Оба вскочили.
- Мне нужно что-нибудь от живота, - бухнул Рон.
Без дальнейших промедлений они рванули из слизеринской гостиной, чуть не проломив по пути каменную стену, и понеслись по коридору, от души надеясь что Малфой ни о чём не догадался. Гарри почувствовал, как съёживаются его ноги в гигантской обуви Гойла. Ему пришлось подобрать полы мантии, потому что стремительно уменьшался рост. Перепрыгивая через несколько ступеней, они промчались по лестнице в неосвещённый вестибюль. Из чулана, где были заперты настоящие Краббе и Гойл, доносились равномерные глухие удары. Ребята поставили позаимствованные ботинки у двери и в носках побежали по мраморной лестнице к туалету Меланхольной Миртл.
- Что ж, нельзя сказать, что мы даром потратили время, - пропыхтел Рон, закрывая за собой дверь туалета. - Мы, конечно, так и не узнали, кто у нас тут бесчинствует, зато я завтра же напишу папе и скажу, что надо получше поискать под гостиной Малфоев.
В треснувшем зеркале Гарри оглядел своё лицо. Он снова стал собой. Гарри надел очки, а Рон забарабанил в кабинку Гермионы.
- Гермиона, выходи, нам столько всего надо тебе рассказать!..
- Уйдите! - пронзительно взвизгнула она.
Гарри с Роном переглянулись.
- Что с тобой? - удивился Рон. - Ты ведь уже должна была превратиться обратно - мы, например, уже…
Сквозь дверь из кабинки неожиданно выскользнула Меланхольная Миртл. Гарри ещё ни разу не видал её в таком воодушевлении.
- О-о-о-о-о, сейчас узнаете! - воскликнула она. - Это так ужасно!..
Они услышали, как задвижка скользнула в сторону, и появилась Гермиона. Она всхлипывала и закрывала голову подолом.
- Да в чём дело? - неуверенно спросил Рон. - У тебя остался нос Миллисент? Или что?
Гермиона опустила подол. Рон отшатнулся и сел на раковину.
Лицо Гермионы покрывал густой чёрный мех. Глаза стали ярко-жёлтыми, из волос торчали длинные, острые ушки.
- Это был к-кошачий в-волос, - зарыдала она. - Наверно, у М-миллнсент Балстроуд есть к-кошка! А всеэссенция не предназначена д-для превращения в животных!
- Ой, мама, - сказал Pон.
- Тебя будут дразнить как-нибудь чудовищно! - плотоядно пообещала Миртл.
- He волнуйся, Гермиона, - сказал Гарри. - Мы отведём тебя в лазарет. Мадам Помфри никогда не задаёт слишком много вопросов…
Уговаривать Гермиону покинуть туалет пришлось очень долго. Меланхольная Миртл провожала их до двери утробным гоготом:
- Погоди, пока все узнают, что у тебя есть хвост!
Глава тринадцатая. Засекреченный дневник
Гермиона лежала в лазарете уже несколько недель. Когда закончились каникулы и учащиеся вернулись в школу, по поводу её исчезновения поползли нехорошие слухи - все, разумеется, решили, что она тоже окаменела. Вокруг больничного отделения шаталось столько народу, жаждавшего выведать, как же на самом деле обстоят дела, что мадам Помфри была вынуждена огородить койку Гермионы ширмой, дабы скрыть от нескромных взглядов её мохнатое лицо.
Гарри с Роном навещали Гермиону каждый вечер. Как только начался семестр, они стали приносить ей домашние задания.
- Если б у меня отросли кошачьи усы, я бы воспользовался случаем и ничего бы не делал, - сказал как-то Рон, уронив стопку книг с тумбочки.
- С ума сошёл, мне нельзя отставать! - живо ответила Гермиона. Настроение у неё значительно улучшилось: с лица уже сошла практически вся шерсть, а глаза медленно, но верно становились карими. - А у вас как дела? Не появилось новых версий? - добавила она шёпотом, чтобы не услышала мадам Помфри.
- Не-а, - хмуро ответил Гарри.
- Я был на все сто уверен, что это Малфой, - повторил Рон, уже, наверное, в сотый раз.
- А это что такое? - Гарри ткнул пальцем во что-то золотое - оно краешком высовывалось из-под подушки.
