В дополнение к нашему письму от сего числа сего года, отправленному приблизительно 22 минуты назад, сообщаем, что министерство магии пересмотрело своё решение касательно уничтожения Вашей волшебной палочки. Вы имеете право сохранять её у себя вплоть до дисциплинарного слушания Вашего дела, которое состоится 12 августа и на котором относительно Вас будет принято окончательное официальное решение.
Также доводим до Вашего сведения, что после беседы с директором школы колдовства и ведьминских искусств "Хогварц" министерство согласилось отложить рассмотрение вопроса о Вашем исключении вплоть до вышеупомянутого слушания. В настоящее время и до поступления дальнейших распоряжений Вы считаетесь отстранённым от занятий.
С наилучшими пожеланиями, искренне Ваша,
Мафальда Хопкёрк
Отдел неправомочного использования колдовства
Министерство магии
Гарри перечитал письмо три раза подряд. От того, что вопрос об исключении не решён окончательно, ему полегчало, и узел отчаяния в груди чуточку ослаб, но страх тем не менее остался. Теперь всё зависело от дисциплинарного слушания двенадцатого августа.
- Ну? - напомнил о своём существовании дядя Вернон. - Что новенького? Посадят тебя или как? Смертная казнь-то у вас вообще бывает? - с воодушевлением добавил он после короткого раздумья.
- Мне назначили слушание, - ответил Гарри.
- И там тебя приговорят?
- Наверное.
- Значит, будем жить надеждой, - съязвил дядя Вернон.
- Ладно, если это всё... - сказал Гарри поднимаясь. Ему было просто необходимо побыть одному, подумать и, может быть, написать Рону, Гермионе или Сириусу.
- НЕТ УЖ, ДУДКИ! НИКАКОЕ НЕ ВСЁ! - загремел голос дяди Вернона. - СЯДЬ НАЗАД!
- Что ещё? - недовольно спросил Гарри.
- ДУДЛИ, ВОТ ЧТО! - орал дядя Вернон. - Я хочу точно знать, что произошло с моим сыном!
- ОТЛИЧНО! - потеряв терпение, закричал Гарри, и из волшебной палочки посыпались красные и золотые искры. Все трое Дурслеев испуганно съёжились. - Мы с Дудли были в проходе между Магнолиевым проездом и Глициниевым переулком. - Стараясь справиться с раздражением, Гарри заговорил очень быстро. - Дудли стал задираться, я достал палочку, но не воспользовался ею. Тут появились два дементора...
- Но кто такие эти... дементы? - гневно перебил его дядя Вернон. - Чем они ЗАНИМАЮТСЯ?
- Я же сказал - высасывают из тебя счастье, - ответил Гарри. - А если могут, запечатлевают Поцелуй.
- Поцелуй? - вытаращил глаза дядя Верноy. - Поцелуй?
- Это так называется. Когда они высасывают душу через рот.
Тётя Петуния тихо вскрикнула.
- Душу?
- Они же не забрали... нет... у него ведь осталась?..
Она схватила сына за плечи и стала трясти, словно надеясь услышать, как загрохочет внутри его душа.
- Конечно, не забрали - если бы забрали, вы бы сразу поняли, - устало сказал Гарри.
- Значит, ты задал им жару, да, сын? - громко заговорил дядя Вернон, явно стремясь вернуть разговор в понятное ему русло. - Показал, почём фунт лиха, правда?
- Дементорам нельзя показать, почём фунт лиха, - сквозь зубы процедил Гарри.
- А почему же он тогда в полном порядке? - с вызовом спросил дядя Вернон. - Почему из него ничего не выпито? А?
- Потому что я воспользовался заклятием Заступ...
ВУ-УШШШШ. В каминной трубе забились, зашуршали крылья, из очага посыпалась пыль, и вскоре оттуда стремительно вылетела четвёртая сова.
- ГОСПОДИ БОЖЕ МИЛОСЕРДНЫЙ! - вскричал дядя Вернон, в негодовании вырывая клочья из своих несчастных усов, чего с ним не случалось уже очень-очень давно. - МНЕ ЗДЕСЬ СОВЫ НЕ НУЖНЫ! Я ЗДЕСЬ ЭТОГО НЕ ПОТЕРПЛЮ! ЯСНО?!
