"Из их!" - крикнул бы я, если бы вопрос был адресован мне.
- Нет, - отвечает отец Тима, - чихуахуа - довольно милые создания.
Как называются эти насекомые? Чихухухихихаха?.. Это же не название собачьей породы, а какая-то скороговорка.
Тут этот Леонардо Недовинченный трогается с места и шкандыбает ко мне. Обнюхав меня со всех сторон, он останавливается прямо у меня перед носом и смотрит мне в глаза. И вдруг - что за диво? - прыгает в воздух и делает сальто назад.
- Кажется, ему понравилась ваша дворняжка, - говорит дамочка и смотрит на часы. - О, нам пора! Но сначала мы, конечно, уберем кучку Леонардо.
Она достает из кармана полиэтиленовый пакет, надевает его на руку, берет кучу и бросает в ближайшую урну для мусора.
- Я считаю, что это безобразие - что многие владельцы собак плюют на чистоту тротуаров.
- Э… я, собственно, тоже… - заявляет отец Тима.
Чтобы он тут же мог это доказать, я присаживаюсь и выдавливаю из себя еще одну кучку. Леонардо обнюхивает ее и делает еще одно сальто. Отец Тима явно не разделяет его восторга. Его взгляд обжигает меня крещенским морозом. Мне так холодно, что хоть надевай зимнюю шкуру.
- Ах, у вас нет пакетика? - спрашивает его дамочка. - Вот, возьмите, пожалуйста.
Она дает ему пакетик. Он, скорчив гримасу отвращения, задерживает дыхание, быстро нагибается, хватает кучку и несется к урне.
Вот невежда! Как можно испытывать отвращение перед произведением искусства?
ГЛАВА 5, в которой много вздыхают
Любовные муки - такая скучища! Этот супермен Дэнис превратил моего хозяина в мокрую курицу. С тех пор как Тим увидел его три дня назад в парке с Марушей, толку от него - ноль. Он больше не ходит на пляж, а вчера даже прогулял свою футбольную тренировку. Он теперь только и знает что валяться на кровати, читать комиксы, таращиться в пустоту и тяжело вздыхать. Или сидеть перед компьютером, играть в какие-нибудь дурацкие игры, время от времени "зависая" и опять же таращась в пустоту и тяжело вздыхая. Наверное, в этот момент он видит перед собой Дэниса, как тот с дебильной улыбкой откидывают свою каштановую гриву назад.
Я тем временем лежу в гостиной на ковре, зажав между лап пульт дистанционного управления, и пялюсь в телевизор. Особенно я люблю рекламные ролики про собачий корм. Еще мне нравятся клипы с Майклом Джексоном, потому что он так здорово воет - прямо как кастрированный пекинес. А вот ток-шоу я терпеть не могу, если это, конечно не ток-шоу на тему "Моя кошка - чудовище" или "Усыпить всех питбультерьеров!"
Сейчас как раз идет немой фильм, в котором артисты постоянно носятся друг за другом, как угорелые, и каждые пару минут по воздуху летают торты. Класс! Я люблю фильмы, в которых больше действия, чем болтовни.
Вот в комнату входит фрау Дёллинг, которая каждый день свирепствует здесь в качестве экономки. В руке у нее тряпка для вытирания пыли. Ее руки словно созданы для того, чтобы убирать мои кучки - это же не пальцы, а настоящие сардельки! Да и вообще все ее тело не страдает от недостатка жира.
Смахивая пыль с книжных полок, фрау Дёллинг зло поглядывает на меня своими свиными глазками. Она меня терпеть не может. Она считает, что я лодырь и даром ем свои хрустелки. Много она понимает! Да я, можно сказать, вкалываю в поте лица в качестве плюшевого мишки, которого поминутно кто-нибудь берет на руки, тискает или гладит. Кроме того, если бы не было меня, родители Тима должны были бы командовать друг другом, а это мало способствует укреплению мира в семье.
Раздается звонок в дверь. Фрау Дёллинг скорбно вздыхает и выкатывается из гостиной. Я прислушиваюсь. И в ту же секунду хвост мой начинает радостно колотить по полу - в прихожей слышится голос Свена. Я выключаю телевизор и трусцой бегу навстречу гостю.
