Теперь уже молчал Антон, обдумывая. Потом кивнул:
- Ладно!
- Тебе придётся ехать одному.
- Ну и что? Пап, доеду, не переживай, - поспешно добавил он, поймав папин взгляд. – Остановлюсь у Шурки, делов-то!
Отец ответил не сразу. Когда он был чем-то озадачен, у него чуть поднимались брови, и между ними появлялась тень-морщинка.
- Я позвоню Валере, - наконец ответил он и складка разгладилась. – Только ты смотри там, Антон… Добавилась мне лишняя тревога…
Антон лишней тревоги не хотел, поэтому отцу пообещал, что каждый день будет звонить, по ночам никуда не ходить (зачем, интересно?), документы отвезёт, один далеко ездить не будет. А что ещё оставалось делать? Сам он не очень-то переживал, предстоящая поездка наоборот его радовала.
Валера – это отец его друга, Шурки. Антон с родителями часто ездили к нему на каникулах. Договорились, что сейчас он будет жить у Шурки и иногда - у Славки с Денисом – оттуда ближе добираться до Москвы на экзамены…
- Антон, ты о чём задумался? – спросил Славка.
- Да так, ничего… Слав, я завтра утром поеду в Москву – отдавать документы.
- Я – с тобой, - сразу ответил братишка.
- А ты не устанешь? Всё же долго… - засомневался Антон. Он, конечно, был бы рад поехать вместе, только немного побаивался шумной и огромной столицы. Да и отпустит ли Надя?
- Не, - Славка помотал головой – разлетелись светлые волосы. - Не устану я. Наоборот!
- А как ребята твои?
- А чего ребята? Я им фотоаппарат оставлю, они просто ролики поснимают. Справятся!
- Надя отпустит, думаешь?
- Да отпустит, конечно! Её всё равно дома не будет, и она всегда переживает, что я один. А тут я - с тобой! А если с тобой, значит – можно, она тебе, знаешь, как доверяет?
Они уже шли вдоль Славкиного дома, Антон машинально разглядывал площадку – малыши, бабушки, куличи, те же старенькие качели, песок вперемежку с травой, выгоревшие на солнце краски. За ней – укрытый клёнами детский садик, тропинка вдоль сетчатого забора в тени деревьев… Славка полез в карман за ключами, Антон снял рюкзак и вдруг услышал сзади щёлканье сандалий, тонкий голос:
- Славка! Славка, постой! Там штаб… сломали...
***
Нимка сидел в песочнице и лепил куличи. Одинаковые, ровные конусы из синего ведёрка. Пару раз поковыряет совком дырку с мокрым песком, соберёт в ведро, перевернёт его на доску, стукнет ладонью и раз – ещё один. Весь бортик песочницы был в одинаковых песочных башнях, крайний Сонька сломала, и на его место Нимка сделал ещё один. Дети, открыв рты, смотрели, как растёт стена куличей, Сонька вяло ковыряла песок и сыпала его на Нимкины тортики.
Солнце жгло плечи через футболку. Между лопатками, прямо по позвоночнику скатилась капелька, Нимка повёл плечами, не отрываясь от дела. С силой хлопнул ведром но следующему бортику, и на нём появился новый конус с ровными песочными краями.
- Сделай машинку, - попросила Сонька. Нимка не ответил и снова стал насыпать песок в ведро…
… Сегодня утром мать обнаружила отсутствие Нимкиных сандалий. И устроила ему разнос. А Нимка спросонья и не понял, как так? Что было первым, а что потом – поход её в магазин, а потом - сандалии, или сначала она увидела, что их нет?
Он сказал тихо, что потерял. И стал смотреть на свои кеды, которые валялись в углу под вешалкой.
- Потеря-ал? – протянула мать и, прищурившись, наклонила голову. – Потерял?! Ну-ну…
Вероятно, сначала был поход в магазин, потому что мать вынула из пакета его сандалии, пыльные, потёртые с порванным кожаным ремешком - те, которые он позавчера оставил на площадке. Откуда?
- Откуда? – хмуро спросил Нимка и посмотрел на мать.
- Это ты меня спрашиваешь? Это я тебя должна спрашивать, откуда!
Нимка молчал.
