– Ты ее хотя бы испытывала после того, как утащила из спецхранилища Сатыроса? – полюбопытствовал Эдвард. – Не хотелось бы разочаровать этих служителей Веселого Роджера. Кстати, Роджер, это же твой день.
– Это точно, – оскалился Брэдли, оседлывая Снежка. Он вывел его из трюма, грифон сонно клевал клювом и потряхивал крыльями.
– Какой-то вид у него не боевой, – озабоченно заметил Эдвард. – Растормошил ребенка.
– Сейчас, сейчас… – Брэдли затянул ремни, проверил крепления, седельные сумки, в которых глухо перекатывались шары греческого огня, прицепил огнеупорный мешок с окаменевшими саламандрами, пробежался пальцами по боковым патронташам – широким лентам с нашитыми чехлами, в каждом чехле покоилась тяжелая оперенная стрела звездного железа. Проверил, легко ли вращается арбалет за спиной, на турели, закрепленной на выносной стреле седла. При желании Роджер мог вести и воздушный бой, разворачиваясь к арбалету. А при необходимости мог легко снять его с турели.
Последними, справа и слева, под крыльями, он прикрепил два дротика.
– Сурово, – одобрил Эдвард. – Никогда не видел боевого грифона в полной экипировке.
– Его никто не видел лет двести пятьдесят, – сказал Роджер.
– А авиационный пулемет он поднимет? – заинтересовался Джей. – Или ракеты? Иначе его любой зенитный расчет собьет в два счета.
– С этим не собьет, – Роджер закрепил на шее Снежка тонкую цепь с кристаллом дымчатого кварца.
– Артефакт малого Кольца Магуса? – изумился Агриппа. – Разве они еще остались?
– Когда-то у каждого наездника грифонов был такой, – хмуро сообщил Роджер. – Этот наш, рода Брэдли.
– Не нравится, – сказал Дьюла, морща нос и заглядывая за борт. – Вода. Не люблю сражаться в воде.
– Да, вот умел бы ты оборачиваться касаткой, было бы веселее.
– Эдвард, ты как-то очень уж развеселился, – покосился Дьюла.
– Засиделся я на этой посудине.
– Однако пираты, – растерянно сказал Агриппа. – Я ожидал проблем, однако так скоро…
– Разве это проблемы – так, разминка, – Брэдли прищелкнул крепежный ремень к петле в передней луке седла. – Сейчас разберемся.
– И чего вы расшумелись? – хмуро спросил Билл Морриган, выходя на палубу.
– Пираты, Билл, – пояснил Эдвард. – Сейчас забросят абордажные крюки, и начнется кровавая баня. Дать саблю?
– Зря ты в акробаты пошел, – ответил Морриган. – Такой комический талант пропадает. Выступали бы на пару с Дьюлой, был бы полный аншлаг.
Грифон подпрыгнул, зацепился когтистыми лапами за борт, закачался, как голубь на насесте, и прыгнул в небо.
Тяжело хлопая крыльями, набрал высоту, закружил над лодками.
Пираты, смешные фигурки на таком удалении, замахали руками, затрещали автоматы.
– Не попадут, – сказал Джей. – Высота метров четыреста, даже без ваших артефактов из автомата невозможно попасть в воздушную цель на такой высоте.
– А в шхуну из гранатомета? – спросил Эдвард. Лодка подпрыгнула на волне, выплюнула дымную струю, которая протянулась к кораблю.
Но Эвелина уже пела, пальцы ее блуждали по трубам флейты, перекрывая и открывая ток воздуха, и ракета ушла мимо, канула в морской пучине.
Морриган уперся в палубу тростью, хмуро смотрел, как лодки подошли ближе. Пронеслись мимо, рассекая воду хищными черными лезвиями, развернулись, беря шхуну в клещи. Лоцманы без лишней суеты перемещались по палубе, проверяя оружие – абордажные сабли, кривые ножи, какие-то немыслимые пищали и мушкеты, совмещенные с мечами.
– Старые боги, где Агриппа откопал этих ребят? – спросил Эдвард у Дьюлы, глядя на боцмана – загорелого дочерна бородача со стальным кольцом в ухе, который держал в руках нечто похожее на ручную пороховую пушку. – На Карибах? В семнадцатом веке?
