* * *
День протекает капля за каплей пустым пятном. Никогда ещё в жизни у меня не было такого горького дня. В голове вертятся Володька, мама, Каштан. Бабушка и дедушка не заходят ко мне в комнату. Дед часто разговаривает по телефону, и когда я слышу обрывки фраз, убегаю и стараюсь заткнуть уши. Речь идёт о похоронах. Днём дедушка куда-то уезжал, решать вопросы на эту самую непроизносимую тему.
Я на автомате ем продукты, которые разрешены. Не знаю, испытал бы я боль, съев мясо, но пробовать не хочется. Не из-за боли, которую я встретил бы сейчас с распростёртыми объятиями, а из-за совести. Пусть между мной и Природой сейчас пропасть, но она преодолима, и Природа никогда не станет моим врагом. Она может отвернуться и обидеться ненадолго, но стоит тебе попасть в беду, она вернётся. Как это всегда делала мама.
Без мамы дом кажется совсем пустым. Из её комнаты веет знакомым парфюмом. И когда мысли всякий раз напоминают, что эта комната больше не наполнится знакомым привычным с рождения голосом мамы, я плачу. Я плачу в тот день часто, и всегда при мыслях о маме.
Когда я время от времени на несколько минут застываю перед дверями в наши комнаты, вижу на обоях отпечатки моих рук. Застывшая бурая кровь. И от каждого взгляда на них становится больно.
Вечером я сам набрал в ванну воды и сел мыться. Дедушка не заставлял, просто так было привычно, и так всегда велела мама. Я почти не моюсь. Просто сижу в воде, гляжу пустыми глазами на плавающую в пене резиновую уточку, и отмокаю.
В голове апокалипсис.
В душе - руины.
Осмысленный взгляд вылавливает жёлтую потрескавшуюся резину, синие безжизненные глаза, зелёный ободок вокруг них.
- Я хочу умереть, - говорю я утке.
Рано, - отвечает та.
* * *
Я задыхаюсь от удивления. Всё как в случае с Морем, только я не вижу сущности у резиновой игрушки. Она пуста, как глазницы мертвеца. И её голос, раздающийся в голове, опять кажется знакомым.
- Ты… умеешь говорить? - изумлённо шепчу я.
И ты задаёшь этот вопрос после того, как говорил с Морем, Каштаном и кучей других неодушевлённых вещей?
- Ну… - я мнусь. - То - дети Природы. А ты…
А я дитя человеческой эволюции, - отвечает Утка. - Так почему же я не могу начать говорить?
- Можешь, конечно, - смущаюсь я. - А тебе есть, что сказать?
Естественно, - отвечает Утка. - Несколько лет назад, купаясь, ты безумно любил меня грызть. Это, по-твоему, нормально? Я до сих пор помню твои острые зубы.
- Извини, - хихикаю я, и у меня впервые повышается настроение.
Весь день распускаешь нюни, как девочка, - говорит Утка. - И ничего не делаешь. Добавил кусок пустоты во время своей жизни. Куда это дело годится.
- У меня горе, - мрачно отвечаю я.
Знаю я твоё горе. Мальчик-убийца.
- Чегооо? - я ударяю по Утке, и она на секунду скрывается под водой, но потом снова всплывает. Пена разводами стекает с резинового тела. - А будешь обзываться, сожму тебя, чтобы ты пищала, - угрожаю я.
Не любишь ты правду, вот поэтому ты и всё разрушаешь, - говорит Утка. - Пусть не ты убил маму, но ты приложил к этому усилие.
- Как? - удивляюсь я.
А кто начал дружить со всякими дураками. Всякими зелёными детьми?
- А это тут причём? - возмущаюсь. - Я сам такой. Если бы не Володька, кто бы мне ещё всё рассказал?
Некоторое время Утка молчит, но никуда не уходит. Чувствую её присутствие. Сущностью назвать это не могу.
Начнём с того, что тебе врут с самой первой буквы, - вдруг говорит Утка.
