Быстро закатав по колено штаны, девушка зашла в воду и повернулась к друзьям, щурясь от удовольствия. Через минуту все трое бродили по воде, старательно запасаясь бодростью. Левко тихонько ткнул Лиску в бок и показал ей на занятную картину. Весь вытянувшись в струнку и замерев, у берега по брюхо в воде стоял Руш. Он напряженно вглядывался куда-то в глубину, вдруг подскочил, кинулся в озерцо, потом так же резко отпрянул. Прямо перед ним что-то блеснуло, взлетели брызги, и зверек от неожиданности сел на хвост прямо в воде. На его мокрой по самые уши мордочке недоумение сменялось азартом. Через секунду он снова сунулся в озерцо, на этот раз вынырнул с добычей и быстро, пятясь задом, вылез на берег, держа в зубах небольшую рыбку.
– Ты гляди, какой молодец, – Левко был искренне восхищен маленьким рыболовом, – жаль, я так не умею, а то была бы уха на обед… И снастей при себе нет никаких.
– Погоди-ка, – Лиска вытащила из кармана русалочий подарок. Тонкая шелковая сеть вся умещалась в ладони. – Я, правда, не умею с ней обращаться. Попробую.
Она аккуратно развернула сеть, оказавшуюся размером с большой платок, развела руки в стороны, расправляя ее во всю ширину, и слегка встряхнула. В ответ на это легкое движение края сети, к ее изумлению, вдруг оказались тонкой жесткой рамой. С одного угла свисал длинный шнурок с бубенчиком на конце. Лиска взяла бубенчик в руку. Другой рукой она держала сеть.
– И что дальше? – обратилась она к друзьям.
Левко сочувственно пожал плечами. Наира наугад предложила:
– Попробуй сунуть в воду.
Лиска опустила край сети в озеро и, почувствовав, что она потянулась вперед, отпустила. Сеть сначала заскользила по поверхности, потом ушла под воду и, удаляясь, двинулась в обход всего озера. Шнур же, конец которого был накрепко зажат в руке девушки, по ходу дела сначала растянулся, а потом сжался, подтянув к берегу сеть, в которой трепыхалось несколько золотистых карасей.
– Ничего себе!
Левко был заядлый рыбак, и не испробовать такую чудную снасть…
– Пробуй, конечно.
На берегу оказалось еще несколько рыбешек.
– А я… Можно мне, – синие глаза Наиры горели любопытством.
Через пару минут в сети оказалось с десяток плотвичек. Девушка раскрыла сеть со словами:
– Ну вот, пожалуй, на уху и хватит, – она повернулась к берегу и засмеялась. – Нет, не хватит…
Мокрый, довольный Вихляйка с удовольствием уписывал уже третьего, судя по оставшимся головам, карася и пригребал к себе лапой четвертого.
– Ах ты, поросенок, я же тебя только что похвалил, а ты…
– Так ведь на берегу-то куда легче ловить, будто ты не понимаешь, – "заступилась" за зверя Лиска, пуская сеть на очередной заход. – Ну вот, теперь, наверное, действительно всем хватит.
Сеть приняла первоначальный вид, как только Лисса попыталась отряхнуть ее от воды и тины, и была убрана на прежнее место.
От озера до избушки было рукой подать, и вскоре над костром уже висел котелок с водой, а девушки резали лук и картошку. Левко рубил на дрова притащенную из леса сухостоину, а обессиленный обжорством Руш, обвиснув всеми четырьмя лапами, грел животом бревнышко у костра. Надо ли объяснять, что уха из только что пойманной рыбы на свежем воздухе в хорошую погоду – это не то блюдо, под которое в голову приходят мрачные мысли. Скорее наоборот, вид дымящихся глиняных плошек, стоящих на широком, залитом солнцем пне, убедительно свидетельствовал, что все прекрасно, и обещал, что так будет всегда.
Уха, однако, кончилась почти мгновенно, после чего друзья решили-таки заняться делом и, убрав с пня посуду, расстелили на нем все имеющиеся у них карты. Наира достала еще и свою книгу, раскрыла ее на странице, где, как оказалось, тоже была карта.