– Каждый попадает в Замок Печали своим путем, – заметил Агриппа. Слух у него был отменный. – Вполне может быть, что и ваш путь когда-нибудь приведет вас к нам.
– Нет уж, чур меня, – Эдвард пригнулся, над головой просвистело. – Эви, держи ритм!
– Помог бы сестре, – сказал Джей, укладывая автомат на борт и прикладываясь к оптическому прицелу. Он ждал, когда лодки подойдут ближе – чтобы бить наверняка.
Но Бард уже открыл чехол и извлек серебряный арбалет:
– Сейчас пойдет потеха… Билл, ты не хочешь присоединиться?
– Пока не вижу необходимости. Вы прекрасно справляетесь.
Взрывная волна обдала их солеными брызгами, мачты загудели, паруса забились на реях. Кипящее облако пламени клубилось в воздухе, всего в нескольких десятках метров от борта шхуны. Второй взрыв – и шар пламени вспух прямо по носу корабля! Третий встал огненной стеной по левому борту, и четвертый – за кормой. Где-то там, мелькая в разрывах между пылающими областями воздуха, мелькали лодки, взрывы загремели чаще, и корабль оказался в кольце пламени.
– Стоп машина! – заревел Лоцман Эак в рубке.
– Это не напалм, – растерянно сказал Джей. – Заряды объемного взрыва? Газ?
– Бери выше, – крикнул Эдвард, его арбалет поменял форму, обращаясь в лиру, и он пробежал по струнам, подключаясь к песне сестры. – Алхимические гранаты! Это не пираты – это темники. Ну что же ты, сестрица, начинай другую песнь, я пока подержу Отражение.
Корабль стоял на спокойной воде, вокруг ревела стена пламени, и только песнь Отражений не давала ей пойти вперед, сомкнуться над шхуной. А там, в чистом море, накручивали круги пиратские лодки, подбрасывая в костер все новые угли.
Эвелина кивнула, лицо у нее сделалось вдохновенное и сосредоточенное, она вышла из песни Отражений, но губы ее, пальцы и дыхание не успели начать новую мелодию – с неба ударила молния. Дважды, слева и справа от корабля, туда, где ревели моторы лодок, стальной проблеск успел уловить только Джей, она ударила куда-то за пылающие воздушные облака, рождая ослепительные вспышки. Шхуну закачало, Эак высунул голову, глаза у Лоцмана были круглые, как сортовые маслины.
– Держитесь, волна!
Пламенная завеса разодралась, и с двух сторон в корабль ударила огромная волна, гребень ее перехлестывал через борта. Эдвард вцепился рукой в канат, а зубами во что-то волосатое, Агриппа улетел в грузовой трюм – только худые руки мелькнули в широких рукавах хламиды да шлепанцы – черт, да он в пляжных шлепанцах все это время вышагивал! Джей успел схватить Эвелину и прижаться к борту. Волны ударили, шхуну завертело, как волосы в сливе водостока, а потом все кончилось.
Посреди палубы, будто пустив корни, стоял Билл Морриган. Сухой и раздраженный до крайности. Он стряхнул с плеча пару капель и ушел в каюту.
– Руку отпусти. Больно.
Эдвард открыл глаза. Над ним нависло хмурое лицо Дьюлы. Ларкин немедленно выплюнул жилистое запястье клоуна и уселся на палубу:
– Прости. Рефлекс.
– Ты точно сословием не ошибся?
– Что это было? – Из трюма высунулся Лекарь, очумело оглядывался, вытряхивая из волос солому и селедочную шелуху.
– Роджер, – Эдвард ткнул пальцем в небо. – Летит, герой.
Грифон сделал победный круг над кораблем и пошел на снижение.
– Агриппа, ты бы убрался с пути, – посоветовал Бард. Лекарь торопливо отбежал в сторону.
– Видали?! – Роджер Брэдли спрыгнул на палубу, победно похлопал Снежка по шее.
– Чего так долго? Нас чуть не поджарили!