- Я с утра должна выслушивать гадости от соседок! По твоей милости!
- Чего?.. От каких соседок?
- Не стыдно? Пока мать на работе, он тут развлекается! – кричала мать, а Нимка думал: зачем? Зачем она кричит? Потом она бросила сандалии на пол, сердито кивнула ему, - пойдёшь и извинишься.
Нимка опешил.
- За что?
- Ты сам не знаешь?
- Да перед кем извиняться? Я эту тётку впервые видел! И вообще, чё она орёт!
- Не тётку, а Зинаиду Михайловну! Она живёт на первом этаже, приехала к внучке. Кто тебя учил так разговаривать со взрослыми? "Пошла ты!" Если я ещё раз…
Из кухни послышался звон. И Сонькин рёв. Мать, обернулась, шёпотом выругалась, снова посмотрела на Нимку.
- Я вызову тётю. Она будет смотреть за тобой, пока я работаю. – Сказала она, остывая, и ушла на кухню – оттуда послышалось оханье и звяканье осколков.
Нимка замер, потом кинулся в коридор.
- Мам, зачем? Не надо никого!
Мать, высыпав в ведро то, что раньше было чашкой, грузно выпрямилась.
- Ты мне ещё будешь говорить, что надо, а что нет?!
Нимка понял, что лучше не спорить. По крайней мере, сейчас.
- Когда она приедет? – буркнул он.
- Через неделю. А пока…
Нимка взял у Соньки формочку и стал делать машинки. Много. Одинаковых.
"Я не хочу!". Тётку он не любил. Прошлым летом она приезжала: Соньку в сад не взяли, и та сидела с ней. А сейчас она будет смотреть за ним, как за мелким?
"Ну-ну…" - думал Нимка. В прошлый раз она, кажется, уехала с облегчением, и он даже не стал её провожать. Зачем? Он видел-то её пару раз в жизни… Это была какая-то мамина родственница, то ли двоюродная, то ли троюродная, худая женщина, с пучком чёрных гладких волос на затылке, яркой помадой на губах и розовыми ногтями, которые она красила по вечерам. Она варила борщ и гречневую кашу с тушёнкой, запихивала еду в Соньку, ругала Нимку за опоздания, да-да, она засекала время его прогулки! А ещё выгоняла его из-за компа и весь вечер переписывалась там с кем-то по "агенту". А он смотрел в тёмное окно и изнывал от скуки, потому что делать больше было нечего.
Иногда она читала Соньке книжки или ругалась с соседом, чтоб тот не шумел. Потом сосед ругался с матерью. Потом мать орала на Нимку. А Нимка смотрел в окно и думал, когда же она уедет. Без неё лучше.
И сейчас мать снова хочет этого?
"Может, она передумает… На фиг ей лишний рот? И заботы?" Нимка вздохнул. Как её убедить, что не надо?
Она и не слушала его никогда. Совсем. Ни когда разводились с отцом и выбирали эту комнату, ни когда устраивалась работать, да это ладно, он тогда ещё был мелкий. Встретит после школы, накормит, и – марш за уроки. Может, скажет несколько слов о делах, вздохнёт про Соньку, а он молча послушает – не знал он, что ответить. Мама всегда работала, когда она с ним разговаривала?
Нимка не помнил. И сейчас не видел способов, как ей объяснить, рассказать? Может, спросить, что это за соседка, и почему она, мама, так переживает из-за этих сандалий? Обычно мать хладнокровно относилась ко всем пересудам и спорам на лавочках.
"Я не пойду извиняться! Ни за что!" – Нимка встал, отряхнул колени, и, бросив в песок лопатку, сказал сестре:
- Копай. – А сам сел на лавочку и уставился на дорогу. Без мыслей.
По асфальту бежал чёрный тощий кот с белой кисточкой на хвосте. Проехала очень серебристая "тойота", за ней фыркнула старая "волга", мелькнул велосипед. Нимка вспомнил про кошелёк.
"А почему без взрослого не продадут? С чего это я взял?"
Пойти бы и купить такой же. И носиться по городу, только как потом объяснить матери, откуда он его взял? Можно прятать его в подъезде или оставлять у Васьки, если договориться… Ой, блин! Нимка с досады поморщился: с парнями-то он вчера поссорился!
