобили. Как тут не посмотришь? То из ворот завода на улице Карла Маркса вышла рабочая демонстрация. На палке они несли чучело буржуя в цилиндре, а на широком плакате было написано: "Наш ответ Чемберлену". Как было не пойти сзади? Еще необходимей оказалось постоять на тротуаре возле электростанции и посмотреть, как вертятся в подвале огромные маховики. И заглянуть с моста в овраг, по которому тянулся ботанический сад, тоже было нужно.
Когда Адриан, наконец, подошел к дому, где жил Валентин, и узнал у прохожего, сколько времени, то открыл рот от удивления. Было уже два часа. Вот так да! А ведь он так торопился!
Валентин, к великому счастью, оказался дома. Он лежал на кровати и, положив на спинку ноги в ботинках, читал толстенную книгу.
- Валя, ну и дела! Обалдеть можно! - с ходу прокричал Адриан, не успев и поздороваться с учителем.
Когда студент узнал о том, что видел Адриан в кабинете Сожича, он стал необычайно серьезным.
- Ты ясно разглядел? - спросил он.
Адриан поднял перед собой ладонь и показал, как близко он видел полотно.
- Говоришь, палец?
- Палец. Вот так…
Адриан согнул свой палец и показал Валентину.
- Держит подсвечник?
- Наверно. Дальше не видно. Замазано.
- В каком месте полотна?
- Поближе, внизу, - Адриан нарисовал в воздухе раму. - Вот тут, почти с края.
- Так! Похоже.
Валентин бросился к своему столу. Вытащил уже знакомую фотографию рембрандтовского шедевра и положил ее перед мальчиком.
- Здесь?
Он указал на жилистую руку старика, которая держала подсвечник со свечой. Рука находилась в том месте, где облупилась краска на чикильдеевском полотне. Указательный палец старика обхватывал стержень подсвечника чуть выше других пальцев и был таким, как там, на картине. Теперь уже Адриан не сомневался в том, что вчера ему ничего не показалось.
- Здесь, - сказал он. - Я запомнил!
Валентин оставил фотографию и, ероша волосы, заходил по комнате.
- Чертовщина какая-то!.. Откуда ему там взяться, под этим натюрмортом?!
Адриан не знал, что ответить. Он только выразительно пожал плечами.
- Вот если бы мне взглянуть… - сказал Валентин.
Адриан задумался. Конечно, было бы хорошо, чтобы Валентин сам убедился. Но как же это сделать? Часы на руке студента показывали начало третьего. Ян Савельевич, наверно, уже пообедал и сейчас отправился в свой "Оборот". Ромка, конечно, дома. Куда ему деться? Может, пойти с Валентином к Сожичам и сказать, что студент интересуется картинами? Ромчик же знает, что Валентин учится в Академии художеств. Обмануть Ромку ничего не стоит. Он доверчивый. Но если действительно окажется, что под чикильдеевской мазней спрятан Рембрандт, и поднимется шум на весь Крутов? Никогда Ромка не простит, что Адриан его так ловко провел.
Меж тем Валентин ждал.
- Ну, так как же? - спросил он.
Адриан решился. Будь что будет. Нельзя же оставлять миллионы золотом, на которые можно выстроить целый завод, в руках какого-то Сожича, даже если это и оборачивается ссорой с Ромкой. И, махнув рукой, он сказал:
- Пошли!
Через десять минут они уже запирали наружную дверь квартиры, где жил Валентин. Оба, одинаково волнуясь, вышли на улицу и зашагали в сторону сожичевского особняка.
Скрипнула и пропела свою визгливую песенку калитка во дворе. Ромчик прислушался. Кто бы это мог быть? Мама и дядя только что ушли. Ромчик выпустил бульдога и сам выскочил на крыльцо. От ворот к нему шли Адриан и Валечка-Козлик. Вот так новость! Зачем это они явились вдвоем?
- Здоро́во! - крикнул Адриан, приближаясь.