- Ну что, мистер Сыщик? Как жизнь? - приветствует меня Свен и ласково треплет мой загривок. Я издаю звуки блаженства.
Свен смеется:
- Ну, старик, ты мурлычешь, прямо как кошка!
Что, правда, что ли? Так может, мне стоит испытать себя в роли имитатора?
- Что поделывает твой хозяин?
- Бедняжка сидит в своей комнате, распустив слюни, и будет рад, если ты его немного развеселишь, - хочу я ответить, но вспоминаю, что я ведь небольшой любитель подробных объяснений, закрываю варежку и молча веду его в комнату Тима.
Мой хозяин лежит на кровати, закинув руки за голову, и таращится в потолок. Увидев нас, он делает недовольную физиономию.
- Ты что, заболел, что ли? - удивляется Свен.
- С чего ты взял? - бурчит Тим.
- А чего ты не встаешь?
- Не хочу - и не встаю!
- А чего не приходишь на пляж? - допытывается Свен. - В такую жару сидеть дома!
Тим машет рукой с гримасой скуки.
- Говорят, послезавтра хорошая погода кончится, - продолжает Свен. - Тогда мы наконец опять сможем заняться нашим Клубом сыщиков.
Отлично!
- "Клуб сыщиков"! - презрительно повторяет Тим.
- А что, у тебя нет желания раскрыть какое-нибудь новое преступление?
У меня-то есть! Да еще какое! Но мой хозяин опять недовольно закатывает глаза и даже не отвечает на вопрос Свена.
Длинный морщит лоб.
- Эй, Тим! Ты чего? У тебя что - проблемы, что ли?
Ага. Маруша. Но Тим, этого, конечно, ни за что не скажет. Странно! Я всегда считал, что с друзьями можно говорить обо всем, но, похоже, это было заблуждением. Тим молчит и сверлит глазами потолок. Но Свен не обижается на него. Он расхаживает по комнате и рассказывает о неприятностях, которые начались у его матери с родителями Юсуфа (она работает у них уборщицей). Юсуф - это наш штатный клоун в Клубе сыщиков. Своими приколами он способен любой комок слез превратить в смешинку.
Мой хозяин вообще не слушает Свена. Но вот он вдруг навострил уши. Свен сменил тему и рассказывает, как он только что случайно встретил Марушу в Восточном парке.
- А она… она была… - лепечет Тим, внезапно побледнев.
- Что - она?
- Она была… э… одна?
- Нет, с ней была какая-то длинношерстная такса по имени Дэнис. Ты уже видел этого типа? Он этим летом переехал в Дюссельдорф и после каникул будет в марушином классе. Кроме нее, он, похоже, здесь еще никого не знает. Во всяком случае, они сейчас все время болтаются вместе.
- Хм… - Тим нервно кусает губу.
- Так, немного с прибабахом, этот Дэнис, а вообще - ничего, нормальный парень.
Мой хозяин все больше мрачнеет, но Длинный ничего не замечает и продолжает болтать о Дэнисе. К счастью, его вскоре прерывает фрау Дёллинг.
- Тим! Телефон! - кричит она из прихожей. - Твой тренер по футболу!
Тим спрыгивает с кровати. Выходя из комнаты, он бросает Свену свирепый взгляд и сжимает кулаки.
Свен качает головой, глядя ему вслед.
- Освальд, ты можешь мне сказать, какая муха укусила твоего хозяина?
Нет, к сожалению, не могу. Потому что как назло за последние 100 000 лет ни одному из моих предков не пришла в голову мысль о том, что пасть можно использовать не только для набивания брюха. Другими словами, для разговоров мне не хватает слов.
- Мне, пожалуй, лучше свалить и оставить Тима в покое, - говорит Свен. - Может, твой хозяин до завтра отойдет.
На прощание он выдает мне еще одну порцию массажа загривка и подбородка и исчезает. Вскоре возвращается Тим, бросается на кровать, тяжело вздыхает и отворачивается к стене. Любовные муки… Меня при виде этих мук клонит в сон, и, пару раз зевнув, я тоже прыгаю на кровать, под бок Тиму, прижимаюсь к нему поуютней и засыпаю. Сон - как шоколад: сладкий и темный…
Однако на этот раз меня ждет горькое пробуждение. Неожиданно на пороге комнаты появляется мать Тима, безжалостно вырывает нас из наших грез во сне и наяву своим чиханием и объявляет:
- С Освальдом придется расстаться!
