- Я… просто… думаю о том, что… что у меня… нет друзей… а у тебя есть Корнелия, - сказал он, жалея о том, что не смог выдумать менее душераздирающую ложь. Но он знал, что ему надо продолжать притворяться, что он плачет, пока Тролль-сын не перестанет плакать на чердаке. - Ох, мне так грустно… так грустно… я ничего не могу с собой поделать… мне так грустно…
В этот момент он начал чувствовать себя виноватым и очень разозлился на Тролль-сына, потому что из-за его поддельных слез на глазах Марты появились самые настоящие слезы.
- Сэмюэль, все в порядке, - твердила она. - Все в порядке, не переживай… Я по-прежнему твоя лучшая подруга. Сестры ведь могут быть лучшими подругами, знаешь?
Он на секунду перестал рыдать и понял, что Тролль-сын наконец успокоился.
- Теперь мне немного лучше, - сказал он.
И в этот момент их позвали вниз ужинать.
Когда Сэмюэль вслед за Мартой направился к двери, Корнелия повернулась к нему.
- Ты как младенец, - сказала она тихо, чтобы Марта ее не услышала. - Я бы предпочла не иметь никакого брата, чем иметь такого плаксивого, как ты.
- Я знаю, чего ты добиваешься, - сказал Сэмюэль своим обычным голосом. - Но у тебя ничего не получится. Ты ничего не сможешь разузнать.
- Хмм, посмотрим, - ответила она с хитрой улыбкой. - Посмотрим.
Братья и сестры
Сэмюэль понимал, что его волшебное исцеление от простуды вечером пятницы вызывало у тети Иды некоторые подозрения, но он должен был внимательно следить за Корнелией, чтобы понять, что она задумала. Он наблюдал за тем, как она излучает очарование в течение всего ужина, демонстрируя не только любовь к селедке, но и глубокий интерес к прыжкам на лыжах с трамплина.
- Дядя Хенрик выиграл серебряную медаль на Олимпийских играх, - гордо сообщила ей Марта. - Он был по-настоящему знаменитым.
- Что вы чувствовали, когда прыгали? - спросила его Корнелия.
- Да, что вы чувствовали? - повторила Марта, как попугай, не обращая внимания на Сэмюэля, закатившего глаза.
- Я чувствовал умиротворение, - ответил он. - Я ничего не слышал. Я видел только белый снег под ногами. Это было самое волшебное чувство на свете. Быть по-настоящему свободным, паря в воздухе и представляя, что ты можешь остаться в небе навсегда. И оставить все свои проблемы на земле.
Тетя Ида засмеялась и сделала вид, что сердится.
- Все свои проблемы, Хенрик? Интересное заявление!
Дядя Хенрик погладил ее по руке, успокаивая.
- Не тебя, Ида. Я не имел в виду тебя. Если бы не было тебя, я бы никогда не возвращался на землю!
Все засмеялись. Ну, все, кроме Сэмюэля. Он не издал ни звука во время всего ужина. Но никто, казалось, этого не замечал. Он молча сидел за столом, сосредоточив все свое внимание на еде, а за окном тем временем сгущалась тьма. Тьма, которая поглощала траву и деревья и создавала ощущение, что, кроме леса, на свете не существует больше ничего.
Когда Марта зашла на кухню, чтобы взять немного маринованных овощей, она была так взволнована и счастлива от того, что ее подруга осталась у нее в гостях, что начала петь. Это была песенка, которую она слышала в лесу от веселого томте, но Сэмюэль этого не знал. Все, что он знал, - это то, что песенка была очень радостной. Когда Марта вернулась к столу, Сэмюэль взглянул на нее. После того, как погибли их родители, Марта неделями не произносила ни слова. С ее губ не слетало ни одного звука. Сэмюэль тогда умолял и упрашивал ее сказать что-нибудь - ему было ужасно нужно с кем-то поговорить - но она этого не сделала.
Однако теперь она болтала, смеялась и пела - совсем как раньше. И Сэмюэль понимал, что он должен радоваться тому, что она снова вернулась в мир слов и смеха. Но он не радовался.
