Я открыла глаза и перефразировала запрос: "Хочу увидеть главного убийцу!" Закрыла глаза и увидела Анжело. Опять неудача. Черт побери, да последние два месяца, закрывая глаза, я каждый раз видела Анжело! Ничего не получалось. Видимо, здесь мои способности по розыску совершенно не годились, и убийцу придется искать долго и нудно.
"Последняя попытка! Хочу увидеть не просто убийцу, а того, кто за ним стоит!" Я закрыла глаза – и увидела свою любимую бабу Любу. Неужели я так по ней соскучилась? Ведь не может же быть, чтобы моя бабушка… Я в волнении открыла глаза, но баба Люба по-прежнему стояла прямо передо мной. Правда, с желтым ореолом по всему контуру тела и немного искрясь.
– Хватит хлопать глазами, Вики, – усмехнулась баба Люба, – так ты никого не найдешь. Ты же была на правильном пути. Вернись в библиотеку. Найди Книгу змей, она тебе поможет. Она всегда спасала нас в трудной ситуации.
Фантом исчез, а я отправилась на второй этаж башни в родительскую спальню. Именно там навигатор в моей голове отыскал Книгу змей во втором ряду на самой верхней полке. Книга оказалась небольшой, но толстой и тяжелой и очень-очень старой. На обложке, отделанной змеиной кожей, местами осыпавшейся и протертой, не было никакого названия. Да и вся книга, составленная из кусков тонкой выделанной желтой кожи неизвестного мне зверя, была заполнена непонятными значками и пиктограммами, похожими на елки, даже отдаленно не напоминавшими мне какой-либо язык. И только в середине книги, на развороте, который отличался от всех остальных листов тем, что был гораздо темнее, тоньше и с розовыми прожилками, бурыми, возможно, когда-то красными латинскими печатными буквами с левой стороны было выведено стихотворение, которое я перевела для себя следующим образом:
Век двадцать первый будет суров,
Мир покачнется, лишившись основ,
Древним наденет колючий венец,
Ведьма на троне – миру конец.
Семь невиновных страшно уйдут.
Семь виноватых с собой заберут.
Темная ведьма из города змей.
Сядет на трон при поддержке семей.
Новая эра в мире грядет.
Северный лед Перемены несет.
Землю от рабства ведьма спасет.
Знания Древних смертным вернет.
Вечный порядок она сотрясет.
Древних расплата кровавая ждет.
С правой стороны разворота остались видны лишь последние две строчки стихотворения:
– Помни, – сказал мне Великий отец, -
Ведьма на троне – миру конец!
Сначала я подумала, что строчки сверху затерты, но, приглядевшись, поняла, что часть листа была оторвана, а потом кто-то аккуратно пришил новый, – так аккуратно, что без колдовства тут не обошлось. Я поняла, что это и было то самое тайное пророчество, якобы навсегда потерянное колдовским сообществом. И это все расставляло на свои места. Баба Люба знала о нем. Значит, вполне возможно, она готовилась вступить в борьбу с Древними. Баба Люба была заговорщицей и посвящала меня в свои планы. Час от часу не легче. Но Древние тоже наверняка знали пророчество, боялись страшных Перемен и кровавой расплаты и были готовы ко всему. А что это значило? Мне крупно повезло, что я не села два месяца назад на трон! Вот что это значило. Меня стал бить сильный озноб. Я даже не могла понять – от страха, возбуждения или от кофе.
Картинка постепенно выстраивалась, резкость наводилась, и ко мне потихоньку приходило понимание происходящего. Итак, похоже, все из-за меня, как бы мне ни хотелось, чтобы это было не так. Если ведьма из пророчества – это я, то Древние должны любой ценой помешать мне. Но я не стала королевой, а Авессалом с новым регламентом коронации и конкурсом на должность королевы, похоже, запутал ситуацию окончательно. Или это и была его главная миссия перед хозяевами – не допустить меня в королевы? Убито четыре ведьмы, которые вполне могли бы претендовать на корону по новым правилам. Что это значит? Древние дают нам понять, чтобы мы и думать забыли о коронации. Нет королевы-ведьмы – нет проблемы. Может быть так? Конечно, может. Главный вопрос: почему я до сих пор жива? Потому что после коронационного позора мои шансы малы, и никто не верит, что темная ведьма из пророчества – это я? Или меня оставили на сладкое?..