ГЛАВА 6, в которой меня увольняют
Что? Расстаться? Со мной? Зачем? Почему? С какой стати? Этого не может быть! Я наверняка просто ослышался. Или не ослышался?!?
- Да, с Освальдом придется расстаться! - повторяет мать Тима. - Я только что была у доктора Ёренсена. Он говорит, что у меня скорее всего аллергия на собачью шерсть. Мне очень жаль, Тим, но мы не можем оставить Освальда.
Я в ужасе смотрю то на Тима, то на его хозяйку. Как же Тим среагирует на то, что я должен исчезнуть из его жизни? Вспышкой ярости, слезами, истерикой? Ничего подобного. Мой благородный хозяин гладит мне башку и молчит. Он что, обалдел? Даже его мать удивляется такому странному поведению.
- Тебе что, не жаль расставаться с Освальдом? - спрашивает она.
- Жаль… - отвечает Тим без души.
Он тормошит свои рыжий запущенный сад на голове и смотрит на меня пустыми глазами. Готов побиться об заклад, что он сейчас думает о своей Маруше! А что будет со мной - ему плевать.
Его мать сморкается и говорит:
- Мы дадим объявление в газету.
В газету? Про меня? Что я там забыл, в этой газете? Мне и здесь хорошо, в моей корзинке. Неужели они меня просто так возьмут и вышвырнут! Я у них уже столько лет на побегушках, а в награду за это мне говорят: собирай свои пожитки и проваливай! Замечательно!
И куда мне, скажите на милость, идти, а? Кому я нужен в моем возрасте? Тот, кто хочет иметь собаку, покупает щенка. Куда же мне податься? В приют для бездомных животных, где я издохну от жестоких депрессий? Или в опытную лабораторию, где мне ампутируют лапы, чтобы я мог проводить испытания новых кресел-каталок?
Я ХОЧУ ОСТАТЬСЯ ЗДЕСЬ!
Я спрыгиваю с кровати и, как кошка, ласкаюсь к ногам матери Тима. Она опять начинает чихать.
- Уйди, уйди, Освальд! - стонет она. - А то я совсем разболеюсь!
Я хочу вернуться к своему хозяину, но тот уже отвернулся к стене и наверняка опять мечтает о своей возлюбленной. Теперь я знаю, как зовут самого одинокого пса на свете: Освальд. Опустив голову, я плетусь из комнаты, забиваюсь в самый дальний и мрачный угол подвала и скулю траурный марш в у-у-миноре.
Только к ужину я опять появляюсь на горизонте. Тихо прокравшись в столовую, я прислушиваюсь к разговору. Речь идет о докторе Ёренсене, который, оказывается, не просто врач, а еще и аллерголог.
- А он уверен, что это аллергия на собачью шерсть? - спрашивает как раз отец Тима свою жену.
- Не совсем, - отвечает она. - Он как назло уезжает в отпуск, на три недели. Когда он вернется, он проведет со мной тест на аллергию, чтобы быть уверенным на все сто процентов.
- А до этого Освальд побудет у нас? - спрашивает Тим.
Его мать отрицательно качает головой:
- Я чувствую, что это именно из-за его шерсти.
- Как ты это чувствуешь? - интересуется отец.
- Просто чувствую и все. Апчхи! Апчхи!
Какая чушь! Что это вдруг могло случиться с моей шерстью? Совершенно здоровые волосы! Я-то ведь не чихаю, хотя таскаю свою шерсть с собой целый день. Все это глупые отговорки. Просто мать Тима хочет избавиться от меня, потому что я дразню ее любимого Ронни, канарейку, которая живет в гостиной, в клетке рядом с телевизором.
- Освальд вряд ли будет в восторге от того, что ему придется нас оставить, - говорит отец Тима совершенно справедливо.
- Как знать, - возражает ему жена. - Может, он, наоборот, будет рад перебраться в другую семью.
Чушь! На душе у меня муторно как никогда. И я должен это как-то показать родителям Тима. Но как? Я с минуту обдумываю план действий, потом отправляюсь на кухню. Там я прыгаю на стул, а с него на стол. Встав на задние лапы, я дотягиваюсь до корзинки с луком, которая подвешена к потолку. Я собираюсь с духом, раскрываю пасть и вгрызаюсь в самую большую луковицу.