- То есть, я не ребёнок Природы? Я не слышал голоса Моря? - язвительно усмехаюсь я.
Нет, тут всё правда. Природа создала тебя как свою очередную шестёрку. Она же без вас не может. Только вот сама Природа - это идиотка, которая не может даже толком избавить вас от смертельных болезней.
- Ну… - я не знаю что сказать. Эта тема уже поднималась с Каштаном, и тогда он не дал мне вразумительного ответа. Он сказал, что виды выживают, а мы лишь искореняем себя, пытаясь вылечить от заболеваний, передающихся по наследству. - А что ты предлагаешь?! - в сердцах восклицаю я.
Предлагаю бороться с Природой.
- Чегоо?
Дурачок. У тебя такое наивное возмущение, что мне смешно, - Утка смеётся. - Неужели ты не раскинул до сих пор мозгами? Неужели ты не увидел, что тебя водят за нос? Тебе показали правду лишь под одним углом. Тебе рассказали историю древнейшего периода, позабыв историю ещё более древней эры. А почему не рассказали, а? Не думал? Им не выгодно. Удобнее же крикнуть: вы долбанутые. И вся толпа подхватывает: мы долбанутые!
- Ну если ты такая умная, то может ты мне расскажешь всю правду, - хмурюсь я.
И расскажу, - отвечает Утка. - Начнём с того, что мы имеем прекрасную планету. И кто ей правит? Природа-недоучка? Если ты чего-то делаешь, ты же стремишься к совершенству, так?
- Наверное, - киваю.
Если ты играешь в игру и проходишь её, то ликуешь, но ты на последнем месте. Ты снова садишься играть, чтобы прийти первым.
- О дааа, - соглашаюсь.
Почему же Природа позволяет, чтобы рождались мёртвые дети? Чтобы люди умирали от смертельных болезней? Вы, зелёные дети, не едите мясо, ибо чувствуете боль животного. Вспомни кролика. Почему же тогда волку позволено его есть? Думаешь, он убивается, когда его зубы вгрызаются в заячью шею? Да ничего подобного. Зачем же Природа держит у себя таких существ, которые поедают друг друга? Почему она не уничтожит короедов, которые точат дерево? Тлю, проедающую листья? Или аскарид, которые съедают живого человека? Ты слышал про аскарид?
- Нет, - грустно отвечаю.
Эти черви живут в человеке. Длинные, сантиметров по двадцать. И поедают его. И человек умирает. Зачем Природа разрешает им это делать? ДНК, гены, это всё она придумала, построила из белков, углеводов, но всё же позволяет им работать неправильно. Клетки организма начинают пожирать другие, возникает опухоль, и человек умирает. Для чего ей это, а?
- Не знаю, - шепчу я, вспоминая отца. Природа уже не кажется мне такой хорошей.
Вот-вот. Тебе показали Море, которое заботливо обволакивает твоё тело волнами, но не показали акул, пожирающих дельфинов, что дёргаются в агонии; тебе показали поющий лес, который добрым голосом разговаривает с тобой, но не показали гусениц, которые выедают его листья подчистую; тебе показали поющий ветер, который делает ночи прохладнее, но не показали деревья, которые он выворачивает с корнем, стоит ему рассердиться. Тебе многого не показали, мальчик мой. А почему Природа позволяет этому происходить? Да потому, что Природа ленивая и глупая дрянь. Она не может исправить свои ошибки. Не может и не хочет. И тогда появился я.
Я сглатываю и чувствую, как холодеют ноги. Мне становится и страшно, и вдохновенно одновременно.
Голос человеческой цивилизации. Человек сам начал бороться с ошибками Природы. Электричество, отопление, пенициллин. Нет бы радоваться, но Природа ещё та эгоистка. Ей не нравится, что кто-то там сопротивляется, тыкает её носом в её же какашки, которые она натворила, как непослушную собаку. И она… ох. Она начала сопротивляться. Она убивает вас пачками из-за ревности, зависти, что вы, её дети, начинаете превосходить её. Всё человеческое негодование зазвенело, и появился я. Вот такая история, Никита. Вот такая.