А может, я ошибаюсь, и все происходит с точностью до наоборот? Кто-то из колдунов хочет добиться от Древних выполнения своих условий и шантажирует их древним пророчеством. Как там? "Семь невиновных страшно уйдут". Четыре уже ушли. Причем налицо издевательская имитация казней ведьм, которые использовала инквизиция. Подозреваемых в ведовстве топили со связанными конечностями, а если они всплывали живыми, признавали ведьмами. Палач, совершающий казни над нашими ведьмами, хочет, чтобы все видели эти отсылки и сразу вспоминали Святую Инквизицию, а стало быть, и Древних. Если это, конечно, не сами Древние. Только вот никого пока не сожгли. Возможно, этот вариант берегут для меня. Древние никогда не воевали с колдунами своими руками. За них это делали либо люди, как во времена инквизиции, либо витчхантеры все последнее время. А кто из глав орденов все время на связи с Древними? Только Авессалом. Значит, все опять уперлось в противного одноглазого старикашку. Столько сил я потратила, и зачем? Фил сразу сказал, что это он. Ну конечно, надо рассмотреть все альтернативные версии. Но начнем мы с Авессалома. Тем более вампиры – точно по его части. Орден Ариев всегда служил им, да и создан был по их инициативе.
Пока я ломала голову и строила догадки, мне позвонил предатель Шкатов и, естественно, был послан подальше. В ответ он стал оправдываться, говорить, что прослушка нужна для моей безопасности, чтобы он знал круглосуточно, что у меня все в порядке, но я сказала, что справлюсь без него, а для защиты у меня есть Цой. Про свои догадки насчет Авессалома говорить ему не стала, чтобы он ему не доложил. Шкатов, несмотря на мой хамский тон, продолжал лебезить, беспокоиться за меня, просил никуда не выходить и как можно скорее найти гада, который сегодня выложил свой манифест в интернете. А вот это уже интересно. Залезла в ноут, погуглила "убийца ведьм" и посмотрела занимательное видео. Нечто сидит в полутьме в черном балахоне, ничего не разглядеть, и вещает глухим нечеловеческим голосом:
– Сограждане. Петербуржцы. Добрые и чистые люди. Разве вам не надоела нечисть в нашем светлом городе? Я не потрошитель, я – санитар. Я – Чистильщик! Спасаю город от заразы, чищу от нечисти. Умрут семь ведьм, и город будет чист. Это мой подарок всем вам к Новому году.
Тоже мне Dead Мороз, Сатан Клаус хренов. И у этого урода уже десять тысяч просмотров. И опять цифра "семь". Значит, я права во всех своих рассуждениях. Ничего, я постараюсь добраться до тебя раньше, чем ты до меня. Потом позвонил Ваня. Я ему сразу вместо "здрасте":
– Видела. И почти точно знаю, кто за ним стоит.
– А, даже так. Ну, хорошо-хорошо. А я, кажется, нашел наших зомби. Они вчера вечерину в "Полигоне" разогнали. Думаю, надо сегодня на них там засаду устроить и проследить за ними.
– Ваня, ты же помнишь, что нас просили только найти их и того, кто их привел?
– Вики, ты серьезно?
Прямо вижу, как у Вани там очки на носу подскочили. Рвется в бой, отважный Крысолов.
– Ладно, сходите, только без глупостей.
– Оки-доки. Ты Цою скажи, чтобы через час подходил.
Цой обрадовался, как борзая собака, которую берут на охоту. Взял с меня честное слово, что я никуда не уйду и никому не открою, и убежал ловить зомби. А я осталась с дневником на диване у входа. До стола уже лень дойти. Да и лежа мне больше нравится писать.