Ффффу!.. Кошмар! Но я мужественно жую эту гадость, пока в глазах у меня не начинается наводнение. Тогда я спрыгиваю на пол, несусь в столовую, сажусь перед хозяйкой Тима и начинаю скулить так жалобно, как, наверное, не смог бы даже на собственных похоронах.
- Смотрите! Это же у него слезы! - говорит отец Тима растроганно. - А я думал, что собаки не могут плакать.
- А они и не могут! - ядовито замечает его жена. - Зато они прекрасно могут притворяться. Вы знаете, что это такое?
Она наклоняется и вынимает у меня из бороды луковую шелуху. Скулеж застревает у меня в горле.
- Вот жулик! - бормочет отец Тима. - Ну как тебе понравился лук, Освальд?
Так же, как мое увольнение - так, что блевать охота!
ГЛАВА 7, в которой много болтают
Хвост мой висит, как тряпка, когда я через два дня стою перед дверью Изабель. Я все еще под действием шока, полученного от известия о моем увольнении. До того тошно, что, кажется, так и выл бы, не переставая. Может, хоть Изабель немного утешит меня. Она самый неутомимый специалист по части массажа за ушами из всех, кого я знаю. К тому же у нее всегда хорошее настроение. Если бы я был Тимом, я бы уже давно втрескался в нее по самые уши-локаторы. Но поскольку Тим - та еще тюха-матюха, то, Изабель для него, пожалуй, чересчур шустрая девчонка.
Тим жмет на кнопку звонка. Не успевает Изабель открыть дверь и поприветствовать нас, как сразу же замечает: со мной что-то неладно. Она сверлит меня любопытным взглядом и морщит свой курносый нос. Потом наклоняется, берет меня на руки и спрашивает Тима:
- Что это с Освальдом? Он не заболел?
- Он нет, а вот мать - заболела. И поэтому нам придется отдать Освальда.
- Что?!? Какой же мы тогда Клуб сыщиков - без Освальда?
- А мы и так уже никакой не клуб, - отвечает Тим.
Изабель не реагирует на последнюю реплику.
- Давайте, сначала входите, - приглашает она. - Свен, Маруша и Дэнис уже здесь.
- Дэнис?.. - Теперь уже мой хозяин выглядит так, как будто он болен. - Чего этому придурку здесь надо? - спрашивает он, бледный, как смерть.
Изабель не отвечает. Она идет вперед, в свою комнату. Там она сразу же объявляет дурную весть:
- Представьте себе: Тим решил избавиться от Освальда!
Свен засыпает моего хозяина вопросами, в то время как на лице Дэниса появляется злая усмешка. Оно и понятно: с тех пор как я оросил его джинсы, он меня не переваривает.
А Маруша? Она, правда, бросает мне грустный взгляд, но не произносит ни слова. Странно! Еще в последний раз в Восточном парке мне бросилось в глаза, что Маруша изменилась. Раньше она была почти таким же электровеником, как и Изабель, но с тех пор как она познакомилась с Дэнисом, это уже не Маруша, а какая-то Спящая красавица.
Мой хозяин рассказывает историю про аллергию.
- Моя мать все время чихает из-за шерсти Освальда. Поэтому его придется отдать.
- Что за идиотизм! - возмущается Свен. - Можно же что-нибудь сделать против этой аллергии.
В самом деле? Что именно? Я готов сделать что угодно, чтобы остаться с Тимом.
- Надо сводить Освальда к парикмахеру, пусть его обстригут наголо, - советует Свен. - Если у него не будет шерсти, у твоей матери не будет никакой аллергии. Что ты на это скажешь, Освальд?
Что? Бегать голым? Нет уж, спасибо! Чем стричься наголо, я лучше добровольно сдамся в приют для бездомных животных.
- Ладно, не дергайтесь, - пытается Тим успокоить своих друзей. - Пока еще ничего не случилось. Завтра в газете появится объявление. Посмотрим, найдется ли вообще кто-нибудь, кто заинтересуется Освальдом. А может, кто-нибудь из вас захочет взять его к себе?
Длинный Свен сокрушенно разводит руками:
- В нашем доме животные запрещены.
- А ты, Маруша? - спрашивает мой хозяин.