Я растрёпан. Я уже ничего не понимаю. Раньше мне казалось, что в словах Каштана, Володьки всё гладко и нет ни единого слова лжи. Теперь я верю Утке. Каждая её фраза логична. Каждая буква на своём месте.
- Я… не знаю, что и сказать, - тихо выдавливаю.
Хоть у тебя и голубые глаза, предлагаю тебе вступить в сообщество карих, - говорит Утка. - Мы - дети земли. И мы боремся с ошибками Природы. А значит, и с самой Природой.
- Земли? - удивлённо хмурюсь я.
Я - существо очень древнее. Гораздо древнее, чем тебе кажется. Я - голос всей планеты. Я - голос земли, из которой однажды Природа проросла. И я хочу привести систему в порядок. Мы ещё не знаем как. Мы могли бы уничтожить Природу и построить новый мир. Даже если это случится, то ты уже умрёшь. Планету будут населять даже не твои правнуки, а правнуки твоих правнуков. Либо мы раздавим дух Природы и перестроим всё как надо. Придумаем такие изобретения, которые упорядочат Природу. Думаю, это более быстрый процесс, но всё равно ты его не увидишь. Однако начинать нужно сейчас. И только сейчас!
Я ломаюсь.
Я ломаюсь!
Каждое слово Утки открывает мне глаза. И тут она меня добивает:
Возьмём твоего папу. Серьёзное заболевание. Неизлечимое. Незаразное. Переданное генетическим путём от его отца, который тоже умер раньше срока. Кто виноват в его смерти? Кто заставил его клетки работать наоборот? Теперь мама. Если Природа знала, что под крышей много детей, зачем посылать туда молнию? Зачем сжигать всех? Ну, думаю, про яхту объяснять не надо.
Я сжимаю под водой кулаки.
- А Каштан? - спрашиваю я. - Тут уж моя вина.
Ну… с Каштаном да. Накладочка вышла, - отвечает Утка. - Но если я до сих пор не убедил тебя в ущербности Природы, ты просто слеп. И если до сих пор не хочешь её остановить, то - просто глуп.
- Хочу, - произношу я. - Теперь хочу. Я вообще с самого начала говорил тому же Володьке, что несправедливо убивать моих родителей. А он куксится и отвечает, что так надо.
Природа их водит за нос, - отвечает Утка. - Как и тебя. Но если тебя вовремя удалось спасти, то многих стареньких, как твой Володька, уже не вытащить из этой трясины.
- Но что теперь делать?! - восклицаю я. - Как бороться?!
Проще простого, - отвечает Утка. - Нужно выключить скелет Природы, тех, на ком она держится: зелёные дети. Нужно погасить эти звёзды, которые её поддерживают. Но это моя цель. Ты не сможешь потянуть такую работу, потому что лишь человек, но ты можешь помочь. Ты можешь вступить в борьбу. Для начала нужно убить Володьку.
* * *
- Да ты что, с ума сошла?
От слов Утки у меня на секунду останавливается сердце.
Ничуть. Ты должен уже знать, что умершие люди становятся частью Природы, ему не будет плохо. Но сейчасты ставишь не на ту лошадь, мальчик мой. В мире есть много других людей, которые не будут тебе запудривать голову. Я познакомлю тебя с карими. Тебе они понравятся.
- Да я ни в жизни не смогу убить Володьку, - отрицаю я.
Это говорит человек, который приказал спилить Каштан, - усмехается голос Утки.
- Нет, ну это же… ну совсем разные вещи.
Душа Дерева ничем не отличается от души Человека. Но ты убил уже раз. Теперь тебе будет легче.
- Я не смогу. Ну как, - мой голос становится плаксивым. - В последние дни и так много смертей. Володька, он ни в чём не виноват.
Даже в том, что помогает убийце твоих родителей?