Пожалуй, я не буду пока рассказывать моим друзьям про пророчество. Мне самой нужно как следует его изучить. Но сейчас я уже не в состоянии. Ну вот, опять клюнула носом – и увидела Анжело. Что за наказание такое! Я очень, очень скучаю по этому проклятому Анжело. Как можно скучать по кому– то, кого видел всего пару минут в своей жизни? Как можно было так безнадежно влюбиться? И вообще меня тут убить собираются, может, даже сжечь за то, что я могу весь мир перевернуть, а я скучаю по какому-то худосочному Анжело. И кто мне, собственно, мешает попробовать его увидеть? Цой свалил, Фил спит, родня разъехалась, Шкатов не у дел, Астралию для меня открыли. А я тут сижу и кропаю письмена себе в дневник, вместо того чтобы лететь к Труготу. Вот ведь дурища!
История 12 подтвердит, что истина проста, расскажет про особенности хипстеров Астралии, чистую кровь и кое-что еще
Мысль о том, что ничто сейчас не мешает ей попробовать увидеться с Анжело, полностью завладела сознанием Вики, взбодрила ее, прогнав сонливость и усталость. Забежав к себе в комнату, девочка достала из шкафа коронационное платье, переоделась, накинула на плечи пальтишко, распахнула иллюминатор (комнату сразу заполнил холодный декабрьский ветер) и, оседлав новехонькую швабру, вылетела на улицу. "Я обещала Цою не выходить из дома, а не вылетать – не обещала", – весело подумала ведьмочка, пролетая над светящейся внизу предновогодней мишурой, заполонившей своим разноцветьем темные ночные улицы.
А вот и ничем не примечательная заснеженная крыша дома Тругота. Вход со двора. Рядом огромное черное мертвое дерево расставило руки-ветки, чтобы не пустить Вики к Труготу. Грозит ей корявыми черными пальцами. Швабру Вики оставила внизу рядом со скрипучей дверью в подъезд и взлетела на крыльях любви по полуосвещенной лестнице на пятый этаж. На этот раз вход в квартиру был всего один, и дверь, обитая старым, местами прорванным дерматином, была прикрыта неплотно, так что непрошеной гостье не составило никакого труда попасть внутрь. Вики зашла в квартиру и ничего сначала не узнала в полутьме и цветном дыму кальянов. Она закашлялась. Квартира Тругота изменилась с момента ее позорного побега. Никакого входа в бальный зал в прихожей не было, зато узкий коридор по-прежнему убегал в две стороны, ведя в манящие трепетным светом свечей анфилады комнат безумного мага.
Внутри явно проходила вечеринка. Гуляла веселая компания: молодые, красивые, очень модно одетые люди на пару лет старше Вики сидели на низких диванчиках, курили кальяны и вяло беседовали, то и дело заглядывая в светящиеся экраны смартфонов. Никаких колдунов и ведьм, обычные студенты-хипстеры. И разговоры вокруг Вики, пробирающейся в глубь галереи, в сторону гигантской карусели, звучали соответственно о крафтовом пиве, последнем альбоме "Muse", новом фильме Тарантино и вездесущих гопниках, что так мешают им жить. Обычная модная тусовка, утомленно веселящаяся под заунывное пение музыкальных автоматов. Но вот только ни Труготов, ни Анжело нигде нет.
– А Анжело здесь? – решила идти напролом Вики, поймав за лацкан пиджака бледного бородача, который шел ей навстречу.
– Анжело? – Бородач смерил наглую пигалицу удивленным взглядом. – Был здесь. Наверное, где-то тихарится, как обычно. Но к ужину появится, не сомневайся.