Маруша в это время смотрит в окно с загадочной улыбкой и даже не замечает, что к ней обращаются.
- Ты слышишь? Эй, Маруша? - дергает ее за руку Тим.
Та качает головой:
- Если бы у меня не было кошки, я бы его взяла. А так - Кора взбесится, если в доме появится собака. Да она ему глаза выцарапает!
- Если, конечно, я до этого не перекушу ей глотку…
Изабель тяжело вздыхает:
- Мои родители вообще против кошек и собак. Единственный зверь, которого они могли бы мне позволить завести, это кролик.
- Нет проблем! Я приклею себе к башке два огромных уха и буду грызть только морковку.
- Тут вдруг подает голос Дэнис:
- А почему бы тебе не продать его в Корею? Он мог бы там работать в ресторане.
- В качестве вылизывателя тарелок, что ли?
- Нет, в качестве главного блюда, - отвечает Дэнис с наглой усмешкой. - Жареные собаки у них там - любимое блюдо.
- Придурок! - шипит Тим.
Дэнис со смехом откидывает свою длинную гриву назад.
Если бы не мое подавленное настроение, я бы точно бросился на этого недоумка и проделал ему пару дырок в штанах для вентиляции.
Друзья еще какое-то время обсуждают сложившуюся ситуацию и принимают решение поддерживать контакт со мной, кому и куда бы меня не отдали. Это, конечно, слабое утешение, но лучше такое, чем никакого.
Потом они переходят к другой теме: Клуб сыщиков. Свен, который мечется по комнате, как лев по Африке, спрашивает, существует ли он вообще, этот клуб.
- С той кражи картин мы не раскрыли ни одного дела! - заявляет он. - Я не пойму: мы сыщики или уже нет?
- Ну, вообще-то сыщики… - говорит Изабель. - Хотя… у меня, например, теперь совсем нет времени. Вся неделя расписана, как по нотам: в понедельник конный спорт, во вторник - бассейн, в среду - скрипка, в пятницу - балет. А еще хор, уже две недели.
Свен корчит гримасу.
- А ты что скажешь, Маруша?
Маруша пожимает плечами, смотрит в пол и обеими руками ворошит свои волосы. Дэнис заявляет с ехидной усмешкой:
- Клуб сыщиков - это же смешно! Оставьте эту игру первоклашкам!
Тим вдруг соглашается с ним:
- Он прав. Надо распустить клуб.
Чего?.. Что за бред? Это он явно боится показаться Маруше маленьким.
- Распустить клуб?.. Фигу с маслом! - возмущается Свен, размахивая при этом длинными палками рук. - Вы все можете уходить, а мы с Юсуфом остаемся членами Клуба. Кстати, где он торчит? Он же всегда такой пунктуальный.
- Наверное, ему тоже надоела эта дурь, - говорит Дэнис. - Так что скорее всего тебе придется одному…
Он не успевает договорить, потому что в прихожей раздается звонок. Изабель передает меня Маруше, а сама идет открывать дверь. Мой хозяин ревниво косится на меня, потому что Маруша меня гладит.
- Ну наконец-то! - говорит Свен, когда в дверях показывается черная шевелюра Юсуфа. - Где ты пропадал?
- Меня задержали в парке, - отвечает Юсуф.
- Кто?
- Какие-то три типа в масках. А маски - сделаны из полиэтиленовых мешков. Они отобрали у меня все деньги. Тридцать евро!
- Что? Тебя ограбили? - изумленно спрашивает Тим.
- Угадал, - отвечает Юсуф. - Так что начинаем расследование дела об ограблении. Надо выяснить, что это за уроды…
- Минутку, Юсуф! - прерывает его Свен. - Им ты можешь ничего не рассказывать. Они уже не члены нашего клуба.
- Что, серьезно? - не верит Юсуф.
- Вообще-то да, - признается Изабель. - Но раз тут такой интересный случай, я опять вступаю в Клуб. А вы?
Маруша с Тимом усердно кивают. Но тут Юсуф вдруг замечает Дэниса. Он таращится на него какое-то время, потом спрашивает:
- Чего этот тип все время трясет своей гривой? Кто он вообще такой?
- Это Дэнис, - отвечает ему Свен. - Он считает, что Клуб сыщиков - это смешно.