Лисса была уверена, что на ее карте нет ничего полезного для их похода, поскольку от Драконовых гор было только название, окруженное внешней горной цепью, изображенной к тому же почти схематично. Наира, однако же, внимательно разглядев карту, отметила:
– Здесь хорошо прорисован отрезок между горами и Ойрином. Видите, отмечена тропа по ущелью и выход через тоннель. У меня на карте его нет. Зато обозначены входы. Один из них недалеко отсюда. Вот. К нему ведет тропа от озера. Здесь она очень подробно изображена, хотя это еще не значит, что ее легко будет найти. Как выглядит сам вход, я тоже не знаю. В книге об этом, кажется, что-то написано. Попозже все прочитаем.
А вот за стеной почти все дороги и сами горы, которых здесь вообще обозначено немного, нарисованы почему-то пунктиром. Четко обозначены только две горы – Уйрун и Кареглазая. И еще реки – Вилея, Беленькая и Тхарш. И больше ничего. И на карте в книге, вот смотрите, почти то же самое. Только в одном месте обозначен лес и кое-где еще поставлены крестики. Что они обозначают, непонятно. Еще в книге есть несколько страниц о самих горах и о драконах, написанных в разное время теми, кто там бывал.
И она начала читать вслух эти страницы и еще все вставки, комментарии и ссылки в книге, где хоть что-нибудь имело отношение к горам и драконам. Далеко не все оказалось понятным всем троим, включая саму Наиру, которая никогда особенно Драконовыми горами не интересовалась, считая, что придет время – она там сама побывает и сама все узнает. И вот время пришло, а того, что ей необходимо для такого опасного путешествия, известно мало, а посоветоваться не с кем.
Из прочитанного было достоверно ясно одно: место это очень опасное и, что хуже всего, непредсказуемо опасное. По словам бывавших там путешественников выходило, что сам ландшафт там все время меняется. Где был холм, на следующий день может оказаться овраг. На ровном месте завтра может появиться гора. Озеро или лес, которые были в одном месте, могут очутиться за несколько верст, а то и десятков верст в сторону. И самое страшное, что изменения эти могли происходить очень быстро, за считанные минуты. Путешественник, проходящий по ровному месту, мог неожиданно свалиться в невесть откуда взявшуюся расщелину или "вознестись" на скалу, с которой, не сломав шею, не спустишься.
Еще одной опасностью были, собственно, сами драконы, которые могли появляться в любое время дня и ночи. Причем появлялись они по-разному. Одни приближались издалека, рыча, топая, громко треща ветками – одним словом, шумно. Другие являлись тихо и быстро, словно из-под земли. С воздуха налетали редко. Да и вообще крылаты были не все. И были они разные. То есть не то чтобы разных пород, видов, а все разные, и видом и нравом, и, что было также немаловажно, рационом. В книге было записано, что некоторые из них определенно травоядны. Есть такие, которые едят камни…
– Не понял, – Левко показалось, что он не расслышал.
– Так и написано: "едят камни". А есть и такие, которые "едят все".
– Что "все"? – забеспокоилась Лиска.
– Все… – Наира беспомощно пожала плечами. – Мне это тоже не очень понятно.
В книге вообще было много неясного, особенно когда дело доходило до разных рекомендаций, как выбраться из этого занятного места или как хотя бы совсем не пропасть. Например, там советовали сохранять спокойствие и не предаваться унылым мыслям и панике и настраиваться на благополучное возвращение. От этого оптимистичного совета у Лиски почему-то стало холодно в животе, и она поспешила себя утешить мыслью, что этот совет хорош в любой ситуации.
Еще был совет "ориентироваться на постоянное", после которого приводился список растений, половину которых Лиска хорошо знала, о части слышала, а о некоторых и не слышала вовсе. Это маловразумительное указание они все вместе перечитали раза четыре, но так ничего и не поняли, так же, как и абзац о пещерах, где говорилось, что если при входе в пещеру стало ясно, что язык окаменел, то там вполне можно ночевать, даже не выставляя дозорного. На этом месте Левко потряс головой:
– Ничего не понимаю. Бред какой-то. Не знаю, как язык, а мозги точно могут окаменеть от таких советов.