- Нет, - морщусь я. - Он такой хороший. Он друг. Он…
Тебе не надо самому его убивать, - говорит Утка. - Ты должен просто поставить его в такую ситуацию. А дальше уж я завершу дело. Всё будет выглядеть как случайность. Например, как Природа это сделала с твоей мамой. Вроде бы безобидная молния, вроде бы безобидный лагерь. Тебе нужно будет только послать Володьку в то место, куда она ударит.
- Да не сработает это, - противлюсь я. Ни одна малейшая часть моей души не желает смерти Володьке. - Он почувствует любой ураган. Любую молнию.
Ту, которую пошлю я, он не почувствует.
- Это какая?
Вода в реке, в которой ты купаешься, живая. Ты всегда сможешь узнать, что она думает. Но сейчас ты сидишь в подземном источнике, мёртвая вода. Моя вода. Молния, которая послана с небес, исходит от Природы, а молния, которая заключена в розетке - мёртвая молния. Моя молния.
- Если ты можешь убить его током, то зачем тебе я? Ты можешь убить его и без меня. Да ты так всех зелёных детей можешь переубивать. Но не делаешь этого. Почему?
Я слышу противный хруст, от которого мурашки бегут по позвоночнику. Догадываюсь, что это Утка смеётся.
Она предполагает каждый мой шаг, - отвечает голос. Это, несомненно, про Природу. - Она защищает зелёных детей, как люди защищают россыпь гранёных изумрудов, рубинов, алмазов. Но если к смертельной черте зелёного подведёт человек с такими же способностями, она не прознает. Много зелёных детей, что умерли до сегодняшнего дня, попадали именно в такую ловушку. Порою свои же случайно заводили друга в тупик. Мне приходилось только нажать вовремя кнопку. Я расставляю ловушки повсюду, по мере моих возможностей. А потом парочка гуляет и один восклицает: ух ты, сходи, посмотри какие красивые цветочки. А я уже тут как тут.
И вдруг догадка посещает меня. По всему телу вскипают мурашки размером с мух. Я догадался! Вот оно передо мной!
- Так это ты, - говорю я. - Это из-за тебя зелёные дети так часто умирают, как говорил Володька?
Не буду тебе врать. Я, в отличие от Природы, веду честную игру. И отвечу что да. Это я.
- Ты бы и меня убила?
Без сомнения, - отвечает Утка. - Будучи зелёным, ты поддерживаешь Природу. А она - мой лютый враг. Но ты вовремя остановился. А если начнёшь играть за правильную команду, станешь непобедимым. Непобедимым истребителем зелёных.
- Что-то мне не верится, - щурюсь я. - Если ты уничтожаешь зелёных, ничего не мешает Природе делать то же самое.
Выкинь эти глупости из головы, - говорит Утка. - У Природы нет желания убивать свои творения специально. Ты, конечно, можешь опять попасть в какую-нибудь катастрофу, но не по её желанию, а по чистой случайности. Но поверь, я тебя огражу от этого, потому что все яхты и другие машины - дети земли. Это выгодная сделка, малыш. Невероятные способности и долгая жизнь против менее невероятных способностей и короткой жизни.
Я задумываюсь. Мозг кипит. И не столько из-за желания обладать долгой жизнью, сколько из-за жалости к Володьке. И тут Утка, эта подлая Утка произносит самые жестокие слова, которые бьют меня точно по солнечному сплетению.
К тому же ты что, не хочешь отомстить за смерть родителей?
- Хотелось бы, - сдаюсь я. - Но я бы с удовольствием врезал бы по морде самой Природе, а не Володьке.