По асфальту прошли двое людей, похожих, будто братья, один повыше другого. А второй… Нимка, проводив их тоскливым взглядом до двери своего подъезда, удивлённо выпрямился: один из них был тот мальчишка, с которым он повстречался в сквере! Правда уже не в рыжей майке, а в жёлто-синей футболке, но в тех же джинсовых шортах, разлохмаченных по краям и белых кроссовках, - он вынул из кармана ключи и что-то сказал старшему.
"Он что, тут живёт?" - додумать Нимка не успел, потому что услышал, как чей-то крик:
- Славка!
По дороге бежал мальчишка, лет восьми, в брюках, с ёжиком тёмных волос, на секунду он остановился и крикнул, а Нимка похолодел и чуть не свалился с лавочки:
- Славка, постой! Штаб сломали!
Всё один к одному. Нимка замер и прислушался: мальчик подошёл к тем двоим, стал что-то объяснять, отчаянно жестикулируя. Светленький мальчишка, задержав дверь, стал слушать, потом зачем-то посмотрел на площадку, переглянулся со старшим. В тот миг Нимка почувствовал, как хочет исчезнуть куда-нибудь в другое место. А к нему подошла Сонька и стала ныть, чтобы он "сделал ей башенки!". Коза, почему именно сейчас ей это понадобилось?
- Отстань. – Отмахнулся Нимка.
- Я всё сломала-а! - стала всхлипывать сестра. Громко так всхлипывать, тот мальчишка снова обернулся и посмотрел на Нимку…
- Сейчас домой пойдёшь, - зашипел Нимка. – Иди и лепи сама. Или нет, пойдём лучше на качелях кататься!
Качели ближе к дороге, и оттуда лучше всё видно и слышно, может, он что-нибудь узнает!
… Штаб сломали они. А Нимка пожалел, что вообще заикнулся про эту дурацкую идею. Сначала сидели тихо, болтали про то, что здесь хорошо, потом Миша предложил Нимке сходить в кино, 5Д, стал рассказывать, как там всё "по-настоящему"... Потом сходили за Никитой, тот тоже заценил местечко, сказал, что здесь можно спокойно играть – никто не мешает, солнце не светит на экраны, прохладно, тихо… А потом… Мишка с Васькой устроили возню, стали толкаться.
- Осторожнее! – крикнул Никита, но не успел: Мишка плюхнулся на его планшет. Никита рассердился и стукнул Мишу, - Осёл, смотреть надо, куда садишь свою…
- Чего-о?
Ну и подрались. И разнесли всё вдрызг. Потому что Миша - он большой, пару раз подвинулся, и всё сломал. А Никита запутался в зелёной сетке и от этого рассердился ещё больше.
Что делал Нимка? Он сначала ошарашено стоял, потом стал оттаскивать Никиту за руку и получил сам. А Вася вылетел из штаба на траву и остался там, прищурившись, смотрел на драку. Всё произошло быстро. И уже нет штаба, и Нимка понял, что на него светит солнце, рядом Никита, пыхтя, рвал сетку, изучал разбитый локоть Миша. Планшет, прикрытый сухой травой, валялся возле сломанных кустиков. Вася молчал. Никита наклонился и взял прибор:
- Дураки, - сказал он и ушёл, не оглядываясь и не поправляя покосившихся очков.
… А потом они шли, так же, по рельсам, и Миша с Васей о чём-то хихикали, как ни в чём ни бывало, а Нимка медленно тащился позади, и на сердце у него было тяжело. Обида или грусть - непонятно, что больше? Возле дома он хмуро сказал парням: "Пока", и ушёл к себе.
Тайны больше не было.
Сейчас, глядя на мальчишек, которые разговаривали, Нимка вспомнил про вчерашнее. Да он и не забывал, просто сегодняшние события выместили это, но грусть-то осталась.
Или тайна была? Нимка залез в карман, нащупал там значок. Всё же неясно, что это было за место и зачем?
Однако сейчас Нимку больше интересовали насущные проблемы. Потому что Сонька слезла с качелей и полезла на горку, ему гулять ещё с ней до обеда, а вечером мать пойдёт в ночную смену, и нужно будет эту козу укладывать спать. Зато потом до вечера он свободен, только вот как отговорить мать не приглашать тётку?
