Ее чистый звонкий голосок вознесся над звоном мечей и доспехов, и в тот же миг солдаты Айсмарка сомкнули щиты и будто вросли в землю, не отступая больше ни на шаг. Вперед с диким рыком вырвались барсы-воины, обрушив на врага звериную ярость. От воя вервольфов кровь стыла в жилах, когда люди-волки бросались на острые копья, не жалея себя. Постепенно и едва заметно продвигаясь вперед, ряды начали выравниваться. Медленно, очень медленно солдаты Айсмарка и Гиполитании отвоевывали укрепления, юные барабанщики, обливаясь потом, не переставали храбро и неустанно отбивать дробь. Дюйм за дюймом знамена дружинников продвигались вперед, и солдаты орали во всю глотку: "Фиррин-тар, Фиррин-тар, Фиррин-тар!"
Земля под ногами стала скользкой от крови. Тех, кто оступался и падал, немедленно убивали, но защитники продолжали напирать, оттесняя бывалых воинов Красного легиона. Фиррина сидела на плечах тара, разя направо и налево, пока барс давил врага своими громадными лапами и полосовал когтями.
Еще через час союзники отвоевали первую линию укреплений. Враг по-прежнему атаковал, пытаясь прорвать оборону не тут, так там, но имперских солдат стало заметно меньше. В отдалении готовился вступить в бой Черный легион, однако пока не двигался с места, между тем гиполитанские лучницы вновь вышли на удобные позиции и принялись поливать противника дождем стрел. Враг нес чудовищные потери, но не сдавался, пока наконец имперский командир не дал сигнал к отступлению.
Лучники, баллисты и камнеметы продолжали стрелять им вслед, потом перенесли огонь на Черный легион, и стало ясно, что поле боя осталось за Айсмарком, и лишь ветер доносил издалека до защитников бравое пение имперских дудок.
Фиррина медленно сползла с шеи Тарамана и обняла барса. Ее переполняла радость и облегчение - враг уходил, битва окончена. Но когда юная королева огляделась по сторонам, взору ее предстало множество мертвых и умирающих воинов, и она не смогла сдержать слез.
- Мы больше не можем терять столько солдат, Тараман.
- И они тоже, дорогая. Они тоже… - устало ответил барс, вылизывая окровавленные лапы. - Уверяю тебя, больше они не будут бросаться в бой очертя голову. Если они хоть чем-то похожи на ледяных троллей, то надеялись сломить нас первым же натиском. А раз у них не вышло, теперь они проявят больше уважения. Отныне Беллорум будет вести себя более расчетливо и наверняка попытается применить против нас свой хваленый талант полководца.
- Что ж, тогда нам лучше приготовиться, Тараман.
Сципион Беллорум наблюдал за ходом сражения в подзорную трубу. Когда вражеские орудия, о которых так презрительно отозвался Марк Аврелий, разнесли пушечную батарею, он пришел в ярость. Ничего, сказал он себе, Красный легион заставит варваров сполна заплатить за это. Любуясь привычными зрелищем того, как катится на противника смертоносная лавина имперского легиона, полководец заметил среди вражеских солдат на первой линии укреплений юную королеву. Это весьма удивило Беллорума, но потом он вспомнил, что для варваров в этом нет ничего необычного - у них предводитель всегда сражается плечом к плечу с простыми воинами. Потом он увидел нечто еще более удивительное: те самые леопарды, о которых докладывали разведчики, и другие не менее странные существа, похожие на обезображенных медведей, как ни в чем не бывало стояли среди защитников. Неужели они тоже будут сражаться? Нет, не может быть. Если королева этих варваров думает, будто солдат Полипонта можно испугать каким-то зверьем, ее ждет крайне жестокое разочарование.
На глазах у Беллорума две армии сошлись в схватке, однако из-за расстояния шум боя донесся до него лишь долгое мгновение спустя. Но то, что он увидел, заставило его поверить: эти звери и впрямь умеют сражаться.
- Великолепно, - восхитился полководец. - Они станут отличным пополнением моей армии!