Но Гарри уже снимал с протянутой лапки пергаментный свиток. Он был совершенно уверен, что письмо от Думбльдора и теперь наконец-то всё разъяснится - и дементоры, и миссис Фигг, и что затевается в министерстве, и как Думбльдор собирается всё уладить, - и впервые в жизни испытал разочарование, увидев почерк Сириуса. Не слушая завываний дяди Вернона и сильно прищурившись от пыли - сова только что отбыла обратно через трубу, - Гарри прочитал Сириусову записку.
Артур рассказал мне, что случилось. Ни в коем случае не выходи из дома. Ни в коем случае.
Это показалось Гарри настолько неадекватным ответом на всё случившееся нынешним вечером, что он перевернул свиток, рассчитывая найти продолжение. Но продолжения не было.
Его снова охватил гнев. Кто-нибудь вообще собирается сказать ему "молодец"? Как-никак, он один победил двух дементоров! А что Сириус, что мистер Уизли, оба ведут себя так, будто он нашалил, а они просто не хотят его ругать, пока ещё не ясно, насколько всё плохо.
- ...засовали твои долбы... то есть, тьфу, задолбали твои совы! Туда-сюда, туда-сюда! Проходной двор! Я тебя предупреждаю, парень, я этого не потер...
- Ничего не могу поделать, - огрызнулся Гарри и смял письмо Сириуса в кулаке.
- Я хочу знать правду! Что сегодня случилось? - прогавкал дядя Вернон. - Если на Дудли напали дурмендуры, почему тогда исключают тебя? Говори, ты делал сам-знаешь-что? Делал? Сам же признался!
Гарри глубоко вдохнул, чтобы успокоиться. У него опять заболевала голова. Больше всего на свете хотелось оказаться где-нибудь далеко-далеко отсюда, от этой кухни и от Дурслеев.
- Мне пришлось применить заклятие Заступника, чтобы отогнать дементоров, - сказал он, усилием воли сохраняя спокойствие. - Против них нет больше средств.
- Но что понадобилось этим демендурам у нас в Литтл Уинджинге?! - возмущённо закричал дядя Вернон.
- Не могу вам сказать, - утомлённо проговорил Гарри. - Не имею представления.
Голова раскалывалась от ламп дневного света. Злость отступала. Он выдохся, силы исчерпаны. Дурслеи продолжали сверлить его взглядами.
- Это всё из-за тебя, - с напором произнёс дядя Вернон. - Это как-то связано с тобой, парень, я точно знаю. С чего бы ещё им здесь появляться? Что они забыли в том переулке? Ты же единственный-единственный... - Очевидно, он не мог себя заставить выговорить слово "колдун". - Единственный сам-понимаешь-кто на всю округу.
- Я не знаю, зачем они здесь оказались.
Но слова дяди Вернона что-то стронули в усталом мозгу, и тот заработал с новой силой. Действительно, почему дементоры оказались в Литтл Уинджинге, там же, где и Гарри? Неужто случайно? Кто их послал? Они вышли из-под контроля министерства магии? Покинули Азкабан и встали на сторону Вольдеморта, как предсказывал Думбльдор?
- Так эти дерьмендеры охраняют вашу дурацкую тюрьму? - спросил дядя Вернон, словно бы следуя по пятам за раздумьями Гарри.
- Да.
Если бы только перестала болеть голова! Если бы он мог пойти к себе, в тёмную спальню, и подумать!..
- О-хо! Так они пришли тебя арестовать! - Дядя Верноy восторжествовал, точно разрешил неразрешимую загадку. - Так ведь, парень? Значит, ты у нас бегаешь от закона!
- Разумеется, нет. - Гарри потряс головой, точно отпугивая надоедливую муху. Мысли так и роились у него в голове.
- Тогда зачем?..
- Это он их послал, - очень тихо сказал Гарри скорее себе, чем дяде Вернону.
- Что? Кто - он?
- Лорд Вольдеморт, - пояснил Гарри.
Краем сознания он отметил, как это чуднó, что Дурслеи, которые корчились и вскрикивали, стоило произнести при них слова "колдун", "магия" или "волшебная палочка", даже не шелохнулись, услышав имя самого могущественного злого колдуна всех времён и народов.