Тут он заметил расстроенное лицо Наиры и добавил:
– Хотя, может быть, что-то станет понятным, когда мы будем там.
Из всего прочитанного больше всего обнадеживал тот факт, что в сей неверной местности существовали и части, которые никогда не менялись. Это были обозначенные на карте две горы и реки. Говорилось также, что есть и еще такие места, и определение их положения – дело будущих путешествий. О местах, помеченных на карте крестиками, не было сказано ни слова.
Тем, кто намеревался добраться до Ойрина, настоятельно рекомендовалось продвигаться вперед, предварительно оглядываясь и намечая дорогу с какого-нибудь возвышенного места – с холма, горы или хотя бы с высокого дерева. В одной из записей, сделанной самой Мириной, рассказывалось как раз о путешествии через горы в Ойрин. Так вот они (Мирина шла не одна, хотя с кем, было неясно), чтобы наметить путь, два дня добирались до Кареглазой, там выбрали дорогу на Уйрун и уже оттуда вдоль реки Беленькой подошли к кольцу скал, опоясывающему всю эту опасную землю. Там, судя по записям, проходила достаточно надежная и удобная дорога до самого выхода к Ойрину.
– Я так понимаю, что лучше всего для нас будет двигаться тем же путем, поскольку он проверен, хотя это вроде бы и нелогично. Ойрин от нас налево, а чтобы дойти до Кареглазой, придется двигаться вправо и вглубь. Уйрун еще дальше вглубь гор, правда, уже с левой стороны, – Левко чертил пальцем по карте будущую дорогу. – Итого на всю "прогулку", пожалуй, с неделю уйдет, если все будет благополучно.
– Поэтому сейчас нужно как следует собраться и постараться не забыть необходимого, – сказала Наира.
– Да у нас и собирать-то особенно нечего. С тем же добром, что мы шли в Ковражин, и пойдем. Разве что можно еще запечь рыбы на завтра и захватить с собой.
– Хорошая мысль. А я возьму из дома котелки, крупы, сухарей и прочего… Хорошо бы еще и топор прихватить, только, наверное, уже тяжело будет.
– Топор возьмем обязательно – я донесу, не проблема. А вот как там, интересно, с водой? Фляжки у нас маловаты.
Все трое соображали, что может пригодиться. А Лиску мучила еще мысль о том, что делать с Рушем. Оставить его здесь, конечно, спокойнее. Но останется ли? А если увяжется за ними, чем его кормить? К тому же, если там опасно для людей, то для маленького зверя, может, еще опаснее… А может, нет. Леший его знает, что там может быть…
По общему решению на маленький пятачок около костра друзья притащили свои мешки и все, что собирались взять с собой. Личные вещи уложить была пара пустяков, а вот кучка провизии и прочих нужных вещей с каждым заходом в избушку все увеличивалась и увеличивалась, главным образом, конечно, стараниями Наиры. Первыми появились мешочки с крупой, соль, сухари, сушеные яблоки и ягоды. Потом были подтащены топор и котелки. Следом за ними добавились пара баклажек для воды, глиняные плошки, ложки, без которых Левко с Лиской до ухи прекрасно обходились. Тут друзья решили было, что уже все собрано, однако Наиру остановить оказалось не так-то просто. Долго раздумывая насчет корзинки, она все-таки отложила ее в сторону и снова принялась обходить избушку то снаружи, то изнутри, каждый раз принося еще что-нибудь совершенно необходимое. В результате на поляне вскоре появились вдобавок ко всему: толстый шерстяной свитер, одеяла, сковорода, свечки, брусок для заточки ножей, моток бечевки, шило, несколько пузырьков с мазями и три полотенца.
На появление полотенец Лиска отреагировала легкой паникой, а Левко присвистнул и поймал пробегающую мимо него девушку за край куртки.