– Вечно ты недоволен, Ларкин, – нахмурился ирландец. – Разбирался с дротиками.
– Так действует звездное железо? – спросил Джей. – Хорошая вещь. Эффективная. Жаль, у тебя их мало.
Брэдли вытянул правую руку, на большом пальце блеснуло кольцо отполированной стали. С тяжелым свистом в ладонь ему прилетела темная толстая стрела. Он стряхнул светлые капли воды на палубу, деловито обтер локтем.
– Стрелы возвращаются к носителю кольца.
Роджер выдернул из чехла новую стрелу, сложил их вместе. Использованная стрела была короче примерно на ладонь.
– Каждый удар укорачивает стрелу. Ее хватает примерно на десять метаний. При попадании пробивает полметра композитной танковой брони или два метра железобетона. На полигоне проверял.
– А всего их у тебя двадцать, – прикинул Джей. – Получается примерно двести ракет класса воздух – земля.
– Это все прекрасно, – сварливо заметил Эдвард. – Только я вымок до нитки.
– Так давай позовем еще пиратов, они тебя просушат, – предложил Брэдли.
Глава двадцать вторая
Хороши они с Шандором – калеки беспамятные! Шлепают по дорогам Франции, вернее Джейн едет со зверем непонятной породы в корзинке – кстати, он там едва помещается, лапы свешиваются, а хвост так и норовит в спицы колеса залететь, – а Шандор шлепает. Мерно, спокойно, сзади, огромными ножищами – топ-топ, а оглянешься – вот он, за спиной маячит. Как ему только удается?
Смешно, солнышко в ручьях блестит, улыбается, вода журчит под каменными мостиками, и деревни пустые навстречу выкатываются, тоже улыбаются – распахнутыми дверями, выбитыми окнами. Они вступили в разоренные области зоны отселения. Здесь Джейн не нравилось и сильно хотелось повернуть обратно. Такие чудесные мирные городки были там, возле леса, где она проснулась. А здесь… Джейн отводила взгляд, но это попадалось слишком часто. Сгоревшие дома и машины, брошенные в спешке вещи, тела, обезображенные, объеденные собаками или кем похуже. Хорошо, что нет детей, детей спасли, твердила себе Джейн, но внутри билась подлая мысль – если ты не видишь тел детей, это не значит, что их нет. Опомнись, куда ты идешь, там, впереди, война и разорение. Поверни обратно.
– А может, повернуть? – спросила она, когда вечером они подъехали к очередной деревне. Миновали черный остов трактора, который кто-то опрокинул набок и перегородил дорогу. Рядом с трактором притулились две машины – крыши их были смяты, словно на них присел слон. Вокруг деревни возводили баррикады, поняла Джейн, все подходы перекрыли чем смогли – машины, мешки с песком, даже шкафы и комоды из домов вынесли. И не только шкафы…
Она остановилась за трактором, прошла по закопченному, в бурых пятнах засохшей крови асфальту – она уже научилась узнавать ее цвет, различать ее разлагающийся сладковатый запах.
Тронула лакированный бок, подняла черную крышку. Пианино. Кто вынес на дорогу пианино?
На черных досках белели глубокие параллельные борозды. Очень-очень большой пес провел лапой по этой лакированной игрушке, прислушался недоуменно к глухому звону внутри этого ящика и помчался дальше – в нем не было ничего интересного.
Джейн слезла с велосипеда, тронула пальцем белую клавишу, потом черную. Нажала на педаль, пробежалась по клавишам.
Нет, она не умела играть на пианино, но как красиво оно звучало. И как страшно – в этой мертвой деревне.
– Может, повернем?
Шандор пожал плечами:
– Думаешь, старик идет за нами? Может быть… – Он посмотрел на солнце. Оно клонилось к горизонту. – Нам надо переночевать, а спать в поле плохая идея. Сегодня полнолуние.
– И что? – не поняла Джейн.
– Не знаю, – нахмурился мужчина. – Но мне это не нравится. Я ничего не помню, доверяюсь чутью. А оно мне четко говорит – лучше ночевать здесь. А завтра повернем. Мне все равно, куда идти.