Бесконечная анфилада комнат, где в полумраке играет нервная сюрреалистическая музыка музыкальных автоматов, крутятся старинные карусели с фарфоровыми куклами, а у высоченных потолков висят манекены с крылышками, совершенно не радовала Вики. Словно во сне ходила она из комнаты в комнату, в дыму кальянов совершенно не отличающихся друг от друга, пока не поняла, что попала в странную ловушку и, похоже, ходит по кругу, видя одних и тех же людей, ни на йоту не приближаясь к своей цели. Тогда она присела отдохнуть на велюровый диванчик перед большим стеклянным столом в одной из комнат. Музыкального автомата там почему-то не было. Картин Тругота Вики тоже не заметила. Стены комнаты были украшены средневековым оружием: пики, пищали, аркебузы, мушкеты соседствовали с латами, мечами и кинжалами, а также военными рожками, трубами и фанфарами. А напротив нее… Прямо через стол на Вики сквозь цветной туман пристально смотрел бледный альбинос с насмешливой улыбкой. Щурился и молчал, глядя на нее в упор, словно бы увидел в первый раз. Сердце девочки встрепенулось и заколотилось – и от долгожданной встречи, и от неожиданной обиды. Что делать?! Броситься к нему на шею, бросить в него пепельницей, бросить резкое слово, резко вскочить и убежать? Пока Вики сомневалась, выбирая наиболее достойный вариант реакции на неожиданную холодность Анжело, трубы на стенах комнаты торжественно исполнили победную мелодию, и комната заполнилась оживленными людьми, которые быстро расселись на диваны. Взбудораженная Вики в одно мгновение оказалась зажата между красивой девчонкой в коротких шортах и зеленых колготках и нервно хихикающим парнем в черных солнцезащитных очках-каплях. Парень закатал левый рукав на рубашке и противно потирал ладони, словно в предвкушении чего-то очень заманчивого. Примерно так же вели себя и все остальные. На стол аккуратно положили большую подушку из черного бархата с красным крестом посередке, а на нее – пухлый белый пластиковый медицинский пакет с синей чернильной печатью и какими-то цифрами, возможно, датой. Следом за подушкой с пакетом чьи-то быстрые руки поставили на стол коробку с одноразовыми шприцами.
Вики в ужасе схватилась за голову, пораженная страшной догадкой. Бледность Анжело, улыбка эта его нелепая, не узнал ее. Боже! Как же она сразу не поняла. Он – наркоман. Они все здесь – наркоманы. Фу, какая гадость!
Вики на животном уровне всю жизнь испытывала отвращение к шприцам, а уж к шприцам, впрыскивающим в кровь сладкий дурман – тем более. Грязь, подворотни, слезы, боль – вот все ассоциации с внутривенными удовольствиями, что имелись в ее шестнадцатилетней голове. В параллельном классе в ее школе учился мальчик Эдик, который за прошлый год превратился в нервную страшную мумию. А был лучшим футболистом школы. Вики прекрасно помнила, как он гонял мяч вместе с Федди рядом со школой, и даже она, равнодушная к любым видам спорта, невольно любовалась им. А потом… "Сторчался", – презрительно говорил о нем Цой. Вики очень жалела парня. Но помочь ему уже никто не мог. Родители забрали его из школы, а потом вообще переехали. Его страшная судьба стала хорошим уроком для Вики, и сейчас она в ужасе смотрела на весело разбирающих шприцы молодых модников. Комната заполнилась мерзкими звуками рвущейся ткани. Это хипстеры-наркоты, дрожа от нетерпения, стали по очереди втыкать шприцы в пакет, наполняя их бурой жидкостью.
– Ты чего застыла, как статуя? – удивилась зеленоногая. – В первый раз, что ли? Тебя кто привел, девочка?
– Успокойся, Ли. Она с Анжело, – защитил Вики чувак в очках.
– Круто. Счастливая, – завистливо протянула соседка Вики.
– Ну уж нет. Такого счастья мне не надо. Я не собираюсь колоться, – сказала Вики даже больше себе, чем надоедливым соседям, и попыталась встать.
Но диван словно втянул в себя ее маленькую попу и не собирался отпускать.
– Куда ты? – удивился парень в очках. – Ты с ума сошла? Это же чистяк! Полный кайф без каких– либо побочек и последствий.
– Дэн прав. Будет тащить неделю. Поимеешь Вселенную, и она ответит тебе взаимностью, – доверительно сказала Ли, глядя Вики прямо в глаза.