Нимка не знал. Солнце жарило сухой песок, и воздух плавился, раскаляясь от лучей, от асфальта, от железных перекладин и реек на детских лесенках. Хотелось пить. А ещё хотелось искупаться, может, после обеда дойти до фонтанов? Или махнуть одну станцию на электричке и посмотреть, что там твориться на озере. В прошлом году там ещё купались, огромные сосны загораживали берег от солнца, а с воды даже дул лёгкий ветерок. Хотя, в прошлом году не было такой жары.
Глава 10
Двое на тропинке
Яркие лучи квадратиками лежали на ковре. Там, где сидел маленький Коля и листал журналы "популярной механики" и "авиации". Славка облокотился о подлокотник дивана, на другой подлокотник забралась Даша и сидела там, обняв коленки и сердито кусая губы. Напротив них, на тахте, устроились Володя и Федя, оба притихшие и насупленные. За компьютерным столом, оседлав стул, опёршись руками на его спинку, сидел Антон и смотрел по очереди на ребят. В комнате стояла тишина, лучи расширяющимися полосами проходили сквозь мелкие пылинки, искрились на металлических струнах гитары – её Славка прислонил к шкафу: не успел вчера убрать. На верхней дверце шкафа тревожили эту тишину большие круглые часы, с чёрными острыми стрелками и ореховыми кольцами на циферблате. Тикали и ждали.
Первой нарушила молчание Даша. Она вскинула подбородок, отряхнула тонкими пальчиками светлые волосы и сказала, глядя на часы:
- Это Нимка сделал.
- Чего? – не понял Славка.
- Ничего, - недовольно отозвалась Даша. Помолчала, покосилась на младшего брата. – А кто ещё? Мы вчера в магазине слышали, как он предлагал ребятам по рельсам идти.
- Ага, - поднял Коля голову от картинок с самолётами. - Они могли заметить.
- Но ломать-то зачем? – тонко крикнул Федя. – Ни себе, ни людям…
А Володя только покачал головой и хмуро посмотрел на Славку. Славка упёрся руками в диван. Не понимал он!
- Да какой ещё Нимка?
- Ну, какой… - вздохнул Володя. - Разве ты его не знаешь? Он же в этом доме живёт.
- Ага, - кивнула Даша, - у него ещё сестра мелкая, вредная такая! В прошлый раз Колю песком засыпала! Ох, я б ему…
- Я его не видел… - тихо сказал Славка. – Да может, это и не он.
- А кто? Странно, никому наш штаб больше не нужен был, пока эти по рельсам не пошли.
- Делать им не фиг, ходят только ломают всё…
- Ага, или в игрушки режутся! Ну и играли бы дальше!
- Они в "гоночки" играют, - сказал Коля. - Я видел. У нас такая на компе стоит, Даша в неё тоже играет.
Сестра сердито зыркнула на брата.
- И что?
- Не, я так…
Славка вздохнул:
- Ну, чего делать-то будем? – и встретился глазами с Антоном. Брат до сих пор молчал, задумчиво глядя на маленького Колю. Солнце путалось в его светлых волосах, освещало рыжие, обычно едва заметные веснушки. Антон прищурился – от ярких лучей, толкнулся ногой, чуть отодвинувшись в тень. А синие глаза ждали. Чего?
Славка не знал что делать. Ребята, обиженные, недовольные, сейчас поспорят и - разбегутся. Они тоже чего-то ждут, смотрят на него, как на старшего, да и вообще… Это ж его идея была со съёмками… А сейчас выходит - всё?
- Поймать их надо и отлупить, - сказал Федя.
- Да! – поддержал брата Володька.
- Я первая буду. - Даша сжала тоненькие кулачки.
А Коля тихонько вздохнул и перелистнул страничку в журнале.
- Ещё Воробьёвы не знают. Вот они приедут…
- А когда они приедут?
- Да в конце недели обещали. Слав, ну что ты молчишь?!