- Лорд... погоди-ка. - Дядя Вернон скривился, и в его свиных глазках проступило понимание. - Я это где-то слышал... это не тот, который...
- Убил моих родителей, да, - подтвердил Гарри.
- Но он же исчез, - нетерпеливо возразил дядя Вернон, не смущаясь поминать болезненную тему гибели родителей. - Так сказал тот громила. Что он исчез.
- Он вернулся, - мрачно проговорил Гарри.
Это было очень странно - стоять на стерильной, как операционная, кухне тёти Петунии между холодильником последней модели и широкоформатным телевизором и преспокойно беседовать о лорде Вольдеморте с дядей Верноном. Появление дементоров в Литтл Уинджинге, казалось, разрушило ту огромную невидимую стену, что надёжно отделяла непреклонно нормальный мир Бирючинной улицы от всего остального мира. Две параллельные жизни Гарри слились воедино, и всё перевернулось с ног на голову: Дурслеи расспрашивают его о колдовских делах, миссис Фигг знакома с Думбльдором, над Литтл Уинджингом кружат дементоры, а над Гарри висит угроза никогда больше не увидеть "Хогварц". Голова заболела вдвое сильнее.
- Вернулся? - прошептала тётя Петуния.
Она смотрела на Гарри так, как никогда не смотрела прежде. И впервые за всю свою жизнь Гарри вдруг отчётливо понял, что тётя Петуния - сестра его матери. Он не смог бы объяснить, отчего это стало так ясно именно теперь. Он лишь понимал, что среди тех, кто находится сейчас в кухне, не он один осознаёт весь ужас случившегося. Никогда раньше тётя Петуния не глядела на него такими глазами - большими, серыми, столь непохожими на глаза сестры: сейчас они не щурились от злости или отвращения, а широко распахнулись в испуге. Казалось, она вдруг отбросила притворство и перестала упрямо делать вид, будто ни колдовства, ни какого-либо иного мира помимо того, где живут они с дядей Верноном, не существует, - а ведь так было всегда, сколько Гарри себя помнил.
- Да, - Гарри посмотрел ей прямо в глаза. - Месяц назад. Я сам видел.
Её пальцы стиснули мощное, затянутое в кожу плечо сына.
- Минуточку, - вмешался дядя Верноy, переводя взгляд с жены на Гарри и обратно. Он был явно озадачен и даже смущён внезапно возникшим между ними беспрецедентным взаимопониманием. - Минуточку. Так ты говоришь, этот самый Вольде... как его там... вернулся.
- Да.
- Тот, кто убил твоих родителей.
- И теперь он послал за тобой двусмерторов?
- Похоже на то, - сказал Гарри.
- Понятно, - проговорил дядя Вернон, снова переводя взгляд с совершенно побелевшей жены на Гарри и подтягивая брюки. Он сам и особенно его багровое лицо раздувались прямо на глазах. - Что ж, тогда решено, - объявил он, и рубашка слегка разошлась у него на груди, - можешь выметаться вон из моего дома, парень!
- Чего? - удивился Гарри.
- Того! Выметайся! ВОН! - Дядя Вернон заорал так, что даже тётя Петуния и Дудли вздрогнули. - ВОН! ВОН! Давно бы пора! Эти совы - устроили тут, понимаешь, ночлежку! Взрывающиеся пудинги, сломанные стены! Хвост Дудли! Мардж под потолком! Летающий "форд"!.. ВОН! ВОН! Хватит с меня! Слышать о тебе не хочу больше! Раз за тобой гоняется какой-то маньяк, тебе здесь не место! Я должен защитить жену и сына! Мне твои неприятности не нужны! Раз ты пошёл по той же дорожке, что и твои родители, - пожалуйста! Только я тут ни при чём! ВОН!
Гарри застыл как громом поражённый. В руке он по-прежнему держал скомканные письма из министерства, от мистера Уизли и от Сириуса. Ни в коем случае не выходи из дома. Ни в коем случае. НИКУДА НЕ УХОДИ ИЗ ДОМА.