Каким-то образом это заставляло его чувствовать, что его родители стали дальше от него. Как будто то потрясение и горе, которое они с Мартой испытывали после их смерти, помогало им удержать родителей рядом с ними. И теперь, когда он видел, что его сестра ведет себя как обычно, ему казалось, что кто-то словно перерезал последнюю ниточку, связывающую небо и землю.
После ужина, когда Корнелия в гостевой спальне переодевалась в пижаму, Сэмюэль тихонько перекинулся парой слов с сестрой.
- Ты же ни о чем ей не рассказала, да?
- О чем?
- О лесе.
- Нет. Конечно нет.
- Ты помнишь, что говорила тетя Ида? О том, как важно, чтобы мы ничего об этом не рассказывали?
- Да. Конечно. Я не тупая. Тебе не о чем волноваться. И в любом случае, Корнелия такая милая.
- Ну-ну.
- Это так. И, между прочим, тебе не идет ревность.
Сэмюэль закашлялся, как будто что-то застряло у него в горле.
- Ревность? Ревность?! Ты что, думаешь, что я хотел бы дружить с этой высокомерной, двуличной, избалованной девчонкой?
Марта ничего не ответила. Она просто поспешила вверх по лестнице, чтобы быть рядом с Корнелией. А Сэмюэль пошел на кухню.
- Что случилось? - спросил дядя Хенрик, вытирая посуду.
- Ничего, - ответил Сэмюэль, злясь на самого себя. - Это просто… ничего.
Дядя Хенрик мягко улыбнулся.
- Просто братья и сестры.
Сэмюэль кивнул.
- Да. Братья и сестры.
Лунатики и падающие тролли
Сэмюэль был единственным, кто не спал. Ну, точнее, единственным человеком, который не спал. Он слышал, как у него над головой скрипят старые половицы, и думал, чем там может заниматься Тролль-сын. Почему он не мог просто лечь на матрас и лежать тихо?
Возможно, ему стоило пойти проведать его. Но нет. Он всех перебудит.
- Просто лежи тихо, - прошептал Сэмюэль, обращаясь к потолку.
Он начинал задумываться, что такого уж ужасного случится, если тетя Ида и дядя Хенрик узнают про Тролль-сына. В конце концов, что Сэмюэлю было терять? Пока что за то время, которое Тролль-сын провел здесь, Сэмюэлю пришлось соврать, что он болен, поделить градусник с самым отвратительным ртом, который только можно себе вообразить, пожертвовать своим любимым свитером и джинсами и заплакать перед Корнелией. На самом деле ему было немного жаль Тролль-сына. И то, что он услышал об Улучшителе, звучало довольно мерзко. Но что дальше? Ведь Тролль-сын не был человеком. Большинство людей даже не верили в троллей. Ладно, надо признать, что завести норвежских друзей у Сэмюэля не получилось, но, безусловно, он еще мог надеяться на что-то лучшее, чем одноглазый тролль, который через каждые два слова повторял: "Сэмюэль Блинк". Нет, завтра, когда Корнелия уедет домой, он расскажет о нем тете Иде и дяде Хенрику. И тогда Тролль-сына отправят обратно в лес.
И какая разница, что Сэмюэль чувствует себя виноватым? Да, ему, наверное, не стоило помогать прятать Тролль-сына. И да, тетя Ида была права: "Если мы не будем беспокоить лес, лес не будет беспокоить нас".
Но теперь Сэмюэль выучил этот урок. Он больше никогда не вернется в лес. И в любом случае, он был уверен, что сможет справиться с легким чувством вины, если это будет означать, что ему больше никогда не придется попробовать на вкус слюну тролля.
Но при всем этом он понимал, что присутствие Тролль-сына придется держать в секрете, пока Корнелия находится в их доме. Кто знает, какие проблемы у них будут, если она обнаружит его? Поэтому Сэмюэль вздрагивал при каждом скрипе, доносившемся сверху. В темноте он оглядел комнату. Посмотрел на пустую кровать Марты, на гардероб, на вертикальные ряды цветов на обоях, которые при таком освещении можно было легко принять за прутья тюремной решетки.