– Хорошо, – вздохнула Джейн. – Пошли искать целый дом. Вот бы он был с душем, и чтобы душ работал… Ты куда?!
Тоби выскочил из корзинки и поскакал по дороге вперед.
– Он найдет, – оскалил зубы Шандор. – Твой кот умный.
– Ага, – согласилась Джейн. – Иногда мне кажется, что слишком умный.
Тоби действительно нашел им дом. И что характерно – с целыми окнами и душем! Душ был с водонагревателем, света в деревне не было, но в баке была вода.
– Тоби, ты меня пугаешь, – сказала Джейн. – Ты, наверное, мутант. Жертва генетических экспериментов.
Питомец прищурился. Девушка сжала зубы – опять эти чертовы мотыльки вернулись. Почему, как только заговаривает с этим зверем, у нее начинает зверски болеть голова?
Он точно мутант. Облучает ее.
Жертва генетических экспериментов махнула хвостом, протопала на кухню. Девушка поплелась следом, потирая виски. Ужас, надо какую-нибудь таблетку найти.
– Что?
Тоби поцарапал дверцу кухонного шкафчика. Джейн выжидательно смотрела на него. Вздыхающего кота она раньше не видела, это был первый. Тоби страдальчески сморщил морду, подцепил лапой дверцу снизу и открыл ее. Выкатил под ноги Джейн консервную банку.
"Фуа-гра. Лучшая утиная печень, только для вас", – ошарашенно прочла девушка. – Это мне?!
Тоби фыркнул, нырнул в шкафчик. Выволок пакет "Вискаса" и удалился через открытое кухонное окно в садик.
– Точно мутант, – заключила девушка, заглядывая в шкаф. – О, тут и хлебцы есть. И… все. Ну, не так уж и плохо, хлебцы с фуа-гра, правда Шандору это на один укус, если из банки не вынимать. Если вынимать, он и не заметит, что что-то съел.
…Впрочем, голод они слегка утолили. Темнело быстро, а свечки Джейн берегла. Пожелала Шандору спокойной ночи и пошла наверх – не то чтобы она ему не доверяла, но спать все же предпочитала в отдалении. Мало ли, вдруг его опять безумие охватит. Вон какие лапищи: он ей шею свернет, она и пискнуть не успеет. Долго потом убиваться будет, наверное, но Джейн от этого легче не станет.
Она проснулась за полночь. Резко, мгновенно, в холодном поту. Нет, ее разбудили не странные сны, не образы существ и битв, которые не давали покоя. Острое чувство опасности, словно к горлу приставили нож и она чувствует бритвенное лезвие кожей. Джейн отогнула занавеску.
Полная луна торжествовала в небе, проливала на землю потоки молочного сияния, в этом свете все дрожало, края предметов делались немного зыбкими, словно луна отрицала их бытие, делала их только возможными, а не существующими. Длинные черные тени протянулись от домов, в черных их глазницах сверкали уцелевшие острые осколки – как зубы. Ни облачка на небе, бархатная чернота неба и звезды, бледнеющие перед царственным светом ночного солнца. Лес темной полоской прижался к горизонту, тусклым зеркалом сверкает пруд за деревней, а по выжженному серебряным светом полю – каждая травинка там чернеет, охваченная пламенем серебра, – мчатся тени, голубовато-серые, огромные, чудовищные. Стая летит, бесшумно, только зрачки пылают желтым (и как она их различает с такого расстояния?), могучие легкие мерно прокачивают воздух, ловя запахи ночи, мощные лапы ударяются о землю, все чаще и чаще – или это стучит ее сердце, все громче, оно оглушает ее?!
Это не волки, это не могут быть волки – разве бывают волки размером с легковой автомобиль, на тонких, почти паучьих лапах, поросшие голубой шерстью, с серебряными гривами на горбатых спинах?
Кошмарная стая промчалась как сон, как ветер и скрылась в лесу, откуда долетел дальний вой.
Девушка осела на пол, руки никак не могли отцепиться от подоконника. Она всхлипнула, ее колотила крупная дрожь.
– Господи, куда я попала?! Что это такое, почему все это вокруг?! Почему это со мной…
Ворчание.