- Это? Открытка с пожеланием выздоровления, - буркнула Гермиона, отводя глаза и стараясь засунуть блестящее послание поглубже, но Рон её опередил. Он выхватил открытку, раскрыл и громко зачитал:
- "Милой мисс Грейнджер, с пожеланиями скорейшего выздоровления, от обеспокоенного преподавателя, профессора Сверкароля Чаруальда, кавалера ордена Мерлина третьей степени, почётного члена Лиги защиты от сил зла, а также пятикратного лауреата премии журнала "Ведьмополитен" за самую обаятельную улыбку".
Рон с отвращением посмотрел на Гермиону:
- И ты спишь с этим под подушкой?!
К счастью, Гермиона была избавлена от необходимости отвечать: пришла мадам Помфри и принесла лекарство.
- Второго такого прилипалы, как Чаруальд, днём с огнём не сыщешь, скажи? - спросил Рон у Гарри по дороге из лазарета в башню "Гриффиндора". Злей задал столько работы, что, подозревал Гарри, всё доделать удастся только к шестому классу. Рон начал было сокрушаться, что не спросил у Гермионы, сколько крысиных хвостов надо класть в волосодыбельное зелье, но тут этажом выше раздался яростный вопль.
- Филч, - пробормотал Гарри.
Они взбежали наверх, спрятались за углом и прислушались.
- Это ведь не очередное преступление, как думаешь? - напряжённо спросил Рон.
Они постояли, затаив дыхание, склонив головы туда, откуда доносились истерические крики Филча:
- …Опять убирать! Да здесь же работы на всю ночь, как будто у меня и без того забот не хватает! Нет, это последняя капля, я пойду к Думбльдору…
Его шаги постепенно затихли - Филч удалился по невидимому дли друзей коридору. Далеко-далеко с силой хлопнула дверь.
Ребята осторожно высунули носы в этот самый коридор и поняли, что Филв, как всегда, дежурил на своём добровольном посту: они снова оказались там, где была атакована миссис Норрис. Сразу было понятно, отчего вопил Филч. Огромная лужа затопила полкоридора - кажется, вода ещё сочилась из-под двери туалета Меланхольной Миртл. Теперь, когда Филч прекратил орать, стали слышны рыдания Миртл, эхом отдававшиеся от стен туалета.
- Ну что опять с ней такое? - спросил Рон.
- Пойдём посмотрим, - предложил Гарри.
Подобрав мантии до колен, они зашагали через лужу к вывеске "НЕ РAБOTAЕТ" и, привычно проигнорировав её, открыли дверь.
Меланхольная Миртл рыдала, если такое возможно, сильнее и громче обычного. Похоже было, что она прячется в своём любимом унитазе. В туалете стояла темень, свечи потухли - от мощного потока воды стены и пол буквально пропиталась влагой.
- В чём дело, Миртл? - спросил Гарри.
- Кто здесь? - гнусаво булькнула несчастная Миртл. - Пришли ещё чем-нибудь в меня бросаться?
По воде Гарри добрёл до её кабинки и спросил:
- С какой стати мне в тебя бросаться?
- Откуда я знаю? - завопила Миртл и вынырнула, плеща новой волной на и без того уже мокрый пол. - Я тут сижу, никого не трогаю, а кто-то приходит и швяряет в меня блокнотом! Хороши шуточки!
- Нo ведь тебе же не больно! - резонно заметил Гарри. - В смысле он ведь прошёл сквозь тебя, правильно?
Это он зря сказал. Миртл набрала побольше воздуху и заголосила:
- Ну и давайте теперь кидаться в Миртл блокнотами - ей ведь не больно! Она ничего не чувствует! Десять очков тому, кто попадёт в живот! Пятьдесят - если в голову! Что ж, ха-ха-ха! Весёлая игра! Как мы раньше не додумались?
- А кто кинул в тебя блокнот? - поинтересовался Гарри.
- Откуда я знаю… Я сидела в сифоне, размышляла о смерти, а он упал мне прямо сквозь макушку, - ответила Миртл, сверля ребят гневным взором. - Да вон он, его обратно вынесло…
Гарри с Роном заглянули под раковину. Там лежал тоненький блокнотик с вытертой чёрной обложкой, мокрый, как и всё остальное здесь. Гарри шагнул к нему и хотел уже подобрать, но Рон неожиданно его удержал.