О мама миа. - Будь у Утки глаза, она, вероятно, закатила бы их. - Неужели ты не понимаешь, что нет какого-то единого разума на этой планете. Нету мозга по имени Природа. Она - лишь совокупность элементов. Даже ты и то не один человек. В тебе живут множество разумных составляющих. Вспомни, сколько раз ты спорил с самим собой, решая делать что-то или нет. Стоит ли стянуть у Серёжки фантики или побояться? Ты думаешь сутки, двое. А почему? Потому что в тебе не одна извилина. В тебе два разума одновременно спорят. Ты - составной элемент. Твой разум и разум твоего близкого приятеля создают отдельный единый разум. Вся планета - это голова, а Природа - мозг, а вы - извилины этого мозга. Чем больше мы уничтожаем извилин, тем быстрее умирает мозг. Вспомни, что тебе рассказывали про Лес. Ты можешь слышать каждое Дерево в отдельности и весь Лес целиком. Когда в классе вы обсуждаете, кого выдвинуть на кандидатуру старосты, вы превращаетесь в один разум. Часть извилин выбирает одного человека, часть - другого, часть - третьего. А потом этот разум принимает решение. Это только вам кажется, что в классе много голосов, потому что вы находитесь внутри. Если бы вы стояли выше них, то смогли бы отдельно поговорить с Классом. И слышали бы общее мнение не гамом, а отдельной логической речью, которой мы с тобой общаемся сейчас. Кто я? Я просто Утка, разговаривающая с тобой. Но это не так. Во мне миллионы, миллиарды извилин. И сейчас они что-то решают, о чём-то спорят во всех уголках планеты. И ты сейчас слышишь их голос. Их решение. Которое я, как переводчик, упорядочиваю в логическую структуру и передаю тебе в словесной форме. Я достаточно понятно тебе объяснил алгоритм?
- Да, - отвечаю я, не переставая ощущать мурашки. Сила слов Утки сметала мозг. Они превращали всю планету в единый дышащий по алгоритмам организм.
Отсюда простой вывод, на который я потратил тонны слов, - продолжает Утка. - Ударить по всей Природе ты не сможешь. Ты слишком мал. В класс можно, конечно, подбросить бомбу, но Природа столь необъятная, что ты не найдёшь бомбы, которая выкорчует определённые объекты. Поэтому придётся действовать локально. Убив Володьку, ты и нанесёшь по Природе тот самый удар. Удар мести за твоих родителей.
Я превращаюсь в зомби. Сижу как истукан и смотрю в одну точку, словно загипнотизированный. Мне жалко убивать Володьку, и я ищу хоть одну прореху в рассуждении Утки. Любую фразу, которая заставила бы меня не совершить следующий шаг к бездне, но рассуждения Утки столь же логичны, как утверждение, что дважды два равняется четырём.
Перед моими глазами Володька, который стоит над пропастью на деревянных брусьях, а слова Утки выбивают их один за другим.
- Это слишком большие мысли для моей головы, - отвечаю я бесцветным голосом. - Наверное, легче меня просто убить. Не заставлять принимать такие взрослые решения.
Рано или поздно жизнь заставит тебя принимать такие решения. Когда-то любой человек взрослеет. И поверь, тебе достаточно лет, чтобы ступить во взрослую жизнь.
- Я должен всё обдумать, - говорю. - Я привязался к Володьке. Может, он переметнётся к нам?
Для него поздно. Если ты начнёшь с ним говорить, то он опять запудрит тебе мозг всякими природными выкрутасами. Этого мальчика уже не спасти.
- Но… я могу поставить его перед выбором. Пусть решает. Либо с нами, либо погибнуть.
Даже не думай об этом! - голос Утки становится холодным. - Ты этим не только погубишь себя, но и поставишь под угрозу нас. Он начнёт суетиться. Пытаться нас остановить. Поднимет скрытые силы Природы.
Я прячу лицо в ладонях. Бегу по коридору, а со всех сторон обрушиваются тупики. У меня нет выбора, а это самое паршивое.
- Хорошо. Я подумаю и решу, - говорю.
Ты уже решил, - усмехается голос Утки. - Озвучь хотя бы своё предварительное решение.
- А ты разве не можешь увидеть его в моей сущности? - злобно спрашиваю я.
Могу. И вижу. Но прочитанный про себя материал закрепляется хуже, чем прочитанный вслух. И я хочу услышать. Что ты предварительно решил?
Я начинаю дышать часто. В висках пульсация. Слова выбираются из моего горла туго, как стая дикобразов, обдирая голосовые связки.
- Я ослаблю силы Природы. И я… я уберу Володьку.