– Наира, голубушка, отдохни немножко, подожди. Куча вещей уже совсем большая, а мешки у нас не такие уж объемистые. Да мы ведь и не лошади, всего нам никак не унести.
– Но здесь только самое необходимое.
– Значит, придется обходиться без необходимого. Ну скажи на милость, зачем нам еще три полотенца?
Не торопясь, очень внятно и терпеливо, как маленькому ребенку, она объяснила:
– Полотенце – очень полезная вещь, даже если им только вытираться. А еще, если кто-нибудь поранится, его можно разорвать и использовать для перевязки, или можно что-нибудь в него завернуть, да еще много чего…
Левко помолчал, переваривая услышанное, и, не найдя что возразить, согласился:
– Ладно, убедила – хорошо, пусть будут. А сковорода зачем? Да большая-то какая.
– Пожарить что-нибудь. Рыбу, например, или грибы.
– На чем? – мягкостью тона Левко попытался смягчить жестокую неотразимость аргумента.
Наира замялась. Крыть было нечем.
– Да, пожалуй, со сковородой я погорячилась.
Обрадованный победой, Левко пошел в атаку:
– Плошки тоже не обязательно тащить. Тем более глиняные: тяжелые и могут расколоться.
– А есть из чего?
– А что мы такое будем есть, чего нельзя съесть с листа мать-и-мачехи или лопуха?
– Уху, например.
– Уха – отличная штука, но неделю без нее вполне можно обойтись, а в крайнем случае можно есть из общего котелка или каждый из своей кружки.
– А кашу?
– То же самое.
– А после ухи чай из нее пить?
– Если будет из чего сварить уху, значит, вода рядом – вымоем.
– Пахнуть же будет…
– Скажи на милость! А если плошки расколются, то же и будет.
– Ладно, может, и не возьмем.
– И брусок для заточки ножей прекрасно здесь полежит. За несколько дней ножи сильно не затупятся.
– Убедил, оставляем, – Наира безнадежно сдавала позиции…
– Одеяла тащить с собой тоже нет никакой надобности. У нас с Лиской есть плащи. У тебя плаща здесь нет?
– Есть, старый бабушкин. Он неказистый, конечно, но довольно теплый.
– Вот его и бери. И в непогоду наденешь, и ночью укроешься.
Наира взяла себя в руки и скрепя сердце согласилась:
– Ну да, разумно.
Левко еще раз обошел кучу.
– А свечки зачем?
– Мало ли где мы окажемся. В горах бывают пещеры, а вечером там темно…
– Но не пять же штук, не читать же мы там собираемся. И двух, мне кажется, будет много.
– Три свечки много места не займут. Да и неизвестно, чем мы там будем заниматься. Может, и придется читать или записывать что-нибудь.
– Согласен, ладно. А вот это…
Спор шел из-за каждого пустяка. Лиске начинало уже казаться, что этим двоим доставляет удовольствие сам процесс разбирательства, кто прав.
Предоставив друзьям спорить, сама она уже в пятый раз обходила кучу вещей и пыталась сообразить, что же все-таки может оказаться очень нужным из того, что они не взяли. Лиска представляла себе разные драматичные моменты путешествия. Вдруг кто-то свалится в глубокую яму или… И ее осенило.
– Слушайте, у нас же ни одной веревки нет.
Спорщики замолчали и воззрились на нее. Левко в тишине важно поднял палец и, обращаясь к Наире, изрек:
– Чистая правда, – и уже проще добавил: – Но, к сожалению, у меня веревки нет.
– А у нас, кажется, были.
Наира заглянула в сарайчик за домом и через пять минут появилась с двумя хорошими, прочными веревками, да еще и с крюками на концах.
– Я помню, у нас их было три или четыре, но остальные я не нашла. Может быть, те же гости позаимствовали?
Левко вопросительно посмотрел на нее, и она рассказала ему то же, что и Лиске утром.
– Непонятно только, давно это было или недавно.
– Недавно, – неожиданно ответил Левко и пояснил: – Я утром на краю чердачного окна нашел пуговицу. Сначала подумал, твоя или твоей бабушки, а потом заметил, что на всем подоконнике лежит толстый слой пыли, а на пуговице пыли нет. Значит, в доме кто-то побывал, причем недавно.