- Ты меня слышал! - кричал дядя Вернон. Он надвинулся на племянника багровым лицом, и до Гарри долетали брызги слюны. - Мотай отсюда! Полчаса назад ты и сам мечтал уйти! Так вот я - за! Проваливай! И прошу больше никогда не пачкать мой порог! Не знаю, зачем мы тебя вообще взяли, Мардж права, надо было отослать тебя в приют! А мы своей добротой сами себе всё испортили, думали, сможем это из тебя выбить, сделать из тебя человека, только уж если кто родился с гнильцой, ничего не попишешь, и теперь с меня хва... Что?! Совы?!
Сова с такой скоростью просвистела по трубе, что сначала ударилась об пол и лишь потом с недовольным криком взвилась в воздух. Гарри поднял руку, чтобы выхватить у неё письмо в красном конверте, но сова пролетела над его головой к тёте Петунии. Та взвизгнула и пригнулась, закрыв лицо локтями. Сова сбросила конверт ей на голову, развернулась и вылетела обратно в трубу.
Гарри бросился к письму, но тётя Петуния его опередила.
- Можете открыть, если хотите, - сказал Гарри, - но я всё равно услышу, о чём оно. Это вопиллер.
- Брось его, Петуния! - взревел дядя Вернон. - Не прикасайся! Это опасно!
- Но оно адресовано мне, - прохныкала тётя Петуния. - Мне, Вернон, взгляни! Миссис Петуния Дурслей, кухня, дом № 4, Бирючинная улица...
Тут у неё перехватило дыхание от испуга. Красный конверт задымился.
- Открывайте скорей! - понуждал её Гарри. - Покончите разом! Это же всё равно случится.
- Ни за что!
Её рука дрожала. Она дико озиралась, словно в поисках выхода, но было слишком поздно - конверт загорелся. Тётя Петуния закричала и уронила его на стол.
Из языков пламени зазвучал страшный громоподобный голос, который, эхом отдаваясь в замкнутом пространстве, заполнил собой всю кухню:
- Петуния, вспомни моё последнее!..
Тётя Петуния была близка к обмороку. Ноги её подкосились, она опустилась на стул рядом с Дудли и спрятала лицо в ладонях. Остатки конверта беззвучно догорели и превратились в пепел.
- Что это было? - Дядя Вернон охрип от волнения. - Что... я не понимаю... Петуния?
Та молчала. Дудли смотрел на мать, тупо разинув рот. Страшное молчание ширилось. Гарри в полном изумлении следил за тётей; голова буквально разрывалась от боли.
- Петуния, дорогая? - робко позвал дядя Вернон. - П-петуния?
Тётя подняла голову. Её била дрожь. Она сглотнула.
- Мальчишка... мальчишка должен остаться, Вернон, - пролепетала она.
- Ч-что?!
- Он останется, - повторила тётя Петуния, не глядя на Гарри. И снова встала.
- Он... но, Петуния...
- Что скажут соседи, если мы выбросим его на улицу? - Несмотря на чрезвычайную бледность, к тёте Петунии быстро вернулся обычный решительный тон. - Начнут задавать вопросы, захотят знать, куда мы его отправили. Придётся его оставить.
Дядя Вернон сдулся, как лопнувшая покрышка.
- Но, Петуния, дорогая...
Тётя Петуния не дослушала и повернулась к Гарри.
- Будешь сидеть в своей комнате, - велела она. - Из дома не выходить. А сейчас - спать.
Гарри не пошевелился.
- Кто прислал вопиллер?
- Не задавай дурацких вопросов, - отрезала тётя Петуния.
- Вы что, переписываетесь с колдунами?
- Я сказала, спать!
- Что это значит? Вспомни моё последнее - что?
- Немедленно спать!
- Откуда?..
- ТЫ СЛЫШАЛ, ЧТО СКАЗАЛА ТЁТЯ! НЕМЕДЛЕННО СПАТЬ!
Глава третья. Авангард
"На меня напали дементоры, и меня могут исключить из школы. Я хочу знать, что происходит и когда я отсюда выберусь".
Едва оказавшись у письменного стола в тёмной спальне, Гарри трижды написал эти слова на трёх отдельных листах пергамента. Первое письмо он адресовал Сириусу, второе Рону, а третье Гермионе. Сова Гарри, Хедвига, улетела на охоту; её пустая клетка стояла на столе. В ожидании её возвращения Гарри мерил шагами комнату. Голова пульсировала от боли, и в ней теснилось столько мыслей, что заснуть вряд ли бы удалось, хотя от усталости болели и чесались глаза. Оттого, что ему пришлось тащить на себе Дудли, ужасно ныла спина и жутко саднили шишки на голове.