- Что? - спросил Гарри.
- С ума сошёл? - сказал Рон. - Вдруг опасно.
- Опасно? - засмеялся Гарри. - Я тебя умоляю, с какой стати это опасно?
- Ты не поверишь, - сказал Рон, подозрительно покосившись на блокнот. - Некоторые книжки, конфискованные министерством… Мне папа рассказывал - была одна, которая сразу выжигала глаза тому, кто в неё заглянет. А "Сонеты алхимика"? Кто их читал, потом до конца дней своих разговаривал лимериками. А у одной ведьмы в Бате нашли такую книжку - начинаешь её читать и уже не можешь остановиться! Так и ходишь повсюду, сунув в неё нос, и делаешь всё одной рукой! А ещё…
- Ладно, ладно, я понял, - оборвал его Гарри.
Блокнотик лежал на полу, мокрый и ничем не примечательный.
- Всё равно нет другого способа узнать, что это такое, - сказал Гарри, ловко обогнул Рона и поднял блокнот.
Гарри сразу увидел, что это ежедневник, которому, согласно полустёршейся дате на обложке, было уже пятьдесят с лишним лет. Гарри поспешно его раскрыл. На первой странице различил надпись: "Т. Я. Реддль". Чернила немного расплылись.
- Постой-ка, - сказал Рон, осторожно приблизившись и заглянув Гарри через плечо, - я знаю это имя… Т. Я. Реддль получил Приз за служение идеалам "Хогварца" пятьдесят лет назад.
- Откуда такие сведения? - поразился Гарри.
- Оттуда! Я этот самый приз раз пятьдесят чистил - помнишь, когда отбывал наказание у Филча? - с незабытой обидой в голосе объяснил Рон. - На него меня и вырвало слизняками. Если б ты с чьего-нибудь имени оттирал слизь, тоже бы запомнил.
Гарри стал разлеплять мокрые страницы. Они были совершенно чистые, ни малейшего следа чернил, ни единой записи, никакого "день рождения тёти Мейбл" или "14:30 к зубному".
- Он ничего здесь не записывал, - разочарованно произнёс Гарри.
- Почему же тогда кто-то захотел от него избавиться? - удивился Рон.
Гарри посмотрел на заднюю сторону обложки и увидел название универсального магазина на Воксхолл-роуд в Лондоне.
- Судя по всему, он был из муглорождённых, - задумчиво сказал Гарри, - раз уж купил это на Воксхолл-роуд…
- Ладно, брось ты его, какой в нём толк, - сказал Рон. И понизил голос: - Пятьдесят очков, если попадёшь Миртл в нос.
Но Гарри спрятал ежедневник в карман.
Гермиона, без усов, без хвоста, без шерсти, вышла из лазарета в начале февраля. В первый же её вечер в гриффиндорской башне Гарри показал ей ежедневник Т. Я. Реддля и рассказал, как он попал к ним в руки.
- О-о-о-о-о, может, в нём скрываются таинственные силы, - разволновалась Гермиона и принялась внимательно его разглядывать.
- Если и так, он скрывает их очень тщательно, - махнул рукой Рон. - Стеснительный, наверное. Не знаю, почему ты не спустил его в унитаз, Гарри.
- Наоборот, мне интересно, почему кто-то хотел спустить его в унитаз, - возразил Гарри. - И я бы не отказался узнать, за что Реддль получил свой приз.
- Да за что угодно, - небрежно бросил Рон. - Получил С.О.В.У. 30 или спас преподавателя от гигантского кальмара. А может, убил Миртл и все так обрадовались…
Но по застывшему лицу Гермионы Гарри догадался, что они думают об одном и том же.
- Что? - спросил Рон, переводя взгляд с одного на другую.
- Понимаешь, Тайная комната в прошлый раз открывалась пятьдесят лет назад, - ответил Гарри. - Так сказал Малфой.
- Да-а-а, - протянул Рон.
- И этому ежедневнику пятьдесят лет, - сказала Гермиона, возбуждённо барабаня по обложке пальцами.
- И что?