На мгновение он представил, как бы это было: не иметь никого. Так, чтобы не было не только родителей, но и Марты, и тети Иды, и дяди Хенрика. И чтобы границы этой комнаты были границами всего мира. И он понял, что в такой жизни не было бы никакого смысла. Это было бы похоже на мир, в котором люди не умеют разговаривать. Такая жизнь не стоила бы ровным счетом ничего. Без других людей, понял он, ты не можешь по-настоящему жить. Ну, ты можешь существовать - ты можешь продолжать дышать, но это не будет та жизнь, которую стоит прожить. Жизнь - это другие люди. Теперь он это понял. Жизнь - это моменты, которые ты делишь с другими. Только так ты можешь стать счастливым. Только так ты можешь понять, кто ты такой. А вовсе не лежа в пустой комнате с нечистой совестью и секретом, скрипящим половицами у тебя над головой. И чем скорее он сможет освободиться от этого секрета, тем лучше.
Именно тогда, именно в ту секунду, когда эта мысль пришла ему в голову, это и произошло. Сэмюэль услышал ужасающий грохот на лестничной площадке, как будто что-то проломило крышу и обрушилось на пол возле ванной.
"Тролль-сын", - была первая мысль Сэмюэля.
И он был прав.
Видите ли, Тролль-сын часами мерил шагами чердак. Ему там не нравилось. На закате он слегка протер от пыли оконное стекло и понял, как высоко над землей он находится. Он пробежался взглядом по скату крыши вниз, до густой зеленой травы далеко внизу - травы, ведущей к серебристому зеркалу фьорда. И ему стало очень страшно. Так страшно, что он начал тихонько скулить.
Он помнил, о чем просил его Сэмюэль, но ничего не мог с собой поделать. Это просто-напросто неестественно для тролля - быть так высоко над землей. Вот почему все тролли, за исключением Улучшителя, живут в одноэтажных домах. Они верят, что место тролля - строго на земле, точно так же как место птицы - на небе. Даже если бы у них были мозги, вы бы никогда не встретили тролля, который захотел бы сконструировать самолет или космический корабль. Понимаете, у троллей совсем нет этого страстного человеческого стремления к высоте. Это очень приземленные существа, существа почвы и камня, которые ничего не хотят знать о законах гравитации.
И если они видят, что находятся высоко над землей, то у них тут же появляется желание оказаться ниже. Вот так все просто. Тролль-сын пытался быть храбрым. Он конечно же не хотел сердить Сэмюэля. Но у него ничего не получалось. Он больше не мог терпеть. Ему было просто необходимо спуститься вниз, в спальню Сэмюэля.
Поэтому он медленно открыл дверцу люка и некоторое время смотрел вниз, на треугольник света на полу. Он видел лестницу и ковер, к которому она спускалась, но не понимал, как на самом деле он сможет начать свой спуск.
Ему так хотелось, чтобы Сэмюэль оказался рядом и помог ему, но он понимал, что не сможет позвать его, не влипнув при этом в кучу разнообразных неприятностей. Поэтому он поставил ногу на верхнюю перекладину лесенки. И потом, когда он опустил вторую ногу, чтобы поставить ее рядом с первой, он как-то не догадался наклониться или удержать равновесие, опершись на чердачный пол.
Поэтому излишне говорить, что после примерно трех ступенек Тролль-сын потерял равновесие и весь оставшийся до пола путь пролетел вниз головой. Ему было больно, но он заставил себя молчать, кусая свою руку.
Он увидел, как Сэмюэль в пижаме спешит к нему. Тот бешено жестикулировал и кричал какие-то слова, которые Тролль-сын не понимал.
Сэмюэль схватил Тролль-сына за свитер - свитер Сэмюэля, конечно - и потащил его в спальню. Свитер порвался на локтях и на спине, потому что хватка Сэмюэля была очень сильной, но сейчас это его не беспокоило: у него были более насущные проблемы.
- Возвращайся ко мне под кровать, - резким шепотом приказал он, уже слыша шаги тети Иды на лестничной площадке.
У Сэмюэля был план. Он подождал, пока Тролль-сын окажется под кроватью, а затем вышел из комнаты с закрытыми глазами и руками, вытянутыми перед собой.
- Сэмюэль! - позвала тетя, тряся его за плечо. - Сэмюэль! Проснись! Проснись!