Левко с довольным видом наслаждался восхищенными взглядами юных дев.
– Потрясающе, – в глазах Наиры он явно прибавил в своем и так немаленьком росте.
Лиска вдруг почувствовала гордость за друга и сообщила Наире:
– Он, бывает, такие умные вещи говорит – просто удивительно.
– Это почему же удивительно? – недопонял Левко.
Лиске подумалось, что он, чего доброго, обидится, и она поспешила пояснить как можно искреннее:
– Ну мы же удивились.
– А, понятно. Кстати, ты любишь разные красивые мелочи собирать. На, возьми на счастье.
Он протянул Лиске пуговицу. Она, и правда, была красивая: мельхиоровая, резная, в виде неровного круга, образованного тремя выглядывающими друг из-под друга дубовыми листьями и желудями. Девушка с удовольствием приютила пуговицу в своем кармане. На счастье так на счастье.
Глава 11
Наконец с необходимыми вещами общими усилиями определились и основное уложили. Хотя ясно было, что до ночи еще будут вспоминать разные очень нужные мелочи и в результате, как водится, обязательно что-нибудь забудут.
Любые сборы – дело утомительное, причем их утомительность прямо пропорциональна количеству участников. Друзья убедились в этом на собственном опыте и поэтому, когда к ним направился, решив присоединиться, еще один собиралец, который только что сполз с уютного бревнышка, они единодушно признали сборы законченными. К тому же ужасно захотелось есть, а на ужин еще ничего не было готово.
– Что будем готовить на ужин? – спросила Лиска.
– Оставшуюся рыбу, конечно. Уху мы уже ели, масла, на чем пожарить, нет, значит, остается одно – запечь рыбу в глине. Глина здесь есть?
– Да, вон там за ручьем ямка. Мы с бабушкой там брали глину, когда печку нужно было подмазать.
– Тогда пошли за глиной.
– А получится? Рыбки-то маленькие, – засомневалась Лиска.
– У кого, может, и маленькие, а я так хороших карасей наловил, крупных.
– Таких же, как и я.
– Ну, конечно! Мои-то всяко больше были, – не сдавался Левко.
– Если только самую малость.
– Ничего не малость – больше раза в два, а то и в три.
Ну уж это было такое несусветное вранье, что Лиска даже возмутилась:
– Сам посмотри – вот, – она сняла крышку с корзинки, в которой лежала рыба, и чуть не села от удивления. Рядом с Наириной плотвой и несколькими небольшими карасиками лежали четыре здоровенных карасища размером с небольшую тарелку.
– Ну я же говорил, – воскликнул Левко, хотя вид у него был довольно обескураженный.
Лиска не могла этого оставить просто так и обратилась, естественно, к Наире:
– Это что, так бывает?
У Наиры самой глаза были круглые от изумления, но положение хозяйки здешних мест обязывало…
– Вообще-то мы сейчас находимся в месте, изобилующем магией, да еще при скоплении нескольких сильных талисманов. А одно из свойств магии – непредсказуемость. При наличии у человека определенных талантов, может быть, значит, и такое… Слушай, а ты раньше за собой ничего такого не замечал?
Левко недоуменно потряс головой, а Лиска вспомнила:
– Как же, Левко, ведь ты же кого угодно мог разыграть. И верили тебе как никому, а бывало, что и совпадало. А, кстати, ты этим молодцам на дороге заливал, что Наира налево побежала, помнишь? И они поверили, и кусты заколыхались, будто правда кто-то есть.
– Это, наверное, совпадение, – с сомнением ответил Левко.
– Может быть, и не совпадение. Скорее всего, сработал твой талант.
– Талант врать? – невесело усмехнулся парень.
– Звучит не очень красиво, но ведь все зависит от тебя, от того, как ты этот дар используешь, а назвать можно и по-другому, – возразила Наира. – Лично мне твой талант спас жизнь.
Умела же она утешать. Левко усмехнулся.