- Рон, проснись, - прикрикнула она. - Нам известно, что того, кто открыл Комнату прошлый раз, исключили пятьдесят лет назад. Нам известно, что Т. Я. Реддль получил Приз за служение идеалам "Хогварца" пятьдесят лет назад. Что, если Реддль получил приз за поимку Наследника Слизерина? Может, мы всё узнаем из его дневника: где находится Комната, как её открыть, что за чудовище в ней живёт? Я думаю, от такой вещицы нынешний преступник захотел бы избавиться в первую очередь.
- Великолепная версия, Гермиона, - сказал Рон, - только в ней есть малю-у-у-усенький изъян. В дневнике ничего не написано/
Но Гермиона уже доставала из рюкзака волшебную палочку.
- Может, это невидимые чернила! - шепнула она. И, трижды стукнув по обложке, произнесла: - Апарециум!
Ничего не случилось. Нимало не обескураженная, девочка пихнула палочку обратно в рюкзак и достала оттуда ярко-красный ластик.
- Разоблачитель, на Диагон-аллее купила, - пояснила она.
Она сильно потёрла на первом января. Ничего не произошло.
- Говорю вам, там пусто, - сказал Рон. - Реддль получил ежедневник в подарок на Рождество и забыл про него напрочь.
Даже самому себе Гарри не мог объяснить, почему не выбросил ежедневник Реддля. Наоборот, хотя он знал, что там нет записей, всё равно то и дело рассеянно брал блокнотик и перелистывал страницы, будто в нём содержалась история, которую хотелось дочитать. Гарри был уверен, что никогда не слышал имени Т. Я. Реддля, и всё-таки оно что-то значило для него, будто Реддль был полузабытым приятелем младенческих лет. Но это абсурд. Никаких друзей у него до "Хогварца" не водилось, уж об этом Дудли позаботился.
Тем не менее Гарри твёрдо решил разузнать о Реддле сколько получится и назавтра на перемене пошёл в трофейную как следует рассмотреть Приз. С ним пошли заинтересованная Гермиона и скептически настроенный Рон, который заявил, что трофеев насмотрелся на всю оставшуюся жизнь и даже больше.
Отполированный золотой Приз Реддля прятался в угловом шкафу. О том, за что была выдана награда, на Призе не было ни слова ("И очень хорошо, а то бы он был гораздо крупнее, и я бы всё ещё его чистил", - сказал Рон.) Однако они обнаружили имя Реддля на старой медали "За магическое мастерство", а также в списке старших старост прошлых лет.
- Он вроде Перси, - сморщил нос Рон. - Староста, старший староста… наверняка ещё отличник по всем предметам…
- Ты так говоришь, будто это что-то неприличное, - слегка обиделась Гермиона.
Снаружи слабые лучи солнца вновь согревали стены "Хогварца". Внутри тоже повеяло теплом. После Джастина и Почти Безголового Ника жертв больше не было, а мадам Помфри с радостью известила, что мандрагошки сделались хмурыми и скрытными - значит, детство заканчивается. Гарри однажды подслушал, как она доброжелательно говорила Филчу:
- Как только у них пройдут прыщи, можно будет пересадить. А вскоре уже срежем и приготовим настой. Оглянуться не успеете, как получите миссис Норрис назад живой и здоровой.
Может быть, Наследник Слизерина потерял кураж, думал Гарри. Наверное, с каждым разом открывать Тайную комнату рискованнее - вся школа постоянно начеку. Или монстр, кем бы он ни был, готовился впасть в очередную полувековую спячку…
Хуффльпуффец Эрни Макмиллан не разделял подобного оптимизма. Он по-прежнему был убеждён, что преступник - Гарри, что тот "выдал себя" в Клубе дуэлянтов. Дрюзг только накалял обстановку; он появлялся повсюду со своей дурацкой песенкой "Ах, Поттер-грязноттер", придумав к ней не менее дурацкий танец, который всякий раз исполнял.
Сверкароль Чаруальд, кажется, считал, что это он остановил лавину преступлений. Гарри однажды услышал, как тот сообщил об этом профессору Макгонаголл, когда гриффиндорцы гуськом заходили на урок превращений.
- Вряд ли нас ждут ещё какие-то неприятности, Минерва, - сказал он, многозначительно постучал себя по носу и подмигнул. - Я думаю, Тайная комната закрылась навсегда. Преступник понял, что я обязательно его поймаю, что это лишь вопрос времени. Весьма разумно с его стороны остановиться сейчас, пока я не рассердился всерьёз… Знаете, на мой взгляд, школе отчаянно нужен моральный стимул. Смыть, знаете, воспоминания о прошлом семестре. Пока ничего не скажу, но, мне кажется, я кое-что придумал…
Он снова постучал себя по носу и важно удалился.