- Здравствуй.
- Мы к тебе с Валентином.
Ромчик поздоровался и со студентом. Тот ответил, как-то натянуто улыбаясь.
- Я вчера коробки у тебя оставил. Видел? - Адриан не знал, с чего начать разговор.
- Видел. Ты что, уже раздумал меняться?
- Ну вот еще! Слово. А ты не раздумал? Не жалко "Бегемота"?
- Я никогда не раздумываю, - надулся Ромчик.
- Понятно. Вот мы с Валентином и зашли.
- Вижу. Вы его не бойтесь, он ученый. Сидеть, Альберт!
Но Альберт и не думал садиться, он деловито обнюхивал ботинки студента.
- Заходите.
- Спасибо, - стеснительно кивнул Валентин.
- А картины можно посмотреть? Вот Вале интересно.
- Так они же в чехлах. Как смотреть?
- Опять? Все?
Ромчик заметил, что Адриан как-то странно взглянул на Валентина.
- Нет, те, что в кабинете, не завешаны.
- А-а! Ну, так я ему и хотел показать ту, с амурами. Старинную. - Адриан хитрил. - Покажем, а потом я у тебя останусь. Чего-нибудь придумаем.
- Хорошо. Смотрите, если интересно.
Ромчик доверчиво повел их в дом. Вошли и ждали в столовой, пока Ромчик искал ключ от кабинета.
- Не знаю, куда его дядя дел. Подождите. Сюда другой подходит.
Ромка исчез в глубине квартиры. Адриан и студент остались вдвоем. Они молчали. Оба чувствовали себя неловко и избегали смотреть в глаза друг другу. Адриану все время казалось, что вот сейчас придет Сожич и спросит, зачем они здесь. Вернулся Ромчик. Он вставил в скважину ключ. Замок послушно щелкнул.
- В порядке, прошу!
Вошли в кабинет. Валентин неторопливо оглядел комнату, потом подошел к большой картине и стал внимательно рассматривать ее, зачем-то прикладывая ладонь козырьком ко лбу. Адриан ждал, скоро ли он пойдет дальше.
- Подражание классике, - наконец проговорил Валентин. - Прошлый век. Середина века.
Он говорил еще какие-то умные слова, но Ромчику они были безразличны, а Адриан, дрожа от нетерпения, ждал, когда Валентин перестанет смотреть на голую тетку и подойдет к чикильдеевской живописи. Но студент оказался хорошим артистом. Он так долго с разных сторон оглядывал амурчиков, что Ромчику самому надоело и он сказал:
- Вот еще одна. Здешняя. Футуризная.
- Где? Вот эта?
Валентин, наконец, приблизился к синему натюрморту с селедкой. За его спиной выжидательно замер Адриан.
- Это не футуризм. Это - экспрессионизм, - пояснил студент. Он сделал шаг вперед, внимательно разглядывая чикильдеевское творение. Адриан, не дыша, ждал.
И тут произошло неожиданное.
- Интересно, - как-то непонятно произнес Валентин.
Адриан тоже подошел ближе и уставился в картину. Что такое? Он не верил своим глазам. Никакого стариковского пальца на том месте, где он еще вчера его видел, не было. Не заметно было и отвалившейся краски. Адриан приблизился вплотную к полотну. Приснилось ему, что ли? Вот так история!
- Интересно! - многозначительно повторил студент. - Современная живопись. Это работа Чикильдеева?
- Его, - кивнул Ромчик. - Ерунда, по-моему.
- Не совсем, - как-то вяло произнес Валентин и вопросительно взглянул на обалделого Адриана, который был рад провалиться на месте. - Ну, спасибо. Посмотрел.
- Пожалуйста. Приходите еще.
Ромчик старательно затворил дверь комнаты и потянул скобу, проверяя, хорошо ли она заперлась.
- Дядя не знает, что этот ключ подходит. Это я, когда у него карандаши таскал, подобрал.
Он убежал положить ключ на место.