Джейн окаменела, стиснула зубы, задавила дыхание.
Внизу. Она. Слышала. Ворчание.
Это не Тоби, этот голос она слышала впервые. Шорохи, стуки, потом посыпалась дробь ударов. Внизу был зверь, крупный, большой зверь, он втягивал воздух, встряхивал головой, он ворочался и опрокидывал мебель. Где Шандор, куда он делся? Он уже должен был заметить эту тварь! Не могла же она убить его во сне!
Джейн очень тихо натянула джинсы, рубашку, набросила лямки рюкзака. Осторожно отодвинула задвижку окна, потянула его и похолодела, когда старое дерево пронзительно заскрипело.
Спотыкающийся топот по лестнице, ему неудобно, оно торопится подняться наверх, но эти лапы не приспособлены для бега по ступенькам…
Джейн рывком распахнула окно, вынырнула на крышу. Закачалась на узком козырьке и прыжком перелетела на старую сливу во дворе – луна обрисовывала каждую ветку, руки ее точно поймали ветвь, она погасила скорость и спустилась вниз. Мягко приземлилась, словно делала это всю жизнь, и, не сбавляя скорости, рванулась к забору. Под ладонь лег шершавый камень – опля! – она перебросила тело через забор, приземлилась на полусогнутые и кинулась бежать вдоль по улице.
Стекло разлетелось со звоном, что-то большое вывалилось из окна, с рычанием заворочалось на земле. Смертный ужас, а не любопытство поворачивал ее голову назад, но она летела как стрела по улице, не оборачиваясь – каждое лишнее движение сокращает дистанцию до этой твари, уменьшает шансы на спасение. А шансов у нее очень мало, она ощущала это яснее ясного.
Тень вылетела ей под ноги, Джейн завизжала – впервые с начала этого ужаса ее прорвало, рука сама по себе прыгнула к бедру, и нож улетел прямо в сгусток ночи, пляшущий в тени. Тень подлетела вверх, нож ударился о камни, существо выкатилось на свет…
– Тоби! – Она бы его поцеловала, если бы было время. Зверь летел рядом с ней, сверкая глазами, потом нырнул в переулок, призывно ворча.
Джейн колебалась недолго – она слышала, как когти стучат по мостовой, тварь позади набирала разгон – и юркнула в переулок. Черепичные крыши пляшут в глазах, луна качается фонарем безумцев, слепит, стены справа, стены слева – куда ты ведешь меня, зверь? Воздух, ей нужен воздух, она должна бежать еще быстрее, а это значит, должна выйти за свои пределы. А для этого ей нужно быть спокойной, беречь дыхание…
Вой ударил в спину, прокатился по спине волной мороза, вой был совсем близко, он рядом, он ее нашел!
Джейн вылетела на маленькую площадь, заметалась в ужасе и кинулась в магазинчик – спрятаться, укрыться от ужаса на мягких лапах, наверняка это одна из тех тварей, которых она видела…
Тварь вылетела из соседнего переулка, перегородила дорогу. Тоби припал к земле, сверкая янтарными глазами – он был раз в пять меньше этой твари, она могла перекусить его пополам, но он не отступал. Джейн почудилось, что по шерсти его скачут искры – яркие, быстрые, как блохи.
– Дж… Джейн, – прохрипела тварь, выступая из тени на лунный свет.
У девушки отнялись ноги.
У твари было лицо Шандора – искаженное в страшном спазме, с чудовищно увеличенными челюстями, зубами, которые не помещались в исковерканном рту. Тело его крутила судорога, медленная и оттого еще более жуткая, как будто змеи сплетались под кожей, кости трещали, меняя положение, грудная клетка распухала от узлов мышц, спина изогнулась горбом и уже пошла серебристой шерстью, задние лапы вырывали булыжники из мостовой, но в передних еще угадывались человеческие руки. И лицо, особенно глаза – они еще принадлежали Шандору, в них еще горел разум.
– Бе… ги… – прохрипел он, делая еще шаг – словно против своей воли, лунный свет вспыхнул на его гриве, высинил каждую шерстинку на боку, лунный свет словно ластиком прошелся по его лицу, стирая черты человека.