Следующие три часа он в нетерпении ждал, когда же его армия нанесет решающий удар и отшвырнет защитников к стенам города. Но этого так и не произошло. Беллорум уже собирался пустить в ход Черный легион, бесстрашную элиту своего войска, однако что-то его остановило. Полководец смотрел, как защитники Фростмарриса гонят его солдат прочь от укрепленных рубежей, и у него появилось странное предчувствие: если он отправит подкрепление, оно тоже не сможет сломить неприятеля. А такие огромные потери подорвут боевой дух его войска. Лучше пока отступить и подготовиться к завтрашней схватке. Беллорум не сомневался в том, что рано или поздно одержит победу, даже если для этого придется сейчас уступить варварам. И потому он, ничем не выдав своего разочарования, ровным голосом приказал вернуть войска в лагерь.
Беллоруму почти удалось убедить себя в том, что он прав. Почти, но не совсем - назойливый червячок сомнения не давал ему покоя, даже когда полководец спешился и приготовился встретить своих солдат с поля. На лицах офицеров, почтительно стоявших поодаль, он видел ту же тревогу. Раненых отнесли в походный лазарет, а уцелевшие выстроились перед суровым военачальником и замерли. Мертвую тишину нарушало лишь хриплое дыхание изможденных воинов.
- Солдаты империи, вы храбро сражались против решительного и, я бы даже сказал, отчаянного врага, - произнес Беллорум, и в голосе его звучали нотки участия, что бывало редко. - Но вас вели в бой плохие командиры, которым недостает боевого духа и умения. Командир Аврелий, шаг вперед.
В гробовом безмолвии, заполнившем весь мир, офицер сделал шаг и вытянулся по стойке "смирно".
- Объясните ваши действия.
Аврелий поднял на полководца глаза, и внезапный порыв ветра бросил ему в лицо аромат растоптанных полевых цветов.
Глубоко вздохнув, командир неожиданно для себя успокоился и отчеканил:
- Я проиграл бой с великолепными воинами и гигантскими леопардами.
- Больше вам нечего добавить? - спросил Беллорум. Когда он говорил так тихо и спокойно, это не предвещало ничего хорошего.
Аврелию уже приходилось быть свидетелем тому, как потерпевшие поражение командиры вынуждены были отвечать на вопросы Беллорума, и он по опыту знал: этот невозмутимый тон полководца означал смертный приговор. Аврелий понял, что ему больше нечего терять, поэтому сказал честно и открыто:
- Впервые в жизни я проиграл битву, но нисколько не стыжусь этого. Солдаты Айсмарка - достойные противники, раз сумели отразить натиск одного из наших сильнейших легионов. Я прекрасно знаю, что понесу наказание за провал, и хочу предупредить вас: если вы и дальше будете казнить опытных офицеров, то скоро некому станет вести людей в бой и выполнять ваши приказы.
Усталые солдаты разом ахнули: никто еще прежде не говорил так с самим Сципионом Беллорумом.
- И еще, - продолжал Аврелий, - я уверен, что, если бы полководец лично участвовал в этой атаке, это ничего бы не изменило. И, позвольте спросить, кого бы вы тогда назначили палачом?
Его слова канули в такую мертвую тишину, что стали слышны даже далекие шаги и звон доспехов на оборонительных валах Фростмарриса.
Наконец Беллорум заговорил:
- Вы храбрый человек, командир Аврелий, и поэтому ваша семья получит все почести и привилегии, которые полагаются родным павшего ветерана, а ваша казнь будет быстрой.
Сципион достал из седельной кобуры пистоль и застрелил офицера.
Глава 27
Шум стоял невыносимый, ведьмы надсаживались, пытаясь перекричать вопли раненых. Но еще хуже был запах: запах крови и тех частей тела, которые обычно не видят дневного света, вонь мочи и испражнений - из-за невообразимой боли и ужаса многие страдальцы не владели собой. Оскан помогал одной из целительниц остановить сильное кровотечение у какого-то солдата - у несчастного была перебита артерия на ноге, еще немного, и вся кровь из его тела оказалась бы на полу лазарета. Рядом маленький барабанщик со смертельной раной в животе слабо улыбался, успокоенный маковой смесью. Закончив с первым раненым, Оскан помог ведьме приготовить еще обезболивающего состава, чтобы мальчик не пришел в себя до самой смерти.