Славка думал. Он вдруг вспомнил, как перед Юркиным отъездом они гуляли в сквере, где фонтаны. Юра ждал машину. Купили мороженого: рядом с площадью был кондитерский магазинчик, где продавались очень вкусные сливочные шарики и мягкий, тёплый хлеб. И вот они ходили по дорожкам и ели это мороженое, а потом пошли за лимонадом. Тепло было, ещё не жарко, по небу плыли клочки облаков, и Славка надеялся - вдруг будет наконец-то дождь? Юра рассказывал, как в последний день перед отпуском его вдруг попросили провести экскурсию на паруснике, и один из семиклассников зачем-то притащил туда белого мышонка. Мышонок, конечно же, сбежал, и потом все дружно его искали и нашли на кухне, в кастрюле с гречкой: зверь не мог оттуда вылезти, то ли оттого, что объелся каши, то ли просто не хотел… А Славка слушал и думал: вот ведь, повезло ребятам – увидеть настоящие паруса! Он с чего-то решил, что они давно отошли в прошлое, а нет же!
Сейчас Славка вспомнил этого мышонка: вот про кого нужно снять фильм! Смешно бы получилось… И ещё загрустил: как там Юра, давно он не звонит!.. Всё же страшно туда ехать, где всё вокруг горит.
- Славка! – это Даша.
- А? – отозвался Славка и обвёл взглядом ребят. – Зачем?
- Что - зачем? – спросил Федя.
- Зачем их искать?
На секунду повисла пауза.
- Как зачем?
- Воевать, - сказал Антон и чуть улыбнулся.
А Даша нахмурилась, опустила ноги с дивана, будто хотела спрыгнуть. "Сейчас она уйдёт, - грустно подумал Славка. – И остальные тоже… Ну что ж…"
- Понимаете… - медленно начал он, потому что напряжение вокруг было очень похоже на блестящие серебряные струны, которые так хорошо звенели, и на которых так больно было играть. Сейчас, в этой тишине, словно было слышно эти струны, и ребята молчали, а Славка осторожно подбирал слова, - понимаете… Мы можем найти их и объявить им войну…
- Да! – сказал Федя и, встретившись взглядом с братом, замолчал.
- Можем, - кивнул Славка. – Только вот… Фильм-то мы снимать будем?
Сказал – и растерялся. Антон смотрел на ребят. Маленький Коля – на Славку, близнецы – на разноцветный ковёр, а Даша – на брата. Потом Коля подвинулся и задел локтём гитару - та ухнула на пол с недовольным звоном.
- Коля! – Даша вскочила.
Славка встал, поднял гитару, осторожно прислонил её к стене.
- Ты играешь? – зачем-то спросила Даша.
Славка кивнул.
- Только гитара не моя, а друга.
- Балда! - сказала Даша брату, - осторожнее надо! – а потом попросила Славку уже без сердитых искорок, - сыграешь?
Славка почувствовал, как внутри всё уходит куда-то в пустоту, и от этой пустоты бешено заколотилось сердце: ну боялся он петь! При всех… И всё же он снова кивнул и взял гитару…
Зачем он это сделал?! Пока подтягивал струны, в голове стучались торопливые мысли - зачем? Сам захотел, ага, нечего было в музыканты лезть…
Тихо тронул струны и запел. Ту песню, которую он учил давно – она вроде лучше всех получалась.
- "… А не спеши ты нас хоронить,
А у нас ещё здесь дела!..."
Почему-то цепляла она, эта песня, казалось бы - взрослая, но… будто про них?
… - "А не спеши ты нам в спину стрелять:
А это никогда не поздно успеть…"
На первых звуках перехватило голос и получилось не в аккорд и сипло, но с этим куплетом голос сам как-то стал чище и правильнее. Может оттого, что он вспомнил, как пять лет назад стреляли в его друга? И как выстрел едва не сорвал не только его, Юрину жизнь, но и Славкину встречу с родителями… Он, мелкий ещё был, не знал, что они найдутся. А вот за друга переживал отчаянно. Хорошо, что всё хорошо закончилось…
Гитара пела в тон Славке. Или Славка в её тон? Неважно, главное, что звучала она волшебно, мелодия струн переплеталась и звенела долго-долго, словно несколько серебряных колокольчиков. Славка смотрел мимо ребят, на фотографии, которые висели на стене, - чтобы не сбиться.