Сэмюэль открыл затуманенные глаза, делая вид, что так и не проснулся окончательно.
- Мне снился сон, - устало протянул он. - Мне снилось, что я был наверху на чердаке и упал в какую-то яму…
Тетя Ида посмотрела наверх, на открытую дверцу люка. Потом оглядела Сэмюэля на предмет синяков.
- Удивительно, что ты совсем не ушибся, - сказала она - Это, видимо, что-то связанное с твоей простудой. Когда ты болеешь, это может оччень странно влиять на твой сон.
Марта, Корнелия и дядя Хенрик уже собрались на лестничной площадке, услышав тот же самый грохот.
- Что случилось? - спросил дядя Хенрик.
- Ничего, все в порядке, - ответила тетя Ида, покосившись на Корнелию. - Я тебе потом расскажу. Все хорошо, вы все можете идти спать.
И так они и поступили. Все разошлись по своим спальням, включая Сэмюэля. Он лежал на кровати и слушал тяжелое дыхание тролля, лежащего под ним.
- Мне кажется, тебе стоит вернуться в гардероб, - сказал он Тролль-сыну. - Пока Корнелия не уедет. А потом я собираюсь сказать тете…
Тяжелое дыхание превратилось в спокойное похрапывание. Тролль-сын, не спавший уже довольно давно, теперь наконец провалился в сон. И звук его тихого похрапывания оказал гипнотический эффект на Сэмюэля, заставив его забыть все свои тревоги и крепко заснуть.
Открытие Марты
В десять минут шестого утра Марта прошла в их спальню, чтобы взять щетку для волос. Видите ли, волосы Марты по утрам представляли собой пугающее зрелище, и ей очень не хотелось создавать у своей новой подруги впечатление, что каждое утро она выглядит как человек-пальма.
Поэтому она прокралась в комнату, где спали Сэмюэль и Тролль-сын, и стала вспоминать, где она могла оставить щетку. Она посмотрела на столике у кровати… на комоде… И именно в этот момент она снова заметила этот странный запах. Как школьные обеды.
Возможно, селедка не пошла впрок Сэмюэлю. Как бы то ни было, ей нужно было искать щетку для волос, поэтому она не очень об этом задумывалась. Также она не очень задумывалась о храпе Сэмюэля, который определенно был каким-то необычным - в нем было что-то, чего она раньше никогда не замечала. Но тут она ее нашла. Щетку для волос. Она лежала на ковре между двумя кроватями.
Она наклонилась, подняла ее и, уже распрямившись, осознала, что только что видела что-то странное. И это что-то лежало на ковре под кроватью Сэмюэля.
Сначала она решила, что это сумка или какой-то мешок, и задумалась, что это там хранит Сэмюэль. Поэтому она опустилась на колени и прижалась щекой к ковру, чтобы рассмотреть получше.
В этот момент глаз Тролль-сына мигнул и открылся.
- А-а-а-а-а! - в шоке закричала Марта.
- А-а-а-а-а! - заорал Тролль-сын, потому что, проснувшись, увидел кричащую человеческую девочку.
- Что? - закричал Сэмюэль, вскочив как ошпаренный при звуке двух криков, ворвавшихся в его сны.
А затем, не прошло и секунды, на лестнице раздались шаги нескольких пар ног: всем не терпелось знать, что же произошло.
Корнелия-шпион
Сэмюэль закрыл рот Марты рукой.
- Все в порядке, - сказал он. - Это просто тролль. Об этом нельзя говорить Корнелии. Ты понимаешь?
За то короткое время, которое понадобилось Сэмюэлю, чтобы с его губ слетели эти тринадцать слов, в спальню успела прибыть тетя Ида, одетая в длинную белую ночную рубашку. За ней по пятам следовал дядя Хенрик в полосатой пижаме, протиравший спросонья глаза.
- В чем дело? - спросила тетя Ида, включая главный свет. - Сэмюэль, что, скажи на милость, ты делаешь со своей сестрой?
Дядя Хенрик понюхал воздух.
- Я чувствую капустный запах, - сообщил он.
Сэмюэль отнял руку ото рта Марты.