Охваченный злостью и досадой, Гарри шагал туда-сюда, сжимал зубы и кулаки и, проходя мимо окна, всякий раз сердито косился на усыпанное звёздами небо. На него наслали дементоров, за ним тайно следили Мундугнус и миссис Фигг, его отстранили от занятий в "Хогварце", его ждёт дисциплинарное слушание - а никто из друзей так и не потрудился объяснить, в чём дело.
И что, что сказал этот непонятный вопиллер? Чей голос таким грозным, таким страшным эхом разносился по кухне?
Почему Гарри должен сидеть здесь, как в клетке, не зная абсолютно ничего? Почему с ним обращаются как с непослушным младенцем? Ни в коем случае не колдуй, никуда не уходи из дома...
Гарри мимоходом пнул сундук со школьными вещами, но от злости не избавился, наоборот, стало ещё хуже: к страданиям и без того измученного тела прибавилась острая боль в большом пальце.
И тут, как раз когда он доковылял до окна, с улицы, тихо шурша крыльями, влетела Хедвига, похожая на маленькое привидение.
- Наконец-то! - проворчал Гарри. - Можешь это положить, у меня для тебя работа.
Большие, круглые, янтарные глаза обиженно посмотрели на него поверх зажатой в клюве дохлой лягушки.
- На-ка, - сказал Гарри, взял со стола три свитка и кожаный ремешок и привязал послания к шершавой совиной ноге. - Быстренько отнеси это Сириусу, Рону и Гермионе и не возвращайся без нормальных длинных ответов. Если понадобится, долби их, пока не напишут приличных писем. Поняла?
Хедвига, всё ещё с лягушкой в клюве, невнятно ухнула.
- Тогда отправляйся, - приказал Гарри.
Сова сразу же снялась с места. Как только она скрылась из виду, Гарри, не раздеваясь, бросился на кровать и уставился в потолок. В добавление к прочим горестям его теперь грыз стыд - он грубо обошёлся с Хедвигой, а ведь здесь, на Бирючинной улице, она у него - единственный друг. Ладно, он ещё загладит свою вину, когда Хедвига вернётся.
Сириус, Рон и Гермиона просто обязаны ответить быстро - не могут же они проигнорировать известие о нападении дементоров. Завтра, когда он проснётся, его будут ждать три толстых сочувственных письма с планами его немедленной эвакуации в "Гнездо"... На этой утешительной мысли Гарри сморил сон, заглушивший всё, что его тревожило.
Но на следующее утро Хедвига не вернулась. Гарри безвылазно сидел у себя в комнате, выходя только в ванную. Трижды в день тётя Петуния просовывала еду в маленькое окошко в двери, прорезанное дядей Верноном три года назад. Гарри всякий раз пытался расспросить её о вопиллере, но с тем же успехом можно было допрашивать дверную ручку. А вообще Дурслеи не подходили к его комнате. Гарри не видел смысла навязывать им свою компанию; этим ничего не добьёшься, кроме разве что очередного скандала, а тогда он может потерять терпение и опять начать колдовать.
Так оно и тянулось три долгих дня. Гарри то переполняло беспокойство, и он не мог ничем заниматься, а лишь ходил взад-вперёд по комнате, злясь на друзей, бросивших его на произвол судьбы, то охватывала апатия, настолько всепоглощающая, что он часами лежал на кровати, уставившись в пространство и с ужасом думая о предстоящем слушании в министерстве.
А если его признают виновным? И исключат из школы? Сломают пополам его палочку? Что тогда делать, куда податься? Теперь, когда он знает о существовании другого мира, своего мира, ему не выжить на Бирючинной улице. Можно ли будет поселиться в доме Сириуса, как тот и предлагал год назад, ещё до своего побега? Позволят ли Гарри жить там одному, ведь он несовершеннолетний? Или это решат за него? А вдруг он так серьёзно нарушил Международный закон о секретности, что его приговорят к сроку в Азкабане? При этой мысли Гарри неизменно соскальзывал с кровати и снова начинал ходить по комнате.