Зрачки у нее были красные.
"Цветные линзы, что ли? – пронеслось в голове Вики. – Ой, не нравится мне все это. Надо быстрее сматываться отсюда".
– Это сила, это власть, это вечность. Тебе неделю больше ничего не будет хотеться, все, все, совершенно все будет в тебе. Полная гармония. Абсолют! Понимаешь? – давил на Вики очкастый Дэн.
"Ага, знаю я эти разводки, – у нас все чистое, одноразовое. С первого укола никто не подсаживается. Так и с Эдиком было. Он тоже такой гордый на переменках ходил сначала. А потом подвалы с бомжами, все отдам за дозу, жуткая жажда, которую ничем не утолить, и смерть от удушья в собственной рвоте. Все я знаю. Не на ту напали".
– Она не понимает, Дэн. Она еще маленькая. Она еще даже не знает, что ей нужно. Мечтает ночами о любви. Дурочка трусливая. Или сумасшедшая, – усмехнулась Ли и плотоядно облизнулась.
– Да пошли вы! Это вы все сошли с ума! Я ненавижу наркотики! – закричала Вики, и в воздухе повисла гробовая тишина.
– Наркотики?
– Она сказала "наркотики"?
– Она решила, что мы наркоманы?
– Кто ее привел?
– Анжело, эта дурочка с тобой?
Заголосили вокруг Вики, которая всеми силами пыталась выбраться из дивана и убраться как можно дальше от тесного круга больных уродов.
– Мы не наркоманы, и мы никогда не умрем! Мы вечно будем молодыми! – навис над Вики Дэн.
Он поднял очки на лоб, и стало видно, что у него такие же красные зрачки, как у Ли.
– Отвали от меня! – рассвирепела Вики и сбила кулаком очки со лба наглеца.
– Она необращенная!
– Да, точно, от нее человечиной за километр несет!
– Да бросьте. Сюда не может пройти человек.
– Она с Анжело.
– С Анжело?
– Эй, Анжело!
– Да где же он? Пусть сам разбирается со своей телкой.
– Весь кайф обломала, дрянь! Еще и дерется.
На Вики навалилось столько народу, что она уже ничего не видела и не понимала.
– Отпустите меня! Я просто хочу уйти!
– Нет! Уж раз ты пришла, то будешь пить с нами! Или мы выпьем тебя! – К вмятой в диван Вики протянулись десятки рук с наполненными шприцами.
А по углам уже стонали и рычали самые нетерпеливые. Вики не видела их, но от того, что она слышала, ей стало очень страшно. Ее схватили за руки, растянули, как куклу, закатали рукава. Девочка сжала зубы, приготовившись к самому страшному. Она пыталась вспомнить и произнести защитные заклинания, но в пустой голове то играли музыкальные автоматы, то крутились бешеные карусели.
– Она со мной! – Вики не думала, что хрупкий Анжело может так рычать. – Я сам с ней разберусь!
Все вокруг исчезло и затихло. Во всяком случае, так показалось Вики. Остался только Анжело, сидящий на столе прямо перед ней. Ее руки отпустили. Но диван по-прежнему крепко сжимал ее в объятиях кожаных подушек.
– Зачем ты пришла? Я же не звал тебя? – То, что она принимала за наглую улыбку, вблизи оказалось гримасой боли. – Они не отпустят тебя, пока ты не станешь такой же, как они. Здесь я бессилен. И магия твоя здесь тоже не сработает. Это не твой мир. И даже не Астралия, – продолжал шептать Анжело, держа ее лицо в своих руках. В холодных руках в белых лайковых перчатках. Глаза его, розовые глаза альбиноса, были полны слез сожаления.
Глупое сердце Вики пело, а в голове все крутилось, словно в нее попала бешеная карусель из соседней комнаты. Вики не знала, что ей делать. Она слушала Анжело. Она слушалась его. Она держала его за руки, и ей было плевать на долбанутых торчков вокруг и на все остальное тоже. Ей больше не было страшно. Совсем.