- Все хорошо, - сказала она, поворачиваясь к тете. - Я просто искала свою щетку для волос и я… я… ударилась о кровать большим пальцем ноги. Вот и все.
Сэмюэль посмотрел на тетю с дядей и взмолился, чтобы их взгляд не опустился ниже. Если они увидят, что лежит у него под кроватью, это вызовет еще большую суматоху и немедленно пробудит подозрения у Корнелии.
На самом деле, раз уж мы заговорили о Корнелии, я должен сказать вам, что в этот момент она тоже не спала. Вообще-то она проснулась еще пять минут назад. Ей приснился очень странный сон, в котором она была самой молодой за всю историю королевой Норвегии и сидела на троне в королевском дворце в Осло перед двумя гильотинами. "Да, они не раскрыли мне тайну, рубите им головы", - приказала она палачу, который доставал топоры. Потом, секундой позже, головы Сэмюэля и Марты уже были отрублены и упали в две корзины под аплодисменты многотысячной толпы, которая стала кидать деньги молодой королеве. "Да прославится наша мудрая прекрасная королева!" - кричали они. А Корнелия просто сидела там, злорадствуя и глядя на отрубленные головы, и тысячи и тысячи крон дождем сыпались к ее ногам.
Именно на этом месте сон закончился, и Корнелия, проснувшись, успела увидеть Марту, тихонько выходящую из спальни. Она посмотрела на свои часы, которые были способны светиться в темноте, и увидела, что сейчас только четверть седьмого.
"Интересно, куда она пошла?"
Корнелия пару минут подождала, лежа в кровати, но звука воды, смываемой в туалете, так и не услышала. Тогда она торопливо скинула одеяло, выскользнула из кровати и направилась к двери. Осторожно выглянув на лестничную площадку, она увидела, что дверь Сэмюэля открыта, и вспомнила, что когда они пошли спать, дверь была закрыта.
"Ага, так вот она где", - поняла Корнелия.
И, поняв это, она решила пойти на разведку. Поэтому она на цыпочках прокралась на лестничную площадку и направилась к открытой двери. ПОЛОВИЦЫ были очень скрипучими, что она уже выяснила в середине ночи, когда ходила в туалет, поэтому она ступала как можно медленнее и легче.
И тут она услышала это.
Крик.
- А-а-а-а-а!
Это была Марта.
Корнелия оцепенела от ужаса. Ей, конечно, хотелось узнать, что там происходит, но она вовсе не собиралась рисковать своей жизнью. (А крик прозвучал как крик человека, подвергшегося смертельной опасности.) Поэтому она неподвижно застыла на лестничной площадке и смотрела, как тетя и дядя Марты появились из своей спальни и поспешили к месту происшествия.
Ни тетя Ида, ни дядя Хенрик не заметили Корнелию, стоящую на лестничной площадке у них за спиной. Поэтому, когда они вошли в комнату, Корнелия немного помедлила, а затем подумала обо всех тех пони, которые ее папа купит ей, если она разузнает что-то важное. А она знала, что тут есть что-то важное, что можно разузнать. Она знала это потому, что Марта была чрезвычайно плохой обманщицей и совершенно не убедила Корнелию, сказав: "Я ничего не знаю про лес".
Нет. Корнелия убедилась в том, что Марта знает что-то про лес. Кроме того, у нее было тайное подозрение, что крик, который она услышала, имел к этому какое-то отношение.
Теперь, когда она начала об этом думать, она поняла, что в крике было что-то странное. Да. На самом деле, это вовсе не был один крик. Это было два крика.
Корнелия дошла до конца лестничной площадки и через щелочку в двери рассмотрела всю сцену.
Она увидела Сэмюэля, рукой зажимавшего рот Марте. Она увидела тетю Иду и дядю Хенрика, стоявших у пустой постели Марты.
Она услышала голос тети Иды:
- В чем дело? Сэмюэль, что, скажи на милость, ты делаешь со своей сестрой?
Она услышала голос дядя Хенрика:
- Я чувствую капустный запах.
Она услышала голос Марты:
- Все хорошо. Я просто искала свою щетку для волос и я… я… ударилась о кровать большим пальцем ноги. Вот и все.