Каковы были представления Чаруальда о моральном стимуле, стало ясно за завтраком четырнадцатого февраля. Из-за квидишной тренировки накануне Гарри плохо выспался и сейчас прибежал в Большой зал, немного опоздав. Поначалу он решил, что ошибся дверью.
Стены были покрыты огромными омерзительно-розовыми цветами. Хуже того, с бледно-голубого потолка сыпались сердечки-конфетти. Гарри прошёл к гриффиндорскому столу, где Рон сидел с таким видом, будто его вот-вот стошнит. Гермиона глупо и неудержимо хихикала.
- Что тут происходит? - спросил Гарри, усаживаясь и отряхивая конфетти с бекона.
Рон молча указал на учительский стол - видимо, от возмущения он не находил слов. Чаруальд, в ярчайше-розовом, под цвет украшений на стене, облачении махал рукой, прося тишины. По обе стороны от него восседали учителя с каменными лицами. Гарри заметил, как на щеке у профессора Макгонаголл бьётся жилка. У Злея был такой вид, словно его только что заставили проглотить целый половник "СкелеРоста".
- Поздравляю с Днём святого Валентина! - крикнул Чаруальд. - Хочу поблагодарить тех, кто прислал мне открытки! Сорок шесть штук на данный момент! Как видите, я взял на себя смелость устроить вам маленький сюрприз… но есть ещё кое-что.
Чаруальд хлопнул в ладоши, и в дверь из вестибюля строем вошли двенадцать гномов весьма суровой наружности. Гномов не обычных: Чаруальд прицепил им золотые крылышки, а под мышкой у каждого торчала арфа.
- Наши милые купидоны! Они будут разносить валентинки! Но и это ещё не всё! Я уверен, что мои дорогие коллеги захотят внести свой вклад в атмосферу всеобщего праздника! Давайте попросим профессора Злея показать, как готовят любовное зелье! А пока он будет этим заниматься, мы поговорим с профессором Флитвиком! Кто знает об упоительных чарах больше, чем он, хитрый старый лис!
Профессор Флитвик закрыл лицо руками. Лицо Злея ясно говорило: первому, кто обратится ко мне за любовным зельем, затолкаю в глотку яд!
- Гермиона, умоляю, скажи, что тебя не было среди этих сорока шести! - сказал Рон, когда они вышли из Большого зала и отправились на первый урок.
Но тут Гермионе срочно понадобилось что-то найти в рюкзаке, и она не ответила.
Весь день, к крайнему неудовольствию учителей, гномы врывались на занятия и раздавали валентинки. Во второй половине дня, когда гриффиндорцы шли на урок по заклинаниям, один особенно свирепый на вид гном нагнал Гарри.
- Эй, ты! 'Арри Поттер! - крикнул он, распихивая локтями тех, кто мешал ему подобраться к адресату.
Весь вспотев и побагровев от ужаса - сейчас ему всучат валентинку на глазах у целой толпы первоклашек, среди которых по случайности оказалась и Джинни Уизли, - Гарри попытался удрать. Гном, однако, бросился ему наперерез прямо сквозь толпу, сокращая себе путь посредством пинков по лодыжкам, и настиг Гарри, не успел тот сделать и двух шагов.
- Я должен доставить музыкальную открытку 'Арри Поттеру лично, - заявил гном, угрожающе блямкнув арфой.
- Только не здесь, - прошипел Гарри и рванулся прочь.
- Смирно! - рявкнул гном и потащил его назад за лямку рюкзака.
- Пусти! - затравленно огрызнулся Гарри и потянул рюкзак на себя.
С ужасающим треском рюкзак разорвался пополам. Книжки, палочка, пергамент, перо попадали на пол. Последней выпала чернильница и щедро оросила чернилами всё вокруг.
Гарри судорожно зашарил по полу, стараясь подобрать вещи раньше, чем гном запоёт. В коридоре образовался затор.
- Что тут? - раздался презрительный голос.
Гарри залихорадило: надо было собрать всё как можно скорее, чтобы Малфой не услышал его валентинку.