Среди барсов и вервольфов тоже были раненые, и приходилось тщательно рассчитывать, сколько того или иного лекарства для них нужно. Целители промывали и зашивали животным раны или помогали без боли отправиться в мир иной.
Уинлокская Мамушка стояла посреди палаты, присматривая за работой ведьм, подбадривая своих товарок, изо всех сил пытавшихся спасти как можно больше жизней. В комнатках поменьше другие знахари и знахарки делали и вовсе страшное: пока морфий притуплял боль и шок тяжелораненых, они быстро отпиливали руки или ноги, которые нельзя было спасти. И повсюду была кровь - яркие багровые лужи стояли на полу, алые потеки стекали по стенам, даже на потолке расплывались красные пятна. И все-таки ведьмы умудрялись спасти очень многих, а тех, кому лечение уже не помогало, усыпляли травами и снадобьями, чтобы облегчить страдания.
Больше десяти часов ведьмы, колдуны и те из лекарей, которых знахарки посчитали достаточно умелыми, работали не покладая рук, чтобы восстановить тела и жизни, разрушенные первым столкновением с империей. И когда все возможное было сделано, палаты погрузились в благословенную тишину. Вдоль стен на чистых матрацах лежали раненые, а целители, тихо ступая, обходили палаты, присматривая за своими подопечными. В меньших палатах, где лекарям приходилось резать людей, уборщики взялись оттирать кровь и грязь, чтобы подготовить лазарет к неизбежному прибытию новых раненых.
Оскан ушел, оставив Уинлокскую Мамушку, которая только кивнула в ответ на его прощальные слова и обещание вернуться завтра. Стремглав выбежав из бывших конюшен, превращенных в лазарет, он заспешил через двор в замок.
Во дворе вовсю праздновали первую победу. На булыжной мостовой тут и там пылали костры, и Оскану оказалось не так-то легко добраться до замковых дверей - то и дело к нему цеплялись подгулявшие солдаты, жаждущие поделиться впечатлениями. Наконец перед ним выросли двери главной залы, и стражники беспрекословно пропустили юного советника. Оскан уже знал, что Фиррина и Тараман живы-здоровы, но хотел убедиться в этом воочию, а заодно и поговорить. Поэтому он, торопливо шагая по каменному полу, уже привычно обогнул трон и вошел в королевские покои. Фиррина тихо гладила Фибулу, устроившуюся у нее на коленях, а Тараман растянулся перед огнем, напоминая большой пушистый ковер. Маггиор Тот, как обычно, скрипел пером, записывая подробности прошедшей битвы. Тараман храпел и взрыкивал во сне, и ученому приходилось повышать голос, чтобы королева разобрала его вопросы.
Когда Оскан вошел, Фиррина встала с кресла, пересадив тут же разобидевшуюся Фибулу на пушистую спину повелителя снежных барсов.
- Где тебя носило? - сердито спросила она. - Я жду уже не один час, а от тебя ни слуху, ни духу.
- Извини, - тихо ответил Оскан. - Но когда работа воинов закончена, работа целителя еще только начинается. Те, кого удалось спасти, сейчас отдыхают, остальным мы помогли, чем смогли.
- Ой, прости, Оскан! - опомнилась Фиррина. - Я совсем забыла. Думаю только о себе.
- Ничего. Ты просто устала, как и все мы. Может, посидим у огня с Тараманом?
Девочка мягко улыбнулась.
- Боюсь, нам не хватит места.
Фибула забарахталась, пытаясь выбраться из густой шерсти, снежный барс особенно громко всхрапнул и проснулся.
- А, Оскан! Как мои раненые воины?
- Большинству еще повезло - у них только глубокие порезы, так что смогут вернуться в строй через неделю. Один барс умер. И еще за одного мы очень волнуемся. Турадон - так, кажется, он назвался, прежде чем мы усыпили его. У него ребра переломаны и легкое пострадало, но я думаю, он выкарабкается.
- Хорошо! Просто отлично! - пробубнил тар и сладко потянулся, заняв чуть ли не всю комнату.
- Тараман, раз уж вы проснулись, хотелось бы услышать ваше мнение по поводу сражения, - тут же встрял Магги, занеся стило над очередной дощечкой, покрытой воском.
- М-м… может, попозже, Магги? Я сейчас так голоден, что сожрал бы целое стадо оленей. - Барс повернулся к Фиррине. - Можно, я узнаю, готов ли ужин?
- Вряд ли он готов, но поторопить слуг не помешает. Пойдем вместе!
- Вот и славно, - с готовностью ответил барс и первым вышел за дверь.
Выйдя из королевских покоев, они увидели, что слуги уже расставляют столы, для дружинников и барсов, которые не дежурили на внешних укреплениях. Суматоха стояла невообразимая, однако какая-то пара грелась у очага, совершенно не замечая всей этой суеты. Подойдя ближе, Фиррина и ее друзья увидели, что это Элемнестра и Олемемнон. Они молча сидели на простой скамье, басилиса склонила голову на плечо мужа, а тот опустил свою огромную ладонь к ней на колено.
Магги вежливо кашлянул, и Элемнестра тотчас выпрямилась, спихнув с колена руку Олемемнона.
- Простите, ваше величество, мы немного подустали.
- Не стоит извиняться, тетя. Мы все без сил, - тихо ответила Фиррина.
- Все не расстаешься с заметками, Магги? - широко улыбнулся Олемемнон. - Чья очередь на допрос?
- Вообще-то, твоя, если ты не против.
- От разговоров с тобой всегда есть хочется. Может, после ужина?
- Да-да, конечно… - вздохнул ученый и присел рядом на скамейку.
- Не вздумай мучить его всю ночь, Маггиор Тот, - сказала Элемнестра. - Ему завтра снова в бой, и если от недосыпа он начнет клевать носом в разгар битвы, виноват будешь ты.
- Что вы, сударыня, я всенепременно дам вашему супругу отдохнуть! Мне ничуть не хочется разгневать вас, - с низким поклоном ответил ученый.
Элемнестра некоторое время смотрела на него, очевидно пытаясь понять, не насмехается ли старик над ней, потом махнула рукой. Спорить с мужчинами она почитала ниже своего достоинства.
- У меня тут хорошее вино, Магги, - сказал Олемемнон, поднимая с пола стоявшую там оплетенную бутыль. - Попробуй. И ты, Тараман, возьми миску.
Слуга принес еще одну чашу и миску, и скоро все трое увлеченно смаковали вино.
- Не увлекайся, - сказала Элемнестра и положила руку на ладонь супруга. - Завтра у тебя должна быть ясная голова, я не хочу, чтобы… чтобы с тобой что-нибудь случилось из-за пьянства.
Олемемнон нежно улыбнулся и, преодолев некоторое сопротивление жены, поцеловал ее в щеку.
- Со мной все будет в порядке. Сейчас подадут ужин, и я съем столько, что даже от бочки вина не захмелею.
Когда принесли еду, залу уже заполнили воины всех трех рас, хотя прийти на ужин в замок смогли немногие: большая часть армии стояла в карауле на стенах или охраняла внешние укрепления. Олемемнон, как и обещал, съел столько, что на великана бы хватило, и его превзошел только Тараман-тар, сожравший целого быка вместе с костями. Набив пузо, барс с довольным видом уселся у огня. Однако он все же нашел в животе место для трех мисок вина, после чего принялся громко мурлыкать.
- Как жаль, что виноградные кусты не растут у нас на севере, - грустно сказал барс. - Вот было бы здорово, если бы мне удалось завести свой виноградник в Ледовом царстве.
- Виноградная лоза, Тараман, а не кусты, - назидательным тоном поправил его Магги.
- Ну, лоза так лоза. А тут точно нет какого-нибудь морозостойкого сорта?
- Точно нет.
- Придется тебе организовать торговлю вином с северными соседями, Магги, - улыбнулся Оскан. - Ты на одном Тарамане разбогатеешь.
- Пожалуй. Целое состояние сколотить можно…
- Только не за счет Олемемнона, - возмутилась Элемнестра. - Ему уже хватит, и он идет спать.
- Я? Спать? - удивленно переспросил Олемемнон.
- Да, - отрезала басилиса, взяла мужа за руку, поклонилась Фиррине и Тараману (не удостоив внимания Магги и Оскана) и вышла из залы, волоча за собой Олемемнона.
Тот помахал рукой и улыбнулся на прощание. Когда они ушли, Тараман что-то пробурчал себе в миску, допивая вино.
- Что вы сказали? - переспросила Фиррина.
- Я сказал, эта женщина не лучше зубной боли и обращается с Олемемноном как со слугой.
- А по-моему, он не против. Наоборот, выглядит совершенно счастливым, - ответила девочка.
- И с чего бы ему быть счастливым? - буркнул Тараман, вылизывая последние капли. - Не понимаю.
- А чего тут понимать? Они же любят друг друга.
- Ах, вот оно что! Но это не значит, что ей позволено обращаться с ним как с ребенком.
- Просто так она выражает свою любовь и заботу, - сказала Фиррина. - Оскан, тебе тоже надо бы выспаться. Завтра очень длинный день.
Сципион Беллорум снова наблюдал за ходом битвы в подзорную трубу. Армия, как обычно, строго следовала его приказаниям и атаковала защитные сооружения с трех сторон. Фронт растянулся на две с лишним мили, сражение длилось уже больше часа. И вот теперь, в точности по плану, те отряды, что атаковали по центру фронта, ослабили натиск. Чтобы убедиться в этом, Беллорум оглядел фланги - да, действительно, там бой шел яростнее.
Следующие два часа центральная группа имперских отрядов продолжала давать слабину, а левый и правый фланги, напротив, штурмовали укрепления противника все более свирепо. Как Беллорум и рассчитывал, Фиррина, заметив это, перебрасывала лучшие отряды из центра на фланги.
- Вот ты и попалась, моя маленькая воительница, - пробормотал имперский полководец, наблюдая, как гиполитанские пехотинцы спешат на опасные участки обороны. - Командиры Антоний и Адриан, готовьте войска и ждите приказаний! - хрипло бросил он.
Двое из кучки офицеров, топтавшихся неподалеку, отсалютовали и поспешили прочь.
- Ну, где же эта дьяволица со своими лучницами? Я жду тебя, дорогуша, все готово.
Бой не утихал, все новые имперские отряды спешили на поле боя, чтобы усилить давление на флангах, и все больше айсмаркских воинов покидали центр.
Вскоре на том участке фронта, где атака империи явно терпела поражение, остались всего три отряда дружинников и десять тысяч неопытных ополченцев. Вполне достаточно, чтобы сдерживать ослабевающий с каждой минутой напор врага. Вот только немолодой командир дружинников нутром чуял подвох. Было что-то подозрительное в том, как фаланги копейщиков и колонны стрелков мельтешили перед оборонительным валом, якобы не решаясь броситься на штурм. Командир дружинников приказал своим солдатам держать позиции и не покидать центр и отправил помощницу с отборным взводом дружинников укрепить оборону справа, где остались только новобранцы из ополчения. Его правая рука, Ганхильда, была прекрасным воином и великолепным командиром. Когда-то давно она с отрядом всего в две сотни человек выдержала атаку более пятисот вервольфов, обойдясь почти без потерь. Но это было в старые недобрые времена, а сейчас имперские солдаты, казалось, вот-вот обратятся в бегство…
- Держать позиции! - крикнул командир, но его слова потонули в криках имперцев, которые развернулись и бросились наутек.
Ополченцы, обрадовавшись такому успеху, сломали ряды и кинулись в погоню. Защищать вал осталась только тысяча дружинников.
Командир громко выругался, приказал оставшимся войскам рассредоточиться, чтобы залатать брешь, и послал срочное сообщение Фиррине.
Беллорум был в восторге. Пока все шло по плану. Осталось подождать удачи и счастливого случая, а они никогда не покидали его.
- Капитану Энесу подготовить полки к выступлению и ждать приказа. - Беллорум величественно махнул двум конным гонцам, ждавшим неподалеку.